Министр снова потер уши.
– Сейчас сложно сказать точно… Спасатели и МВД называли цифру… что-то около ста двадцати тысяч в одной только Москве. И раненых раза в три больше.
– А что с военными?
– Сухопутные и морские части практически не пострадали. А вот авиации досталось сполна.
– Разрешите, господин министр? – подал голос командующий ВВС, чернобровый крепыш с орлиным носом. – Московский авиационный полк разбит подчистую. Потери составляют по приблизительным оценкам более шестидесяти процентов. Главным образом истребители и боевые вертолеты. В других эскадрильях дела получше, но и там ударная мощь серьезно пострадала. Пилоты – опытные боевые офицеры – в растерянности. Они просто не понимают, что делать в воздухе с противником, который неуязвим для пушек и ракет. Они не понимают, зачем их вообще бросили атаковать цели, которые по всем характеристикам подпадают под ведомство ПВО и стратегических ракетчиков! Сбиты даже семь самых современных истребителей-стелсов "Иван Кузнецов". Скажу прямо, если бы атака продолжалась еще полчаса, то остатки ударных групп пришлось бы возвращать на аэродромы, чтобы не потерять последний резерв… Я отдал приказ поднимать самолеты и вертолеты в воздух на свой страх и риск, не зная – имеем ли мы дело с пилотируемыми объектами противника… И теперь прошу об отставке.
– Отказываю, – устало произнес министр. – В военное время подобные заявления по меньшей мере непатриотичны.
– Какой, на хрен, патриотизм! Мы не выдержим повторной атаки, господин министр, – покачал головой командующий ВВС. – Бессмысленно губить ребят, не зная, как нанести хотя бы минимальный урон противнику.
– Значит, мы узнаем. Есть какие-либо вести с орбиты?
– Глушняк. Полная радиоблокада, – буркнул командующий военно-космическими силами, стукнув по нескольким клавишам на своем планшете. Тупо добавил: – Но шары – не метеориты. Они управляемы.
– Это мы уже имели несчастье видеть.
Пожилой генерал наконец оторвал взгляд от сухой кожи на своих руках и поднял глаза на министра.
– Леша, у нас совсем нет времени.
– И что ты предлагаешь? – взорвался тот. – Сыграть напоследок в кегельбан?! ФСБ, внешняя разведка, военные гнут извилины и спины последние пять часов, как проклятые! Что-то никто пока не смог разгадать намерений противника! Более того! Неизвестно, что за оружие он использует! Тактики и стратеги мозги свернули, пытаясь понять, по какому сценарию агрессор намерен вести дальнейшие боевые действия и намерен ли вообще! Президент отдувается на экстренном саммите ядерных держав в Брюсселе, где все, я уверен, тычут пальцем друг в друга и брызжут слюной! Люди, обыкновенные люди в панике! Вандалы громят все, что не успели разбомбить хреновы шары, а мародеры собирают оставшуюся после них падаль! Миллионы гражданских эвакуируют из ста с лишним крупных городов, во многих из которых введено военное положение…
Он перевел дух и добавил на тон тише:
– Хорошо сидеть здесь, под пятидесятиметровым слоем железобетона… Может, ты, Николай, разберешься в ситуации, а?
– Разбираться мы будем вместе, – ответил генерал, оторвавшись от раздумий. – Но попробую кое-что разъяснить. Точнее, сам я полный профан в той области, о которой пойдет речь, но попросил одного старого приятеля, представить довольно любопытную гипотезу. И если она верна, нам не поможет даже километровый слой титана. Молись, Леша, молись, если веришь во что-нибудь, молись тысячу раз, чтоб эта гипотеза не подтвердилась.
Министр нахмурился, но промолчал.
– Подполковник, – обратился генерал к офицеру, сидевшему ближе всех к двери. – Будь любезен, проверь, не прибыл ли последний поезд из Москвы. Мне нужен человек по фамилии Буранов. Андрей Буранов.
Подполковник кивнул и вышел.
– И кто же этот… Буранов? – поинтересовался назойливый замминистра. – Обладатель сверхсекретного инопланетного оружия? Или, может быть, пророк?
– Знаешь, если я пообщался с тобой в вагоне метро, это не значит, что ты имеешь право язвить, – проговорил генерал, даже не повернув голову в его сторону. – Ты офицер или говно?
Замминистра вскочил, сжав кулаки, и оттолкнул пинком стул.
– Да что ты себе позволяешь, старпер твердолобый?! – вскрикнул он. – Что ты понимаешь в политике? Ты кто такой, чтоб мне перечить?
Генерал поднялся и, сделав два шага к взбесившемуся чиновнику, врезал тому в челюсть. Затем, хватанув за плечи, резко потянул на себя и приложил коленом под дых.
Заместитель министра упал, свернувшись пополам и захрипев. Никто из офицеров не произнес ни слова.
Генерал взял скорчившегося политикана за шиворот и с усилием поволок к выходу, приговаривая:
– Я Пимкин Николай Сергеевич. Генерал-лейтенант вооруженных сил Российской Федерации, командующий разведывательными войсками, боевой офицер, имеющий четыре ордена и семь медалей, которые честно заслужил, подставляя собственную жопу под пули.
Открыв дверь, он вышвырнул чиновника в узкий коридор, заставив отпрыгнуть в сторону часового. И добавил:
– А вот ты и впрямь "пиджак".
Пимкин вернулся на свое место, сел и снова уставился на сухие руки. На одной из костяшек остался кровоточащий след от двух зубов.
– Грубовато, но справедливо, – натянуто усмехнулся министр через полминуты. – Ты, Николай Сергеевич, уволил товарища, избавив от сей противной участи меня.
– Давно пора было, – не выдержал командующий ракетными войсками. – Я ж говорил: "пиджак"…
Офицеры дружно хохотнули, сбрасывая напряжение. Только Пимкин так и не улыбнулся, чувствуя, как нечто вязкое и жуткое с каждой минутой подкрадывается к сердцу все ближе.
То ли обыкновенная старость, то ли обыкновенный страх…
Открылась дверь, и зашел сильно озадаченный подполковник. Отрапортовал:
– Товарищ генерал-лейтенант, поезд прибыл. Андрей Буранов на нем был… – Он как-то растерянно поглядел на Пимкина. – Простите… это точно тот, кого вы искали?
– Покажите, и я вам отвечу.
Подполковник посторонился, впуская в кабинет пухлого пацана лет пятнадцати с россыпью прыщей на носу и щеках. Парень был облачен в засаленную коричневую косоворотку и мятые брюки, левой рукой он придерживал под мышкой массивный старенький ноутбук, а правой то и дело поправлял торчащий из-под куртки свитер.
В помещении повисла такая зубодробительная тишина, что стало слышно, как сопит вихрастый подросток.
– Точно, – удовлетворенно кивнул генерал. – Тот.
Когда втащили агрегат, некоторым офицерам пришлось встать и отодвинуть стулья, чтобы он поместился на небольшом пространстве возле двери.
Больше всего это напоминало качественную имитацию гибернатора из фантастических фильмов – вытянутый цилиндр метрового диаметра из тусклого металла с прозрачным участком стенки, за которым виднелся еще один внутренний резервуар. С виду – пустой. От оснований цилиндра в коридор тянулись какие-то шланги и кабели, на переднем краю подставки находилась сенсорная панель.
Подросток уже освоился: он деловито подгонял солдат, двигающих непонятное устройство так и сяк, раздавал указания ассистентам, которые были вдвое, а то и втрое старше его самого.
– Левый край слегка вперед выставьте, чтобы обзор был лучше. Ага, спасибо. А здесь нельзя освещение прибавить? Нет? Жаль… Вова, включи подсветку на три. Без перегрева…
Военные хмуро наблюдали за священнодействием, изредка перебрасывались друг с другом отрывистыми репликами, пожимали плечами.
– Пимкин, что за балаган ты здесь устроил? – обрел наконец дар речи министр. – Страна в руинах, а ты в "Дум" поиграть решил?
Генерал успокаивающе похлопал его по плечу и взглянул поверх очков на Буранова.
– Леша, успокойся, дыши ровнее. Этот парень сейчас полезнее двадцати снаряженных авианосцев и пяти танковых дивизий… В двенадцать лет он освоил курс физмата МГУ, в тринадцать понял общую теорию относительности Эйнштейна, в пятнадцать написал докторскую и не смог защитить лишь потому, что в этом возрасте положено учиться в десятом классе и мацать баб за сиськи, а не становиться доктором наук и получать нобелевки по физике…
– Пимкин, ты надо мной издеваешься? – громко спросил министр обороны. – Лучшие умы сейчас дым с копотью из извилин пускают в рамках программы госбезопасности, а ты мне притащил пацана с прыщами на морде и муляжом грави-пушки?
– Он и есть лучший ум, Леша. И молись, чтобы этот ум оказался не прав, в чем я все сильнее сомневаюсь… Андрюша, ты закончил?
– Да, Николай Сергеевич. Начинать?
– Конечно. Господа офицеры, прошу внимательно выслушать Андрея. Возможно, от его предположений зависит вся дальнейшая стратегия и тактика ведения войны.
Кто-то из военных переспросил:
– Войны?
– Боюсь, что да. Войны. Самой масштабной в истории человечества.
Присутствующие скептически пощелкали языками.
– Это цирк какой-то… – вздохнул министр и привычным движением потер уши.
Буранов закончил возиться с настройкой агрегата и повернулся к военным. Несмотря на то, что внешне парень старался казаться невозмутимым, он все же немного робел перед людьми, распоряжающимися оборонным потенциалом одной из самых мощных мировых держав.
– Господа, – начал Андрей сипловатым, не поставленным голосом. – У меня есть гипотеза насчет сегодняшнего нападения. Сначала я хотел бы убедиться, что вы сумеете понять, о чем я буду говорить. Все знают, что такое плазма?
Чиновники и генералы замялись, захмыкали. Они давно отвыкли, что вопросы задают им, а не наоборот. Никто не хотел лезть в шкуру ответчика.
– Мы будем сотрудничать или ломаться? – вдруг раздраженно и напористо поинтересовался Буранов, ловко скинув с покатых плеч косоворотку.
– Четвертое состояние вещества, – сказал один из офицеров, невольно поддавшись неожиданному натиску мальчишки. – Плазма – это четвертое состояние вещества. – Верно, – кивнул Андрей. – Но не емко. Я вкратце объясню, чтобы впоследствии мы понимали друг друга без лишних оговорок.
– К чему все это? – не вытерпел министр, снова начиная звереть. – Мы что, лекции по физике собрались здесь слушать?! Николай, я приказываю срочно прекратить эту клоунаду!
– Леша, дай пареньку всего несколько минут. Я уверен, тебя заинтересуют его выкладки.
Министр издал звук, похожий на шипение, но все же не стал перечить пожилому генералу.
– Плазма – частично или полностью ионизированный газ, – продолжил Буранов. – Можно даже сказать: одна из разновидностей процесса горения. Очень занятная и необычная разновидность. При сильном нагревании, как известно, любое вещество превращается в пар. А вот если увеличивать температуру и дальше, то резко усилится процесс термической ионизации, а именно: молекулы начнут распадаться на атомы, которые затем превратятся в ионы. Это, думаю, всем понятно. Дальше – больше. Особое свойство плазмы – ее квазинейтральность. Не пугайтесь терминологии, я сейчас все объясню очень доступно. Чтобы вещество стабильно находилось в состоянии плазмы, плотности положительных и отрицательных зарядов должны в нем быть одинаковы. То есть поле внутри должно равняться нулю. Грубо говоря: сколько "плюса", столько и "минуса". Равновесие.
Министр нетерпеливо кхыкнул.
– И вот тут начинается самое интересное. – Андрей поднял вверх указательный палец. – В резком отличии свойств плазмы от свойств нейтральных газов определяющую роль играет любопытный фактор. Взаимодействие частиц плазмы между собой характеризуется кулоновскими силами притяжения и отталкивания, убывающими с расстоянием гораздо медленнее, чем у нейтральных частиц. По этой причине связь элементов в плазме является, строго говоря, не "парной", а "коллективной" – одновременно по цепочке взаимодействует друг с другом большое число частиц. Громадное число частиц. Просто невообразимое. И эта переменная может стремиться к бесконечности при некоторых… э-э… особых условиях…
– Что это, мать твою, значит? – воскликнул министр, становясь пунцовым.
– Это значит, что вещество в состоянии плазмы практически всемогуще.
– И? Оно может без предупреждения бомбить города?
Казалось, министр сейчас выхватит именной "наган" и начнет палить во всех подряд. Буранов примиряюще выставил ладони вперед:
– Секунду. Сейчас мы с вами проведем один опыт…
Он подошел к агрегату и ввел что-то на сенсорной панели. – Всем хорошо видно? Можете подойти ближе, это абсолютно безопасно.
Через миг любопытство одержало вверх над командно-административными атавизмами, и офицеры столпились за спиной Буранова. Министр встал со своего места и чуть ли не строевым шагом подошел к остальным, давая понять, насколько он раздражен.
Андрей обвел всех цепким, взрослым взглядом ученого, который совершенно не сочетался с его прыщавой физиономией, и пояснил:
– Это камера, заполненная холодной плазмой инертного газа аргона. Внутри вы видите два электрода, через которые сейчас мы пропустим высокое напряжение для создания электрической дуги… Вова, врубай генератор!
За стеклянной поверхностью цилиндра в слегка подсвеченной внутренней камере с негромким щелчком вспыхнула искра, и бледно-фиолетовая молния принялась извиваться между жалами электродов. Через некоторое время рядом с разрядом стали возникать небольшие полупрозрачные шарики величиной с горошину.
Военные – взрослые, толстокожие мужики – зашептались и принялись подталкивать друг друга локтями, словно восьмиклассники на практическом уроке физики.
– Обратили внимание на возникшие шарики? Это плазма. Под действием высокого напряжения она сконцентрировалась в сферы диаметром от нескольких микрон до сантиметра. А теперь взгляните на увеличенную картинку одной из сфер.
Он двинул "мышкой", и на экране его ноута появилось дрожащее изображение, переливающееся всеми цветами радуги. Оно перетекало, кипело, вибрировало.
– Вглядитесь внимательнее. Сфера двухслойная – на внешнем слое электроны, на внутреннем – положительно заряженные ионы. А в центре обыкновенные атомы газа. Ничего не напоминает?
Военные переглянулись.
– Клетку, – вдруг сказал чернобровый командующий ВВС. – Живую клетку.
– Именно! – воскликнул Буранов. – Внешняя оболочка, защитный слой!
Офицеры загомонили. Даже министр заинтересованно всмотрелся в картинку.
– А теперь немного изменим температуру, – сказал Андрей, увлеченно вводя данные на сенсорной панели. – Глядите, что сейчас будет происходить с "шариками"…
Одна из крупных сфер во внутренней камере внезапно задрожала сильнее остальных и закрутилась, вытягиваясь в каплевидное тело. Она удлинялась до тех пор, пока в центре не сделалась уже, чем по краям. Затем, став похожей на восьмерку, лежащую на боку и бешено вращающуюся вокруг воображаемой продольной оси, "капля" конвульсивно дернулась, и "поясок" посередине исчез.
Теперь было две сферы.
Некоторые из военных крепко матюгнулись.
В течение следующей минуты еще шесть крупных шариков распались надвое.
– Да это же процесс деления, – прошептал кто-то. – Они размножаются…
– Не совсем так, но очень похоже, – подтвердил Буранов, возвращая прежний температурный режим. – При определенных условиях сгустки плазмы начинают "питаться" нейтральными атомами аргона, "переваривать" их и расщеплять на ионы и электроны. Скажу вам больше: иногда новорожденные "клетки" начинают испускать электромагнитные волны, словно передавая друг другу некую информацию! В свое время я даже зафиксировал, как одна из сфер "откликнулась", завибрировав с идентичной частотой!
Буранов повернулся к ошарашенным генералам с видом гения, только что изобретшего атомную бомбу.
– Вова, выключай, – обронил он через плечо.
Подача энергии прекратилась, и все шарики за двойным стеклом мгновенно исчезли.
Или погибли…
Через некоторое время министр сглотнул колючий комок в горле и, отогнав жуткие догадки, хрипло проговорил:
– Это… жизнь?
– Да, – неуклюже пожав одним плечом, ответил Буранов. – Это жизнь. Только проблема несколько в ином… Это искусственно созданная жизнь в холодных плазменных структурах, возможность которой предсказывал еще великий Константин Эдуардович более сотни лет назад.
– А в чем же проблема? – осторожно спросил коренастый генерал, командующий ракетными войсками стратегического назначения.
– Вы сейчас видели плазменную форму жизни. Совершенно не похожую на нашу – белково-нуклеиново-водную. Но если можно провести такую грубую аналогию – эта жизнь растительная.
Тишина резанула по ушам, и кто-то из офицеров поспешил уточнить:
– Отсюда следует, что может существовать и… животная?
– А вот об этом мы поговорим на следующем факультативном занятии, – с нездоровым блеском в глазах произнес подросток. – Не забудьте принести чистые тетрадки для контрольных работ.
Министр обороны шестой части суши почувствовал, что ноги стали ватными, и плюхнулся на ближайший стул.
Пимкин взашей вытолкал из кабинета всех аналитиков и подпер дверь древком российского флага.
– Успокойтесь, вашу мать! – прикрикнул он на гомонящих вояк, надевая очки. – Офицеры вы или барыги на базаре? Времени в обрез. Наполните пещеристые тела кровью и терпением! Дайте пацану закончить!
Буранов дождался, пока присутствующие притихнут, и продолжил говорить прежним сипловатым, не поставленным голосом. Вспыхнувший было на миг азарт в его глазах безвозвратно улетучился, сменившись занудностью отличника, вызубрившего урок.
– Вы только что видели, как под воздействием высокого напряжения плазма сгустилась в сферы и даже начала делиться, то есть проявлять явные признаки жизненной активности. Представьте, что мы увеличим напряжение, будем варьировать температуру, давление, произведем бомбардировку гамма-частицами и добавим еще какого-нибудь излучения. Плазма – настолько податливая форма вещества, что при определенных условиях вылепить из нее можно практически все, что угодно. Проблема в том, что для этого нужны огромные мощности, которые у нас имеются разве что в современных лабораторных комплексах. А теперь вообразим на мгновение, что эти немыслимые силы витают вокруг нас, только мы не умеем ими пользоваться, не видим их, проходим мимо и сквозь.
– Ближе к сути, парень! – поторопил министр.
– Моя гипотеза состоит вот в чем. Под влиянием неизвестных нам внешних и внутренних источников высоких энергий плазма может самоорганизовываться. Структура ее связей на ядерном и даже кварковом уровнях может изменяться как угодно.
– И?..
– А если плазма достигнет такой "зрелости", что начнет сама изымать энергию из окружающей среды? Если она научится питаться веществом? Излучениями? А если материей?
– Что тогда?
– Вы хотя бы представляете порядок усложнения, до которого может развиться структура, где каждая частица постоянно связана с любой другой в радиусе кулоновских сил притяжения и отталкивания? И так по цепочке. До бесконечности… Вы даже не можете вообразить и миллиардной доли той степени, до которой возможна самоорганизация таких процессов.
– Тогда Вселенная уже должна была сто раз взорваться и размазать нас по стенкам мироздания…