- Это не так… - начал Приад, но осекся. Потому что вспомнил то немногое, что знал о запутанных путях, которыми кружат время и варп. Он шел по тропе своей жизни, руководствуясь собственными измерениями, путешествовал из мира в мир, от одной кампании к следующей, но ведь вполне возможно, что удаленные от его троп миры могли продвигаться вперед во времени с другой скоростью. Для него прошло двенадцать его собственных лет, а Баал Солок отсчитал для себя много больше. В Галактике не существовало никакой определенности, никаких стабильных меток, никакого градуса абсолютной шкалы времени. Даже звездное время, по которому он измерял возвращение сюда, не имело определяющего значения.
- Ты не изменилась, - сказал он, почему-то думая, что именно это нужно сказать.
- Неправда! - огрызнулась Антони. - Я стала старой и высохла, словно бумага. Это ты не постарел ни на день, - она поставила бокал и подошла к Приаду, вглядываясь в его лицо. - Ни на день, - подтвердила она и обняла его, обхватив руками горжет доспеха.
- Ты не изменилась, - правдиво проговорил он. - Может, ты стала старше, Антони, но осталась прежней.
- Да ты краснобай! - рассмеялась она и игриво хлопнула его по руке. - Я стала старухой на опустевшем троне, которая сторожит перепуганный мир. И вот ты снова прибываешь, свежий как в день отъезда, чем подтверждаешь: все наши опасения вполне обоснованы.
- Как так?
- Приад, тебя бы здесь не было, если бы Баал Солоку ничего не угрожало.
- Я здесь не поэтому, первый… верховная законодательница. Я здесь для того, чтобы закончить старое дело.
- Какое старое дело? - спросила она и, прихрамывая, подошла к трону и села.
- Зубы. Трофеи, которые я тебе оставил. Остатки челюсти.
- Зубы? - нахмурилась она. - Да, помню. Зубы. Забавные штуковины. О Трон, как давно это было. Как давно. Тогда я, вероятно, была хорошенькой. Юной и симпатичной. Ты такой меня помнишь, Приад? Ты такой рассчитывал меня увидеть?
- Я ожидал увидеть Пьеретту Суитон Антони, ее я и нашел. Зубы. Пожалуйста. Где они?
Она подумала и пожала плечами:
- Не помню. Давно они мне не попадались.
Приад огляделся по сторонам и попросил:
- Постарайся вспомнить…
- Мне было чем заняться, - резко ответила женщина. - Управление округами и так далее. Приад, с момента твоего отъезда мы жили в постоянном страхе.
- Значит, именно страх объясняет новые оборонительные стены и частокол?
- Новые? Я возвела все это тридцать пять лет назад, после своего избрания. Чем, кстати, я обязана тебе; вряд ли я получила бы этот пост, если бы не стала знаменитой благодаря героическому Железному Змею, которому наш мир обязан спасением.
- Чего вы боитесь? - просто спросил он.
- Что они когда-нибудь вернутся. Примулы. С тех пор, как твоя нога в последний раз ступила на Баал Солок, мы жили в страхе и каждый день всматривались в небеса.
- Примулы сгинули. Я изгнал их. Больше вы их не увидите.
- Ошибаешься, - покачала головой старая дама. - Они вернулись. В небе мы видели огни их кораблей.
- Это была моя десантная капсула.
- Не сегодня. Не протяжение последних трех недель. Почему, думаешь, опустел город? Люди побежали прятаться в холмах. Примулы вернулись, Приад. Примулы здесь.
Приад посмотрел на оккулюсы в сводчатом потолке. Небо затянули тучи. Где-то вдалеке зарокотал гром.
- Уверена? - спросил Приад.
- О да, всецело.
XXI
Верховная законодательница созвала служанок. Пришли несколько перепуганных женщин, до этого, видимо, прятавшихся где-то в подвале или цокольном этаже. Антони приказала им взять свечи и освещать дорогу.
- Куда мы идем?
- В музей.
Окруженные служанками и трепещущими огоньками свечей, Железный Змей и верховная законодательница бок о бок прошли по темным пустым коридорам дворца, минуя парадные покои и жилые помещения с покрытой пыльными чехлами мебелью.
- Вот что странно, - начала она, - прилетев к нам тогда, ты принес избавление от очень конкретной беды. То был исторический момент для Легислатуры. Но за все приходится платить, верно?
- Полагаю, что так.
- Наследием стал малодушный страх. За долгие годы он стал нашей национальной чертой. До твоего пришествия мы были наивны и простодушны, словно младенцы. Пожалуй, немного опасались звезд и возможных неприятностей в будущем. Но жили в мире и спокойствии и никогда не шарахались от теней.
Она подождала, пока служанка отпирала тяжелые деревянные двери, покрытые черным лаком.
- Теперь шарахаемся, - продолжала дама. - Мы живем в страхе, он стал неотъемлемым фоном нашей жизни. Нашествие примулов доказало существование ужаса в космосе и дало нам понять, что без помощи богов нам от него не избавиться. Оно показало нам наше место в Галактике, то, насколько мы слабы, ничтожны и уязвимы.
- Мне жаль, - отозвался Приад.
- Ты не виноват. Душевное состояние общества изменилось, и характер тоже. В последующие годы мы возвели укрепления, вымуштровали наших солдат, разработали более действенное оружие и более прогрессивную систему обнаружения. Страх сделал нас жесткими и недоверчивыми.
Она провела гостя через открытые двери, они спустились по длинной мраморной лестнице и оказались в большом помещении с колоннами. Здесь стояли ряды стеклянных витрин, в свинцовых зеркалах плясали огоньки свечей.
- Сначала народ очень интересовался зубами, - говорила старая дама. - В первые месяцы после нашествия. Я тоже пользовалась успехом, как и истории, которые я рассказывала. В Легислатуре меня чествовали, приглашали в салоны богатых и влиятельных лордов. Меня даже посылали с дипломатическими поручениями за границу. Всем хотелось услышать рассказ о монстрах и моем рискованном приключении. Всем хотелось послушать про тебя.
- И сколько же примулов ты убила в конце концов? - улыбнулся Приад.
- О чем это ты?
- Наверняка в процессе многочисленных пересказов такая история должна была разрастись и расцвести множеством интересных подробностей, разве нет?
- А ты преувеличиваешь свои деяния, воин? - она выглядела обиженной.
- Нет, я так не делаю.
- Я тоже. Я горжусь жизнью, прожитой честно и благопристойно.
Приад подумал, что, наверное, оскорбил ее, но она заявила:
- Когда меня стали приглашать реже, я, возможно, убила еще парочку примулов. А ты из рядового превратился в генерала.
Она посмотрела на него и заметила:
- Теперь у тебя есть знаки отличия.
- Я брат-сержант отделения "Дамокл".
- Только сержант? - она отвернулась и стала разглядывать витрины. - Надо было захватить очки. Сопроводительные надписи старые, трудно прочесть.
- Это и есть музей? - спросил Приад.
- Национальный музей. Сначала я держала их у себя, но интерес к ним был велик. Люди приезжали издалека, чтобы на них взглянуть. Пришлось выставить их здесь, в музее, чтобы все могли их видеть и при этом не беспокоить меня. Они много лет привлекали сюда публику. Так долго я о них не вспоминала… Полагаю, они где-то здесь.
Служанки разошлись по залу, помогая в поисках. Кто-то вызвался разыскать хранителя музея, кто-то отправился на поиски каталога. Приад рассматривал витрины. В тусклых стеклянных коробах хранились старинные монеты, медали, карты и манускрипты. По высоким окнам музея застучал дождь, потемнело, и Приад начал беспокоиться о времени, которое уходило так бессмысленно, но Антони, казалось, испытывала еще большее нетерпение.
- Мои ужасные глаза! Такие слабые и старые! - она потирала руки. - Знаешь, по меркам моего народа я живу очень долго. Врачи затрудняются объяснить, почему. Я пережила двух мужей. У меня никогда не было детей. Доктора предполагают, что причина тому - инфекция. Это печально. Хотя как такое может быть? Стать бесплодной из-за отравления ядами врага, и при этом быть проклятой долгой жизнью?
- Я тебя защитил, - сказал Приад.
- Инъекция. Очень хорошо это помню. Я после нее ужасно себя чувствовала. Но твои медикаменты могли действовать только какое-то время.
- Нет. Я перелил тебе свою кровь, чтобы передать мой иммунитет.
- Ого, - она задумалась об этом. - Отменный штрих к моей истории. В моих венах течет кровь Итаки.
- Где Принцепс? - спросил Приад.
- Кто?
- Пес.
- Великий Трон, да он умер давным-давно. Он ведь был просто собакой.
Вернувшаяся служанка притащила с собой пыльный каталог музейных выставок. После долгих обсуждений и перелистывания страниц Антони вместе с прислугой решили, что зубы убрали из экспозиции лет двадцать назад.
- Куда же их поместили? - допытывался Приад.
- В хранилище, - пожала плечами Антони. - Они могут быть в архиве музея под нами или в сокровищнице казначейства. Вот бы эта дурацкая книга сообщила, где именно.
Она хлопнула в ладоши и дала задание одной из служанок собрать по укрытиям побольше прячущихся товарок и обследовать музейный архив. Остальные станут сопровождать ее в сокровищницу.
- Вот что больше всего раздражает, - сказала она Приаду, - во дворце осталось так мало слуг, что поиски могут занять недели.
Это Приада не вдохновляло.
Они вышли из музея, под дождем пересекли широкий двор и оказались у мрачного базальтового здания казначейства.
Под открытым небом Приад остановился. В воздухе чувствовалось нечто более опасное, чем надвигающаяся гроза с ливнем.
Тревога брата-сержанта нарастала.
Вытирая руки тряпицей, Хирон вышел из палаты Петрока и позволил слугам одеть на него бронированный перчатки. Его ожидал Аутолок.
- Что скажешь, апотекарий?
- Слава Императору, Петрок очнулся. Жар идет на убыль. Он еще слаб и едва может двигаться или даже говорить. Но он возвращается к нам. Я поднес ухо к его губам, чтобы расслышать несколько слов. Он пытался передать сообщения для Приада.
- Что именно он сказал?
- Несколько слов: "Они здесь. Скажи Приаду, они пришли его остановить". Это он повторил дважды.
- Подготовь Дамоклов к высадке, - приказал Аутолок. - Полагаю, для меня наконец-то нашлось занятие.
XXII
Изнутри сокровищница была похожа на мавзолей. За толстыми стенами располагались сейфы, в которых Легислатура держала слитки драгоценных металлов, финансовые отчеты, налоговые архивы, вещи художественной ценности и многое другое, стоящее сохранения. Вещи и кипы документов были свалены как попало, будто хлам на чердаке, порой громоздились в проходах между шкафами. Пол и стены сокровищницы были облицованы красным и черным мрамором, редкие окна представляли собой длинные узкие щели, и слабый дневной свет почти не проникал внутрь.
Помимо разнообразного хлама в сокровищнице обнаружилось несколько небритых смущенных охранников, которых Пьеретта вместе со слугами отправила на поиски зубов. Люди зажгли свечи и лампы, маленькие круги желтого света силились разогнать сумрак. Приад вдруг подумал, что вся их компания смахивает на расхитителей гробниц, ворующих погребальные дары из склепа какого-то древнего короля. Сержант понадеялся, что такие мысли навеяны атмосферой данного места, но дурное предчувствие заставляло его опасаться, что сокровищница действительно скоро может превратиться в могильник.
Он смотрел на пачки старых картин и груды пыльных бухгалтерских книг, задаваясь вопросом, до какой степени ему следует включаться в поиски. Это не его сокровища, чтобы рыться в них. Антони распорядилась, чтобы слуги в первую очередь открывали и обыскивали сундуки и коробки. По красно-черному полу рассыпались старинные монеты, давно изъятые из оборота. Антони изредка делала передышку, чтобы что-нибудь рассмотреть, порой словно недоумевала, зачем кому-то пришло в голову хранить ту или иную вещь, или же бормотала: "Так вот куда это засунули". Заметив выражение лица Приада, она спросила, роясь в маленькой металлической шкатулке:
- Зачем тебе понадобились эти штуковины? - спросила она.
- Чтобы спасти многие жизни, - отвечал Приад.
Антони выждала, думая, что он захочет конкретизировать сказанное, и когда оказалось, что ждать бесполезно, отложила шкатулку и сдернула чехлы, занавешивавшие очередной стеллаж.
- Ты только посмотри!
Там обнаружилась картина. На которой была изображена она сама, в царственном наряде, в раззолоченном кресле. Нарисованная Антони очень походила на ту, которую он помнил по предыдущему визиту на Баал Солок.
- Мой парадный портрет. Его писали через месяц после моего избрания.
- Почему он здесь?
- Мне он никогда не нравился, - ответила она. - Чересчур помпезный, так мне всегда казалось, и я не хотела, чтобы он висел во дворце. Этому образу я никогда не умела соответствовать. Отправила картину якобы на реставрацию и распорядилась тихонько похоронить здесь. Хм-м, ты только погляди. Посмотри на нее. Такая гордячка!
Антони покосилась на Приада:
- Полагаю, что снова верну его во дворец. Повешу над троном. Может, я так никогда не выглядела, но кто теперь возразит? Кто скажет, что я не была такой красавицей?
Подошла служанка, которая что-то отыскала, и верховная законодательница оставила портрет в покое. Приад нетерпеливо подался вперед, но тут услышал, как Антони насмешливо фыркнула:
- Разве это похоже на зубы?
Служанка покачала головой.
- Тогда с чего ты взяла, что это зубы?
Та пожала плечами.
- Не будь дурочкой, - велела Антони. Посмотрела на Приада и улыбнулась. - Пуговицы.
Было слышно, как по крыше и узким окнам сокровищницы стучит дождь.
- Ну и скверный выдался денек, - вздохнула Антони. - Прервемся перекусить?
Приад уже собирался ответить отказом, но тут все свечи одновременно погасли. Сержант мгновенно напрягся, приспосабливая глаза к темноте и закрывая шлем. Некоторые служанки вскрикнули от страха и удивления.
- Это же всего лишь ветер, - пожурила их Антони. - Зажгите светильники снова. Ну же, трут, кто-нибудь!
В темноте послышался треск, вспыхнули искры. Снова одна за другой загорелись свечи, осветив встревоженные лица с широко раскрытыми испуганными глазами.
- За работу, - приказала Антони. Посмотрела на Приада и прошептала: - Это был просто ветер, не правда ли?
- Оставайся здесь, - велел он. - Продолжай поиски.
Он вышел из хранилища, где трепетали огоньки свечей, и двинулся обратно по длинному коридору. Во мраке на визоре шлема светились топографические значки. Услышав что-то, сержант схватился за болтер. На визоре зажегся пунктир программирования траектории выстрела. Приад был осторожен, он не хотел пристрелить какую-нибудь неловкую служанку или охранника сокровищницы.
Вдоль стены располагавшегося по правую его руку зала что-то двигалось. Он повернул туда, ощущая восхитительное чувство слаженной работы своих острых боевых рефлексов. То, что перемещалось в темноте, исчезло за углом. Удивительно тихо для такого большого и тяжеловооруженного воина, Приад завернул за угол.
Посреди коридора стоял, глядя на него, черный пес. Он вилял коротким хвостом и чуть склонил голову набок, вывесив алый язык.
Приад за свою жизнь сталкивался со многими вещами, которые заставили бы смертную душу коченеть от презренного страха. Но у него самого в предвкушении опасности радостно билось сердце.
- Принцепс? - позвал он, чувствуя себя полным идиотом. Пес с таким именем был давным-давно мертв. А это - просто другая черная собака, забредшая в помещение в поисках людей. Но взгляд, выразительный поворот головы…
При звуках процеженного через вокс голоса пес тихо зарычал и попятился. Приад снял шлем, чтобы зазвучал его истинный голос:
- Принцепс?
Снова завиляв хвостом, пес подбежал к нему и уселся у ног, глядя на Приада. Космодесантник присел на корточки. Собака была самая настоящая. Чувствовался запах влажной шерсти и кисловатый запах из пасти.
- Зачем ты пришел за мной, Принцепс? - прошептал Приад, безмолвно добавив: "в такую даль".
Пес снова встал и потрусил вперед по коридору. Он обернулся и тихо тявкнул.
Приаду не нужно было повторять дважды. Следом за собакой он прошел по коридору и оказался в галерее, ведущей во второй основной зал сокровищницы, который тянулся до конца здания.
Пес исчез. Стоило Приаду на миг отвести взгляд, как его уже не стало.
Приад оказался один в помещении. Замер недвижимо и медленно закрыл шлем. Системы визора вошли в контакт с глазами и засветились.
На самом деле, Приад был здесь совсем не один.
Тень накладывалась на тень, темные силуэты решительно не желали обретать четкие очертания даже с помощью систем доспеха.
Донесся чирикающий звук, словно писк крысы или скрип зубов.
Время замедлило бег.
Тени заструились к нему, и Приад выхватил болтер и открыл огонь. Он уничтожил одну тень справа и услышал, как ее отшвырнуло прочь, и она шлепнулась на пол. Потом он двумя выстрелами сразил тени слева. Еще два призрака, извиваясь в корчах, отлетели назад в темноту. На красный и черный мрамор брызнула темная кровь.
В нагрудник что-то ударило с силой, и Приад сделал шаг назад. Опять удар, на этот раз в плечо. Что-то срикошетило от наплечника и врезалось в стену позади, раскрошив мрамор. Приад отчетливо услышал жужжание осколочных гранат.
Они набросились на него. Извиваясь, тени устремлялись на него со стен и потолка. Приад нажал на спуск и выпустил длинную очередь, разнося тьму в пух и прах там, где был хоть намек на движение. Графический символ прицела мерцал и перескакивал с места на место, очерчивая одну цель за другой. Ярко вспыхивало пламя, оптическими системами фиксировалось медленно затухающее остаточное изображение. Встречный огонь врага царапал и вгрызался в доспехи космодесантника, оставляя в керамите выбоины.
Обойма закончилась слишком быстро. Он хотел перезарядить болтер, но примулы набросились на него, орудуя клинками. Одного он сразил ударом приклада, другого разорвал надвое молниевым когтем, потом ударился спиной о стену, чтобы придавить того, что напрыгнул на него сзади.
Еще один призрак метнулся к нему, угрожая похожим на копье оружием с длинным наконечником. Сила удара отбросила Приада к стене, в животе слева зажглась боль, холодная, как лед глетчера. Бритвенно-острый наконечник пробил доспех и ранил сержанта.
Приад вновь обрушил приклад тяжелого болтер на врага и раскроил тому череп. Тварь завалилась навзничь, сотрясаясь в предсмертных конвульсиях, и потащила за собой копье, выдергивая его из тела космодесантника.
Приад наконец-то смог перезарядить болтер. Следующую атаку он встретил огнем.
Когда сержант прекратил стрелять и осмотрелся, сначала он услышал только свое тяжелое дыхание в шлеме.
В соседнем зале сокровищницы и снаружи, во дворце, поднялся переполох. Интересно, обладают ли охранники Антони боевыми навыками? Вряд ли, решил Приад.
Вдоль стен лежали изувеченные темные тела. В прохладном воздухе от остывающих тел эльдар поднимался пар. Приад двинулся навстречу слабому дневному свету по направлению к служебному выходу из сокровищницы и по пути истребил еще две тени, выпрыгнувшие на него из темноты.
Он вставил в болтер полную третью обойму, оставив остатки второй для финала. Под доспехами он чувствовал мокрое тепло собственной крови, протекающей из раны в пах и по бедру.