Так, значит, да? "Ценный кадр". Ну конечно, кадровые военные и профессиональные спецназовцы нынче редкость. Почти все погибли уже потому что. Среди беженцев-провинциалов настоящих профи теперь не найдешь.
Ладно, Форпост так Форпост… Егор задумался. В принципе, так оно, конечно, лучше, чем совсем уж за Кольцо. Громким и грозным словом "Форпосты" на самом деле назывались несколько подмосковных городков-станций, еще связанных со столицей защищенными перегонами железных дорог и самостоятельно отбивающих нападения тварей.
У пригородов-Форпостов было два основных предназначения. Во-первых, размещение ценного рабочего персонала, в труде которого еще нуждалась столица, но которому уже не находилось места в пределах мкадовского Кольца. Между столицей и Подмосковьем курсировали бронированные "электрички". Жители Форпостов, получившие в службе резервной занятости рабочие визы, как встарь, каждый день ездили в Москву на работу и, отпахав свою смену, возвращались обратно. Это позволяло покрывать дефицит квалифицированных специалистов для военных и гражданских служб, не сильно перегружая столичную инфраструктуру и экономя массу ресурсов.
Второй задачей Форпостов являлась отправка и прием столичных экспедиционных бронепоездов дальнего следования, а также первичная сортировка и карантинный осмотр добытых в экспедициях грузов.
По большей части Форпосты снабжали и защищали себя сами, не сильно обременяя в этом плане столичные власти. Жители Форпостов время от времени устраивали короткие вылазки в подмосковные районы, кишащие интродуктами, и выгребали подчистую все более-менее ценное, что еще можно было там найти. Половина найденного шла в столицу, половина - оставалась у форпостовских. Москва помогала лишь оружием и боеприпасами. Ну и людьми, когда появлялась такая необходимость. Проштрафившимися ценными кадрами, например.
Паек в Форпостах был скудным, жизнь - невеселой и короткой. Но все же там можно было жить. Пока еще можно было. Для многих неприкаянных беженцев-провинциалов рабочая виза и каморка или койко-место в Форпосте являлись сейчас пределом мечтаний.
У каждого Форпоста имелось свое Кольцо, наподобие столичного, но, разумеется, поменьше и похлипче. Как правило, подмосковные Кольца охватывали не весь город, а лишь те его кварталы, которые примыкали к железнодорожной станции. Эти районы были густо заселены и с большей или меньшей степенью надежности защищены от тварей.
Но все же недостаточно надежно: под натиском интродуктов Форпосты падали один за другим. Еще месяц назад их было раза в три больше. Теперь осталось около дюжины. Все - в ближайшем Подмосковье. И сколько они продержатся, не знал никто. Вряд ли очень долго.
И все-таки это был какой-никакой, а шанс.
- Пока послужишь как наемник - по временной рабочей визе, - с вымученной улыбкой продолжал Кабаев. - Место твоего базирования теперь - станция с незамысловатым таким названием Железнодорожная. Это за Реутовом.
- Знаю, - кивнул Егор. На сегодняшний день это был самый удаленный Форпост Восточного сектора. Тоже зона ответственности Кабаева. Подполковник вроде бы и убирал Егора с глаз СБ мкадовского Кольца, но в то же время оставлял под своим присмотром.
- Там как раз появилась одна вакансия. Специально застолбил для тебя.
- Спасибо за заботу, товарищ подполковник. А вакансия эта открылась случайно не потому, что человека перевели на мое место? Это я так, просто интересуюсь, к слову.
- Нет, не поэтому, - нахмурился подполковник. - Боевые потери. В Форпостах это, знаешь ли, случается чаще, чем у нас. А на твое место безопасники кого-то из своих поставили.
- Еще кого-то?
Клюева им мало, что ли?
- Угу. - Кабаев достал платок и вытер пот со лба. - СБ усиливает позиции в гарнизоне. Подозрительными стали - ж-жуть! Переживают сильно за лояльность Кольца.
- А чего переживать-то? - удивился Егор. - Кольцо - оно для всех Кольцо. Дезертировать никто не станет. Предателей тоже там быть не может по определению. Не тварям же продаваться. Так какой резон?
- Ну вот ты, например, резон, Гус. Прямой приказ командира похерил. Стрелять в беженцев не стал.
- Понятно. А теперь получается одним резоном меньше, одним безопасником больше.
- Получается так…
М-да, веселенькое времечко наступает. Был во взводе один Клюв-дятел, стучавший на сослуживцев, теперь будет два. А потом глядишь - и третьего подтянут, чтобы уж по стукачу на каждое отделение. И пригляд усилится, и конкуренция среди безопасников появится, и все такое…
Егор искренне посочувствовал Кабаеву. Комсектора придется быть осторожней вдвое-втрое, чтобы не растерять верных людей и не слететь с должности самому.
- В Форпостах такая же беда? - спросил Егор.
- Брось, - поморщившись, отмахнулся подполковник. - Наших безопасников туда бабой голой не заманишь. Они все сейчас Кольцо пасут. От него ведь в первую очередь зависит без-з-зопасность. - Кабаев скривился. - Безопасность шишек из Кремля, Думы и мэрии. Вот что самое важное. А все остальное - это так, постольку-поскольку.
Безысходная тоска слышалась в голосе Кабаева. Теперь Егору стало его жаль по-настоящему. Некогда бравый, смелый и перспективный офицер, а нынче - вечный подполковник (новых званий больше не дают и до полковника Кабаев дослужится уже вряд ли), зубами и когтями цепляющийся за должность комсектора, все-таки сильно, очень сильно изменился, сидя на охране проклятого Кольца. Впрочем, то, что сейчас происходит, меняет многих, и меняет не в лучшую сторону.
- Ладно, Гус, вот твой паспорт с визой, вот пропуск до Курского вокзала. Там уже предупреждены. Встретят, определят. Пропуск дает право бесплатного проезда до Форпоста…
"Билет в один конец", - мысленно усмехнулся Егор.
- Так что иди. Служи…
Кабаев явно нервничал. Жалеет, наверное, что при свидетеле сорвалось с языка лишнее насчет "шишек".
- Когда все уляжется, перетащу тебя обратно в Кольцо при первой же возможности, - пообещал Кабаев. Не очень, впрочем, уверенно.
Егор поблагодарил подполковника: все-таки как ни крути, а было за что. Взял паспорт и вложенный внутрь пропуск.
Вышел.
Глава 4
В паспорт он заглянул уже на улице. Ну да, все было как и должно быть. Поверх штампа столичной регистрации, которую многие по привычке все еще называли пропиской, стояла отметка "Аннулировано". С подписью Кабаева, между прочим. "Ка" и "б" с длинным размашистым хвостиком-росчерком. Рядом - служебная отметка "Восточный сектор, участок "РВ-СО-58"", перечеркнутая от руки жирным крестом. "РВ" - значит "Рязанские ворота", "СО-58" - "Спецотражатель-58".
Ниже синела блеклыми казенными чернилами стандартная рабочая виза. Под визой тоже красовался подполковничий автограф.
Еще ниже - оттиск печати, на котором четко проступало неблагозвучно сокращенное название нового места службы: "Железнодорожн.". Под печатью - незнакомая закорючка.
Между жестких страниц паспортины торчал желтый листок. Тоненькая такая плохонькая бумажонка. Однодневный пропуск, обеспечивающий беспрепятственный проход по прилегающим к МКАД районам Москвы. Рабочей визы Форпоста для этого было недостаточно. С ней заходить дальше Курского вокзала Егор не имел права. Рабочая виза - это все-таки не аннулированная прописка, которая позволяла безбоязненно бродить по всей столице. Любая рабочая виза ограничивала передвижение ее обладателя местом жительства, местом работы и кратчайшим путем между этими двумя пунктами.
- Ваш-ументы… - Над ухом раздался чей-то пренебрежительно-невнятный голос.
- Что?
Егор поднял глаза.
Перед ним стоял милицейский патруль. Трое. Молодые, наглые. В легких брониках, с короткими "огрызками" АКСУ в руках.
Одно время таких, с позволения сказать, стражей порядка долго и упорно пытались переименовать в полицейских, но все быстро вернулось на круги своя. Мент - он и в Африке мент. А уж сейчас - и подавно! Ну кому, в самом деле, нужна сейчас нормальная профессиональная полиция?!
Дубинок, баллончиков со слезоточивым газом и прочей чепухи московские менты больше не носили. Зачем, если можно сразу стрелять на поражение? На широких ряхах патрульных застыли самодовольные ухмылочки. Один жует жвачку. Он-то и заговорил с Егором. Надменно так, презрительно.
Прижав резинку зубами, милиционер выцедил снова, чуть более разборчиво:
- Документы. Ваши… - так выцедил, будто одолжение великое сделал одним лишь своим соизволением заговорить.
Егор вздохнул. Он и шагу от офис-штаба сектора ступить не успел, а эти трое уже тут как тут. Явились, блин, не запылились! Впрочем, ничего удивительного. Вероятно, человек, потерянно пялящийся в собственный паспорт, выглядит подозрительно. А у ребят в милицейской форме на все подозрительное глаз наметан.
- Документы, говорю. Оглох, что ли? - Мент с жевательной резинкой во рту ткнул Егора в живот автоматным стволом.
Тычок оказался болезненным. Профессиональный. Ох, пустить бы обратку, врезать гаду в рыло, да так, чтобы подавился своей жвачкой. А нельзя… Положат сразу, на месте. Да еще и поощрение от начальства получат за грамотные и самоотверженные действия при ликвидации опасного нарушителя правопорядка.
Егор протянул жвачному паспорт и пропуск:
- Вот…
Увы, он уже не мог, как прежде, небрежно сунуть в нос патрулю документ с твердой столичной регистрацией и гордо удалиться. Менты - сами по большей части рабвизовские - старались не связываться с прописанными москвичами. Зато уж на остальных отыгрывались по полной.
"Жвачный" вскользь глянул на пропуск и, не найдя в нем ничего интересного, с унылым, даже разочарованным каким-то видом вернул бумажку Егору. Открыл паспорт.
Первым делом сверил вклеенное фото с оригиналом, потом развернул регистрационные страницы. И от изумления чуть не проглотил резинку.
- Оба-на! Секторский! - почти с восторгом сообщил он напарникам. - Отсюда, с Восточного! Аннулированный, мля!
Затем снова повернулся к Егору:
- Сегодня, что ли, прописку закрыли? В Форпост на Рабочую визу переводят, да?
Дурацкие вопросы, которые не требуют ответа, - и так ведь все ясно из документов. Егор отвечать не стал.
Милиционер покачал головой:
- Ну ты попа-а-ал, братан!
Сочувствие? Ага, держи карман шире! В голосе мента слышалось одно лишь неприкрытое злорадство. Как же! Прописанный опустился на ступень ниже и стал теперь вровень с патрульными… Даже нет, какой там вровень! Форпостовская виза - это не столичная виза.
- Че натворил-то, а? - Через плечо "жвачного" в паспорт уже заглядывал второй патрульный - низенький и пухлый.
Третий - худощавый верзила - с глуповатой улыбкой молча пялился на Егора.
- Ничего не натворил, - буркнул Егор.
Докладываться стервятникам о том, что их не касается, он не собирался. Не обязан. Да и не чувствовал он себя "натворившим". Даже после разговора с Кабаевым. Ну то есть вообще не чувствовал. Ни малейшей вины за собой не ощущал. Только обиду. Которая, между прочим, уже переносилась и на этих ментов тоже.
- Совсем-совсем ниче? - хитро прищурился недомерок в форме. - Не гонишь?
- Просто перевожусь. На новое место службы.
- Ага, "просто", - гоготнул "жвачный". Поперхнулся. Отхаркнулся. Снова принялся гонять резинку во рту. - Просто так из Кольца в форпостовскую дыру не уходят.
Егору снова захотелось вбить жвачку ему в глотку. Поглубже. Так поглубже, чтоб из задницы вылезла.
- Слышь, а че, правда, говорят, вы ночью по провинциалам шмаляли? - неожиданно сменил тему чекающий коротышка.
- Я не шмалял, - ответил Егор.
- Да ладно тебе, братело. - "Жвачный" по-панибратски хлопнул его по плечу. - Наши парни на бэтээрах сегодня все утро похоронно-санитарную команду прикрывали у вас на Рязанке. Похоронцы трупы со МКАД растаскивали. Те, что твари сожрать не успели. Рассказывают, вы там уйму беженцев положили.
- И правильно, - снисходительно одобрил коротыш. - Так им, сукам, и надо. Че в столицу-то без визы лезть?
- Не-е, неправильно это, - неожиданно возразил "жвачный".
Егор удивленно посмотрел на него. Не похож был вообще-то этот мент на великого гуманиста.
- Фигня какая-то получается, если не тварей, а провинциалов отстреливать начинают, - продолжал патрульный с жвачкой.
- А че фигня-то? - вытаращил глаза коротышка. Тоже, видать, удивился.
Да и третий - молчаливый - мент озадаченно пялился на "жвачного".
- А то, что боеприпасов не напасешься, - обосновал свою позицию тот. - У нас вон уже дежурный табель урезали на полрожка.
- А-а-а, - протянул коротышка. - Ну, вообще да. Че-то жирно живут эти секторские, если по людям палят почем зря. Слышь, ты, жирно живете, а?
Коротыш повернулся к Егору.
Егор ничего не ответил. Молча взял паспорт из рук "жвачного".
- Э-э-э, ты че?! - выпятил грудь коротыш.
- Документы в порядке? - хмуро спросил Егор, даже не взглянув на него. Не этот недомерок был главным в патруле.
- Ну, в порядке, - нехотя признал "жвачный".
- Виза не просрочена?
- Ну, не просрочена.
- Пропуск есть?
- Ну, есть.
- Ну и до свидания.
Он повернулся. Пошел.
- Че, борзой, да? - бросил в спину коротыш. Впрочем, уже не так задиристо.
- Ладно, хрен с ним, пусть топает, - осадил напарника жвачный. - В Форпостах долго не живут. Сам подохнет.
Третий патрульный так и не произнес ни слова.
…Егор шел вдоль Стенки, осматривая мощную систему укреплений столичного Кольца. Когда еще доведется вот так спокойно прогуляться и полюбоваться ею с тыла. И доведется ли вообще? С учетом того, что в Форпостах долго не живут.
Защитную Стенку построили в рекордные сроки, когда интродукты только-только начали появляться в российских регионах. И между прочим, возводили ее главным образом силами нелегалов-гастарбайтеров, которых, как рабов, согнали со всех столичных и подмосковных строек, а затем вышвырнули за ненадобностью. Собственно, лишь этот опоясывающий столицу защитный барьер спас ее от неминуемой гибели. К тому времени как твари поперли по-настоящему, Москва уже превратилась в крепость. Огромную и, что немаловажно, хорошо вооруженную: из ближайших воинских частей и складов сюда завезли уйму оружия и боеприпасов.
Стенку потом еще долго достраивали, укрепляли и усиливали, но основная работа была выполнена в самые первые критические недели. Волны тварей-интродуктов, хлынувшие на штурм, не один раз, не десять и, наверное, уже не сто разбивались о неприступную линию укреплений.
По сути, Стенка была обычной стеной в три-четыре яруса, протянутой по внутренней стороне МКАД. Великой Московской Стеной. Новым Кремлем нового века.
Бетон, кирпич, дерево, сталь и непременная колючка с наружной стороны и поверху. Надежная система коммуникаций. Открытые и закрытые переходы. Многочисленные лестницы и пандусы для подвоза боеприпасов. Огневые точки и защищенные позиции для личного состава, бойницы, амбразуры…
Мощные пролеты Стенки тянулись между многоэтажками, превращенными в подобие крепостных башен. Подъездные двери, выходившие на МКАД, и окна нижних этажей были наглухо замурованы. Из верхних оконных проемов торчали пулеметы, огнеметы и гранатометы. На крышах высоток смотрели в небо стволы зениток, наблюдали за окружающим пространством корректировщики огня и круглосуточно дежурили снайперы. За Стенкой располагались стационарные минометные и артиллерийские батареи и мобильные установки залпового огня.
Возле немногочисленных ворот и защищенных блок-постами наружных КПП ожидали приказа к вылазке ударные бронегруппы, состоявшие из танков и бэтээров. У подножия Стенки были оборудованы доты и дзоты, связанные с основной линией укреплений подземными галереями. Наиболее уязвимые места обороны прикрывали минные поля и усиленные проволочные заграждения. Практически все подступы к Стенке были открыты и хорошо пристреляны.
Оборонительную систему Кольца дополняли, по крайней мере в теории, два мини-аэродрома, размещенные на Красной площади и на Тверской. Правда, исправных машин там уже почти не осталось. Последний самолет и с полдюжины вертушек столичные власти берегли как зеницу ока. Егор подозревал, что борта московских ВВС на самом деле предназначались для эвакуации высших чиновников, в том случае если… Хотя об этом лучше не думать.
Егор переключил внимание на другое. Над Стенкой на одинаковом удалении друг от друга поблескивали зеркальными сегментами изогнутые щиты, обращенные рабочей поверхностью в сторону МКАД. Спецотражатели… Похожие на большие спутниковые тарелки, только прямоугольной формы, с чуть закругленными краями, эти массивные антенноподобные сооружения использовались вовсе не для связи и не для защиты от интродуктов. Но именно они являлись сейчас главным оберегом столицы. Мощные отражатели надежно прикрывали Москву и ближайшие пригороды от пространственных аномалий, из которых, собственно, и прут твари.
- Ваши документы, - снова услышал Егор за спиной знакомую фразу.
Еще один патруль… Милиция бдила. Рабвизовские стражи порядка, допущенные в спасительное Кольцо, отрабатывали оказанное доверие.
Егор со вздохом вынул из кармана паспорт и пропуск. Молча протянул документы.
Внутри Кольца шла такая же борьба против всякого рода нелегалов, как и против интродуктов, осаждавших столицу снаружи. Чистка… пардон, оптимизация населения, начавшаяся сразу после возведения Стенки, продолжалась до сих пор. И вряд ли она закончится прежде, чем падет Кольцо.
Милицейские патрули упорно отлавливали все еще попадавшихся на московских улицах затравленных бедолаг без прописки и визы. Или вообще без документов. Или с аннулированной пропиской. Или с истекшим сроком действия рабочей визы. Или с фальшивым штампиком в паспорте. Охота шла также и на форпостовских наемников-дезертиров, пытавшихся затеряться за надежным столичным Кольцом, вместо того чтобы после рабочей смены возвращаться, как и полагается законопослушным гражданам, в обреченные пригороды.
Всего по пути к Курскому патрули Егора останавливали раз десять. Это было непривычно и неприятно. Нет, конечно, его проверяли и раньше, однако не так часто. Никогда еще к скромной персоне Егора московская милиция не проявляла столь повышенного интереса.
Наверное, вместе с аннулированной московской пропиской было утрачено что-то еще, что-то особое, неуловимое и необъяснимое, что раньше вселяло уверенность, делало его стопроцентным москвичом и сразу бросалось стражам порядка в глаза. И чего сейчас, увы, не стало.
Отсутствие этого чего-то опытные менты чуяли нутром.
Егор вдруг ощутил себя человеком второго сорта. Такое острое, неуютное и мерзкое ощущеньице, когда у тебя в паспорте не прописка, а временная рабочая виза.
Виза… Да уж, дожили. Егор невесело улыбнулся. Сегодня он стал иностранцем в собственной стране. А впрочем, если разобраться, богатая самодовольная Москва всегда ведь была особым городом-государством в бескрайней нищей России. И Стенка по МКАД тоже стояла всегда. Пусть невидимая прежде, но вполне себе ощущаемая. Как ни крути, а жизнь по ту сторону столичной кольцевой дороги разительно отличалась от жизни по эту. Наверное, нигде в мире больше не было столь резкого контраста между жирующей столицей и голодающей глубинкой.