Положим, незадачливым охотникам за тираннозаврами предстояло еще пройти километров тридцать до родной долины, иначе Снайпер не стал бы останавливаться на ночь в чужом лесу, кишащим динозаврами, чей рев, разрывающий вечернюю тишину, заставлял вздрагивать новоселов, которыми неожиданно для себя оказались бывшие капралы Вилье и Галушка. Эти двое стали главной головной болью Снайпера. Смертники не жаловали фиолетовых, и это еще мягко сказано. Община вполне могла отринуть чужеродный элемент, и тогда Вилье и Галушке ничего другого не оставалось бы, как повесится на ближайшем дереве. Смерть куда более приличная, чем гибель от лап и клыков тираннозавров или дейнонихусов.
– Может пристрелить? – негромко предложил Свищ. – Нам и без них забот хватает. Вряд ли общине, не говоря уже о Бурове, понравится наша самодеятельность.
– Мы в своем праве, – поморщился Соломон. – Где ты видел заключенного, не мечтающего о побеге? Кто осудит смертника, снимающего петлю с собственной шеи?
– Я не о нас, – вздохнул Свищ. – Я о капралах.
– Перед нами они ни в чем не провинились, – пожал плечами Лавальер. – Если бы об их шашнях с Хромым узнали начальники, то их наверняка бы приговорили к смерти. Они рисковали жизнями, чтобы заработать приличные деньги, а менять шкуру ради заработка никому не возбраняется, Свищ. В том числе и тебе.
– Правильно, – поддержал Снайпера Соломон. – Каждый зарабатывает, как умеет. Если бы они были истинными фиолетовыми, из тех, что нам противостояли на базе, я бы первый сказал – смерть псам! Но эти двое нашей породы, Свищ, а значит, по праву находятся в рядах смертников.
Если Вилье и Галушка слышали этот тихий разговор, то виду они не подали. Разве что после его окончания один из них снял руку с приклада карабина, а другой поближе придвинулся к костру.
– Интересно, Хромой уцелел? – спросил Мансур, глядя на огонь узкими словно щелки глазами.
– Сволочь он, конечно, изрядная, – покачал головой Шнобель. – Но организатор редкостный. Сидя на забытой Богом планете, он сумел найти сообщников на Арнауте и почти достичь цели. Сколько нам не хватило до победы, Базиль?
– Пуан умер на моих руках, – пожал плечами Снайпер. – Две минуты, Соломон. Если бы не безумцы в фиолетовой форме, которых пришлось уложить на бетон, мы бы сейчас готовились к гипер-прыжку.
– Ты забыл о доброй сотне наших, разделивших их судьбу, – напомнил Свищ.
– Они пали за свободу! – воздел руку к небу Соломон. – А фиолетовые за что? За прибавку к жалованию в десять динаров? За шевроны на руках? Так мертвым ни деньги, ни звания не нужны. Не понимаю я таких людей. Долг у человека должен быть прежде всего перед самим собой, а что касается Федерации, то гори она ясным огнем.
Буров был потрясен сбивчивым рассказом Вучко, явившимся к нему среди ночи. Безумие Хромого обернулось гибелью сотен людей, но у Феликса не повернулся язык, чтобы осудить Вучко за участие в этом страшном деле. Да и какой может быть спрос с юного арнаутца, у которого ветер в голове гуляет. Эту операцию готовили зрелые, умудренные жизненным опытом мужи, а на кону, видимо, стояли большие деньги.
– Очень большие, – подтвердил Вучко. – Шнобель сказал, что речь идет о четырех миллиардах динаров. Якобы Хромой был главным мафиози Арнаута и сумел припрятать эти деньги и от своих, и от чужих. Думаю, Соломон не врал, иначе к чему такой шурум-бурум.
– Из наших кто-нибудь уцелел?
– Барсука я вытащил раненного с базы, а про других не скажу. Там все было объято огнем.
– А где Барсук?
– Оставил на том берегу с чужаками. Я ведь Делавар вплавь преодолел.
– А кто они такие, эти чужаки? – насторожился Буров. – Фиолетовые?
– Я дал им слово, – вздохнул Вучко, – а потому скажу правду только тебе. Один из них твой знакомый, штурман с "Элиота". Только он уцелел из всего экипажа. Хромой искал его по всей базе, но этот гад не захотел откликаться на его зов.
– А почему гад? – удивился Буров.
– Потому что не согласился доставить нас с Барсуком на Арнаут. Сотни хороших парней погибли из-за его упрямства. Дурак! Хромой бы заплатил ему миллионы.
– Не все продаются, Вучко.
– Наверное, – вздохнул юный арнаутец, – но мне от этого не легче. Мы дрались как черти, мы вкатали в бетон роту солдат, Барсук получил пулю из револьвера в грудь – и все впустую.
– А остальные пятеро?
– Фиолетовые. Лейтенант моих примерно лет. И четверо солдат первогодков. Эти, похоже, до конца не осознали, в какой переплет угодили. Радуются, что уцелели, идиоты. Штурман заставил их переодеться в черные комбинезоны. Но многие из наших, наверное, догадаются, что за стриженные гости пожаловали в долину.
– Они не сами пожаловали, это ты их привел, – напомнил рассеянному Вучко Буров.
– Мне нужно было спасать Барсука, но не в этом дело, – понизил голос до шепота арнаутец. – У этих ребят грузовой электрокар, доверху набитый динамитом. Штурман готов передать взрывчатку в твое распоряжение, если их примут в общину. Винтовки у них есть, правда без патронов, но, сам понимаешь, что будет, когда их грузовик попадет в руки каких-нибудь отморозков.
Феликс вынужден был признать, что с головой у Вучко все в порядке. Имея запас динамита, община могла не бояться вторжения извне. На этой планете просто не нашлось бы силы, способной их одолеть.
– Показывай, – коротко бросил Феликс, поднимаясь с лавки.
– Разбуди Фермера и Агронома, – подсказал Вучко. – За ночь нужно переправить весь динамит, чтобы даже наши не заметили.
Божевич долго хлопал глазами, силясь понять, что от него хочет Везунчик. Зато Фермер ухватил все с полуслова. Ривьера вообще соображал очень быстро, когда речь шла о делах практических, суливших большой прибыток.
– Пирогами мы не управимся, – покачал Фермер головой. – Плот нужен. Загоним на него кар, выгрузим его на пристани, а до Новой пещеры он сам доползет. Укроем его в хранилище, благо места там с избытком.
– Плот еще соорудить надо, – засомневался Божевич.
– Бревна у нас приготовлены для форта Щербака, – подсказал Ривьера. – Уже и веревками связаны, дабы не растерять при сплаве. Думаю, выдержат они грузовик.
Буров первый выскочил на противоположный берег с факелом в руке. Навстречу ему из зарослей двинулся рослый человек, в котором он без труда опознал Свена Лумквиста. Когда-то, в другой жизни они были шапочно знакомы. Свен любил женщину, которой нравился Буров, вот, собственно, и вся коллизия. Соперниками они не были. Феликс был слишком привязан к своей жене, чтобы опускаться даже до простой интрижки.
– Наслышан, – сказал Буров, протягивая штурману руку. – Сочувствую. Но это, пожалуй, и все.
– А что будет с нами? – спросил Лумквист.
– С тобой никаких проблем, Свен. Зеленый мундир станет твоей защитой. Что касается твоих спутников, то я за них поручусь. Но не более того. Налаживать отношения с общинниками им придется самим. А люди у нас разные, сам понимаешь. Ангелы на планете Эдем не водятся.
– Ладно, – вздохнул штурман. – Выбора у нас все равно нет.
– Но ведь сюда прилетит комиссия, чтобы разобраться в случившемся, – предположил Феликс. – Вы можете покинуть планету вместе с ними.
– Нет, – покачал головой Свен. – Как только проверяющие увидят с орбиты развороченный "Элиот", то у них сразу же пропадет охота копаться в развалинах.
– Утечка радиации? – насторожился Буров.
– Главный двигатель в полном порядке, – успокоил его штурман. – Просто никто не будет зря рисковать здоровьем людей. База подлежала ликвидации. Заключенных на Эдем больше присылать не будут. Сделают несколько снимков с орбиты для отчета, после чего закроют планету для посещений навсегда.
– Скверно, – произнес Буров бесцветным голосом.
– Хуже не бывает, – согласился с ним Свен.
Электрокар бесшумно скатился на плот по плахам, подложенным под его колеса расторопным Фермером. Ривьера сам сел за руль машины, не доверив столь ответственного дела зеленым юнцам. Переправа через Делавар тоже не заняла много времени. Зато при выезде на пристань вышла заминка. Кар никак не мог вползти по скользким доскам на бревенчатый настил. Людям пришлось поднапрячь все свои силы, чтобы вытолкнуть грузовик наверх. Довольный кар бесшумно покатил мимо срубов, ведомый опытной рукой Фермера. По случаю глухой ночи, его появление в долине не вызвало никакого ажиотажа. Правда, машину видел Рябой, стоявший у пристани на часах, но обычно словоохотливый дейриец на этот раз никаких вопросов не задавал. У входа в пещеру грузовик встретил Кузнец, заранее посланный туда Буровым. Бонек убрал из пещеры под благовидным предлогом часового и открыл тяжелую дверь арсенала. В пещеру кар вкатил без труда, зато вход в арсенал оказался для него узковат. Пришлось снимать кабину и тент, чтобы протолкнуть машину через узкий проход. Лумквист с интересом осмотрел карабины, стоящие в пирамиде, и пачки патронов, аккуратно разложенных по полкам. В дальнем углу на стеллажах покоились консервные банки с мясом, судя по всему, – неприкосновенный запас. В больших ящиках хранились недавно выкопанный картофель, морковь, свекла и редька. В углу стояли десять мешков из холста, заполненных каким-то сыпучим продуктом.
– Высушенный желток из яиц эпиорниса, – пояснил Фермер, донельзя довольный счастливым завершением дела. – Очень питательный продукт, а главное – местный. Мясо птицы мы обычно вялим на солнце. Вот только с солью у нас проблемы, приходится выменивать у амазонок. Зато хлеба уродились на загляденье – осталось только собрать. Так что с голоду не умрем.
– А кто они такие, эти амазонки? – спросил Калинин, с удивлением оглядывающийся по сторонам.
– Бабы, – бросил Вучко. – Только жутко привередливые и капризные.
Перед тем как закрыть дверь арсенала, Кузнец прихватил из грузовика одну коробку с динамитом.
– Это еще зачем? – удивился Феликс.
– Ты собираешься представлять этих людей общине? Народишко у нас сам знаешь какой. Чужих принимают неохотно. А с ящиком динамита их не только примут, но еще благодарить будут за столь ценный дар. За пару таких кусочков, Везунчик, мы сможем не только уломать сотню амазонок, но и оплатить им воспитание детишек на пять лет вперед.
– Так уж и за пару? – усомнился Агроном.
– Хорошо, пусть будет десять. Но только в этом ящике их сотня. И для каждого есть запал. Если они не полные дуры, то целовать нас будут в засос.
Вучко засмеялся и подмигнул зардевшемуся Калинину. Однако солидных людей и прежде всего Агронома с Фермером одолевали сомнения.
– Искру ты где возьмешь?
– Вот неуч, – поморщился Кузнец. – Искру ему подавай. В кузове два ящика маячков с автономным питанием и таймерами. Вставил запал вот в это отверстие. Установил таймер на три секунды и можешь швырять заряд в пасть тираннозавра.
– А если я промахнусь? – спросил стриженный парнишка, присланный на базу, судя по всему, из захолустья.
– Тогда он сожрет тебя за те же три секунды, – пояснил Бонек. – И даже не поперхнется.
Ну что, начальник, берем один ящик?
– Бери, – кивнул Буров. – Не знаю, что нам скажут амазонки, но часть динамита мы заложим на подходах к фортам, чтобы в случае крайней нужды, проучить незваных гостей.
Община собралась на сход в полном составе. Прибыли даже охотники на эпиорнисов во главе с Щербаком и сменные сторожа из форта Лавальера. Ни один из трех срубов не смог бы вместить восемь десятков человек, а потому собрание проводили под тем самым саговником, где несколько месяцев назад пуля Снайпера оборвала жизнь Марка Кабана. Почти все поселенцы уже знали о неудачном нападении Хромого на базу и о гибели своих товарищей. Поэтому предложение Бурова почтить память павших вставанием не вызвала возражений. Ор поднялся, когда речь зашла о новичках. К штурману Лумквисту у присутствующих претензий не было. Многие его помнили еще по перелету и опознали без труда. Зато в Калинине и четырех его стриженных молодцах общинники заподозрили фиолетовых.
– Это что же получается, – возмутился Рябой, – они меня в тюряге гнобили, а теперь я с ними должен баланду хлебать.
– Тебе же сказано – взрывники! – рассердился Кузнец. – Что ты глотку дерешь, животновод.
– Я вас умоляю, – возмутился Рябой. – Взвалили мне на горб Цыпу и Цапу, а теперь еще и попрекают.
– Ты про Анкилошу забыл, – засмеялся кто-то за спиной скандалиста. – Эта зверюга уже сейчас на людей кидается, а что дальше-то будет.
– Попрошу анкилозавра не трогать, – огрызнулся Рябой. – Он свою пайку честно отрабатывает, как первосортный сторожевой пес.
Вообще-то борец за справедливость в данном случае был прав. Его вылупившийся из яйца воспитанник, вымахавший за минувшие месяцы почти под два метра, отличался поразительным слухом и первым реагировал на любую опасность. Рябого он слушался беспрекословно, всех остальных игнорировал, угрожающе помахивая хвостом с увесистой костяшкой на конце. Многие полеводы начали его уже побаиваться. Но сам он на людей не нападал, хотя работать, в отличие от Цыпы и Цапы категорически отказывался.
– Пусть Вучко скажет, – подал голос Химик.
– Я у них документы не проверял, – огрызнулся арнаутец. – Зато они помогли мне вытащить из горящий базы Барсука и доставить его в долину.
– Поправится твой Барсук, – махнул рукой Вальтер Шварц, разбиравшийся кроме всего прочего и в медицине. – Через пару месяцев бегать будет.
– Чем тебе не заслуга? – спросил у Рябого Кузнец.
– Пусть доказательства предъявят, – заявил скандальный хозяин Анкилоши, под одобрительный гул собравшихся.
– Вот вам доказательства, – торжествующе произнес Бонек и выставил на грубо сколоченный стол вместительную картонную коробку. – Ровно сто штук.
– Это что, мыло? – спросил удивленный животновод.
– Я дам тебе кусочек, когда ты пойдешь в баню, Рябой. А потом мы аккуратно соскребем твои останки со стены и похороним с честью.
– Динамит это, – пояснил Щербак. – Сразу заявляю, что я "за". Таких ребят на Эдеме мы больше нигде не сыщем.
Община дружным ором поддержала Десантника, заодно обругав своего недавнего кумира Рябого, которому ничего другого не оставалось, как всплеснуть руками в ответ на черную неблагодарность своих товарищей.
Лавальер во главе отощавшей и сильно поредевшей дружины объявился на противоположном берегу Делавара уже под вечер. Рябой, приведший на водопой своего любимца, сначала с изумлением наблюдал за пляшущими человечками, а потом крикнул стоящему на часах Ключнику:
– Люди там, однако.
Ключник рванулся было к колотушке, чтобы поднять тревогу в засыпающем поселке, но Рябой его остановил:
– Это наши. Я Шнобеля за версту опознаю. Слышишь, как голосит.
– Тогда чего ты стоишь? – возмутился Ключник. – Бери пирогу и плыви на тот берег.
– А Анкилошу я на кого оставлю?
– Ладно, – махнул рукой Ключник. – Присмотрю я за твоей псиной.
– Смотри, чтобы он в воду не упал, – крикнул Рябый, прыгая в пирогу. – Я с тебя потом взыщу полной мерой.
– Вот придурок, – буркнул часовой. – Нашел забаву.
Горячей благодарности Рябой от Шнобеля не ждал, но и на ругательства в свой адрес не рассчитывал, а потому смертельно обиделся на словоохотливого Соломона. Монолог животновода по поводу человеческой неблагодарности был воспринят оголодавшими путешественниками как издевательство.
– Вы только посмотрите на это чучело! – вскипел Шнобель. – Ты что, не мог вторую пирогу прихватить. Нас здесь десять человек.
– А мне откуда знать, – в свою очередь возмутился Рябой, косо посматривая на двух чужаков. – Вучко сказал, что вы все на базе сгорели. Вот уж действительно – "Последний приют".
Рябого, неосторожно ступившего на берег, тут же оттолкнули в сторону. В пирогу сели шесть человек во главе с Базилем Лавальером, оставив отзывчивого человека куковать у костерка вместе с Мансуром, Шнобелем и двумя чужаками.
– Если бы не я, вы до утра бы здесь танцевали, – обиженно пробубнил Рябой. – Ключник у нас сегодня на часах, а он туговат на оба уха.
– Держи, – протянул Соломон патрон обиженному животноводу. – За труды.
– Разжился, значит, – протянул Рябой, пряча подарок щедрого товарища в карман.
– Сам видишь, в золоте купаюсь, – криво усмехнулся Шнобель.
– Вот я и говорю, не всем везет, как Вучко. Тот целый грузовик добра приволок. А общине, между прочим, одну коробку показали. Так эти придурки даже завопили от восторга. И приняли шестерых чужаков как родных.
– Каких чужаков? – насторожился Шнобель.
– Один вроде штурман с Элиота, а остальные точно фиолетовые. Да что я, по-вашему, цепного пса от шавки не отличу. Их же по выправке видно. Ты мне скажи, Соломон, зачем взрывникам стричь головы под гребенку?
– Ты это о чем, животновод? – вскипел Шнобель.
– О динамите, – ухмыльнулся Рябой. – Аккуратные такие брикеты, каждая в своей упаковке. Я уж обрадовался, думал мыло, ан нет, Десантник меня разочаровал.
У Соломона возникло горячее желание дать в ухо обидчивому животноводу, любившему говорить загадками, но сдержал свои чувства под осуждающим взглядом Мансура, внимательно слушавшего Рябого. Польщенный его вниманием и в надежде на заступничество животновод залился соловьем. По его словам выходило, что он один приметил грузовик на пристани. В темноте кар перегнали в пещеру и там, похоже, спрятали. Поскольку никто больше в поселке это чудо цивилизации не видел.
– Выходит, не почудилось мне, – задумчиво почесал затылок Соломон. – Зря вы надо мной смеялись.
– Может, он пустой был, – предположил Мансур.
– Оси прогибались, – хмыкнул Рябый. – А в кузове, по их словам, кроме Барсука и коробки динамита ничего не было.
– Барсук, выходит, жив?
– Ранен. Но Химик обещал его вылечить. Все-таки Вальтер человек знающий.
– Ты это к чему нам рассказал, – насторожился Шнобель.
– Я это к тому любезный Соломон, что Феликс Буров большую силу в общине взял. Вам с Базилем с ним не справиться. Новички за него теперь грудью стоять будут. А ребятушки как на подбор – ражие. Опять же стрелять обучены. И динамит у них есть. А у вас, извините, только побитые морды.
– Но ты, правдолюб, – подхватился на ноги Шнобель. – Я тебя здесь же урою.
– Убить меня дело не хитрое, Соломон, тем более что поспешил я к вам на помощь безоружным. Но ведь тебя после этого повесят, в назидание другим. И никто слова в твою защиту не скажет, даже Мансур со Снайпером.
Животновод был, конечно, редкостным занудой, но в данном случае правда оказалась на его стороне. К тому же сведения, которые он сейчас сообщил, смело можно называть бесценными. Как только Шнобель додумался до столь простой мысли, он мигом остыл. И даже попытался наладить с Рябым добрые отношения, подарив ему еще один патрон.
– За что я тебя ценю, Соломон, так это за щедрость и готовность поделиться с ближним последним куском.
– А Бурова ты за что не любишь? – не поддался на явную провокацию Шнобель.
– Умный он больно, – зло процедил сквозь зубы Рябой. – А других за дураков держит. Меня вот все животноводом обзывают, а того не понимают, что Анкилоша для меня защита и страховка на будущее. Еще месяц назад меня все шпыняли, кому не лень. А ныне стороной обходят.
– Почему? – спросил заинтересованный Мансур.