Нанас оглянулся напоследок на место, принесшее им столько неприятностей, сплюнул и забрался в керёжу. Сейд улегся ему на ноги, чему юноша теперь даже порадовался: мороз совсем окреп и ноги, особенно левая, с разодранными на колене штанами, уже стали замерзать.
Теперь олени бежали уже не столь споро, как раньше, но Нанас их больше не подгонял, посчитав за счастье то, что они вообще бегут. Да и вокруг стало попадаться все больше и больше интересного. Во-первых, заброшенные людские поселения. Они начали встречаться все чаще, и по числу коробов для жилья некоторые из них были немногим меньше Ловозера. Но к этим чудесам он уже присмотрелся и теперь отмечал лишь некоторые особенности, не виденные ранее. Во-вторых же, – и это было главным, что его заинтересовало, – странные металлические коробки, которые то и дело попадались теперь на самой дороге и возле нее. Некоторые из них выглядели словно уменьшенные каменные короба, с окнами в один ряд. Причем во многих окнах поблескивал и "твердый воздух". В других тоже были окна, но сами коробушки не достигали в высоту и его роста; они казались приплюснутыми и вообще какими-то… гладкими. Почти все встреченные коробки были покрыты бурым налетом, хотя на многих остались большие куски очень красивых, ярких цветов. Однако самым непонятным в этих коробках оказалось то, чем они касались дороги. Нанас не сразу обратил на это внимание, потому что зачастую те стояли наполовину, а то и почти целиком, засыпанные снегом, но, выехав на очищенный ветром участок и увидев там очередную коробку, он невольно остановил оленей. Эта коробка была удивительна уже тем, что оказалась очень большой. Сначала юноша даже подумал, что перед ним – металлическая "вежа", наподобие той, в которой они укрывались от бурана. Но потом он увидел, что спереди этой коробки (непонятно почему, но он был уверен, что это именно перед) притулился небольшой короб с окнами. Небольшой – по сравнению со встреченными ранее, на самом же деле он был куда выше самого Нанаса. И этот короб с прикрепленной "вежей" стоял на дороге, опираясь на нее большими, и тоже металлическими, кругляшами. Эти кругляши были обмотаны чем-то черным, по виду – шкурами, но оказавшимися очень твердыми. Нанас почесал затылок, но так и не смог придумать, для чего могли быть нужны и эти кругляши, и сами коробки. Если в них жили люди, то почему все они стоят на дороге? Да и жить в маленьких коробах, которые встречались чаще всего, по его мнению, было совсем уж неудобно – даже их с мамой вежа была больше. Если же в них ездили по дороге, о чем он подумал едва ли не в первую очередь, то почему ни на одной коробушке нет полозьев? Да и сколько же понадобится оленей, чтобы сдвинуть с места эту вот здоровенную металлическую "вежу"? Или они тоже были самобеглыми? Тогда, опять же, почему нет полозьев? Ведь на самобеглых нартах убитого им парня они были.
Так ничего и не придумав, Нанас отправился дальше в путь. Коробки встречались теперь так часто, что порой приходилось их огибать, съезжая с дороги. И все чаще теперь они были почерневшими, обгорелыми, иногда опрокинутыми набок или вовсе вверх кругляшами. Также он заметил, что в каждой коробке внутри имелся еще один кругляш, торчащий из-под переднего окна. Для чего? Зачем? Разве лишь, чтобы держаться за него… Если коробки и впрямь были чем-то вроде самобеглых нарт, то в этом имелся смысл. Но коробки не могли двигаться, потому что у них не было полозьев!..
Еще одной странностью были деревья. К тому, что они стали теперь совсем кривыми, низкими и переплетенными между собой, саам уже понемногу привык. Но если раньше он видел и старые деревья, растущие, как и положено, кверху, то теперь все старые, засохшие, а чаще всего обгоревшие стволы лежали на земле. Их было очень много, даже не считая тех, что скрывал слой снега, и все они лежали верхушками в ту сторону, откуда он сейчас ехал.
И селения. Их стало очень много, но все они теперь выглядели так, словно неведомый великан ростом под самое небо прошел по ним своими горами-подошвами, топча и распинывая короба.
Нанас почувствовал, что начинает злиться на все эти нелепицы, и решил больше не обращать на них внимания. Тем более, теперь нужно было внимательно смотреть на дорогу, чтобы не проехать нужный поворот. Ему уже встретилось несколько отворо- ток, но, судя по карте, это пока были не те. Если, конечно, он не запутался. Потому что… Нанас вновь достал карту, приложил палец туда, где он, по его мнению, сейчас находился, и опять перевел взгляд вперед. Да нет, ерунда какая-то! Не мог он ошибиться столь сильно. На карте вообще не было поблизости таких огромных озер, как то, что лежало перед ним, клубясь густой морозной дымкой. До него было еще далековато, но все равно уже чувствовался запах влаги – не совсем обычный, не такой, как шел от озер и речек близ родного сыйта.
Погоди-ка! Нанас отбросил хорей столь резко, что шест, отлетев на десяток шагов, воткнулся в сугроб и остался торчать в нем, устало покачиваясь. Какая влага? Что за глупости?! Зимой озера покрыты льдом! А тут… Да, в этом озере вода явно не замерзла – солнце, блестя и сверкая ослепительными искрами, вовсю отражалось от его темной, покрытой рябыо поверхности. И берега этого озера были подозрительно гладкими, словно тот же гигант ростом под облака вырезал в земле огромным ножом подобие чаши, а потом широким и пологим кольцом насыпал по ее краям то, что вынул из сердцевины..
Нанас, у которого с самого утра болела голова, поморщился и попытался сосредоточиться. Ошибиться он не мог. Он ехал по широкой дороге, никуда не сворачивая, и встреченные на пути селения, где короба еще выглядели целыми, на карте находил. Получается, ошибалась сама карта? То есть, небесный дух забыл там нарисовать это озеро? Или… Или оно возникло уже после того, как карга была нарисована! А что там, кстати говоря, изображено на этом месте?
Нанас опять уставился на карту и почувствовал, как его челюсть сама поползла вниз. Он закрыл рот так резко, что щелкнули зубы, потряс головой, но боль тотчас стрельнула в затылок. Юноша замер, пережидая ее, боясь шевельнуться и совсем уж не решаясь поверить в то, что только что увидел на карте. Там, на месте этого большущего круглого озера с незастывшей водой и ровными, гладкими берегами, было много-много коричневых квадратиков, вытянувшихся вдоль того самого голубого червя, что должен быть пересечь Нанас. А рядом с квадратиками было написано жирно и крупно одно слово: "МУРМАНСК".
Глава 12
МЕРЗКИЕ ОБСТОЯТЕЛЬСТВА
В голове застучало так, что Нанаса неожиданно вырвало. Стало немного полегче, но стук не прекращался, становясь уже больше похожим на громкий непрерывный треск. Будто затянутые вязкой розоватой дымкой, мысли не сразу получилось расставить по местам, но когда ему это более-менее удалось, стало понятно, что трещит вовсе не голова. Звук шел из красного мешка с заколдованными шубами; это предупреждала об опасности волшебная коробочка небесного духа. Вместе с тем Нанас почуял слабый запах паленой шерсти. Он повел вокруг носом, принюхиваясь, но запах, казалось, шел отовсюду, хотя никакого дыма поблизости не было видно. Наверное, он бы дождался и дыма, но раньше все-таки почувствовал, что опять стало очень горячо груди.
Нанас сунул руку под ворот малицы и вскрикнул от боли – каменный оберег был раскаленным! Он поспешно отбросил капюшон, перекинул через голову веревку, на которой висел камень, и выдернул его из-под малицы. От оберега шел ощутимый жар. Пожалуй, если бы сейчас была ночь, можно было бы увидеть, как он светится. Но что же теперь с ним делать? Выбрасывать священный талисман нельзя, да и его защита нужна сейчас как никогда. И, в то же время, невозможно никуда его сунуть, такой горяченный. Не носить же его теперь за веревочку в руке!.. Выход все же нашелся, хоть и не совсем уж хороший: Нанас вытряхнул из висящего на поясе мешочка, в котором хранил кремень с кресалом, остатки сухого мха, набросал туда снега и сунул внутрь оберег. Тот сразу зашипел, будто обидевшись на такое обращение, а из мешочка пошел пар. Да, снег придется добавлять туда постоянно, но все же Нанас надеялся, что таким горячим камень не будет все время, надо лишь поскорей миновать опасное место.
"И надо надеть малицу небесного духа!" – возникла в голове новая мысль. Возникла неожиданно, словно чужая, будто кто-то нашептал ее в ухо. Нанас невольно огляделся. Разумеется, никого рядом, кроме оленей и Сейда, не было. Правда, пес очень внимательно разглядывал его своими яркими, под цвет отраженного в них солнца, глазами. Но не Сейд ведь, в самом-то деле, ему это шепнул! Скорее, это сделал сам небесный дух, наблюдающий за ним сверху.
– Я надену, – пообещал юноша, внутренне содрогаясь от ужаса, который вызывал у него красный мешок. – Правда, надену. После того, как переберусь через залив. Боюсь, в шубе будет неловко…
"Сразу после залива! – вновь "послышалось" в голове. – И давай, поторапливайся!"
"Хорошо сказать "поторапливайся", – мысленно пробурчал Нанас, – еще бы знать, куда теперь ехать…" Он опять огляделся. Впереди, в пяти-шести десятках шагов, уходила влево еще одна отворотка. Но та она была, что нужно, или нет, Нанас решить не мог. Никаких указателей вокруг не было. Правда, справа от нарт косо торчал из-под снега обугленный ствол дерева… Слишком близко к дороге для дерева. И слишком ровный… Нанас тяжело выбрался из нарт. Голова все еще болела, хоть уже и значительно меньше. Больше не тошнило, но дрожали ноги. Наверное, им опять было страшно.
Удивительно, но сам Нанас сейчас не испытывал страха. У него вообще было сейчас непонятное состояние, будто ему стало вдруг все безразлично. Ну, умрет он здесь… И что? Все равно когда-ни- будь придется умирать, так почему бы не сейчас? По крайней мере, скорей увидится с мамой, он по ней очень-очень скучает! Наконец-то увидит отца… Конечно, он его и так видел, но помнить этого не может – был совсем крохой, когда тот погиб на охоте. Вот теперь и познакомятся по-настоящему, разве это не здорово? И не надо никуда ехать, страдать, мучиться… Не надо ничего и никого бояться… Или бояться все-таки надо? По крайней мере, небесного духа, который и после смерти не даст ему покоя, если он не выполнит его повеления…
Нанас тяжело вздохнул и стал вспоминать, для чего он вылез из керёжи. Мысли опять куда-то разбежались, и их снова пришлось с усилием водворять на места. Сразу стало понятно, зачем он стоит возле этого почерневшего бревна. Нанас нагнулся и провел по стволу рукавицей. Э, нет! Это точно не бревно. Это металлический столб. Как те, что он видел на оленегорской развилке, и те, что еще несколько раз встречались ему по дороге. Вот только на этом столбике не было никакого указателя. Хотя, если столб так здорово согнуло, то доска с надписью могла и оторваться. Нанас попинал ногой снег, но ничего не нашел. Разрывать сугроб основательно совсем не хотелось. Хотелось забраться назад в керёжу и немного поспать.
Неожиданно рядом возник Сейд. Повязки из полосок шкуры частично развязались и хвостом волочились за псом. Вообще-то Нанас поначалу и принял их за хвост и удивился, что у его друга вдруг выросла эта часть тела. Но проморгавшись и осторожно помотав головой, он наконец все понял и присел возле пса, чтобы перевязать его снова. Однако, взглянув на раны, увидел, что те уже затянулись плотной корочкой и больше не кровоточат, так что развязал оставшиеся узлы и снял полоски совсем. Сейд довольно гавкнул и побежал по дороге в сторону, откуда они приехали.
– Эй, ты куда? – вяло крикнул ему вслед Нанас, но пес даже не обернулся.
Впрочем, и убежал он не столь далеко, за три десятка шагов. Остановился, принюхался и стал рыть передними лапами снег возле дороги, а затем поднял белую круглую голову и призывно залаял. Нанас в очередной раз вздохнул и побрел к другу.
Из разрытого сугроба торчал кусок потемневшей, с оплывшими, словно подтаявшими краями доски. Нанас попытался ее достать полностью, но не смог – похоже, та была очень большой и глубоко застряла в снегу. Тогда он присел и рукавицей стер с открытого края черный, жирный слой грязи вперемешку с копотью. С трудом, но стали различимы буквы: "К", "О", "Л" и начало еще одной, то ли тоже "Л", то ли "А"…
В голове внезапно прояснилось. Так резко, что Нанас неожиданно засмеялся от накрывшей его волны облегчения. Он даже не знал, чему радуется больше: избавлению от боли и тумана в голове или от прочитанной надписи. Впрочем, замечательным было и то, и другое. Но более важным ему все-таки виделось то, что они доехали до Колы.
И в который уж раз он обрадовался слишком рано.
Сначала ни в какую не удавалось сдвинуть с места оленей. Быки пошатывались от толчков хорея и, казалось, вот-вот рухнут. Рычание и лай Сейда на этот раз тоже ничего не дали. Тогда Нанас встал с нарт, подошел к оленям и стал ласково гладить им головы.
– Потерпите, миленькие, – чуть не плача, зашептал он, – совсем ведь чуть-чуть осталось. Потерпите, а? Вот приедем в Видяево – дам вам целый день отдыху! Правда, дам, хоть дух и велел уезжать сразу…
Олени косили на него большими печальными глазами и, казалось, все понимали. А Нанас видел, что творится с его быками, и тоже понимал, что ни до какого Видяева они не доберутся. Глаза у оленей покраснели и покрылись гноем, губы и свешенные длинные языки обметало язвами. И шерсть!.. С оленей, там, где он их гладил, клочьями слезала шерсть.
Но ласка, видимо, возымела свое действие – олени шумно вздохнули и медленно двинулись вперед. Нанас не стал садиться в нарты, пошел рядом, держась за упряжь.
Рано порадовался он и тому, что доехал до Колы. Никакой Колы впереди не было, там лишь простиралась снежная равнина, вздыбленная вдалеке темными россыпями больших острых камней. Да и сама дорога, на которую они свернули, закончилась почти сразу. Хорошо еще, что равнина слегка опускалась, так что идти но твердому насту было легко. Олени даже ускорили ход, и Нанас позволил себе присесть на край керёжи, держа ноги снаружи, чтобы в любой момент можно было спрыгнуть. Справа, постепенно к ним приближаясь, потянулся бесконечно длинный холм, покрытый снегом, совершенно без признаков какой-либо растительности. Нанас быстро сообразил, что это и была та самая насыпь вокруг странного озера, которую он видел издалека сверху. Он направил оленей чуть левее – находиться рядом с этим холмом было почему-то жутковато. Даже бесстрашный Сейд, который снова бежал рядом с оленями, то и дело тревожно косил на нее желтым глазом.
Снова нахмурилось небо, серая угрюмая пелена затянула его от края до края. На сей раз обошлось без темных туч, грозящих новым бураном, но и этого хватило, чтобы и без того рассыпавшаяся в прах радость сменилась тревожным унынием.
Нанас вспомнил, как недавно ему навеял тревогу лес. Вот ведь глупости! Куда тревожней было находиться сейчас на безжизненной, неприглядной снежной равнине, под этим вот хмурым небом. Все вокруг было чужим, отталкивающим, опасным. Возникло чувство, что на него кто-то выжидающе смотрит. Взгляд был холодным, острым и шел будто бы отовсюду сразу – даже из-за серой небесной пелены. Избавиться от этого жутковатого чувства никак не получалось, хоть он и старался не обращать на него внимания. Оказаться сейчас в лесу казалось ему почти столь же заманчивым и желанным, что и в родной уютной веже.
Между тем, каменные россыпи стали ближе. Не доехав до крайних камней еще и на полет стрелы, Нанас вдруг с ужасом понял, что это такое. Камни, несмотря на то, что они были разбросаны бесформенными кучами, оказались подозрительно плоскими и ровными, во многих из них виднелись большие квадратные отверстия, а сами кучи будто бы кто-то специально выложил ровными рядами. Да, больше гадать не приходилось – это и была Кола. Полностью разрушенная, вывороченная и выпотрошенная, словно муравейник после нашествия медведя-лакомки. Смотреть на этот кошмар было невыносимо, Нанас опять почувствовал тошноту. Он понял, что не сможет проехать по мертвому селению, и вновь повернул оленей правее. Уж лучше смотреть на безжизненный ровный холм, от него тошнит меньше.
Нанас явственно чувствовал, как шевелятся волосы на затылке. Он никак не мог понять, осознать того, что здесь когда-то случилось. Люди никак не смогли бы сотворить такого! Значит, это сделали духи. Но почему, зачем? Нет, понятно уже, что они разгневались на людей, но для чего было изливать свой гнев таким жутким образом? Чтобы напугать людей? Но разве после такого здесь остался хоть кто-то один, чтобы пугаться? Или же духи мерялись силой друг с другом? Но тогда при чем же тут люди?
Юноше снова пришло в голову сравнение, впервые возникшее нынешней ночью. Духи просто играли. Они создали людей с той же целью, что и матери, шьющие ребятишкам кукол из обрывков оленьих шкур, или малышня, строящая из щепочек-палочек кукольные вежи, делая сопки из песка и камней и втыкая вокруг ве- точки-деревья. А потом играть надоедает – и ребятня с хохотом рушит сотворенный ею игрушечный мир: распинывает на прежние щепочки вежи, затаптывает горы и сопки, камнями и палками сшибает леса. Но ведь и тут – то же самое! Все в точности так же, только намного, намного больше. И люди здесь жили настоящие, а не сшитые из шкур. Или это только для них самих они настоящие, а для духов – те же куклы? Но тогда духи не только жестоки, но и глупы!..
Подумав так, Нанас даже ахнул и невольно прикрыл голову руками, ожидая, что вот-вот на него рухнет с неба что-то вроде огненных нарт. Но ниоткуда пока ничего не падало, и он поспешил попросить у духов прощения. В конце концов, могло и впрямь оказаться, что это играли всего лишь дети. Дети духов. А что, почему бы им не иметь детей? Ну, а дети есть дети, они ведь зачастую не ведают, что творят. Подумаешь, сломали кукол! Мама сошьет других. Подумаешь, вырыли ямку и попрыгали там, где жили люди! Построим новые селения, еще и получше. Только почему-то никто никого не шьет и ничего не строит. Видать, наигрались совсем. Или выросли. Но… где тогда новые дети?
Нет, совсем ничего не было ему понятно с духами. Даже с небесным духом стало теперь непонятно. Ведь он же не мог не знать, что Колы больше нет, как нет и ведущей к переправе дороги. Зачем же тогда говорил про них, зачем нарисовал их на карте? Ладно, может быть, карту он рисовал давно, но ведь предупредить-то мог. Хотя, что-то он такое говорил. Мол, если мост окажется разрушенным, придется ехать в обход. Получается, он и сам точно не знал ничего? Ничего себе дух!..
Нанас снова ойкнул, покосился на небо и тут же попенял себе за тупость: откуда он может знать замыслы духов? Почему он думает, что небесный дух чего-то не знает? Да может, он просто решил проверить человека, посмотреть, как тот будет вести себя, когда станет трудно. Или… или тоже просто решил им поиграть.
Нет, об этом лучше не думать. Нанас сделает все, что будет в его силах, чтобы исполнить повеление духа. Главная цель – отвезти в Полярные Зори девушку Надю. Эта цель кажется сейчас такой недостижимой, что о ней пока тоже лучше не думать вообще. Сейчас главная цель – добраться до Видяева. Чтобы достичь ее, нужно справиться с целыо поменьше, но именно сейчас стоявшей первой на очереди. И эта цель – переправа через Кольский залив, точнее, через реку Тулома.
И где же у нас этот мост?.. Нет, погодите! Для начала, где у нас эта река? И где, вездесущие духи, Кольский залив?!