- Почему? - повторил он.
- Так… ты, похоже, Владимир, - предположил Хаус.
- Ну.
- А ты Николай, - обратился сталкер к человеку в "аляске". - И ты когда-то занимался боксом, верно?
- Было дело, - ответил тот.
- Значит, ты Бокс, а ты…
- Централ мое погоняло, - опередил его Владимир.
- Не возражаю.
- Пацаны, а вы откуда? - тут же взял инициативу Централ. - Я с Пионерского.
- Гонишь, - бросил Бокс. - Я там всех знаю, а тебя ни разу в жизни не видел.
- Ты сам-то кто? - процедил Централ. - И прикинут не по сезончику. Май уже кончается, а ты как чукча упаковался.
- Это ты как будто с пляжа приплыл. Май кончается, что с того?.. Пора в трусах рассекать?
- Я не понял. Если ты на Пионерском всех знаешь, то и тебя все должны знать. И я тоже. Ты с какого района-то?
- Ну с Химмаша.
- Чего?! - Централ даже присел, чтобы выразить всю полноту эмоций. - Чего ты лепишь?! Какой?.. Какой еще Химмаш? Нет у нас никакого Химмаша.
- Как это нет?.. - оторопел Бокс. - Ты с дуба рухнул? И говоришь ты как-то странно… - добавил он.
- Я?! Это ты странно говоришь!
Шведов давно все понял и, скрестив руки, привалился плечом к стене. Хаус почему-то не спешил прояснять ситуацию. Возможно, для него это было одним из немногих доступных развлечений. Спор между курткой и рубашкой он слушал с неподдельным интересом и, казалось, был слегка разочарован, когда парни наконец-то разобрались.
Широко улыбаясь, они протянули друг другу руки:
- Анапа!
- Екатеринбург!
- Ты прикинь, мля! - воскликнул Централ.
- Чума, в натуре! - согласился Бокс.
Дождь незаметно утих, и, как только Шведов это отметил, среди звука отдельных капель он различил далекий стрекот вертолета. Луна стала светить ярче, и Сергей снова выглянул из сарая. Слева от постройки послышались щелчки, это поочередно включались сигнальные огни. Они стояли прямо на земле, среди некошеной травы, и еще минуту назад их можно было обнаружить, только споткнувшись о корпус прожектора.
Доктор Хаус вышел вслед за Шведовым на улицу.
- Разве на вертолете до города не быстрее? - спросил Сергей.
- Конечно, быстрее, - отозвался сталкер. - Но ты же служил в армии. Разве не проще бежать кросс без противогаза?
- От кроссов не умирают, а ты сказал, что на этом маршруте…
- Я думал, ты сам догадаешься. Это экзамен, Швед. Очень простое испытание: кто непригоден, тот не дойдет.
- Я на такое не подписывался! - подал голос Обух.
- Это не ко мне, это к начальству, - сказал сталкер.
- А что, реально можно отказаться? - обрадовался Бокс.
Вертолет в ночном небе еще был не виден, но винт шумел уже отчетливо. Централ покинул сарай последним и, зябко обнимая себя за плечи, присоединился к встречающим. Вероятно, сверху они выглядели странно - четверо лысых и один клокастый, сбившиеся в кучу посреди буйного сорняка, неуверенно замершие между гнилым черным сараем и помеченным фонарями прямоугольником. В периметре посадочных огней ничего не было - ни бетонных плит, ни временного покрытия. Кто-то выбрал на местности участок поровнее и обозначил его прожекторами - вот и вся площадка. Такую же можно было оборудовать за час в любом другом месте, а потом просто бросить ее за ненадобностью.
Ми-8 завис низко над землей, разгоняя ветром густую траву. Вертолет был старый, перекрашенный бог знает сколько раз, со свежими царапинами и широкими мазками плохо заполированной автомобильной шпатлевки. Ни номера, ни опознавательных знаков Сергей на борту не видел, но это его уже не удивляло. Створка люка отъехала в сторону, и в проеме показался немолодой кряжистый мужик с тяжелым бульдожьим лицом. На нем были болотные сапоги и растянутый тельник с дыркой - ни дать ни взять революционный матрос на пенсии. Он бодро спрыгнул на землю, и из глубины кабины показался следующий гость со связанными руками и тряпочным мешком на голове.
"Арестантов еще не хватало", - отстраненно подумал Шведов.
Пленника подтолкнули из вертолета в спину, и мужчина в тельняшке принял его внизу, бесцеремонно поймав за грудки. Следом высадился чернявый бородатый субъект в камуфляжной куртке, похожий на арабского террориста. После этого створка вернулась на место, и вертолет, мгновенно поднявшись, с крутым виражом ушел обратно в ночное небо.
- Здравия желаю, Кабан! - гаркнул Доктор Хаус, не вынимая рук из карманов.
- Мелкие прогибы не оплачиваются, - бросил мужик в тельнике, направляясь к сараю. - Чак, развяжи его.
- Я ему не доверяю! - отозвался бородач.
- Да ты никому не доверяешь.
- Никому, - подтвердил тот.
- Это неправильно. - Кабан остановился и сдернул мешок с головы пленника. Затем щелкнул выкидным ножом и рассек пластиковую стяжку на его запястьях.
Пятый пассажир тоже был обрит налысо. В остальном ничего примечательного: скучное простоватое лицо, джинсы и старый свитер.
- Присоединяйся к своим, - сказал ему Кабан.
Все зашли в сарай и непроизвольно разделились на две группы: пассажиры у одной стены, борода и тельник у другой. Хаус встал посередине и чуть в стороне, словно командир отделения. Шведов украдкой взглянул на часы - была уже половина четвертого, небо светлело на глазах.
- Главный тут я, и зовут меня Кабан, - произнес мужик в тельняшке тихо, но твердо. - Как зовут вас, мне не важно. Знакомиться с вами буду на той стороне, в Зоне.
- А сейчас мы не Зоне, что ли? - спросил Обух.
Чак сделал такое движение, будто потянулся за пистолетом. Кабан лишь недовольно поморщился.
- По идее, да, - сказал он. - Мы в зоне отчуждения, на закрытой территории. Но это не то, что называется Зоной с большой буквы. Здесь, на острове, безопасно. Доберетесь до берега - начнете понимать, о чем я говорю. Пока дойдете до города, поймете всё. Или не дойдете. До Припяти отсюда семь километров, жду вас к вечеру. Кто отобьется от группы, тот покойник без вариантов. - Кабан медленно оглядел неровную шеренгу из пяти новобранцев. - Хаус, почему я должен им это объяснять, а? Тебе влом было инструктаж провести?
- Кабан, они только что проснулись. Надо было раньше завозить, если ты хотел, чтобы я тут с докладом выступил.
- Хрен с ним, - отмахнулся командир. - И так болтовни много. Тупые вопросы, нереальные желания у кого-нибудь имеются?
- Имеются, - чуть запнувшись, сказал Обух. - Желаю вернуться домой.
Кабан покивал ему с непонятной грустью.
- Хорошо подумал? - спросил он.
- Я бы не ушел, - сказал Обух. - Но мне не по душе способ, которым меня сюда доставили. Укололи какой-то фигней, ни о чем не предупредили… С людьми так нельзя! Я не туша мороженая, чтобы меня за ноги таскать.
- Твое право, - коротко отозвался Кабан.
- Инкассатор, не делай этого, - проговорил Хаус. - Пойдем с нами! Потом вернешься, если захочешь. Позже.
- Это вопрос принципиальный, - заявил Обух.
- Если я правильно понял, дома тебя ждут долги? Мне всегда было любопытно, сколько денег может влезть в картофельный мешок.
- Хаус, кончай агитацию! - прервал разговор Кабан. - Пассажир остается. Забирай этих четырех, и валите.
Проводник угрюмо бросил "Есть!" и двинулся к двери.
- Погодь! - окликнул его Централ. - Слышь, помоги шмотом, - обратился он к Обуху.
- Кем? - не понял тот.
- Одолжи олимпиечку, ага? Мне в рубашке прохладно гулять, а ты скоро дома будешь.
Обух все-таки успел отряхнуться и теперь нарядно сверкал в сумерках тремя белоснежными лампасами.
- Нет, - упрямо ответил он. - Это моя одежда.
- Ты не человек, что ли? - с угрозой произнес Централ.
- Серега, отдай куртейку, - поддержал Хаус. - Ему и правда нужнее. Он же вежливо тебя просит. Ну, насколько он способен.
- Да не люблю я эти расклады! - возмутился Обух.
- Да ему не любовь твоя нужна, а теплая одежда. Хоть что-нибудь с рукавами. Не будь говном, инкассатор!
- Не отдам, - отрезал тот.
- Все, Хаус! - рявкнул Кабан. - Уводи людей, время теряете.
- Ждите к вечеру, жарьте курочку, - сказал сталкер.
- Что сам по дороге наловишь, то и пожаришь, - выдавил Чак.
Проводник и четверо пассажиров вышли на улицу. Облака окончательно разбежались, но из-за блеклого рассвета небо казалось пасмурным и низким.
Хаус обогнул сарай справа и двинулся по пологому склону вниз, к зарослям кустарника. Новобранцы выстроились за ним гуськом: первым шел Централ, замыкал колонну Шведов. В какой-то момент Сергей поймал себя на том, что старается наступать в след идущему впереди новичку, которого привезли на вертолете.
- Может, и нам свалить надо было? - негромко сказал Бокс.
- Да не по-пацански как-то… - проговорил Централ.
- Ладно. Дойдем - поглядим, что там за кисельные берега.
- Кончайте треп, - прошипел Хаус. - Ты, как там тебя?.. Лейтенант!
- Старший лейтенант, - уточнил мужчина, шагавший перед Сергеем. - Только теперь - запаса.
- И где же ты служил, запасной лейтенант?
- В ракетных войсках.
- Конкретнее, - потребовал сталкер.
- В береговых ракетных.
- Ты действуешь мне на нервы.
- Триста двадцать пятый ОБРДН.
- Ну, понятно…
- Отдельный береговой ракетный дивизион, - пояснил мужчина.
- Ты стрелять-то умеешь, отдельный береговой?
- У меня двенадцать пусков, все на "отлично".
- Я спрашиваю: стрелять умеешь? - с нажимом повторил Хаус.
- Из пистолета - естественно.
- И то хлеб… А зовут тебя Костя Олейник, если память моя не врет. Стало быть - либо Кот, либо Олень.
- Конечно, Кот, - торопливо ответил лейтенант.
- Покажешь себя в деле - тогда и будешь сам решать, кто ты. А пока ты Олень, - твердо произнес сталкер.
Централ и Бокс приглушенно рассмеялись, а Сергей с тоской посмотрел назад. Ситуация нравилась ему все меньше, и он уже начинал жалеть, что не остался вместе с Обухом в сарае. И хотя он быстро придушил эту мыслишку, настроение было отвратным.
Хаус дотопал до зарослей и протиснулся между кустов.
- За мной, - скомандовал он, поворачивая влево.
Пассажиры змейкой устремились за проводником. Что это были за растения, Шведов так и не понял. Черные узловатые ветви даже в конце мая оставались голыми, без единого листочка, однако в них определенно теплилась жизнь: кусты не трещали, а упруго сопротивлялись и плотно схлопывались за спиной. Тропинки в зарослях не было, Доктор Хаус двигался наугад, но так уверенно, словно проходил хорошо знакомый лабиринт. По одному ему ведомым признакам он определял, где в чаще будет следующая брешь, а куда соваться не нужно.
Дебри оборвались внезапно, в трех метрах от пологого берега. Над тихой водой стоял такой плотный туман, что Шведов поначалу принял его за новый массив растительности. На привязи у перекошенного мостка покорно дожидалась большая надувная лодка.
- Грузимся, - распорядился проводник.
- Холодно, черт! - пожаловался Централ.
- Скоро согреешься.
Лодка с алюминиевым днищем легко приняла бы шестерых: кроме пары широких поперечных сидений, оставалось еще по одному месту спереди и сзади. Хаус дождался, когда все усядутся, потом устроился на корме и отвязал веревку.
- Весла под ногами, разбирайте, - сказал он. - В уключины не вставлять, будем грести, как спортсмены. Но только тихо, тихо!
Сергей взял весло, примерился. Оно было коротким и легким, с удобной ручкой и большой выгнутой лопастью. Последний раз Шведов катался на лодке еще в раннем детстве, но эти воспоминания были связаны с большим светлым парком, совсем не похожим на то, что расстилалось вокруг. Как только Хаус оттолкнулся от мостков, лодка оказалась в сером мареве тумана. Он висел так плотно, что трудно было дышать.
Шведов сделал глубокий гребок, отмечая, что детская память как всегда врет: в работе на веслах ничего радостного не было.
- На такое корыто обычно мотор вешают, - сварливо произнес Бокс.
- Вы заткнетесь или нет? - взмолился Хаус. - То им холодно, то, блин, мотор им давай… шевелите клешнями, или мы три дня по этой луже дрейфовать будем? Здесь от берега до берега рукой подать!
Это заявление подействовало ободряюще, несколько минут все гребли размашисто, хотя и вразнобой. Лодка крутила носом, но шла довольно быстро. Сергей понял, почему Хаус запретил вставлять весла в уключины: гребцы держали их почти вертикально, лопасти погружались глубоко и выходили из воды без брызг. Для большой дистанции такой способ был бы слишком утомительным, но проводник обещал, что другой берег не далеко.
- Мы правильно идем? - нарушил молчание Олень, сидевший на первой скамейке, спиной к Шведову.
- Четко, как ракета, - отозвался Хаус. - Навались, парни, уже близко.
- А это что?..
Сергей почувствовал, как лопасть ударилась о какую-то помеху, и машинально притормозил. Олень обернулся: именно это он и имел в виду. Рядом с бортом на воде покачивался буек, обросший водорослями настолько, что его можно было принять за живой организм. Олень потыкал в поплавок веслом, и оно вдруг погрузилось внутрь, легко прорвав оболочку, или точнее… кожу. Бурое вспученное брюхо издало звук, похожий на выдох облегчения, и в воздухе разлилась невыносимая вонь. В тяжелом запахе явственно ощущались сладкие кондитерские оттенки, и это было еще более отвратительно. Прежде чем заставить себя отвернуться, Шведов успел различить на вздувшемся животе остатки одежды. Полосатая майка сгнила и разваливалась вместе с плотью.
Олень надрывно закашлялся и склонился к сиденью. Брошенное им весло разворотило черные внутренности, опустилось на воду и медленно поплыло прочь.
- Ну ты и чушок! - взревел Централ, деливший с Оленем одну скамейку. - Ты что наделал?
- Э! - пнул лейтенанта Бокс. - Здесь и без тебя тошно!
Олень не реагировал, его шумно и обильно рвало прямо на пол.
- Ты зачем в лодку блюешь?!
- Да он еще чеснока нажрался, походу! Газенваген, мля, нам тут устроил!
Олень утер губы рукавом и, запрокинув голову, глубоко вдохнул.
- Пардон, не сдержался, - промолвил он как ни в чем не бывало.
- А?.. Какой "пардон", чепушила? - протянул Централ. - Собирай давай! Хоть руками собирай, гнида, я не буду с тобой сидеть!
- Будешь, - холодно произнес Хаус. - И сидеть, и терпеть. Если встанешь, лодка может перевернуться, тогда все в воде окажемся. А ты, Олень, действительно… Олень. И притом вонючий, - добавил он, чуть подумав. - Навались, мужики, уже близко.
- Он еще и весло просрал! - сообщил Бокс.
- Я видел. Значит, гребете втроем. И вот что: на левом борту остался один Швед, поэтому справа особо не усердствуйте, иначе по кругу будем гулять. Ну а ты уж, браток, выкладывайся, - обратился Хаус к Сергею. - За себя и за того парня. Вернее, за этого. За нашего ракетного мудака.
- Олень, тебе боеголовку на службе ураном не напекло? - осведомился Бокс.
- Было бы, что напекать! - подал голос Централ. - Загребай ладошками, удод! Обрыгался и сидит, млеет, как сука на помойке.
Парни срывали на лейтенанте злость, и Доктор Хаус этому не препятствовал, он лишь изредка их одергивал, чтобы не переходили на крик. Шведову было не до шуток, он с натугой работал веслом и чувствовал, как наливаются тяжестью руки и поясница. Один только Олень был невозмутим. Он принялся было собирать рвотную массу носовым платком, но Централ, с минуту понаблюдав за этим процессом, велел ему прекратить и спрятать руки обратно в задницу. После этого Олень замер и уставился куда-то в даль, хотя на расстоянии двух метров все по-прежнему тонуло в молоке тумана.
- Кто это был, на кого мы напоролись? - спросил Шведов, чтобы отвлечь себя от усталости.
- Морду я не видел, но думаю, что это снорк, - ответил Хаус. - Может, собаки задрали, а может, сам сдуру до края Зоны добрел и там подох. Вообще-то здесь их не должно быть. Ближе к городу - там да, еще насмотритесь.
- Снорк? - переспросил Бокс. - Это что за тварь? Они все такие брюхатые?
- Они, скорее, поджарые. А неделю в теплой воде проведешь - тебя еще не так раздует.
- На нем одежда была, - возразил Шведов. - Ну или остатки. Значит, это не зверь? Человек?
- Кто дойдет до финиша, тот получит в подарок розовое полотенце и красивый КПК, - сказал Хаус. - Про полотенце шучу, конечно. На КПК найдете тучу полезного, все прочтете.
- Читать я не особо люблю, - заявил Бокс.
- Фотки там тоже есть. Да и по пути еще насмотришься.
Разговор быстро сошел на нет. Некоторое время плыли в тишине, нарушаемой лишь плеском весел и редким карканьем где-то в невидимой за туманом выси.
- Хаус, ты же обещал, что берег в двух шагах, - не выдержал наконец Бокс.
- Так оно и было. Десять минут назад. А потом нас незаметно развернуло и погнало по течению… вероятно, - добавил сталкер на всякий случай. - Или мы могли зайти в протоку, но это хуже. Их в этих местах немерено. Короче, заблудились мы, - сознался Доктор Хаус.
- Оба-нна, с-сука! - резюмировал Бокс.
Глава четвертая
- Сейчас бы водяры… - хрипло прошептал Централ.
- Я бы от литрушечки не отказался, - ответил Бокс. - Даже и без закуси можно.
- Литр без закуси? Ты гонишь.
- Да я в натуре могу!
- Крайне ценный навык, - заметил Хаус. - А еще что-нибудь умеешь?
- Слышь, ты, штурман! - огрызнулся Бокс. - Ты лучше за собой следи, ясно? Сколько уже болтаемся тут? Может, нас в океан давно вынесло? Кстати, в Бразилии визы нужны, нет?
- Никакой Бразилии, - отрезал проводник, и в ту же секунду лодка с жестким шорохом наехала на заболоченный берег.
- Будем надеяться, что это другая сторона, а не та, с которой мы отчаливали, - неожиданно высказался Олень.
- Я бы на твоем месте помалкивал при любом раскладе, - процедил Бокс.
Централ перепрыгнул через борт и, с чавканьем приземлившись в траву, подтянул лодку, насколько смог. Группа высадилась через нос, при этом все, кроме Хауса, промочили ноги по щиколотку.
- Почему нельзя было заранее предупредить? - пробурчал Олень. - Зачем хватать народ прямо на собеседовании? Мы бы хоть подготовились, вещи собрали.
- Не знаю, - сказал проводник. - Меня точно так же сюда привезли в свое время. - Он вытянул шею, словно надеялся проткнуть макушкой белесый полог тумана. - Не сильно мы промахнулись, метров на сто всего. Надо вернуться вверх по течению. От воды ни на шаг! Лейтенант, хватаешь конец и тащишь лодку.
- Я, во-первых, старший! Старший лейтенант, а во-вторых…
- Нет, больше не могу! - тряхнул головой Бокс и, шагнув к Оленю, нанес ему короткий удар в челюсть.
Офицер рухнул в грязь, но довольно бодро поднялся и решительно двинулся на обидчика. Бокс встретил его прямым в подбородок, он снова бил вполсилы, но на этот раз уже не так гуманно. Олень отлетел на пару метров и закопался в камышах.
- Уже не старший, - надменно произнес Бокс. - И тебе еще харчи свои отмывать, не забыл?
- Отставить! - рявкнул Хаус. - Разберетесь на базе, сейчас не до этого. Олень, где ты там? Бегом сюда!
- Бегом, сучок! - поддакнул Централ.
Хаус раздосадованно цыкнул и, подскочив к камышам, вытянул за руку увязшего в грязи лейтенанта.