- Будет сделано, ваше высочество! - девушка поймала брошенную вещь и тут же вылетела в коридор. Чтобы вернуться через минуту: - Я распорядилась! Бочку наполнят минут через десять…
- Отлично! А теперь закрой дверь и подойди поближе! Хочу задать тебе пару вопросов…
Закрыв дверь, Зара спокойно подошла к принцу и почтительно склонила голову:
- Я вас слушаю, ваше высочество!
- Как ты оказалась во дворце? Граф Игрен довольно злопамятен, и наверняка запомнил, что ты ему обещала…
- Это было шесть лет назад… - хмуро буркнула девушка. - Я была еще совсем ребенком, а он - обычным сотником Снежных Барсов. Не знаю, слышали вы или нет, но барон Радо Нирайз был близким другом моего отца. Когда папы не стало, он…
Заметив, что в глазах девушки появились слезы, Коэлин решил дать ей немного времени, чтобы прийти в себя:
- Дальше можешь не объяснять! Радо решил, что единственное место, где тебя никто не будет искать - это королевский дворец. Он дождался, пока ты успокоишься, объяснил тебе, что мстить надо только тогда, когда уверен в том, что у тебя получится, потом изменил или укоротил твое имя, и приставил к делу…
- Да, ваше высочество! Так оно и было…
- А когда ты выросла, оказалось, что Игрен тебе не по зубам. Так?
Девушка угрюмо кивнула:
- Сотник Снежных Барсов и начальник Ночного двора - это далеко не одно и то же…
- Ну, и почему ты решилась предложить мне свою верность?
- За последнее время вы сильно изменились, ваше высочество! - глядя Коэлину в глаза, сказала Зара. - Вы перестали драться на дуэлях, не рассказываете всем и каждому о самых великих мечниках прошлого, и не вглядываетесь в глаза встречных мужчин… В общем, я подумала, и решила, что теперь вас интересует власть…
- Это было так заметно? - неприятно удивился Коэлин.
- Пожалуй, что да… - не отводя взгляда, кивнула она. И, не дождавшись реакции на свои слова, продолжила: - Как говорил папа, власть - это единоличие. То есть тот, кто ее действительно жаждет, стремится оказаться на самом верху…
- И?
- Рано или поздно вы, ваше высочество, станете королем. А самое слабое место любого монарха - это те, кто его окружают. Ведь по-настоящему верных людей всегда мало… У вас такой один. И тот - был…
- Ты имеешь в виду Валтора? - уточнил Коэлин.
- Да, ваше высочество… - кивнула девушка. - Представив себя на вашем месте, я решила, что у меня есть шанс. И ждала момента…
Решив уточнить еще один нюанс, принц сделал вид, что удовлетворен ее ответом, сменил тему беседы, и, выждав некоторое время, уставился на ее грудь:
- Зара! Напомни-ка мне, что именно ты пообещала…
- Ради жизни графа Игрена я сделаю для вас все, что угодно… - еле заметно покраснев, повторила Зара. Потом сглотнула, шагнула ему навстречу и добавила: - Я действительно готова на все, ваше высочество, лишь бы вы дали мне возможность плюнуть на его могилу…
Глава 18. Аурон Утерс, граф Вэлш
…Выслушав вассальную клятву Даржины Нейзер, Илзе едва заметно шевельнула пальцами, и я с удивлением увидел, что они складываются в жесты "Опасность…", "Справа…", "Мало…"
Я посмотрел ей в глаза - и вопросы отпали сами собой: принцессе не хватало знаний жестов, чтобы объяснить подробнее, но она была уверена, что эта клятва - просто слова…
Мысленно обругав себя за то, что взялся учить ее жестикуляции так поздно, я с хрустом сжал кулак, чтобы привлечь внимание отца, и… вздрогнул, услышав каркающий смех старой королевы:
- Хе-хе! Граф Аурон, вы еще очень молоды, и… плохо знаете женщин…
"Заметила?" - мысленно спросил себя я, увидел подтверждающий кивок Илзе и… пожал плечами: - Может быть! Но ее высочеству я верю, как самому себе…
Даржина Нейзер выгнула бровь дугой:
- Честно говоря, не ожидала, что Утерс, да еще и заслуживший прозвище Законник, может оказаться настолько легковерным! Юноша, запомните - в своих поступках мы, женщины, склонны руководствоваться чувствами. А эти самые чувства в наших душах меняются так же быстро, как погода в высокогорье…
Читая мне нотацию, леди Даржина работала! Меняла положение тела, дыхание, взгляд, но еле заметно, на самой грани восприятия. И одновременно изображала немощь - морщилась, словно от боли, и прижимала правый локоть к подреберью. Великодушно дав ей отзеркалить пару своих жестов, я демонстративно сменил ритм дыхания, пластику движений и ухмыльнулся:
- Не стоит! Я не смотрю, а вижу…
- Зна-а-комая фраза… - недовольно протянула старая королева, а потом, прищурившись, посмотрела на Илзе: - Девочка моя, ты что, влюбилась?
- Не влюбилась, а полюбила. Ее высочество - моя невеста… - накрыв рукой ладошку Илзе, сказал я. И, решив окончательно добить старую каргу, с усмешкой добавил: - А еще мы обменялись Клятвами Жизни…
Во взгляде Даржины Нейзер мелькнуло нечто, похожее на растерянность! Она что-то прошамкала морщинистыми губами, и… промолчала.
Воспользовавшись паузой, я быстренько передал отцу мнение Илзе. И, увидев подтверждающий жест, слегка расслабился. Как оказалось, зря: увидев мою жестикуляцию, королева Даржина раздраженно фыркнула и зашипела:
- Ты ш-ш-то, сомневаеш-ш-шься в том, что я с-с-сдержу эту клятву?
Принцесса пожала плечами, закрыла глаза и начала говорить:
- В этой жизни люди по-настоящему ценят только три вещи: свободу, деньги и власть… Свобода - это возможность делать то, что тебе вздумается. Деньги - средство, позволяющее расширить горизонты своих возможностей. А власть… власть - это приправа, придающая Жизни настоящий вкус. Те, у кого есть и то, и другое, и третье - уже не люди. Они - боги. Ибо стоят над Законом и вершат чужие судьбы…
Леди Даржина криво усмехнулась:
- Не забыла… Что ж, ты в чем-то права. Вернее, не так: тогда, десять лет назад, я действительно могла бы нарушить любые клятвы… А сейчас… сейчас - нет! Граф Логирд знал, что мне предлагать…
- Все равно я считаю, что этого мало… - глядя ей в глаза, ответила Илзе.
Старуха побледнела(!), вжалась в спинку кресла, затравленно посмотрела на отца, потом на Брюзгу, и, видимо, почувствовав, что слова Илзе имеют вес, понуро опустила плечи:
- Граф Логирд! Я… готова сказать вам Слово…
- Три… - холодно уточнила Илзе.
Леди Даржина потерла ребра под левой грудью, осторожно прикоснулась к торчащей из левого уха игле и угрюмо согласилась:
- Все три… Но… только вам… ну… и… вашему сыну…
…Всю дорогу до своих покоев Илзе мрачно молчала. А, ввалившись внутрь, мертвым голосом попросила Кристу оставить нас наедине. И, с трудом дождавшись, пока служанка уйдет, еле переставляя ноги, поплелась в спальню. Пока я думал, оставаться мне или уходить, оттуда раздался глухой удар, потом второй - и я, ворвавшись внутрь, увидел, как она падает на кровать. Прямо в платье.
Удивленно покосившись на показавшиеся из-под подола босые ступни, я оглянулся по сторонам, нашел взглядом валяющуюся у дальней стены туфельку, и, подумав, присел на покрывало.
Несколько минут ожидания, и Илзе, словно продолжая начатый ранее разговор, глухо поинтересовалась:
- Знаешь, что она сказала мне потом? Ну, после слов о свободе, деньгах и власти…
- Нет…
- "А у тебя, маленькая тварь, не будет НИЧЕГО! Ни мужа, ни любви, ни детей! Да что там любовь - ты не получишь удовольствия даже от мимолетных интрижек. Ибо впереди у тебя, грязное отродье Рендарров, только Кошмар. И смерть. Такая же жалкая, как твоя жизнь…"
- Любовь у тебя уже есть. Муж… муж - тоже… - прикоснувшись к ее ладони, тихонько сказал я. - А Кошмара уже не будет. Никогда…
Илзе сжала руками виски и застонала:
- Кошмар со мной… Всегда… Тут, в моей душе… Стоит закрыть глаза - и я оказываюсь в нем…
Я придвинулся к ней поближе, запустил пальцы в ее волосы и нежно погладил по затылку:
- А так?
Илзе замерла… и расслабила плечи:
- Так - нет: когда ты ко мне прикасаешься, я вообще перестаю соображать…
- Тогда как насчет массажа?
Вместо ответа девушка выгнула спину, и я, улыбнувшись, взялся за шнуровку ее корсета…
…Я массировал ее шею и плечи, вслушивался в ее дыхание, анализировал только что закончившийся разговор и думал о том, что избавить ее от воспоминаний о Кошмаре будет безумно сложно. Прежде всего потому, что каждая встреча Илзе с ее родственницами будет заставлять ее вспоминать.
Да, обе королевы дали вассальную клятву, да, они сказали эти самые Слова - но в результате их отношение к Илзе стало еще хуже: благодаря вмешательству "маленькой твари" и "грязного отродья Рендарров" они были вынуждены отдать свои жизни в руки отца.
Стоило вспомнить взгляд, которым задыхающаяся от Защитного Слова Даржина Нейзер "наградила" Илзе, как пропадали всякие сомнения - она будет мстить. Непременно. И, скорее всего, тогда, когда мы с отцом покинем Вэлш - то есть, скорее всего, весной.
Озадачить Кузнечика? Но что он один сможет сделать против двух женщин, жаждущих отомстить за испытанный страх и унижение? Против тех, кто всю свою жизнь оттачивал искусство придворной интриги?
"Вам и вашему сыну придется провести остаток жизни здесь, в замке Красной Скалы. На правах членов моей семьи…" - грустно повторил я про себя. - "Кроме того, вам придется дать мне слово, что вы никогда не воспользуетесь своим даром против моего сюзерена и его подданных…"
Увы, эта формулировка оставляла слишком много простора для маневра. А вынудить отца ее пересмотреть не представлялось возможным: он уже принял обе клятвы. То есть начал относиться к ним, как к Закону. И, соответственно, не оставил мне возможности для ответных действий… Или все-таки оставил?
"Оставил!!!" - мысленно воскликнул я, найдя довольно простой выход: для того, чтобы защитить Илзе от любых поползновений ее родных, требовалось просто забрать ее в Арнорд. И поселить в городском доме!
…Видимо, облегчение, которое я почувствовал при этой мысли, как-то сказалось на моем дыхании или движениях рук, так как Илзе, еще мгновение назад растекавшаяся по кровати, вздрогнула, уперлась рукой в покрывало, приподняла правое плечо и встревоженно посмотрела на меня:
- О чем ты только что подумал, милый?
Я с трудом оторвал взгляд от невольно продемонстрированной мне груди, прикоснулся тыльной стороной ладони к своему лицу, почувствовал, что горю, и покраснел еще сильнее:
- Я… придумал, как… справиться с Кошмаром в твоей душе…
- Как?
- Расскажу… Если ты ляжешь…
Илзе сообразила… и улыбнулась. Так, что у меня мгновенно пересохло во рту, а сердце начало биться с перебоями. Потом легла, вытянула руки вдоль тела и закрыла глаза:
- Знаешь, мне нравится, когда ты на меня смотришь… Вот так, как сейчас… Это так приятно…
- А мне нравится на тебя смотреть… - вырвалось у меня. - Ты очень красивая… Только я боюсь… самого себя…
Илзе пожала плечами:
- А я не боюсь. Нисколечко. Ни тебя, ни себя: ты - настоящий мужчина. И мой муж… Смотри, сколько хочешь…
Я представил, как она переворачивается на спину, как колыхнется ее грудь, и… рванул ворот камзола, ставший вдруг жутко тесным. Вздох, другой - и я замер, испугавшись, что Илзе может решить, что я раздеваюсь! Взгляд на ее лицо - и этот страх куда-то улетучился: глаза Илзе были закрыты, а на губах играла счастливая улыбка.
Я смахнул со лба выступившие на нем капельки пота, кое-как заставил себя успокоиться, еще пару раз глубоко вдохнул, и, решив, что смогу нормально говорить, буркнул:
- Так вот, о Кошмаре…
Получилось хрипловато и как-то… нервно, что ли? Я облизал губы, несколько раз напряг и расслабил мышцы спины, а потом продолжил:
- В общем, всю зиму я буду рядом с тобой. А весной заберу тебя в Арнорд…
- От мамы и Даржины? - мгновенно сообразила Илзе.
- Да…
- Я не поеду…
- Что?
- Я останусь тут… - твердо сказала принцесса. Потом набросила на себя край одеяла, перевернулась на бок и хмуро посмотрела на меня: - Знаешь, лучше бы вы их убили…
Я вытаращил глаза:
- Н-не понял?
Илзе закусила губу, угрюмо посмотрела куда-то сквозь меня и криво усмехнулась:
- Ты и твой отец - чистые и прочные, как алмаз. Вы по-настоящему преданы своему сюзерену, вы держите свое слово в любых ситуациях, и искренне уверены, что все остальные - такие же, как вы. Увы, это не так! Пойми, моя мама и Даржина - это две ядовитые змеи, только и ждущие возможности ужалить…
- Они сказали нам все три Слова! - попробовал возразить я. - И теперь…
Илзе грустно вздохнула:
- Даржина права: ты плохо знаешь женщин! Вернее, не знаешь их совсем… Вспомни, как они говорили вам эти самые слова?
- Нехотя… с ненавистью глядя на тебя… При этом леди Даржина была бледной, как полотно, а твоя мать - красной, как вареная свекла…
- Я не о том. Главное, что поодиночке! Они близкие родственницы, знают друг друга не один десяток лет, оказались в одной и той же безвыходной ситуации - и все равно до смерти боятся за свою жизнь и свободу сознания!
Я вспомнил свои ощущения и согласно кивнул:
- Ну да!
- А теперь задумайся вот о чем: они считают тебя и графа Логирда врагами! Значит, обязательно заключат союз против вас…
- И?
- Две Видящие, пользующиеся полной свободой передвижения… Очень сильные, заметь… Которым очень мешают Слова, которые душат их, как ошейник… Дальше догадаешься?
- Уберут их друг другу? По-очереди?
Илзе кивнула:
- И будут изображать, что они есть. А вот потом… В общем, тут есть варианты… Первый, сравнительно неплохой. Моя мать дождется, пока ваши воины привезут ей сына и решит, что спокойная жизнь в замке Красной Скалы лучше, чем гнев моего отца. Даржина убедится в том, что шевалье Вельс Рутис действительно способен подарить ей десяток лет жизни без болезней, и просто уведет его из графства. В Свейрен…
- …сделав личинами десяток-другой наших воинов, и, конечно же, предварительно убив Кузнечика? - представив себе такую ситуацию, уточнил я.
- Да. В ваше отсутствие ей будет мешать только он… - подтвердила Илзе. - Кроме того, зная, на что способны Утерсы и воины Правой Руки, она для собственного успокоения наверняка прихватит с собой еще и Лидию с Айлинкой…
Я заскрипел зубами:
- И это ты называешь сравнительно неплохим вариантом?
- Да. Второй - намного хуже. Моя мать и Даржина подомнут под себя весь Вэлш, отправят гонца к отцу и в обмен на свое будущее подарят ему Элирею. В этом варианте о судьбе твоей мамы и сестер не хочется даже думать…
- Мда-а-а… - ошарашенно протянул я.
Илзе выпростала руку из-под одеяла, ласково потрепала меня по волосам и грустно улыбнулась:
- Вот поэтому-то я и должна остаться… Эх, если бы… Ха!!! Ронни! Я передумала: я поеду с тобой!!!
Глава 19. Фирол Серебряная Струна
…Гриф лютни привычно лег на левую ладонь. Пальцы легонько пробежались по струнам, проверили их натяжение и замерли, словно испугавшись своей дерзости. Несколько мгновений неподвижности - и пальцы правой руки, до этого нежно ласкавшие отполированную и покрытую лаком деку, на миг зависли над розеткой, и в многоголосый гам единственного зала таверны "Сломанный щит" вплелся первый аккорд.
Дородная молодка-разносчица, довольно успешно отбивавшаяся от домогательств порядком подвыпившего мужика, мгновенно развернулась на месте, вгляделась в лицо барда, кокетливо поправила волосы и заулыбалась.
Мужик, перед которым вместо пышной груди девицы вдруг оказался ее необъятный зад, растерянно икнул, нахмурил брови и вцепился своими лапами, покрытыми засохшей коростой, в широченные бедра. Видимо, решив заставить свою даму повернуться. Не тут-то было: отмахнувшись от ухажера влажной и не особенно чистой тряпкой, разносчица сорвалась с места и в три здоровенных прыжка оказалась рядом с помостом:
- Доброй ночи, красавчик! Меня зовут А-…
- А ну-ка брысь на кухню!!! - рявкнул хозяин "Сломанного щита", и, погрозив девице костлявым кулаком, повернулся к залу: - А ну ма-а-алчать!!! Сеня-а-а… в ма-а-аей таверне-е-е играет и па-а-ает за-а-алатой голос Дие-е-енна, ви-и-иликий и нип-привзайденный Фирол Си-и-иребряная Струна-а-а!!! Для тех, хто меня не понял: он па-а-ает, а вы - ма-а-алчите! Ясна?!
- Струна серебряная, а голос золотой! Гы-ы-ы!!! - пьяно расхохотался какой-то шутник. И тут же умолк, увидев, что вышибалы, стоящие рядом с входной дверью, одновременно набычились и угрожающе провернули в руках увесистые дубинки.
Снова набрав воздуха в необъятную грудь, Манкас по прозвищу Рваная Губа изо всех сил врезал кулаком по заставленной кружками стойке и рявкнул еще громче:
- Ишшо одно слово - и кто-то ни-и-идасчитаеца зубов!!!
Видимо, в способностях вышибал никто не сомневался, так как в зале мгновенно наступила мертвая тишина.
Страшно довольный реакцией зала, Рваная Губа повернулся к Фиролу и неопределенно пошевелил пальцами:
- Ты, эта, можешь начинать…
Бард кивнул, задумчиво оглядел одежду разгоряченных выпитым вином слушателей и криво усмехнулся: публика тут собиралась… мягко выражаясь, не особо состоятельная. Значит, надеяться на хороший заработок не стоило. А все из-за не вовремя сломавшегося колеса! Если бы не оно, то труппа успела бы въехать в городские ворота и теперь работала бы в каком-нибудь из лучших постоялых дворов Мегли, а не в этой занюханной забегаловке.
- Баллада… - начал он, потом сделал небольшую паузу, и, заметив, что на лицах слушателей начали появляться недовольные гримасы, с ухмылкой закончил: - …о веселых похождениях отставного солдата Ярмара по прозвищу Корень!
Зал взвыл от радости: эта разбитная песня, всех куплетов которой не знал ни один бард Диенна, повествовала о приключениях сына мельника из небольшого городка под Малларом после Четырехлетней войны.
Отставной солдат, честно заслуживший аж две алые нашивки, был молод, хорош собой и весьма любвеобилен. Поэтому его путь от стен Баррейра до родного дома превратился в увлекательное путешествие по чужим постелям и сеновалам.
Воин, не раз глядевший в лицо смерти, не боялся ни оскорбленных мужей, ни отцов обесчещенных им девиц, ни городской стражи. Поэтому, увидев очередную красавицу, без малейших раздумий бросался в атаку. И, конечно же, побеждал.
Естественно, для каждой красотки выбиралась своя тактика - крестьянки млели от изысканных комплиментов и обещаний жениться, жены и дочери мастеровых - от широченной груди и сильных рук, зажиточные купчихи - от его молодости и красоты, а дворянки - да, были и такие! - сдавались от неудержимого натиска и безграничного нахальства.
Надо ли говорить, что все четыре основных припева этой баллады знали все? Не успевал Фирол допеть куплет про какую-нибудь крестьяночку, как зал молодецки подхватывал:
"…Кусочек хлеба, пива кружку -
- и я, согревшись у огня,
Забуду милую подружку, ту, что в деревне ждет меня…"
Запевал про дворянку - и вскоре глох от давно набивших оскомину строк:
"Не обещаю я куплетов, и куртуазной чепухи…
Возьму за это… и за это -
- и на кровать, под балдахин…"