– А кому он теперь нужен, – удивился Вилье. – Нам бы последнюю партию с базы выпихнуть, а там хоть трава не расти. Смотри, какие буйные попались.
Смертники действительно заволновались. Из накопителя в охранников, стоявших на стенах, летели ругательства и обвинения. Похоже, заключенные вообразили, что их собираются расстрелять из пулеметов.
– Вот идиоты, – на всякий случай пригнулся Вилье. – Еще палить начнут из своих карабинов.
Инструкция предписывала уничтожить заключенных в случае неповиновения, а уж тем более мятежа, но в данном случае вина за задержку целиком лежала на персонале базы. Надо полагать, среди экипажа транспортника и взрывников найдутся люди, которые доложат начальству о трагическом происшествии на планете Эдем совсем не так, как того хотелось бы капитану Ягру. И, скорее всего, ушлые начальники поверят незаинтересованным лицам и учинят спрос с офицера базы, истребившего сотню людей.
– Лейтенант Дюпон, – крикнул капитан, перегнувшись в другую сторону. – Открывайте внешние ворота.
– Так ведь красная лампочка горит, – удивленно отозвался юный Дюпон.
– Это сбой в системе, – рявкнул Ягр. – Выполняйте приказ.
Выпрямиться капитан не успел, нож капрала вошел ему под лопатку, и он умер раньше, чем его колени коснулись железного помоста. Покончив с Ягром, Вилье метнулся к пулемету и одной очередью смел со стены вооруженных автоматическим оружием охранников. Ворота накопителя распахнулись настежь, и дружный залп карабинов смел с плаца взвод солдат, страховавшего Галушку. Сам капрал, предусмотрительно укрывшийся за стальной створкой, не пострадал. Смертоносный луч его бластера превратил в горящий факел пулеметчика на соседней вышке. Вилье обернулся назад и с облегчением увидел, как по высокой траве гигантскими прыжками бегут к базе старожилы, готовые либо победить, либо умереть. И где-то там среди них находился человек, чья свобода стоила миллионов динаров, потраченных на подкуп нужных людей, и сотен человеческих жизней.
Снайпер оказался прав: со стен базы никак не отреагировали на затаившихся в траве старожилов. Шнобель, не любивший бегать, подобрался к "Последнему приюту" так близко, что даже сумел разглядеть лицо офицера, стоявшего на вышке с биноклем в руках. Разумеется, хмырь в фиолетовом мундире тоже видел елозивших на брюхе людей, но особого интереса к ним не проявил. Феликс Буров, сам того не желая, оказал товарищам по несчастью очень ценную услугу. Кроме того, Хромому, а заодно и Шнобелю, следовало поблагодарить арнаутских бюрократов, составляющих инструкции, поражающие своим гуманизмом. Не исключено, правда, что берегли они не столько людей, сколько патроны, за которые приходилось выкладывать немалые суммы жадным продавцам. Один патрон для крупнокалиберного пулемета обходился казне в десять динаров. А в ослепительной вспышке бластера и вовсе сгорала целая сотня. Патроны с разрывными пулями для карабина стоили половину динара. В открытую продажу на планетах Федерации они не поступали, но это вовсе не означало, что они там вообще не в ходу. Снайпер, например, в своей многотрудной и опасной работе пользовался только пулями, гарантировавшими стопроцентный результат. Надо полагать, влетали они ему в приличную сумму, но чего не сделаешь для дорогих клиентов.
– Чего они медлят? – зло прошипел Мансур, лежавший справа, в двух шагах от Шнобеля. – Мы в это время уже были в лесу.
За стенами базы действительно что-то происходило. Во всяком случае, офицер в фиолетовом мундире метался по вышке, забыв о притаившихся в траве охотниках за удачей. Соломон наблюдал за ним просто от скуки. И очень удивился, когда фиолетовый барбос вдруг исчез из поля его зрения. И почти сразу же с вышки застрочил пулемет. Шнобель даже пригнулся, дабы не попасть под смертоносную очередь. К счастью, у пулеметчика были другие приоритеты, а потому спина зарывшегося в траву Соломона Когана его не интересовала вовсе. Приподняв голову, Шнобель убедился собственными глазами, что со стены базы исчезли вслед за офицером стоящие там охранники.
– Приготовится к броску, – рявкнул он своим товарищам.
Приказ прозвучал солидно. Одного только Шнобель не знал в эту минуту – куда ему придется бежать? Страсть к свободе звала его вперед, а собственная душа, ушедшая в пятки, настаивала на поспешном отступлении.
– Ворота открываются, – заорал Мансур, подхватываясь на ноги.
– Вперед, – прозвучала короткая команда Снайпера, и ошалевший Шнобель сорвался с низкого старта словно спринтер, рвущийся к победе.
Глава 6 Побег из рая.
Взрывники Ковалевского закончили работу точно в срок. О чем начальнику базы доложил сам лейтенант, донельзя довольный собственной расторопностью. Григорьянц поймал себя на мысли, что ему этот рослый и, видимо, хорошо выполняющий свою работу человек ему неприятен. Хотя дело было, конечно, не во взрывнике, а в базе, к которой старый Ашот прикипел душой. Одно дело передать базу преемнику и совсем другое ждать ее гибели в ближайший час. Хорошо еще, что взлетит она на воздух уже в отсутствие своего командора. Сердце Григорьянца, истрепавшееся за годы службы, могло не выдержать подобного зрелища. Ашот не строил иллюзий по поводу своей дальнейшей судьбы на Арнауте – спишут в отставку и вся недолга. И придется старому служаке выращивать цветы на балконе, вспоминая о прежних счастливых днях.
– Выходит, мы сидим на вулкане? – спросил Босняк, кося глазом на часы.
– До взрыва остается восемьдесят четыре минуты тридцать секунд, – четко отрапортовал Ковальский.
– Значит, на погрузку у вас остается пятьдесят минут, – сообщил командору Босняк.
Григорьянц вопросительно посмотрел на своего заместителя. Кальвино, стоявший у окна, очнулся от дум и четко доложил:
– Все имущество базы, включая вездеходы и передвижные заправщики, уже на борту транспорта.
– Выходит, остались только люди, – задумчиво произнес Григорьянц.
– Первая рота уже готова к погрузке и ждет вашего приказа, господин командор. Вторая рота частью пакует личное имущество, частью прикрывает ворота.
– Кто у нас отвечает за смертников?
– Капитан Ягр. Когда мы с штурманом Лумквистом шли к комендатуре, заключенные уже были в накопителе. С минуты на минуту я жду доклада.
– А что у нас? – спросил Босняк у штурмана.
– Через десять минут закончится погрузка топлива. По инструкции мы не можем принимать людей на борт, пока она не завершена. Я предложил Пуану махнуть на параграфы рукой, но он сегодня какой-то взвинченный. Приказать ему я не могу, поскольку именно он отвечает за пассажиров.
– Вот зануда, – поморщился Босняк. – Дал же Бог второго помощника. Эти деревенские ребята с захудалых планет бывают удивительно упрямы.
– На них армия держится, – пожал плечами Григорьянц.
– Согласен, – кивнул капитан транспортника и, повернувшись к Кальвино, добавил: – Выводите первую роту из казармы, камандор-лейтенант, и стройте ее перед трапом. Как только мы покончим с топливом, сразу же начнем принимать людей. Свен, проследите, пожалуйста, за погрузкой. С вашей стороны возражений не будет, командор Григорьянц?
– На борту вы хозяин, дорогой Матей, а я только гость, – усмехнулся командор. – Действуйте Кальвино. И поторопите Ягра, что они там возятся с заключенными.
Первая рота рванула к транспортнику почти бегом. Командор-лейтенанту не хватило времени, чтобы подстегнуть Ягра словесно, и он ограничился тем, что погрозил капитану и капралам кулаком. Никаких сюрпризов от заключенных Кальвино не ждал, во-первых, их было слишком мало для серьезной бузы, а во-вторых, тридцать солдат, выстроившихся перед воротами накопителя, и пятнадцать охранников на стенах смотрелись надежной гарантией от недоразумений.
Люк транспортника оказался закрыт наглухо. Трап сиротливо стоял под чревом гигантского корабля, не желавшего принимать в свою утробу истомившихся ожиданием людей. Кальвино покосился на Лумквиста, штурман в свою очередь – на часы. Время, отведенное для заправки, уже истекло, но второй помощник капитана почему-то мешкал с выполнением своих непосредственных обязанностей. Капрал, сидевший за рулем передвижного трапа, уже несколько раз пытался привлечь громким сигналом внимание экипажа "Элиота", но нужного ответа так и не добился. Лумквист побагровел от гнева – это надо же так осрамиться перед фиолетовыми мундирами. Морис Пуан сегодня, похоже, спит на ходу. Подобная задержка, да еще в столь стесненных обстоятельствах, грозила ему большими неприятностями.
– Я, пожалуй, пойду к воротам, – сказал командор-лейтенант. – Что-то они там долго возятся. А вас, господин майор, я настоятельно прошу позаботиться о моих людях. Черт знает что такое – у нас остается всего сорок минут до старта и час с небольшим до взрыва базы.
– Пуан, – схватился Лумквист за переговорное устройство. – Вы что, с ума сошли?!
– Виноват, господин майор, – донеслось из рации. – Небольшая задержка с дозаправкой не по моей вине.
– Открывайте люк, Морис, или с вас снимут погоны! Мы стартуем через тридцать пять минут.
– А когда будет взрыв? – донесся встревоженный голос.
– Спросите у капитана, – прорычал Свен.
Треск крупнокалиберного пулемета, долетевший от ворот базы, заставил Лумквиста вздрогнуть и удивленно посмотреть на лейтенанта Калинина, командовавшего первой ротой. У ворот происходило что-то, явно не укладывающееся в инструкцию, но за дальностью расстояния определить масштабы чрезвычайного происшествия, оказалось затруднительным. Тем не менее, лейтенант приказал своим солдатом подготовить оружие к бою.
– Может, кто-то из капралов решил пугнуть мародеров напоследок? – предположил Свен.
– Капитан Ягр им бы этого не позволил, – покачал головой Калинин.
– Вы давно на базе? – спросил Лумквист.
– Год. Прибыл сразу после училища, господин майор.
– Пуан, – заорал в рацию Свен. – Я тебе лично набью физиономию, если ты через тридцать секунд не откроешь люк.
– Ты сначала доберись до меня, штурман, – послышался насмешливый ответ. – Прощай, Лумквист, простая твоя душа.
– Это заговор, – сказал Свен лейтенанту, растерянно смотревшему на побледневшего майора.
И словно бы в подтверждение этих слов раздался вой сирены, призывающей защитников базы к отражению внешней угрозы. Вышколенный лейтенант отреагировал почти мгновенно:
– Рота к бою.
Майор достал из кобуры револьвер и про себя посетовал на то, что бластер так и остался лежать в бронированном сейфе капитана Босняка. Впрочем, Босняк как раз в этот момент напомнил о себе:
– База подверглась нападению старожилов, они осадили вторую казарму и комендатуру. Берите первую роту, штурман, и двигайтесь к нам на подмогу. Скажите лейтенанту Калинину, что это приказ командора.
– Вы в курсе, господин капитан, что Морис Пуан нас предал? – спросил Свен.
– Знаю, – сухо отозвалась рация. – Я займусь им лично. Выполняйте приказ, штурман.
Лумквист взглянул на часы, до старта оставалось двадцать пять минут, а до ликвидации базы пятьдесят девять. Морис Пуан не знает точное время взрыва, возможно Босняку удастся его запугать и принудить к сдаче прежде, чем база взлетит на воздух. Лумквист почти не сомневался, что главных заговорщиков следовало искать на Арнауте. Им удалось подкупить часть экипажа "Элиота" и внедрить своих людей на базу. Знать бы еще, ради чего они затеяли этот безумный мятеж.
– Видимо, кто-то из здешних старожилов решил вернуться домой, – предположил на бегу лейтенант. – И сумел каким-то образом найти пособников на Арнауте.
Старожилы, похоже, разделились на две части. Одни осаждали казарму и комендатуру, где продолжали сопротивляться солдаты второй роты, другие ринулись к транспортнику, сиротливо стоящему посреди огромной площади, залитой бетоном. Лумквист никогда не участвовал в наземном бою, а потому слегка растерялся при виде толпы, катящейся грязным комом на первую роту.
– Солдаты, перед вами мятежники, – крикнул лейтенант. – Огонь.
Лумквист дважды выстрелил из револьвера. Но, разумеется, не он остановил ревущую от ярости и нетерпения толпу. Автоматические винтовки в руках солдат первой роты оказались, куда более серьезным аргументом. Старожилы мгновенно попадали на бетон, но, к сожалению, далеко не все при этом отдали Богу душу. В двух шагах от Свена упал сначала один солдат, потом другой. Смертники стреляли разрывными пулями, предназначенными для крупных хищников, и любое их попадание в человека означало верную смерть. Солдаты тоже залегли, что, впрочем, не сильно облегчило их участь.
– У нас мало патронов, – сказал Калинин, подползая к майору. – Всего по одной обойме. Я приказал своим ребятам стрелять одиночными, но долго мы не продержимся. Если мятежники бросятся в решительную атаку, то сомнут нас в два счета.
– А связь с командором у вас есть? – спросил Свен.
– Есть, но я боюсь пользовать рацией, – вздохнул Калинин. – У капралов точно такие же, а кто-то из них почти наверняка подкуплен смертниками.
– Хорошо, я свяжусь с Босняком на своей волне.
Капитан "Элиота" уже покинул штаб и теперь кружным путем пробирался к транспортнику. Он попросил Лумквиста только об одном – продержаться ровно десять минут. Этого вполне хватит хорошо снаряженному отряду Босняка, чтобы добраться до захваченного предателями корабля. Похоже, Матею удалось связаться с кем-то из экипажа, не участвовавшего в заговоре Пуана, и этот человек, сохранивший верность долгу, обещал ему поддержку.
– Слышал? – обернулся к молодому лейтенанту Лумквист. – Десять минут. Любой ценой. Даже ценой жизни. Твои люди не сдадутся?
– Они в курсе, что их не пощадят, – отозвался дрогнувшим голосом Калинин. – Знать бы еще, кто из своих нас предал – неужели капитан Ягр?
Дино Кальвино чудом уцелел у ворот базы. Залп смертников уложил на бетон взвод охраны раньше, чем командор-лейтенант добрался до места происшествия. Единственное, что ему удалось сделать, это собрать уцелевших солдат и отвести их к комендатуре раньше, чем на базу ворвались разъяренные старожилы. В отличие от Калинина он знал имена предателей. Их успел прохрипеть ему на ухо раненный лейтенант Дюпон, которого Кальвино втащил на собственном горбу в здание штаба. Где Дюпон и скончался под дружные залпы мятежников. У несчастного лейтенанта, раненного разрывной пулей в правое плечо, все-таки достало сил, чтобы выполнить свой долг до конца. Вот только кому нужны будут эти сведения, если транспортник "Элиот" покинет планету Эдем далеко не с теми пассажирами, которых ему предписано было забрать. От Матея Босняка Кальвино узнал, что на транспортнике тоже идет нешуточная драка. Большая часть команды во главе с мичманом Загорским пытается помешать майору Пуану, прорваться в командную рубку. К сожалению, они вооружены только ножами, тогда как у их противников на руках армейские револьверы.
– Долго они не продержаться, – вздохнул Босняк. – Если мы, конечно, не поможем им извне.
– Каким образом? – нахмурился Кальвино.
– Через аварийный люк, код от которого есть только у меня. Пуан о нем знает, и нас наверняка встретят огнем. Именно поэтому я прошу у вас поддержки, командор Григорьянц.
До старта осталось пятнадцать минут, до ликвидации базы сорок девять. Лейтенант Ковальский, спокойно сидевший за столом по правую руку от командора, напомнил об этом офицерам.
– А изменить время или каким-нибудь другим способом предотвратить взрыв нельзя? – спросил с надеждой Кальвино.
– Нет, – сухо сказал Ковальский. – Если перерезать провода, то сработают маячки с автономным питанием. Если отключить маячки, то взрыв последует мгновенно.
– Сколько у тебя людей, Дино? – спросил Григорьянц.
– Двадцать.
– Я прикажу капитану Олсону атаковать мятежников в лоб. Но имейте в виду, у него под началом всего пятьдесят человек. Мы с Ковальским, его взрывниками и офицерами штаба попытаемся им помочь. Многого от нас не ждите, но время для прорыва у вас будет. Идите, господа офицеры, и да поможет вам Бог.
Отряд солдат, ведомый Босняком и Кальвино, все-таки сумел вырваться из комендатуры, воспользовавшись паникой в рядах старожилов, внезапно атакованных капитаном Олсоном. Никогда еще командор-лейтенант в своей не такой уж долгой жизни не бегал так быстро. Опомнившиеся мятежники стреляли им вслед. От ворот базы по бегущим солдатам ударил крупнокалиберный пулемет, унесший сразу пять жизней, еще трое рухнули горящими факелами после вспышки бластера. Из бластера могли стрелять либо Вилье, либо Галушка. И Дино поклялся, что задушит их собственными руками, если уцелеет в этой жуткой заварушке. Босняк что-то кричал на бегу в портативную рацию, но Кальвино ухватил из его разговора с Лумквистом главное. Первая рота во главе с лейтенантом Калининым пытается помешать старожилам, добраться до транспортника.
– Почему у них так мало патронов? – прорычал, задыхаясь от бега, Босняк.
– Потому что они готовились к эвакуации, – напомнил Кальвино. – Инструкция, ничего не поделаешь.
Дино без труда определил, по вспышкам, где залегла первая рота. Под началом у Калинина было сто двадцать человек. У каждого по тридцать патронов в обойме. Часть из них они наверняка уже расстреляли. А до транспортника старожилам оставалось пробежать всего пятьсот метров. Полкилометра до желанной свободы. Надо полагать, они недолго будут лежать на бетоне и постараются одним решительным броском смять последнее препятствие, возникшее на пути.
– У нас только десять минут, – крикнул Матей. – Я попросил их продержаться.
Кальвино оглянулся – старожилы пошли в атаку. Солдаты ответили слабым огнем. И командор-лейтенант вдруг с ужасом осознал, что молодому лейтенанту жить осталось всего ничего. Что первая рота обречена на закланье то ли просьбой, то ли приказом капитана "Элиота", пытающегося спасти свой корабль.
Снайпер и Шнобель ворвались на базу в первых рядах старожилов. К счастью, им здорово помогли новички в одинаковых черных комбинезонах, резко отличающихся от фиолетовых мундиров солдат. Площадь перед воротами была буквально устлана трупами, что, впрочем, не мешало защитникам базы, отступающим к казармам, огрызаться короткими, злыми очередями. С десяток старожилов уже заплатили за жажду свободы своими жизнями, но это не охладило пыла остальных. Приговоренные к смерти жаждали крови палачей и в своем стремлении к мести были воистину неудержимы. Одна из казарм оказалось пустой, во второй засели фиолетовые. Из комендатуры тоже постреливали. А среди мятежников началась неразбериха. Вожаки старожилов и новичков, никогда прежде не видевшие друг друга, с трудом находили общий язык. Снайпер собрался ввязаться в их спор, но его остановил Шнобель:
– Не туда смотришь, Базиль. Какая нам разница, какое здание они будут атаковать – комендатуру или казарму. Умные люди атакуют транспортник.
Лавальер оглянулся. Старожилы Хромого, бежавшие в арьергарде, отнюдь не торопились помочь своим товарищам. От ворот они круто взяли вправо и сходу ринулись туда, где стоял под заправкой транспортник "Элиот". Снайпер уже собирался отдать своим людям приказ к отступлению, когда солдаты, засевшие в казарме, внезапно ударили во фланг старожилам и новичкам, изготовившимся для штурма комендатуры. Солдаты действовали столь стремительно и напористо, что без труда потеснили мятежников, вчетверо превосходивших их числом. Вспышки бластеров со стороны штаба и вовсе вызвали панику среди нападающих. Лавальеру пришлось поспешно отводить своих бойцов, открывая дорогу безумцам, ищущим свою смерть на плацу.