Человек существо стадное и он не может долгое время быть без общества себе подобных. Люди стягивались в группы, племена, выбирали вождей, правителей, царей и диктаторов. Жизнь налаживалась, и казалось, что возможно новое возрождение человечества, возвращение в Золотой Век, но снова, как и встарь, вставали проблемы политики и ресурсов. Каждое государственное и племенное образование, в том числе и Кубанская Конфедерация, в которой я родился и проживал, стремились расширить свои границы, стать сильнее соседей и отвоевать себе место под солнцем.
Конфедерация образовалась из содружества нескольких, так называемых, республик, с центрами в Тихорецке, Кропоткине, Майкопе, Горячем Ключе, Новороссийске, Темрюке и Тимашевске. Столицей этого аморфного образования стал полностью разрушенный в Эпоху Хаоса краевой центр, город Краснодар, из которого объединенными усилиями республиканских ополченцев и наемников, были выбиты остатки ослабленных голодом и болезнями банд. Прошло девятнадцать лет, Кубанская Конфедерация подмяла под себя три четверти бывшего Краснодарского края и на данный момент стала островком спокойствия, к которому тянулись беженцы из других мест. Для кого-то это был рай на земле, место, где можно было почувствовать себя в безопасности, а для кого-то и жирный кусок, от которого хотелось отломить что-то для себя.
Кем бы хотел быть я? Чем могу быть полезен большому миру? По большому счету, сейчас я никто и звать меня никак, обычный сельский парень, грамотный, физически крепкий, молодой и без вредных привычек. Первая моя мысль была пристроиться где-то в городской управе, хотя бы мелким писарем или делопроизводителем, но, хорошенько подумав, я пришел к выводу, что, не смотря на всю мою начитанность, мне в этом направлении ничего не светит, таких как я, слишком много, а у меня нет ни связей, ни денег. Оставался только один путь, военный, так как ни к чему другому, душа у меня не лежала. Как говорил покойный папа, мы, Мечниковы, только три дела можем делать хорошо: воевать за родину, людей грабить, да в бумагах старых копаться. Что же, наверное, родитель мой покойный был прав. Теперь оставалось только благополучно добраться до города, найти военных, про которых среди поселковой молодежи ходили легенды, и подписать контракт на службу в армии Кубанской Конфедерации.
Утром, чуть только развиднелось, я снова двинулся в путь и, вот, когда я уже прошел Золотую Гору и подходил к Заречью, незаселенным городским окраинам, позади себя я услышал заполошный лай собак. Погоня была недалеко и, перейдя недавно восстановленный мост через Псекупс, я рванулся в центр. Бежал я так, как никогда до сего момента не бегал. На кону были мои яйца и, думаю, что каждый мужчина меня поймет, они мне были чрезвычайно дороги. Староста, черт с ним, не хотел допустить потери своего авторитета, позиция его понятна, а вот у меня, на кон была поставлена вся дальнейшая жизнь. Чья ставка больше? Думаю, что моя.
Добравшись до заселенных районов города и отдышавшись, я сразу же подошел к ближайшему патрулю Народной Стражи. Стражники разглядывали меня с подозрением, но не трогали, так как на спине моего полушубка красовалась надпись "Поселок Лесной", а значит, для них я был почти своим.
- Господин стражник, не подскажите, где я могу в армию записаться? - обратился я к старшему, серьезному усатому мужчине средних лет, с красной повязкой на рукаве серой шинели и коротким автоматом на груди.
Тот усмехнулся, провел ладонью по усам и ответил:
- Два квартала прямо, на перекрестке свернешь налево и топай до конца, упрешься в двухэтажное здание из красного кирпича, это и будет военный комиссариат, - он выпростал из кармана шинели левую руку, посмотрел на часы, и добавил: - Сейчас шестнадцать тридцать, вояки работают до семнадцати часов, так что поторопись.
- Благодарю, - бросил я уже на ходу и, опять, загнав поглубже усталость, перешел на бег.
Успел я вовремя, повезло, не заблукал в городских лабиринтах и военный комиссариат нашел быстро. Заскочив в здание, я сразу же направился к молодому, лет двадцать, офицеру, который сидел в стеклянной будке на проходе во внутренние помещения.
- Здравствуйте, - устало выдохнула моя голова.
- И тебе не хворать, парень, - ответил офицер. - Чего хотел?
- В армию вступить.
- Завтра приходи, все уже по домам разошлись.
- Нет, мне именно сегодня надо, обязательно. Пожалуйста, господин офицер.
- Сказали тебе, завтра, значит, так оно и есть, иди с миром, парень, не нервируй меня, - голос дежурного офицера приобрел угрожающие интонации. - Минута тебе, чтоб свалить. Время пошло!
"Вот и все, - мелькнула у меня в этот момент мысль, - отбегался, ты, Сашка Мечников". Но, видно удача не оставляла меня в этот день, и из коридора появился широкоплечий здоровый мужик в камуфляже, зеленой армейской кепке и при погонах, на которых была видна одинокая, средних размеров желтая звездочка.
- В чем дело, лейтенант? - обратился он к дежурному.
- Товарищ майор, - вскочил со стула офицер и кивнул на меня, - паренек хочет в армию записаться, но все уже по домам разошлись. Говорю ему, чтоб завтра приходил, а он не уходит… Может быть наряд вызвать?
- Достаточно, лейтенант, все с вами ясно. Вы в курсе, кто я и зачем приехал в ваш городок?
- Так точно, майор Еременко, "покупатель".
- Я лично займусь парнем, - майор повернулся ко мне, окинул оценивающим взглядом, и спросил: - Значит, желаешь контракт подписать?
- Очень, - мой кивок подтвердил слова.
- Документы в порядке?
Оторвав подкладку полушубка, продемонстрировал грозному майору запаянное в прозрачный пластик свидетельство о рождении.
- Грамотный?
- Да.
- Тогда пойдем со мной, рекрут, - офицер-здоровяк развернулся на месте и направился внутрь здания.
Мне оставалось только последовать за ним вслед. Через минуту мы были в небольшом кабинете, обстановка которого состояла из обшарпанного стола и двух таких же стульев. Расположившись напротив офицера, я приготовился к какому-то собеседованию, но вояка время тянуть не стал, вынул из стола два бумажных бланка, чернильную ручку-непроливайку и положил все это передо мной.
- Где пробелы впиши фамилию, имя, отчество, дату рождения и подписывай, - сказал он.
- А почитать можно?
Майор почесал короткий ежик волос на затылке, посмотрел на забранное железной решеткой окно, и ответил:
- У тебя осталось восемьдесят секунд, парень. Мой рабочий день оканчивается ровно в семнадцать ноль-ноль.
- Все понял, не дурак, - я схватил ручку, быстро заполнил оба бланка и расписался.
- Вот и хорошо, - майор забрал бумаги, закинул их обратно в стол, встал, дождался пока встану я, и провозгласил: - Поздравляю, боец, отныне ты солдат Кубанской Конфедерации и, в ближайшие пять лет, ты будешь делать только то, что тебе прикажут. Усек?
- Да, усек.
- Херня, а не ответ. Твои слова: "Так точно, товарищ майор!"
- Так точно, товарищ майор, - послушно повторил я.
- Не слышу бодрости в голосе, но на первый раз сойдет. Пошли в казарму, воин.
Мы направились на выход и здесь нас ждали двое из трех братьев Демидовых, Семен и Игнат. Третий, наверное, остался с собаками в Заречье, бойцовые и охотничьи животные, в город не допускались. Оба брата что-то доказывали лейтенанту, а тот, только разводил руками и, как только увидел нас, сразу же спихнул возникшую проблему на майора.
- Что такое? - мой будущий командир резко шагнул вперед, навис над братьями, и те, как-то сразу стали меньше, чем они есть на самом деле.
- Мы братья Демидовы, а вот он, - Семен указал на меня пальцем, - насильник, сбежал из поселка Лесной. Отдайте его нам, господин хороший.
- Это правда? - майор уставился на меня.
- Нет, меня жениться заставляют, а я к такому серьезному шагу еще не готов.
- Знакомая ситуация, - сам себе пробормотал офицер и обратился к братьям: - Доказательства имеются?
- Какие доказательства? - вскрикнул Семен. - Нам никаких доказательств не требуется, мы сами закон.
- Нет бумаги, нет свидетелей, нет дела, а значит ваше слово против слова солдата-гвардейца. Что главней? - вопросительный кивок в сторону лейтенанта.
- Слово солдата Конфедерации, разумеется, - без раздумий доложился дежурный.
- В общем, так, братья Демидовы. Если вы сильно упертые, то можете пойти в Народную Стражу, подадите на парня заявление, но мой вам совет, возвращайтесь домой, добычу свою вы упустили.
Братья, поняв, что майор прав, развернулись к выходу и покинули военкомат, а меня определили в казарму, которая находилась во внутреннем дворе, в другом двухэтажном здании, и так началась моя служба в войсках славной Кубанской Конфедерации.
Глава 2
Кубанская Конфедерация. Горячий Ключ. 17.11.2056
Итак, я был спасен и начинал новую жизнь. Первый свой вечер в казарме я не запомнил, ноги гудели, тело ломало, а в глазах памороки стояли, так что единственное, на что меня хватило, скинуть с себя полушубок и забраться под грубое одеяло на деревянном топчане, который ничем не отличался от моего прежнего, оставшегося в доме Никиты Демидова.
Служба началась на следующее утро, когда в комнату вошел раздетый по пояс чернявый крепыш, лет двадцати пяти, по виду, натуральный адыг, похожий на тех людей, которые у нашего старосты иногда мясо закупали, и прокричал:
- Подъем!
Вскочив, я оглянулся, и не сразу осознал, где же я нахожусь. Протер глаза, вспомнил вчерашний день, и последовал вслед за другими людьми, которые спали на соседних топчанах. Нас было немного, семь человек всего, мы вышли в небольшой внутренний дворик казармы, и началась моя первая в жизни физзарядка. В какой-то древней полуистлевшей книжке, без обложки, и естественно без названия, читал про суровые армейские будни, и вот, то, что я тогда прочитал, в общих чертах совпадало с действительностью. Значит, не полностью мы скатились в варварство, остается что-то неизменное в жизни общества, та же самая утренняя зарядка, например. Уже хорошо.
Пробежавшись несколько кругов по небольшому плацу, размялись, отжались, посетили турник, и уложились минут в двадцать. В общем-то, крепыш с адыгейской внешностью, гонял не сильно, а так, чисто для отметки, и меня это устроило. Все же вчерашние нагрузки для организма даром не прошли, да и не ел я ничего целые сутки, какие уж тут зарядки, когда в животе требовательно урчит зверек, а мысли все больше на пропитание скатываются.
Наконец, зарядка была окончена, сержант нас выстроил в шеренгу и заговорил:
- Для тех, кто появился вчера, - он посмотрел на меня и косматого небритого мужика, рядом со мной, - меня зовут сержант Ахмедов, я ваш временный командир, и вне строя можете обращаться ко мне просто, Исмаил-ага. Распорядок дня таков, полчаса вам на помывку и бритье, затем завтрак, и в казарму, обед, казарма, ужин, казарма и отбой. Вопросы?
- Когда уже в часть отправимся? - спросил косматый.
- Торопишься покинуть это гостеприимное место, рекрут? - ухмыльнулся Ахмедов.
- Угу, - оскалился тот, обнажив ряд подгнивших зубов, - климат здесь для моего здоровья вредный.
- Завтра отправляемся, а пока отдыхайте, в батальоне будете бегать без остановок, с утра и до самой поздней ночи, - сержант указал на высокого парня, стоящего с правого края шеренги и сказал: - Ты старший, все как вчера, я в город, а вы сидите тихо. Если появится майор, скажешь, что ко мне земляк зашел. Понятно?
- Так точно, товарищ сержант, - вытянулся высокий в струнку.
- Лизоблюд, - еле слышно пробурчал косматый.
- Разойдись! - отдал команду Ахмедов и мы направились обратно в казарму.
С гигиеной было не очень, зубной щетки нет, порошка чистящего нет, полотенца нет, мыла нет, а есть только ряды умывальников с холодной водой на первом этаже. Вздохнув, поплескал на лицо водицей, обтерся внутренней подкладкой полушубка и направился в столовую, располагавшуюся совсем рядом. Завтрак еще готов не был, и пока ждали команды от поваров, стояли в коридорчике и вели разговор, кто, откуда, что, да как, и каковы причины, по которым в армию попал.
- Меня Домовым называйте, - сказал косматый мужик, что стоял в строю возле меня. - Кого и как зовут?
- Саня, - представился я.
- Костя Свиридов, - подал голос невысокий щуплый паренек, который подслеповато щурился и смотрел на мир с неким удивлением.
- Стас, - это был высокий, которого сержант назначил старшим.
- Кир и Кор, - за двоих, ответил наголо стриженный хлопец, с чубом на голове, какой раньше украинские казаки носили и, кивнув на второго такого же парня, который был его точной копией, добавил: - мы братья.
Седьмой наш товарищ, пожилой мужчина в рваном пальто и руками, в которые въелась черная машинная смазка, снял с головы побитую молью продолговатую шляпу и отрекомендовал себя так:
- Механик Шварц, - он на мгновение замялся и произнес: - Иосиф Самуилович.
- Вот и опознались, кто есть кто, - вновь оскалился Домовой. - Какими судьбами сюда попали?
- А тебе зачем? - спросил его Стас.
- Чисто для интереса, - косматый встряхнул своими грязными патлами и слегка ударил себя в грудь, - лично я, решил новую жизнь начать, а то на меня глава местной Народной Стражи, товарищ Тимофеев, за что-то зло затаил. Он почему-то считает, что я криминальный элемент, а я честный бродяга, никому в жизни зла не делал.
- Ладно, - Стас оперся на стенку, - это не секрет. Мне податься некуда, подумал, почему бы и нет, армия это не самый плохой вариант.
- А мы беженцы с побережья, - опять за двоих ответил хлопец, хм, или это его брат был, непонятно.
Следующим откликнулся Свиридов:
- Говорят, что тем, кто контракт честно отслужит, образование в столичном университете бесплатное. Для меня это шанс.
- А я из Лесного, - сказал я, - со старостой поселковым не поладил, ушел.
- А ты? - спросил Домовой механика Шварца.
Тот помялся, но ответил:
- Сам-то я из Туапсинской Республики, и так сложилось, что я всегда был подле техники. Сначала чинил машины, движки перебирал, а затем освоил автомобиль и стал водителем при одном из торговых караванов. Проработал несколько лет, вошел в долю с караванщиками, взял кредиты у серьезных людей, а несколько дней назад, когда мы из Туапсе на Краснодар шли, на Гойтхском перевале нас горцы ограбили. Вот и получается теперь, что домой мне дороги нет, а у вас, конфедератов, вся техника у армейцев. Так что один у меня путь остался - армия.
- Люди, - задал я важный вопрос, которым, не озаботился вчера, - а где мы служить-то будем? Понял только, что в какой-то гвардии, а что к чему, толком не знаю.
Засмеялись все, и для меня это было несколько обидно.
- Ха, тупица, - больше всех заходился в неприятном смехе Домовой.
- Спокойно, - утихомирил всех Стас, и спросил: - Ты чего, контракт не читал?
- Да, как-то не до того было.
- В Конфедерации, армия состоит из трех частей. Первая, это региональные войска, которые подчиняются непосредственно городским властям тех территорий, на которых они служат. Вторая, войска быстрого реагирования, находятся непосредственно в подчинении столицы и место их постоянной дислокации Краснодар. А мы будем служить в Четвертом гвардейском батальоне. Гвардейских батальонов всего четыре, по сути, это остатки регулярных воинских частей, уцелевших после развала России и переживших Эпоху Хаоса.
Оглянувшись на остальных, увидел, что рассказом Стаса заинтересовался не только я. Видимо, никто из присутствующих этого не знал.
- А почему они гвардия?
- Ну, сам посуди, у них есть тяжелое вооружение, оставшееся от старых времен, есть традиции, опыт, старые знамена, в конце концов, так что самая, что ни есть гвардия. Правда, в правительстве их не очень любят, и элитой считают свои войска быстрого реагирования.
В это время в коридор выглянула румяная ряшка повара и позвала нас на завтрак, так что интересный разговор прервался.
Надо сказать, что кормили в армии хреново, в чем-чем, а в этом наши поселковые мужики были правы и не врали ничуть. Я смотрел на жиденькую кашку из какого-то толокна, сваренную на воде без добавок какого-либо масла, прозрачный кипяток, обозванный чаем, и два тоненьких кусочка серого хлеба, и недоумевал, неужели так будет теперь всегда. Приплыли. У старосты, помнится, мясо на столе всегда присутствовало, а здесь, видимо, подобное угощение не практиковалось в принципе, по крайней мере, для рядовых. Тогда, у меня впервые мелькнула мысль, а не променял ли я шило на мыло, но, прикинув, что к чему, все же решил, что был прав в своем стремлении покинуть поселок.
Тем не менее, есть хотелось и, тоскливо вздохнув, приступил к трапезе. Завтрак исчез в моем молодом желудке за пару минут, я по-прежнему был голоден, но до обеда должен был протянуть и не откинуть ноги от голода. Заметив, как я вел себя за столом, уже в казарме, ко мне привязался Домовой:
- Что, деревня, привык там у себя в лесах сало за обе щеки трескать, а теперь, нос от еды воротишь? В обед, отдашь свою пайку мне.
- Взял бы, да пошел в леса, - резко ответил ему, - там рабочие руки нужны, глядишь, тоже сало будешь кушать. Что, работать западло? А насчет пайки, перетопчешься, фуфломет.
- Ты за базаром следи, щенок, - мужик угрожающе навис надо мной и попытался задавить базаром.
Ничего, шутки эти мне знакомы, каторжник Шкаф в нашем поселке два года уже живет, многое успел рассказать про жизнь городскую, в том числе и про то, как надо на такие наезды отвечать. При таких раскладах закон один - бей первым. Подавшись телом вперед, я резко двинул Домового в горло сжатыми костяшками левой руки, не сильно, но неприятно. Не ожидавший от меня подобного, он пошатнулся, потерялся, а я двинул его с правой в челюсть. Здоровый мужик, от одного моего удара рухнул на пол и потерял сознание. К нему тут же подскочил Стас и проверил пульс на шее.
- Живой, - успокоил он меня и спросил: - Где так драться наловчился?
- Само как-то выходит, - пожал я плечами. - Меня староста поселковый в рабочий день постоянно ставил у быков в хлеву уборку делать, а быки это сила, только удары понимают. Палкой их бить не разрешали, приходилось руками и ногами работать.
- И долго ты быков бил?
- Пять лет подряд изо дня в день.
- Силен, - уважительно произнес Стас и присел на свой топчан, который оказался рядом с моим.
- Стас, - спросил я его, - возле столовки мы не договорили, когда ты про гвардию рассказывал. Почему гвардейцев в правительстве не любят?