- Немногие свидетели побега колдуна…с ними будут работать дознаватели. И если раскаивающиеся Сёстры Битвы присоединятся к Ворго и остальным, видится мне, не будет лучшей демонстрации верности вашего ордена.
- Одна из моих сестёр уже сложила голову во время тех печальных событий, - возразила Галатея. – Вы хотите забрать ещё одну?
- Мёртвая… Сестра Лета, верно? Она пала в богоугодном противостоянии еретикам, она чистейшая из всех. Но её жертвы недостаточно.
Мирия попыталась встать.
- Я буду…
- Ты будешь стоять на коленях, сестра! – голос канониссы громовым ударом разнёсся по помещению, и его незримая сила заставила Мирию вновь упасть на колени. Лицо Галатеи напряглось. - Мои сёстры – ценнейший ресурс ордена, и я не буду разбрасываться им ради вашего утешения, мой великий жрец.
- В таком случае, что же вы сделаете, сестра Галатея? – спросил Ла-Хейн.
В конце концов, отвернувшись, канонисса сказала:
- Я дам вам вашу жертву.
Жестом она подозвала свою помощницу, ветерана Сороритас.
- Сестра Рейко, приведите сестру Иону.
Вздох удивления сорвался с губ Порции, и Мирия одарила её недвузначным взглядом, призывая к тишине. Но и сама старшая сестра была не меньше шокирована внезапно произнесённым именем пропавшей подчинённой. Та, которую звали Рейко, вывела за собой из предалтарного полусумрака Иону. Совсем бледная, со спутанными сальными волосами, она шла, всматриваясь в пол. Это была не Иона, а всего лишь её тусклый призрак, словно выцветшая картина, изъеденная годами и всеми заброшенная.
Иона была единственной, кого Изабелла нашла на грузовой палубе "Меркуцио" после побега Вона. Её холодные глаза были пусты, а непоколебимая воля, никогда не покидавшая Иону в службе Императору, куда-то пропала. Её тело не было сильно повреждено, но душа… Рваная кровоточащая рана зияла в ней там, где псайкер надругался над разумом Ионы, желая испытать свои силы. Только много позже Мирия поняла, что хотел сделать колдун, волей случая осквернив душу Ионы. Вон использовал её, доведя до края гибели и оставив в живых как предостережение.
Никто и не ожидал увидеть её вновь. Постоянные рыдания и неконтролируемые приступы самобичевания поставили жирный крест на возможности возвращения Ионы в строй. И вот, она здесь, да ещё и в полном боевом комплекте.
- Это ещё что такое? – спросил Ла-Хейн.
- Говори, - сказала Галатея.
Иона подняла глаза и моргнула.
- Мне…мне нет прощения. Я недостойна оправдания. Я готова встать на путь раскаяния.
- Нет… - слово неожиданно выскользнуло из уст Мирии.
Сбоку от неё, Порция прижала ладонь к губам. Только Кассандре хватило мужества прошептать ужасную правду, которую все они внезапно осознали.
- Она даёт Клятву Кающегося…
Иона сорвала с себя красную мантию и дала ей упасть на каменный пол бесформенной кучей. Не глядя на остальных, словно опасаясь чего-то, сестра Рейко осторожно подобрала одеяние.
- Император – свидетель моего греха.
Голос Ионы обрёл силу и заполнил всю часовню.
- Без прощения. Без снисхождения, - она сморгнула слёзы. – Без жалости.
С мольбой в глазах Мирия взглянула на канониссу. Галатея еле заметно кивнула, и целестинки, поднявшись с колен, окружили Иону. Все они знали этот ритуал наизусть.
Мирия, Порция, Кассандра и Изабелла снимали и складывали в стороне элементы доспеха Ионы. Вместе они произнесли следующий стих клятвы.
- Мы отрекаемся от тебя. Мы забираем твои доспехи и твоё оружие.
- Я ухожу по своей воле, - Иона продолжила, - и по своей воле я вернусь.
Позади неё, кривым ножом Рейко нарезала сброшенную мантию на ленты, а Порция и Изабелла обмотали ими обнажённые руки и ноги Ионы. Кассандра скрепила ленты печатями со словами клятвы и перетянула торс сестры искупляющей колючей цепью.
- Я буду искать прощенья Императора в темнейших местах ночи, - нараспев произнесла женщина.
Сестра Рейко с ножом в руке шагнула вперёд и потянулась к волосам Ионы, но Мирия хладнокровно отобрала нож. Старшая сестра нагнулась поближе и шепнуло в ухо подруги:
- Ты не обязана это делать.
Иона обернулась.
- Я должна. Одним лишь прикосновением он опустошил меня, совершил нечто столь ужасное…я не смогу успокоиться, пока не очищусь.
Мирия кивнула и произнесла вслух следующую строчку.
- Когда ты будешь прощена, мы примем тебя вновь.
Резкими твёрдыми движениями она срезала светло-жёлтые волосы Ионы, оставив лишь голую кожу, покрытую неглубокими царапинами.
- Покамест это не случится, ты для нас - никто.
Клятва была скреплена, и сёстры битвы сделали два шага назад, прежде чем отвернуться. Мирия немного помедлила, но, сжав рукоятку ножа, сделала как все.
- Смотрите на меня, но не узрите меня, - Иона вздохнула, читая последние строки, – Познавая меня, познайте страх, ибо я есть он, сейчас и отныне. Я стою пред вами, я - сестра Репентия, пока не снизойдёт на меня прощение.
- Да будет так, - Галатея склонила голову, затем все в часовне сделали то же самое. Иона прошла мимо них и встала рядом с одинокой надзирательницей у дверей часовни. В руках надзирательницы гудела и потрескивала смертоносной энергией пара нейрокнутов. Иона одела протянутый ей изодранный красный капюшон, и они ушли.
Ла-Хейн нарушил тишину довольным бормотанием.
- Это, конечно, не совсем то, что мне было нужно, но так уж и быть.
Он кратко кивнул и щелчком пальцев подозвал старшего священника.
- Благослови Вас, канонисса.
Галатея ответила тем же кивком.
- И Вас, великий жрец. Да пребудет с Вами Его свет.
- И с Вами.
Члены церковной делегации один за другим покинули часовню, вновь оставив сестёр битвы в одиночестве. Канонисса жестом приказала всем уйти.
- Оставьте меня. Я закончу с вами позже.
Большинство целестинок сделали, как было велено, но Мирия осталась, по-прежнему сжимая рукоять ножа.
- Иона не подходит для клятвы, - без лишних рассуждений начала она, - для неё это смертный приговор.
Галатея выхватила из руки Мирии нож.
- Дура! Её жертва спасла тебе жизнь, женщина. Тебе и всему твоему отряду.
- Но это не правильно.
- Это её выбор. Мало кто добровольно надевал покров репентии, и ты сама это знаешь. Даже лорд Ла-Хейн не смог не признать силу и чистоту веры, которые Иона сегодня продемонстрировала. Её деяние отгонит любые сомнения в преданности твоего отделения и всего нашего ордена… - Галатея отвернулась: - Да и не было у неё другого пути. После всех её страданий от рук этого чудовища… Почётная смерть – лучшее, что может с ней случиться.
- Что сделал с ней Вон? – Мирия сглотнула - даже мысли о таких вещах наполняли её болью: - Что же это были за ужасы, что пробили её щит веры?
- У всех в душе есть маленькие трещинки, которые мы прячем в самых темных уголках сознания. Колдун же может заглянуть в самую глубину души и превратить трещинки в зияющие дыры. Пожалей свою сестру, Мирия, и молись Катерине, чтобы тебе не выпало столкнуться с тем, с чем столкнулась Иона.
Оставшись в одиночестве, Мирия встала на колени перед алтарем и вознесла святым и Богу-Императору молитвы о спасении Ионы. Стать сестрой Репентией означало отбросить любые мысли о выживании и драться с праведной страстью. Подгоняемые в битву кнутами надзирательниц, Репентии по праву считались самыми яростными и жестокими из сестёр битвы. Они бесстрашно атаковали, повергая врагов в трепет, прорубаясь сквозь ряды еретиков чудовищными цепными мечами - "потрошителями". Их служение Императору заканчивалось либо смертью, либо прощением. Говорят, они постоянно находятся в том благодатном состоянии, к которому стремятся все, но мало чьё сердце настолько чистое, чтобы достичь его. Каждый день, каждый вдох этих женщин – это акт самобичевания и покаяния во имя Золотого Трона, а свою праведность они превращают в оружие, столь же острое, сколь их смертоносные мечи.
Прежде Мирия видела Репентий на поле боя, но она никак не могла представить среди них одну из своих сестёр. Искренность жертвы Ионы поразила её в самое сердце, потребовалось много сил, чтобы выдержать это. Тут же Мирия поклялась: Торрис Вон будет предан суду, или её жизнь оборвётся в попытке осуществить это.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ.
Люк с грохотом открылся подобно подъемному мосту, позволяя душистому предрассветному невскому ветру завывая рыскать по грузовому отсеку. Пилот шаттла глядел на трёх женщин, которые, стоя у самого люка, уже давно мозолили ему глаза. Он всё думал, что же ему будет за перевозку Адепта Сороритас с орбиты на поверхность. Заплатят, должно быть, не очень много. Но, в конце концов, они же святые женщины, а это определённо должно как-то отразиться на его десятине.
Чернокожая и кудрявая, самая высокая из женщин, одарила его предостерегающим взглядом своих тёмных глаз. Пилоту хватило ума всё понять и сделать вид, будто он занят висящей грузовой сеткой: лучше не вмешиваться и дать им спокойно вершить свои дела. Как только чернокожая отвернулась, пилот вновь украдкой взглянул на троицу. Всё то время, пока он лавировал по воздушным коридорам на пути к норокскому портовому комплексу, они одиноко сидели в конце салона и о чём-то шептались. Тогда, как и сейчас, миловидная шатенка периодически всхлипывала, а другая, стройная смуглянка - самая красивая, с точки зрения пилота - всё время шепотом пыталась её успокоить.
Будь они сёстрами битвы, он не рискнул бы находиться с ними в одном помещении, но Адепта Сороритас были разные, и эти три были простыми медсёстрами. Сёстрами госпитальерами, как они себя называли. Пилот расслабился, представляя, как он мог бы развлечься с ними в постели.
Словно что-то заметив в его поведении, высокая сестра отделилась от группы и подошла к пилоту.
- Задержитесь ненадолго. Нам нужно пару минут, чтобы обсудить кое-что с глазу на глаз.
- Эх, ну ладно, - протянул он: - Я надеюсь, это будет действительно недолго - меня тут скоропортящийся груз на станции ждёт, для эпикурейцев в Метисе.
Пилот неопределённо махнул в сторону океана.
- Я не могу просто так терять время.
- Нет, - твердо возразила женщина, - Вы можете. И Вам придётся. Я служу Святейшей Имперской Церкви, понимаете, что это значит?
- Полагаю...я должен...делать всё, что Вы скажете?
- Рада, что мы прекрасно понимаем друг друга.
Она повернулась к нему спиной и направилась обратно к своим сёстрам, спускающимся на бетон космопорта.
- Сестра Зу или я можем пойти с тобой, ты уверена, что не хочешь этого? Тебе не обязательно нести это бремя в одиночку, Верити.
Девушка нервно сглотнула, наблюдая, как в дали, над горами, бьют первые рассветные лучи. Ветер доносил соленый морской воздух.
- Нет, Инара. Вы и так уже достаточно для меня сделали. - Верити выдавила слабую улыбку: - Это семейное дело, и я должна заняться им сама.
- Все мы семья, - мягко сказала Зу, - все мы сёстры, если не по крови, то по сути.
Верити покачала головой.
- Я благодарна вам за то, что составили мне компанию, но орден не зря отправил нас на дальние луны. Палатина сможет обойтись на время без меня, но не без вас.
Она взяла у Зу сумку и кратко поклонилась обеим.
- Аве Император, сёстры.
Сестра Госпитальер достала из кармашка чёрный траурный платок и повязала им шею.
Прощаясь, Инара слегка прикоснулась к руке сестры.
- Мы будем молиться за неё, - пообещала она, - и за тебя.
- Аве Император, - сказала Зу, когда люк уже начал подниматься.
Спускаясь с посадочной площадки, Верити обернулась лишь раз, только для того, чтобы увидеть, как грузовой шаттл на столбе жирного дыма поднимается в светлеющие небеса. Она отряхнула красный подол мантии и направилась через порт, сжимая в руке пачку документов и множество дозволительных печатей.
Выйдя за ворота порта, она обнаружила стоянку кабельных экипажей. Их водители, завернутые в пыльные тряпки, скрывались в облаках табачного дыма. У Верити были имперские деньги, она думала заплатить ими кому-нибудь, но никто даже не посмотрел в её сторону. Вместо этого, водитель головного экипажа опустил на глаза решетку и жестом подозвал Верити к своему транспорту. В своей открытой кабине человек надавил на рычаг, шестерни жалобно заскрежетали, и угловатый вагон двинулся по длинному виляющему бульвару.
Множество кабелей змеились под поверхностью дороги, пересекали каждую крупную магистраль города, завивались в бесконечные петли. У вагонов были зубцы на колесах, которые сцеплялись с проводами и замыкались, позволяя технике передвигаться без собственного источника энергии. Это поддерживало воздух города чистым от выхлопных газов и шума машин, заменяя это на постоянное шипение и грохот такси, преодолевающих кабельные борозды и стрелки. По улицам Норока путешествовали металлические экипажи, размерами от маленьких такси до огромных приземистых тягачей и трёхэтажных автобусов. Только богачи или церковь могли позволить себе такое.
Из наставлений Верити знала, что законы Невы запрещают каждому, кроме представителей Императора лично, а именно: Арбитров, Имперской Гвардии и Экклезиархии, – использование транспортного средства с реальной свободой движения.
Она никогда раньше не была на Неве Прайм. В течение всех тех месяцев, что Орден Безмятежности помогал бедным и несчастным на внешних лунах, Верити ни разу не была на этом мире благочестивого служения. Луны были пустынными местами, все и каждая. Целые планетоиды были отданы под шахты отливки или глубокие скважины геотермальных станций. Всезаполняющая промышленность оказалась настоящей болезнью. Не удивительно, что сама Нева была настоящей жемчужиной, размышляла Верити, в то время как все до последней йоты промышленные отходы и машиностроение оставались на спутниках вокруг неё.
Её везли через торговый район, и в витрине магазина она заметила отражение своего лица. Безупречная кожа и янтарные волосы не могли скрыть грусть в глазах: вся её красота была разрушена печалью, скрывающейся в них. Владельцы магазинов уже разворачивали торговлю: складывали высокие стопки восковых молитвенных свечей, капюшоны кающихся, листы пожертвований и иконы, отлитые из смолы. Несколько раз в воздухе свистнула плеть, но, возможно, это были всего лишь кабели.
Кабельный вагон с грохотом миновал платформу с высокой кучей - мажется - мешков с трупами, быстро проехав её. На проспекте, в окружении священников в блестящих регалиях, переходила перекресток толпа побритых наголо, бледных и словно бесполых[кастрированных?] юнцов. Когда экипаж снова двинулся, водитель задействовал электрический провод в дороге, чтобы регулировать движение.
Верити вздыхала, ощущая каждый вздох подобно ножу в груди. Темнота переполняла её. Пустота внутри неё отдавалась эхом, словно всё, что составляло её, было осквернено и уничтожено. Снова слёзы кольнули глаза, и Верити тяжело вздохнула, безуспешно пытаясь сдержать их. Через тонкие занавески вагона она увидела виднеющийся вдалеке монастырь Святой Катерины, и тогда женщина позволила себе отдаться горю, грызущему её изнутри, приглушая всхлипы чёрным платком.
Они похоронили сестру Лету в мемориальном саду, в светлом и богатым растительностью месте на южной стороне монастыря. Он начинался у стены здания и занимал всю круглую террасу перед широкой аркой главного входа в часовню. Посреди сада высилась статуя Святой Катерины, облаченной в броню серафимок. Она стояла, точно собираясь соскочить со своего постамента и взмыть в небеса, а из прыжкового ранца у неё на спине выходили искусно вырезанные извивающиеся струи огня и дыма.
В соответствии с новым статусом и покаянием, Иона не могла присутствовать на похоронах. Вместо этого, Кассандра шла впереди несущих гроб илотов в белых робах, раскачивая как маятник из стороны в сторону кадило со священным горящим маслом. Мирия, Изабелла и Порция следовали за укрытым телом, чёрная броня целестинок была начищена до зеркального блеска. В соответствии с обрядом ордена, стволы оружия были перевязаны красными шёлковыми ленточками, чтобы обозначить его безмолвие в этот посвящённый раздумьям миг.
Рейко, старшая сестра-ветеран, служащая помощницей канониссы Галатеи, проводила церемонию верно, но без искренности. Ещё несколько сестёр битвы, которых Мирия не видела ранее – лучшие члены гарнизона Монастыря – изображали почёт как могли. Но всё же ни одна из них не знала Лету, ни одна из них не сражалась рядом с ней против предателей и ксеносов, ни одна из них не истекала рядом с ней кровью, отбивая клочки проклятой земли.
Мирия нахмурилась. Она и раньше теряла женщин под своим началом, и при худших обстоятельствах, но тем не менее, простой и в то же время чрезвычайно жестокий способ убийства Леты лёг ей на плечи тяжелым грузом вины. Это было всё, что старшая сестра могла противопоставить тираде внутренних голосов, усердно упрекавших её за ошибку на борту "Меркуцио".
В своём воображении она вновь увидела себя, приставившую плазменный пистолет к капсуле Вона и грозящую убить его. "Почему я не сделала этого? Лета всё ещё была бы жива, Иона всё ещё была бы одной из нас…". Но сделать так – означало бы прямо воспротивиться церкви. Мирию частенько призывали к ответу за её "творческое" толкование приказов командиров, но она никогда не шла против старших: для Сороритас это означало проклятье. Её взгляд упал на каменную тропу под ногами. Сестра Диона призывала её не терять бдительность, но Мирия не обратила на это внимание, пока не стало слишком поздно. "Я исправлю это", поклялась она.
Овальный люк в каменной дорожке сада был открыт, показывая вертикальную яму, глубиной несколько метров. Рейко завершила Литанию Памяти, и облаченные в белые одежды сервиторы опустили тело Леты в яму и засыпали его землёй. Лету похоронили стоящей, с запрокинутой к небу головой - так, как невцы делали это со всеми мёртвыми. Как говорили священники, это было необходимо для того, чтобы покойный видел путь обратно к Терре, тропинку, ведущую к правой руке Императора.
- Именем Его и с одобрения Пресвятой Девы-Мученицы, мы предаем нашу сестру Лету Катену земле. Она будет покоиться до тех пор, пока Всевышний не призовет слугу павшую Его снова, возродив её.
Рейко склонила голову, и все поступили точно так же. Мирия помедлила с секунду, уловив на себе взгляд молодой сестры в одеяниях другого ордена. Она смотрела на целестинку взглядом, полным боли и злобы.
- Восславим Императора, ибо наши поступки есть лишь исполнение Его воли, - пропела Рейко, - И да будет так.
- И да будет так, - пропели хором остальные.
Всё ещё не желая отходить от того места, где покоилась Лета, Мирия подошла к стоящей на коленях женщине, хотя часть её настаивала на том, что ничего хорошего из этого не выйдет. Подойдя ближе, она узнала символ неразбитого круга на одеянии девушки, эмблему Ордена Безмятежности. Как и Орден Девы Мученицы, сёстры Госпитальеры, которые служили во имя Безмятежности, прибывали из Монастыря Санкторум на Офелии VII.