Но народ остро нуждался в своём, не голливудском, киногерое. И народ его получил. И может теперь хлебать его большой ложкой.
И вот вылетела из гнезда довженкова первая ласточка - блокбастер "Вероника - принцесса бюреров"…
Ежели и есть у бюреров какие принцессы, то лучше не смотреть на них за столом во время еды. Эти карлики, владеющие телекинезом, на вид и на запах настолько отвратительны, что ими брезгуют даже самые кровожадные хищники Зоны. Хоть и живут бюреры племенами, и даже есть у них какая-то пародия на цивилизацию. Но кто их видел, тех карликов, кроме сталкеров и учёных? Парочка, с великими трудами и за большие деньги доставленная в Киевский зоопарк, быстро сдохла, заразив при этом многих невинных зверей. Слоны вообще скончались от омерзения…
Поэтому роль принцессы Вероники предложили поючей поп-звезде по сценическому имени Власта, в миру - Софийка Вакулинчук. Софийка, кстати, ростом была под метр восемьдесят, но всё было при ней, только размер ноги очень большой.
Подданных принцессы Вероники изображали дети младшего школьного возраста, обряжённые в экзотическое тряпьё, а вокзальные беспризорники вообще снимались в своём повседневном. И становилось понятно, почему героиня носила высокое звание принцессы этого народца: она ведь любого подданного могла затоптать своими ножищами.
А на роль главного героя пригласили британского актёра Джеффа Беркли, хорошо известного среди кинокритиков. Он снимался в артхаусных лентах, потому что был гей. Или наоборот - он был гей, потому что снимался в артхаусных лентах…
Софийка Вакулинчук, возмечтавшая было о замужестве с отъездом в Лондон, очень быстро обнаружила, что под маской утончённого гея скрывается самый заурядный пидор. Поэтому во время съёмок она то и дело, чуть объектив отвернётся, норовила пнуть партнёра по заднице, приговаривая при этом: "Кобылячча ты срака!" - именно так её предки характеризовали турецкого султана в открытом коллективном письме трудящихся Запорожья. Теми же пинками бедной девушке в перерывах приходилось отгонять заграничную звезду от детей…
Джеффу Беркли, игравшему вольного сталкера по прозвищу Опрышек, это пришлось в кайф, поскольку он был ещё и мазохист, да и в любом случае деньги шли хорошие.
Не было затруднений и с сюжетом - Захар Паращук с неописуемым простодушием распотрошил несколько классических вестернов и смастрячил своё чудовище Франкенштейна.
Ковбои у него обрядились в камуфляжные комбезы и обвешались "калашами" и "валами", индейские племена превратились в бюреров, зомби и кровососов, вместо буйволов по экрану бегали стада псевдогигантов, а кавалерию, которая всегда приходит на помощь в последнюю минуту, успешно заменяли военные и миротворцы на бэтээрах.
Киносталкеры сидели в барах, метко стреляли в клавишников и учиняли классическую Великую Американскую Драку В Салуне.
Главный лиходей по кличке Чёрный Москаль, на роль которого Паращук мудро пригласил актёра из России (тогда как раз шла очередная русско-украинская битва за газ), погибал, вляпавшись спиной в "электру" - чтобы главному герою не пришлось пачкать руки. И корчился лиходей в страшных судорогах…
В финале фильма принцесса бюреров поднимала взглядом бетонную плиту, под которой смертно маялся сталкер Опрышек, возвращала его к жизни с помощью соответствующего артефакта, обнимала и говорила: "Любимый! Нам не суждено быть вместе - мы живём в разных мирах!"
И сталкер Опрышек, горестно сгорбившись, уходил в туман в сопровождении капеллы бандуристов, успешно освоивших стиль и манеру Эннио Морриконе.
Женщины в кинозалах рыдали: "Всё про меня! Всё про меня!"
И кинозалы были полные! И в первый же уик-энд окупилось творение молодого талантливого режиссёра и сценариста Захара Паращука! И кровавой слезой зависти умылись всякие там тарантины с камеронами, ибо шагнула Вероника, долбаная принцесса долбаных вонючих бюреров, за границы и Украины, и России, и много ещё каких стран, причём далеко не все из них были слаборазвитыми.
Даже артхаусные критики признали: свершилось!
"Юный украинский гений отнюдь не пытается скрыть условность созданного им мира, недаром нарочито грубые муляжи чудовищ отсылают нас к голливудской кинофантастике 50-х годов. Изящная пластика божественного Джеффа Беркли в сочетании с показной грубостью и дикой энергией украинской дивы Власты производят незабываемый эффект. В старые приёмы Паращук вдохнул новые, невиданные доселе парадигмы…" - писал французский журнал "Кайе дю синема".
Дальше, понятно, Канны, Шманны, "Оскар" в перспективе.
Но не зря у нас, в простом народе, говорят: "Брэнды порождают тренды, а тренды формируют локусы".
Захар Паращук сразу же, не переводя дыхания, принялся креативить дальше. Самому ему уже не приходилось вымучивать сценарий и проводить кастинг актёров. Желающие повалили валом.
И вот уже выходят на экраны новые фильмы стиля "зоун муви" - "Рейд будет опасным", "За контейнер артефактов", "Сокровища Агропрома", "Кот и Дрозд спешат на помощь", "Роковой Выброс", "Однажды в Зоне", "Дважды в Зоне", "Дважды в Зоне-2", "Завжды в Зоне"…
Не забыли и литературную классику, экранизировав перебежчика Гоголя. В фильме "Страшная месть Казака" хорошего сталкера Казака с ребёнком плохой сталкер Кацап бросил на верную смерть в логове кровососов, но они мутировали в таких крутых зомбаков, что всей Зоне туго пришлось. За каким бесом Казак потащил в Зону младенца, никто не задумывался. Наверное, детские ясли были на карантине…
Запустили практически бесконечный жестокий телесериал "Гибель Юрка Семенчука" - Сами Знаете про Кого. В каждой серии сильно украинизированного героя играл другой актёр.
Завидущие северные соседи не зря ещё в советское время обозвали студию им. А. Довженко "Хохливудом".
А кабы воскрес великий романтик с детской душой Сашко Довженко, да посмотрел на дела преемников своих, так тут же вернулся бы назад в небытие - слишком слабое и нежное сердце было у мастера…
Главный Русский Кинорежиссёр, содрогаясь от негодования, заявил, что "Оскар", присуждённый "Веронике", есть пощёчина России. Что не помешало ему годика через два пригласить Паращука на Московский кинофестиваль и обниматься с ним в присутствии высочайших особ…
Джефф Беркли устроился на студии визажистом.
Софийка Вакулинчук вышла замуж за рэпера Эминема.
Вокзальные беспризорники из массовки поголовно стали продюсерами.
Там, где замешана Зона, и не такое бывает…
Глава шестая
…Когда Дэн Майский пришёл в себя, то понял - не тех чудовищ, что шагали из-за горизонта, завершая торжественный парад Зоны, нужно было ему бояться, а тех, с которыми он совсем недавно выпивал и по душам беседовал…
Потому что обстановка на крыше капитально изменилась: кучер стал крысой, карета - тыквой, красавица - бомжихой…
Вертолёт, как и предполагал журналист, оказался вполне гражданский, хотя экипаж его и был очень даже хорошо вооружён. И экипаж этот совершенно мирно беседовал с Мылом, Матадором и Киндером.
Главным, как понял Майский, был дяденька в тренировочном костюме, невысокий, смуглый, усы скобкой. Дяденьку охраняли двое типичных братков в новеньком камуфляже. Они, правда, помалкивали, но было видно, что ребята опытные и к любым неожиданностям готовые, не то что Дэн.
Были и ещё двое незнакомцев - огромный детинище с детским лицом и с ним второй, среднего роста, а физиономия у него прикрыта была снизу чёрным платком. Комбезы у этой парочки выглядели так, словно их владельцы провели недавно женскую борьбу в грязи на потеху невзыскательной публике.
- Да, не вас я тут ожидал, - сказал усатый. - Теперь и не знаю, что думать…
- Да ведь и мы тебя не ждали, Горох, - сказал Матадор. - Я слышал, что повесили Гороха где-то на Материке в стенном шкафу за хорошие дела…
- Это, наверное, шаман Мазафака тебе сказал! - рассмеялся Горох.
- Может, и Мазафака, - ответил Матадор. - Случается и ему иногда правду молвить…
- Так ведь теперь и вас повесят, - сказал Горох. - Только не в шкафу, а на перекладине перед баром, как предателей славного сталкерского дела… А нет - так ребята Пекинеса до вас доберутся.
- Ты о нас не беспокойся, - сказал Киндер. - Ты о себе беспокойся. С тебя же за товар спросят, а не за тех, кто тебе его передал. Вот он, товар-то…
И только сейчас заметил журналист, что под ногами у детинища лежит человек в белом когда-то комбезе, ныне покрытом грязью и кровавыми пятнами.
- Вы его что - пристрелили? - сказал Горох. - За мёртвого вообще ничего не получите…
- Как можно! - возмутился Матадор. - Нет, Белый из своего собственного пистолетика заряд словил, а пистолетик у него, ты помнишь, гуманный…
- Ничего я не помню, - сказал Горох. - Я не то что вы, я Белому вашему по жизни не должен.
Дэн Майский попробовал пошевелиться и понял, что руки и ноги у него связаны.
- Гады, - просипел он. - Я всё Большому расскажу…
- А это ещё кто у вас? - удивился Горох.
- Так, человечек, - сказал Киндер. - Знаешь ведь, как это бывает - в ненужное время в ненужном месте…
- А почему тогда он у вас ещё живой? - сказал Горох. - Я бы от такой снаряги не отказался…
- Снарягу не чапай, - сказал Мыло. - Снаряга наша. А хлопец живой, так його яки-то арабы шукають, а в тих арабив грошив, як у дурня махорки…
- Это уже наш частный бизнес, - сказал Матадор. - Он нам тоже живой нужен, иначе бы давно его небольно пристрелили, ободрали и с крыши сбросили. Мы же не палачи. Знаешь ведь, какая у Белого любимая присказка: "Вы не мучайте друг друга, мы и так живём в аду". А теперь, видно, придётся ему помучиться, поскольку арабы той присказки сроду не слыхали, и легко его не отпустят. Сам виноват: выпил стопочку - и вся душа наружу…
- Ага, - сказал Горох. - Значит, хорошая прибавка к пенсии?
- Значит, - сказал Киндер. - Не твоё дело.
- Так я и не претендую, - сказал Горох. - А это что за два друга кислых - хер да уксус?
- Это, - сказал Матадор, - всё, что осталось от бригады Пекинеса. Топтыгин, дитя тайги, да Урод…
- Не помню таких, - сказал Горох. - Эй, пацаны, обзовитесь!
- Не обзовутся, - сказал Матадор. - Топтыгин молчит, пока старший не велит говорить. У него хорошее воспитание, древлеотеческое. Я же сказал - дитя тайги! А Урод - что Урод, у него полморды излом оттяпал. Пекинес их поэтому и приставил к Белому, что за неполноценных держал. Однако хватило у них ума понять, что никакой Пекинес им теперь не нужен… Вот потому он там, в цехе, и остался - Пекинес. Это его, а не Белого кровь…
- А вы-то им зачем нужны? - сказал Горох. - Они бы и без вас мне Белого сдали…
- Не скажи. - Матадор погрозил пальцем. - Ребята понимают, что дело тонкое, что одни могут и не справиться. Пекинес же им всего не рассказывал, держал в полном неведении. Они про твой вертолёт не знали! Потому мы их и взяли в долю… Или они нас…
- На взаимовыгодной основе, - сказал Киндер.
- О! - сказал Матадор. - Блестящая формулировка, даром что факультет физвоспитания…
- Я сам за себя могу заплатить, - сказал вдруг Дэн Майский. - Большой заплатит…
- Помолчи, - скривился Матадор. - Живой пока - ну и живи…
- Ага, - сказал Горох. - Понимаю. Значит, это всё Большой и организовал. Ну, голова! Но всё равно от вас-то уж я такого не ожидал! Ветераны! Бродячая совесть! Традиции!
- Яки ж могуть быть традиции у Зони у таки смутны часы! - сказал Мыло и сплюнул.
Дэн Майский счёл за благо молчать и ждать, что эти негодяи предпримут дальше. А он-то ещё считал себя знатоком людской натуры, инженером человеческих душ… Иудушка Матадор совершенно спокоен, иудушка Мыло, как обычно, хихикает в кулак, а иудушка Киндер… Где же иудушка Киндер?
- Он прав, - сказал Матадор. - Конечно, мы с ним крестники Белого. Но не век же платить по этим счетам! Я не собираюсь под забором подыхать, а хочу тихо скончаться на вилле под Марбельей. Мыло грезит о ридной полтавской хатыночке на четыреста этак квадратов. Киндеру тоже надоело служить на побегушках у Большого, ему в российской сборной по стрельбе самое место. Топтыгину нужно матушку лечить, верно, Топтыгин?
- Ну, - буркнул Топтыгин, словно булыжник упал на бетон. - Вас слушать, дак с души подымат. Всякий выпучиватся, выжуравливатся… Сколько будем в прохлад-то сидеть? До потух зари? Я уж от безделья в пень пришёл…
- Видишь, Горох, какой молодой кадр! - гордо сказал Матадор. - Говорит как при царе Алексее Михайловиче! Век бы слушал, жаль, я не филолог. А Уроду нашему нужна пластическая операция, и тогда он выскажет этому миру всё, что о нём думает. Боюсь, это будут не самые приличные слова…
Горох склонился над неподвижным телом и приподнял голову:
- А зачем вы его изувечили-то?
- Верно, зачем, Топтыгин? - сказал Матадор. - Это излишняя жестокость.
- Дак я говорил ему: не уроси, на гнев напятишься, чибышок отрежу! Раз говорил. Два говорил. А он уросит и уросит!
- Чибышок - это нос? - в ужасе спросил бандит Горох.
- Не, - добродушно сказал Топтыгин и расплылся в детской улыбке. - Не весь нос, а самый чибышок… Лучше бы чайку-да заварить!
Тут только Майский заметил, что к сбруе Топтыгина сбоку приторочен старинный медный чайник. Вдруг дитя тайги добавило что-то уж совсем непонятное:
- А палемка-то у меня бриткая!
- Ну вы, отцы, даёте, - сказал Горох. - Мало того что продали благодетеля своего, так ещё поиздевались! Большой не похвалит…
- Сколько я тебе толковал - Большой тут ни при чём, - сказал Матадор и посмотрел на часы. - Может, и нет уже сейчас никакого Большого… Так что будем рассчитываться или будем болты болтать?
- Сперва стволы положите, - сказал Горох. - А то дадите очередь по винтам нам вслед. На всякий случай. Чтобы не было стыдно перед Белым…
- Деньги вперёд, - сказал Матадор. - Говорили же коммунисты на великих стройках: "Время - вперёд!" А время это те же деньги, как говорят капиталисты. Так на так и выходит. Кстати, пока ты чибышок рассматривал, а остолопы твои нас бдительно пасли, Киндер уже вашему пилоту ножичек к горлу приставил. Поворотись-ка, сынку!
Сынку поворотился и увидел, что всё именно так и есть. Охранники Гороха недоумённо и смущённо глядели друг на друга.
- Как это? - просипел Горох. - Как он…
- За то и ценим, - сказал Матадор. - Так что положить стволы придётся вам. А без пилота вам крышка. Вам и без Белого крышка, но мы отдадим обоих, потому что устраивать здесь перестрелку бесполезно. Взаимоуничтожение гарантировано.
- А вдруг… - начал Горох.
- А сие уже зависит от нашей доброй воли, - сказал Матадор. - Придётся поверить, вариантов нет…
- Скоро вы там? - крикнул Киндер. - Замучился я этого парня душить и чемоданчик держать…
- Ты и до чемоданчика добрался? - сказал Матадор. - Ну-ка, Мыло, прими у него кейс да проверь - мина там чи гроши…
- Як що - то Мыло, - проворчал злокачественный сталкер. - А як що, то куркуль полтавський…
- Ладно-ладно, - сказал Матадор.
И Мыло уверенно прошёл к вертолёту, и принял от Киндера чемоданчик, и раскрыл его, и…
- Гроши! - весело воскликнул он.
- Суки и твари, - сказал Дэн Майский. - Шакалы позорные. Все. Одна слава напрасная про Зону идёт, что там настоящие мужики. Всю жизнь вам разбавленное пиво пить, перекрашенных официанток трахать и футбол третьего дивизиона низшей лиги смотреть. Тоже мне, доктор наук, коллега! Всех продал, подожди - и тебя скоро кто-то продаст. Перегрызёте вы глотки друг дружке из-за этого кейса, а бабки фальшивые окажутся…
- Так и будет, - неожиданно поддержал его бандит Горох. - Все понятия нарушили! Вот что значит жиды! Это всё Матадор придумал. Белого, спасителя своего, и то сдал…
- Эй! - крикнул Киндер. - Я начинаю!
Горох жалеюще поглядел на Майского, пожал плечами - дескать, извини, парень, не мы тут командуем, а то бы я тебя обязательно выручил - и положил свой автомат на бетон. Телохранители его поступили так же.
- Так, задрали штанины, показали щиколотки, - приказал Матадор. - Отстегнули пукалки… Урод, проконтролируй… Молодцы… Теперь очень медленно идите к машине… Киндер, там пулемёта нет?
- Нет, - сказал Киндер. - Там вообще всё поснимали, он же двухместный… Как бы среди них лишних не оказалось!
- Встретимся ещё, - сказал Горох. - Эй, как тебя - Урод? В штаны-то не лезь, ничего там у меня не заначено, мы к друзьям летели… А Зоне вашей мы кранты скоро приделаем!
- Подбирайте товар, - сказал Матадор. - Живой он, живой, мы честно играем, артерию потрогай… Сотрясение мозга у него есть наверняка, а так здоровый. Интересно, кому это Белый на Материке понадобился?
- Кому надо, мне не докладывают, - проворчал Горох и, демонстративно подняв руки, направился к вертолёту.
Двое подручных подхватили тело в белом комбезе и легко потащили туда же.
А вот устраивались они в вертолётике долго, кряхтя и переругиваясь по причине тесноты.
- Здоровый кабан попался, - пожаловался Киндер. - Я-то думал, все пилоты миниатюрные, вроде меня… Пусть бы Топтыгин его держал, ему легко…
- Топтыгин бы его сразу задавил, по неосторожности, - сказал Матадор. - А я никогда не лишаю людей последней надежды…
- Победители, мать вашу в пять, - сказал Майский. - Банка с пауками. Вы что, вправду меня собрались арабам сдать?
- Ещё один урок Зоны, - сказал Матадор. - Не болтай лишнего с ближним своим…
- А я-то вас за людей… - начал журналист, но голос его потонул в шуме винтов.
- Всё ж таки краше бы було йому дистанционку мою за пазуху сунуть, - сказал Мыло. - А то вспорхнули, блин, як вольны пташиночки! И усё. А де Горох? А никогиньки нема…
- Сталкерское слово - кремень, - важно сказал Киндер.
- Вы, надеюсь, журналиста не покалечили? - спросил тот, кого называли Уродом.
Он уже опустил платок, и оказалось, что никто ему полморды не откусывал. Нормальное лицо, каких тысячи. - Это хорошо, что нет. А ещё мне весьма любопытно было бы узнать, кто на Материке моей особой так интересуется, что готов пожертвовать кучу бандитов. Кстати, вы гостя-то развяжите, что ему мучиться, мы и так в аду…
- Это мы с дорогой душой, - сказал Мыло и ужасной своей финкой, перекованной из танкового плунжера, разрезал путы Майского - сперва на ногах (ловко увернувшись от немедленного пинка), потом на руках…
- Знакомься, Белый, - сказал Матадор. - Это журналист Печкин, пришёл написать заметку про нашего мальчика… Про нашего мальчика, с которым ничего не случится…
…Так и прилипла с той поры к Майскому кликуха - Печкин.