Итак, что мы имеем? Собрались альпинисты могучей кучкой, отгородились от цивилизации и обитают сами по себе. Бытовуху порешали, живут, не тужат, растят собаков и детишков. И тех, и других учат. Учат серьезно. Хороший показатель перед глазами. Отара примерно в сто бараньих рыл, но Санька управляется вдвоем с собаком. "Адын пёс и адын девушк!" С возможным учетом нападений хищного зверья - очень мало. Но справляются же! Интересно, а если большая стая нападет? Зверей этак с десяток… Однако, капитан, ты сегодня совсем дурной и несообразительный. Говорила же барышня - недавно стая наскочила. Как раз в десять единиц живой силы. Все отправились в экспедицию в лагерь. Разделанными тушками. А что не отправили, так ты, морда нерусская, подъел.
Короче, отставим кулинарию и вернемся к телу, тьфу блин, к делу. Детишек и собаков учат. Воевать учат. И не только с собачками-шаками. Прикинем, какие у туристов-альпинистов могут быть планы? Построить высокогорную республику и обеспечить победу военного коммунизма в одном, отдельно взятом, альплагере? Сомнительно, вечно в изоляции не просидишь. Не отсвечивать до конца беспредела, а когда беки друг другу глотки перегрызут, присоединиться к вменяемой власти? Думаю, ближе к правильному ответу. Автономию они себе выговорят запросто…
Вернемся к делам нашим скорбным. Бандерлоги Бодхани, по всем расчетам, должны заявиться сегодня. Но их до сих пор не видно. Сбились со следа? Или отстали? А может, затаились неподалеку и ждут ночи? Последнее - маловероятно, не их стиль. Ждать местные басмачи не умеют в принципе. Горячие фанские парни…
Остальное возможно. Если альпинисты успеют перекрыть перевал, по которому я притопал, ахмадовцев можно сбрасывать со счетов. Вот только некошерно получается. Меня у Старой робинзоны уже два раза отобрали. Теперь они с баши воевать будут, а я тихо свинчу к Фарруху? Неправильно это. Хоть и не за меня подвяжутся - им здесь баши даром не сдался, всё одно неладно. Долги надо отдавать. Да и кто меня просто так отпустит? Девочка ведь серьезно говорила насчет "убью", по глазам видно. Сомневаюсь, что получится, но всё может быть, лучше не пробовать.
Значит, не рыпаюсь, тихо иду с Санькой вниз, потом с местными на защиту Казнока. Ну, а дальше видно будет, так далеко заглядывать - последнее дело…
Таджикистан, пос. Сарвада
Борис чувствовал себя балластом. Даже в пустынных волжских землях, где колонна ехала мимо спрятавшихся за самодельными укреплениями и ощетинившимися разнокалиберными стволами деревень, похожих на испуганных ёжиков, он не ощущал себя настолько ненужным. Там хоть ехал в авангарде, числился штатным штурманом…
А сейчас… Если какие события по пути и происходили, то все доставались на долю передовой группы. А КШМ на базе "шишиги", куда посадили новосибирца, шел в середине, между двумя БТРами.
Рюмшин остался в Душанбе, пробурчав: "Не царское это дело, башибузуков по горам гонять! И тебе, Андрей, там делать нечего, сами справятся". Но Пилькевич не смог усидеть на месте. Слишком много старых друзей обнаружилось в этих самых горах, чтобы дожидаться их в духоте кабинета. Вот и ехал теперь старый спасатель в той же КШМ-ке…
Расчет Юринова на некоторые послабления после вчерашней демонстрации возможностей не оправдался. Зря только на ринг полез.… Комдив, скрепя сердцем, участвовать в операции разрешил. Но с ограничениями: находиться исключительно в командирской машине или рядом с ней. И не отходить от начштаба дальше трех метров. Кроме них, в кабине командно-штабной были только водитель и Галка, оказавшаяся секретаршей (ага, видели мы таких секретарш с незадокументированными функциями!) полковника.
Колонна неторопливо карабкалась по серпантинам. Пейзажи не радовали. Однообразные до скуки склоны и нескончаемый дождь. Некое разнообразие внесла площадка перед туннелем, но и там к моменту подъезда штабной машины всё уже практически закончилось. Юринов увидел только несколько десятков человек в знакомой альпинистской одежде. Альпинисты спешно и ловко грузились в сразу же уезжающие куда-то грузовики.
Туннель особо не впечатлил. Даже знание, что вокруг многие тонны камня и непредставимое количество взрывчатки, готовое обрушить этот камень на головы проезжающим, проходило мимо сознания. Самый обычный тоннель. В любом крупном городе таких не один десяток. Короче, конечно, но зато полотно получше - нормальный асфальт, не разбитый погодой и миллионами колес.
Выскочившая из тесноты каменной кишки дорога пробегала через какие-то кишлаки, словно перепуганный заяц, кидала петли среди склонов, то выскакивая на берег большой бурной реки, то прячась в мешанину холмов и оврагов. Система в этом хаосе и лабиринте была, но задумываться и искать закономерности не хотелось. Даже привычка запоминать пройденный маршрут отказала. Душа рвалась вперед, к своим, на поиски Андрея, а тело поневоле оставалось в пропахшей бензином кабине "шишиги". Почему-то Борис был уверен: стоит только добраться до брата, и капитан тут же найдется. Олег… Он всё может! А уж вместе с папой… Юринов тряхнул головой, пытаясь отогнать навязчивые мысли.
КШМка вырулила на небольшую площадь какого-то поселка и остановилась.
Водитель остался на месте, а Галка с Борисом вслед за Пилькевичем выбрались из надоевшей машины. Ноги размять, да по сторонам послушать-посмотреть. Вокруг царили бардак и суета. Показалось, что все силы вторжения собрались здесь, и никто не знает, что делать дальше. Возле двухэтажного здания административного вида, ожесточенно споря, стояли Метанов, Махонько и высокий молодой парень в альпинистской куртке болотного цвета. Офицеры говорили одновременно, перебивая друг друга, и активно размахивали руками, а альпинист, в основном, слушал, лишь изредка вставляя короткие фразы. Тут же оказался и старый знакомый Дамир. Посредник хмурился и с кем-то ругался. Ради разнообразия - не на русском и по рации.
- Товарищ полковник, - Махонько прервал спор, отмахнувшись от Метанова, - разрушен мост через Зеравшан. Мы отрезаны от Айни и всего, что ниже.
- Взорвали? - побледнел бывший спасатель.
- Никак нет! - продолжил капитан. - Вчера из ущелья Пасруда сошел мощнейший сель. Таких здесь никогда не было. От моста только воспоминания. Дорога на два кэмэ на круг наглухо завалена камнями и грязью. На расчистку завалов уйма времени уйдет. И еще мост восстанавливать надо! Так или иначе, сегодня мы дальше не пройдем!
- На два кэмэ? - уточнил полковник. И устало потянул с головы промокшую кепку. - Да ну не траханный в голову…
- Вот и я так сказал, - развел руками Махонько. - Только матом делу не поможешь.
- Что в остальном?
- Связь с альпинистами устанавливаем.
- Устанавливаете или установили? - Пилькевич кивнул на Дамира.
- В процессе, - ответил Метанов. - "Ребенки" хотят пройти перевалами от Искандеркуля.
Борис смотрел на реку. Мда… Это не тот овражек в Диких Землях. К широченному потоку, безостановочно несущемуся со скоростью автомобиля, вскипающему пенными бурунами возле лежащих в русле камней, даже приближаться страшновато, не говоря уже о форсировании…
Дамир закончил разговор и подошел к Пилькевичу:
- Война закончена, товарищ полковник. Айни занят матчинцами. Амонатов перешел границу и скоро встретится с Шахсимджаном. Сель, разрушивший мост - результат взрыва искусственного озера ниже кишлака Маргузор. От армии Ахмадова, штурмовавшей ущелье, он не оставил никого. Скорее всего, сам баши тоже попал под раздачу. Остатки джигитов под руководством некоего Шабдолова отступают в Пасруд. Их добьют наши с матчинцами. А Амонатов блокирует формирования на Шахристане.
- То есть, всё хорошо? Мы победили, просто проехав по туннелю?
- Так точно, - усмехнулся посредник, - самая бескровная война в новейшей мировой истории. Блокпост у Ери сдался Саттаху без единого выстрела. Точнее, с одним выстрелом. Заместитель застрелил начальника, хотевшего повоевать. Лагерь даже не вошел в непосредственное соприкосновение с противником. Мины, потом сель. Незначительное сопротивление оказали только Шамсиджану, но и там потери невелики. У "ребенков" тоже все целы.
- Ничего себе "бескровная"… - проворчал Метанов, - сколько у Ахмадова было личного состава?
- Кто их считает, уважаемый? - с деланным акцентом ответил Дамир. - Их жизни - ничто. Наши - бесценны…
Таджикистан, Фанские горы, перевал В. Казнок - озера Мутные
- Шохрух, ты уверен, что это тот перевал? - устало спросил Мутарбек у десятника.
- Клянусь, бек, - тот стукнул себя в грудь. - Пасруд ниже, потому не виден! Да и далеко он.
- Ладно. Парвуз, что скажешь? Урус здесь был?
Старый проводник скептически смотрел на заснеженные камни и обернулся к беку.
- Нельзя хотеть слишком многого, Мутарбек. Все следы, если они тут вообще были, завалены снегом. Сегодня, после обеда здесь никто не проходил. А что было до, - Парвуз виновато развел руками, - ведомо только Аллаху.
- Но он точно ничего не скажет! - в ярости ударил кулаком об ладонь командир. - А что снег целый, и так видно.
- Бек! - громким шепотом окликнул один из бойцов, подзывая командира. - Вон там, у озер, на ровном месте. Там, кажется, человек.
- Где? - Мутарбек присмотрелся туда, куда указывал джигит.
- Вон там же!
- У больших камней?
- Нет, правее.
- Парвуз, бинокль! - поторопил бек проводника.
- Держи, - старик поспешно вытащил необходимое из потертого кожаного футляра.
Мутарбек долго крутил колесико настройки. "Беркут" - хороший бинокль, еще советской работы.
- Шайтан! Не разберешь отсюда, урус или нет, - Выругался Мутарбек, пытаясь разобраться в мешанине из камней и бликующего на солнце снега.
- Кому еще там быть?!
- Это же Пасруд! - глубокомысленно заметил Шохрух.
- И что? В такую погоду даже кутрубы сидят дома, - вернул бинокль Мутарбек. - А пока они вылезут из своих нор, мы успеем захватить этого ишака, и вернуться назад.
На лицах расстроенных таким приказом джигитов отлично читался страх. Идти в Проклятое ущелье не хотелось, но спорить с сыном баши - еще хуже.
- Если пойдет вниз, не будем гнаться, - сказал Мутарбек, - глядя на нервничающих бойцов. - Десятком соваться в пасть волкам я не хочу. Но отец не поймет, если узнает, что мы видели уруса, но от ужаса обогнали собственную вонь. Парвуз, показывай дорогу!
Проводник кивнул. Остальные потоптались и неохотно двинулись вслед за ним. Но прошло совсем немного времени, и радостно повизгивающие от восторга парни уже ехали на задницах с перевала вслед за проводником. Скоростной спуск заметно прибавил настроения. Всё-таки быструю езду любят не только русские. Дальнейшая дорога и вовсе оказалась легкой. Ветер уплотнил на леднике наст, а ниже сдул снег с гребней морен, по которым петляла тропа.
- И где твои озера, Парвуз? - спросил Мутарбек, вытирая пот со лба.
- Здесь, уже рядом, - По проводнику нельзя было сказать, что он устал.
"Вот же дубленая шкура!" - мысленно восхитился бек.
- Эй, смотрите! Командир! - заорал Шохрух, радостно тыча пальцем.
- Бараны? Шайтан! - выругался Парвуз. - Мы видели не человека, а баранов!
- Ну, так давайте, возьмем их в плен! Хоть поедим вечером нормально, - предложил десятник, поглаживая живот.
- Хм… Годится! Фарид, Ибрагим, поймайте их! - приказал Мутарбек. И видит Аллах, за прошедший день это был лучший приказ сына баши!
Мутарбек вместе с остальными наблюдал, как джигиты гоняются за баранами, когда откуда-то сверху раздался звонкий возмущенный голос:
- Эй, уважаемые, у овечек хозяева имеются!
Таджикистан, Фанские горы, перевал ВАА
- Сизу. Пью цай. Стуцат…
Митька рассказывал очередной старый анекдот, вычитанный в сборнике, найденном в обширной библиотеке Мирали. Как туда попала потрепанная книжка в мягком переплете, никто сказать не мог. Травник клялся, что в его собрании "этой гадости" не было. Виктор давал слово, что из Сарвады художественную литературу не забирали, только учебники. По утверждениям Руфины Григорьевны, и в Лагере "такого" быть не могло. Но сборник был. Правда, большой популярностью не пользовался, старшие особо не интересовались, а "ребенкам" он был просто скучен: мало того, что не нес практической информации, так еще и базировался на незнакомых реалиях. Да и художественная ценность…
Митька наскоро пролистал рассыпающуюся на глазах книжку в первую зиму после Большого Писца, в возрасте еще весьма не великом, и, казалось, напрочь забыл. Но сейчас, на второй день тоскливого ожидания, анекдоты начали сами всплывать в памяти. Патрульные слушали с удовольствием. Хотя все и говорили на русском достаточно хорошо, и читать-писать умели совсем неплохо, но на развлекательную литературу иностранцев не хватало. Вот послушать, да еще на отсидке - совсем другое дело!
- Сизу. Пью цай. Стуцат. Спрашиваю: "Кто там"…
- Пургень, - неожиданно отозвался Хорхе, - принес снега для вашего мальчика.
Патрульные расхохотались, такая концовка анекдота всем понравилась.
- Ну, вы потише смейтесь, - выдавил Хорхе, когда сумел отдышаться, - а то пещера рухнет от ржачки! Кони боевые! Засыпет, придется новую копать! А оно нам таки не надо!
За последние два дня, испанец начал говорить почти исключительно фразами из митькиных анекдотов.
- Таки не надо даже даром, - согласился Франсуа. - Хотя Витас с Барсиком минут за двадцать выроют.
- Почему это сразу Витас?! - возмутился литовец. - У тебя не хуже получается!
- А у тебя быстрее! - подмигнул француз. - Кстати, Деми, почему в русских анекдотах все литовцы очень медленные? А Витас совсем не медленный. Он как понос. Быстрый и неожиданный. Или Витас неправильный литовец?
- Кто "как понос"?! - попытался обидеться Витас, но, понимая, что это не более чем, двусмысленная похвала, присел обратно, сунул руки в карманы куртки, и продолжил. - Сам ты неправильный! Анекдоты про эстонцев! Просто ты до сих пор нас не различаешь, тормоз гальский!
- Как я могу вас различать, если в Лагере нет ни одного эстонца? - недоумение Франсуа было столь искренним, что даже хотелось ему поверить. - Раз они живут рядом с вами, должны быть похожи на вас. А вы на них! Густас, тот и язык эстонский знает!
- С какой радости мы на них похожи? Они к финнам ближе! А мы - балтийцы. А Густас просто жил в Эстонии. Кто у вас Эльзас постоянно отбирал? А ты на боша совсем не похож! И вообще таджикский выучил. Так что, теперь французы на таджиков похожи?
Теперь уже Франсуа изобразил неподдельное возмущение.
- Внуки будут похожи, - Хорхе на всякий случай оборвал перепалку. - Его Николя относится к таджичкам с большой симпатией.
- Мой сын ко всем женщинам относится с большой симпатией! Он настоящий француз! - мигом оттаял Франсуа.
- Ага! - глубокомысленно изрек Митька. - Надо полагать, что все псы в Лагере - исключительно французской породы. К самкам относятся с огромной симпатией…
Новый взрыв хохота потряс укрытие.
- Хорхе, что там со связью?
- Помехи одни. Проклятый пургень экранирует. Бывает.
- Что-то он слишком долго бывает. Вторые сутки сидим.
- Тоже бывает. У тебя есть идеи?
- Не-а. Какие идеи?
- Тогда давай дальше про чай.
- А, ну да. Сизу, пью цай. Стуцат…
Таджикистан, Фанские горы, Мутные озера