- Наша безопасность меня волнует меньше всего! Ты не учел одно! Забыл про группу майора Даниличева. Это раз. Также тех молодцов, что разгромили оба лагеря. Это два. Также и пленные из лагеря, не забывай, что там было десять тысяч пленных. Это три. Они тоже где-то должны быть. Судя по рассказам сержанта Герасимова, их фактически не кормили, и физическое состояние пленных остается желать лучшего. Так что вряд ли за это время они ушли далеко. Если немцы поднимут в воздух авиаразведку и вышлют мотопатрули, то время обнаружения сведется к минимуму. Это четыре. И времени у нас практически не осталось. Это пять, - после каждого моего слова Скворцов мрачнел все больше и больше. В это время подошел командир батареи САУ, до этого занимающийся тренировкой своих расчетов в освоении трофейной техники. Так как времени на это было очень мало, то он использовал для учебы каждую свободную секунду. Уважаю профессионалов, и нетрудно в этом старшем лейтенанте, заметить такого. Подошедшему Суслову объяснили наше положение. Реакция была такая же, как и у Скворцова. После чего я сказал:
- Времени у нас не так много. Тут нас сверху не обнаружат, если только моторизованным патрулем. По словам Соколова, у немцев в охранении пехотные батальоны. И техники не так много, хотя противотанковых пушек он наблюдал по штату. Нужно дождаться захвата пленного и после допроса определиться. А пока усилить посты, остальным отдыхать, - проследив, как удаляются командиры, стал усиленно размышлять. Мне сильно не понравилось сообщение Соколова, что уничтожена моторизованная часть, стоявшая на отдыхе вблизи концентрационного лагеря. Не знаю, насколько велика была эта часть, но даже на нее уйдет много времени и нужна большая сила. Не меньше стрелкового полка, усиленного танковым батальоном. Меня отвлек Мочунов, позвавший обедать. Соколов вернулся только через два часа. За это время в небе наметилось заметное оживление. На высоте теперь постоянно висел "хенкель". Добычей лейтенанта, стал немецкий полицейский, отошедший в кустики, где и был прихвачен за яйца разведчиками.
О возвращении разведки с пленным мне сообщил вестовой, прибежавший с одного из постов. Быстро вскочив с кормы тридцатьчетверки, на которой я сидел, привалившись к задней части башни и рассматривал карту расположения немецкой артиллерии, нанесенную на нее внимательным Соколовым. Особенно меня заинтересовала батарея "ахт-ахт", стоявшая уж больно для нас неудобно. Убрав сложенную карту за голенище сапога, быстро подошел к матерящимся разведчикам, волоком тащившим мычащий куль. Выдернул из плащ-палатки немца одетого в форму СС, замотанного веревками и с большим кляпом во рту. Приказав выдернуть кляп у немца, я взял протянутые Соколовым документы. И не обращая внимание, на надрывно кашлявшего немца, стал с интересом изучать их. Прочитав удостоверение до конца, после чего сделал это еще раз. Повернувшись к гестаповцу, в это время отплевывающийся от кусков ткани, оставшихся во рту, сказал Соколову:
- Вот, Соколов, тебе повезло. Взял не просто полицейского, а из самого гестапо. Правда, чин невысокий, всего лишь криминальассистент-кандидат. Это вроде как, унтерфельдфебель в Вермахте. Но и мелкая сошка может много знать, - приказав подошедшим командирам готовить технику, занялся гестаповцем. Его держали с боков два дюжих разведчика. Подойдя вплотную, и смотря ему прямо в глаза, спросил на немецком:
- Что произошло утром, - но немец решил поиграть в героя. Видно близость своих, придало ему храбрости. Посмотрев презрительно на меня, начал говорить, медленно цедя слова через зубы:
- У вас нет шансов уйти от наших войск. По приказу штурмбаннфюрера СС и криминальдиректора Франца Шульца, район начала перекрывать танковая дивизия, следовавшая к фронту вместе с двумя пехотными дивизиями. Так что у вас шанс только почетно сдаться, - он попытался гордо расправить плечи, но крепко державшие его бойцы помешали. После чего добавил, злобно глянув на бойцов и озадаченно на меня. Видно моя улыбка его нервировала:
- Я готов принять вашу капитуляцию! - тут уж не выдержав, я захохотал во все горло. Отсмеявшись и вытерев слезы, объяснил стоящим рядом бойцам и командирам, причину смеха. Не все меня поддержали. Были попытки побить немца за такое щедрое предложение. Посмеиваясь, велел отвести немца вслед за мной, после чего вместе с Соколовым направился вглубь леса. Отойдя от места стоянки метров на сто. Приказал привязать языка к дереву. Выгнув руки назад, стоял и морщился от боли, видно бойцы слишком крепко затянули узлы. Подойдя к гестаповцу, и взяв его за волосы, поднял голову. Глядя со всем возможным презрением, сказал:
- Ну что Клаус Штаге, будем говорить?
После допроса гестаповца кое-что прояснилось. Оба лагеря были уничтожены в пять утра. Но немцы узнали об этом, только три часа назад. После того как в одно из сел вышло два десятка красноармейцев и сдались патрулю. Они в основном были перебежчиками и предателями. Начальство лагеря держали их за осведомителей в среде пленных. Так вот Штаге не знает, что рассказали эти ублюдки лейтенанту Шамбахеру. Командиру гарнизона, стоящему в этом селе. Но он им не поверил и послал на проверку своего зама на мотоцикле. Тот, по рассказам солдат, через полчаса прилетел на огромной скорости назад и сразу побежал на доклад к Шамбахеру. Штаге не знает, кому звонил лейтенант, но по приказу из Минска задержанных изолировали. Туда немедленно последовали все доступные следователи и криминалисты. Включая и Штаге, работающего под командованием гауптштурмфюрера СС Курта Ранга. Они прибыли только два часа назад и не во всем разобрались. Но кое-что Штаге мне поведал. Странные отверстия в броне уничтоженных танков. Слишком изувеченная техника, как будто ее расстреливали из двухсотмиллиметровых орудий. Сожженные заживо немецкие солдаты. Пропало много легкого оружия и немало автотехники, судя по всему их забрали пленные. Никто из охраны лагеря не выжил, как и моторизованного полка стоящего рядом на отдыхе и пополнении. Убиты были только немецкие солдаты. Среди убитых было и несколько русских, но медики утверждают, что они умерли от старых ранений и истощения. Около леса было обнаружено несколько советских бойцов, мертвых бойцов. По словам осмотревших их медиков, они умерли от разрыва сердца. Один из врачей стал утверждать, что бойцы умерли от испуга. Следов не было. Нет не так. Следов нападающих не было, совсем не было. Только множество убегающих из лагеря пленных. Нападавшие же, не оставили ни-че-го. По словам Штаге, в лагере находился сейчас штурмбаннфюрер СС и криминальдиректор Франц Шульц командующий управлением IV A 4. Больше Штаге ничего не знал, так как пробыл на месте "бойни", как он выразился, совсем недолго.
Задав еще несколько десятков вопросов по размещению прибывших частей. Которые Соколов также старательно записал в блокнот, огрызком карандаша, как и прошлый ответы пленного. После чего я спокойно достав нож, вогнал его под ребра заоравшего гестаповца. Немец мне, больше был не нужен. Вернувшись на место стоянки в сопровождении бойцов и лейтенанта, велел собрать бойцов и командиров.
Осматривая строй, стоящий передо мной, и сглотнув комок в горле, сказал:
- У нас совсем нет времени. Поэтому мы идем в этот бой, чтобы отвлечь немцев от поисков, хоть на какое-то время. Предстоящий бой будет танковым, поэтому пехота остается в прикрытии наших тылов. Чтобы нам было куда возвращаться. Все, готовиться к бою. Разойдись, - говоря это, я понимал, что никто не вернется. Поэтому отозвав в сторону Соколова, приказал уводить людей, как только начнется бой. Проработка плана предстоящего боя со слов гестаповца и разведки, заняла около получаса. Надевая шлемофон, махнул рукой Скворцову. Выдав мощный выхлоп, КВ двинулся в перед. За ним пристроилась моя тридцатьчетверка. Стоя рядом с Соколовым, внимательно смотрел на проезжающую технику. Увидев подъезжающие САУ, хлопнул по плечу лейтенанта и побежал догонять свою машину. Взобравшись на движущийся танк и плюхнувшись на свое место, присоединил штекер разъема. После чего положив ладони на штурвал доводки, сказал:
- Я в эфире.
Спрыгнув с танка, бегом направился за разведчиком, который показывал маршрут движения к предстоящему месту боя. Сзади шумно топали Скворцов и Суслов. Подразделение остановилось в полукилометре от опушки. Я опасался, что немцы услышат наши машины, и поэтому подстраховался. Аккуратно отодвинув ветку куста, стал осматривать лежащее впереди пространство. Передо мной открылось огромное поле, с большим холмом, находящимся чуть в стороне. Именно на холме и располагался лагерь военнопленных, там до сих пор была видна колючая проволока, остатки столбов от вышек, и огромные кляксы гари на месте казарм охраны, как будто использовали огнеметы. Внизу, в стороне от лагеря находилось множество сожженной и разбитой техники. Только в парке автотехники я насчитал больше трех десятков уничтоженных грузовиков. Разбитые, уничтоженные, сожженные танки и бронетранспортеры казались просто кусками перекореженного металла. В бинокль было плохо видно, но на пределе дальности я рассмотрел небольшое село, где остановились прибывшие полицейские из гестапо, которые сейчас бродили среди остатков обоих лагерей. Охрана располагалась немного в стороне, там было больше двух батальонов. М-да, с соблюдением тишины я мог и не париться. К немцам только что прибыло усиление. Тщательно пересчитывая серые коробки танков, тех, которые мне были видны, насчитал восемнадцать. Да, все веселей и веселей. Не поворачиваясь к Скворцову, спросил:
- Что скажешь? - реального, командного танкового опыта у меня не было, и я не считал зазорным посоветоваться с другими. Почесав переносицу, ответил Суслов:
- Если вылезем, сожгут. Точно сожгут! - кивнул в ответ, я считал так же, после чего сказал:
- У нас мало времени. Нужно их как-то отвлечь. - Скворцов опустив бинокль, в который рассматривал позиции противотанковой артиллерии, ответил:
- Мы давали присягу, лейтенант! Раз так нужно, то погибнем с честью.
Осматривая окрестности, и опушку леса, я сказал:
- Погибать напрасно может не потребуется. Посмотрите налево, видите там склон оврага. Если проехать по дну оврага и приблизиться к позициям немцев, выставить наружу только башню и стрелять, не более трех с одного места, постоянно перемещаясь, то можем изрядно их пощипать. Как идея?
- А что? Может вполне получится! - ответил Скворцов. Суслов согласно кивнул. Еще минуты три мы обсуждали предстоящий бой, слегка измененный в связи с обстановкой. Я подозвал одного из трех разведчиков, сопровождающих нас. Поправив на голове пилотку, боец по-пластунски подполз ко мне:
- Доложитесь, сержант! - боец, показав направо и налево, ответил:
- Посты уничтожены. Там было всего по два солдата. Не знаю, товарищ капитан, когда у них смена постов, но нужно торопиться. - Понятно. Скворцов и Суслов продолжавшие наблюдать в бинокли, синхронно обернулись, на мое:
- Пора! Все всё помнят? - услышав, что помнят, велел возвращаться. Мы вернулись к технике, оставив за спиной разведку, она двинулась к оврагу проверять его на возможные посты и охранение.
Чтобы попасть в овраг, нам пришлось вернуться немного назад, и, съехав с некрутого склона, двинулись по оврагу в сторону немцев. Батарея Суслова осталась на месте, они начнут после нас. Позиции для батареи уже были осмотрены. Задача старшего лейтенанта была, прицельно выпустив полный боекомплект, сматываться на полной скорости, прихватив разведку.
Я двигался на своей тридцатьчетверке во главе колонны техники. Высунувшись из командирской башенки, осматривал окрестности и помогал Сурикову вести машину. Танк въехал в заросли кустарника и мехвод ничего не видел. Оглянувшись, на следующую за мной тридцатьчетверку сержанта Гурова, улыбнулся. Вся техника была замаскирована ветками, и со стороны казалось, что часть леса двигается, дымя, ревя дизелями и лязгая гусеницами. Колонна хранила радиомолчание, из опасения быть обнаруженными немецкими радистами. Поэтому разговаривали знаками. Наконец, овраг стал мельчать, и мы выехали на небольшой луг с густой травой, находящийся на дне оврага.
Дав газу, тридцатьчетверка рванула вперед, уступая место другим. Дно оврага было довольно сухое, но мехводы все равно старались двигаться мимо следов впереди идущих машин оставлявших глубокие колеи. Оглянувшись, на широченную просеку в кустарнике и выезжающий последним Т-28, махнул рукой, показывая на склон оврага. Тот действительно был удобен для стрельбы.
Суриков, виртуозно подвел танк к позиции. Спрыгнув с него, я взбежал на склон и осторожно выглянув, осмотрелся, узнать что творится впереди.
- Б..я. Су.и, услышали все-таки, - несмотря на то, что до немцев было около километра и работающую у них технику, они услышали нас. Я это определил по разбегавшимся фигуркам и суетящейся прислуге 88-миллиметровых зениток. И только услышав, выстрелы справа, понял, что разведчики, сплоховали. Посты уничтожены не были. Убрав бинокль от глаз и прикусив губу, задумался. Что бы дальше ни случилось, пора воевать, но и уничтожение как большего числа противника остро не стояла. Главное – шумнуть погромче. Убрав бинокль в чехол, побежал к танку, махая руками, показывая, что можно начать бой. Запрыгивая вовнутрь танка, услышал выстрел справа. Тридцатьчетверка Гурова первой произвела выстрел, дав газу и выскочив наверх.
Захлопнув крышку люка и присоединив штекер шлемофона, сказал:
- Пора, Федя. Истомин, осколочный. - Суриков дав газ, кинул многотонную машину вверх по склону. Выскочив наверх, я стал быстро наводить на батарею 88-мых. Они самые опасные и их надо уничтожить в первую очередь. Соблюдать радиомолчание сейчас уже не требовалось, поэтому в эфире стоял сплошной мат и раздавались команды. Из казенника с лязгом вылетела пустая гильза. Истомин тут же вбил следующий осколочный снаряд. Наведя перекрестье чуть левее батареи, снова нажал на педаль пуска. Около крайнего орудия вспухло облако взрыва, разметав расчет. Рядом показалось еще один разрыв, похоже, что кто-то добавил поэтому же орудию. Зная по книгам, как опасны эти орудия, приказал сперва, подавить эту батарею. Поэтому все танки стреляли именно по ней.
Осмотрев в прицел перевернутые орудия в разрывах снарядов, дал отбой. Теперь батарея ахт-ахт, опасности не представляла. Наведя прицел уже на лагерь разбегавшихся немцев, дал три выстрела осколочными, и приказал сдавать назад опять в овраг. Вокруг техники начали врезаться, вспахивая землю, болванки немецких противотанкистов. Хотя они и стреляли почти на предельной дальности, но повредить ту же гусеницу могли. Спускаясь задом в овраг, все-таки словили болванку по маске пушки.
Дальше мы разбивались на пары. Пока батарея Суслова вела огонь, мы, быстро разделившись, рванули по своим сторонам. КВ Скворцова в паре с Т-28, должны были идти в лоб, отвлекая на себя внимание. Я же с напарником, обойдя, должен ударить с тыла. Не знаю, выгорит ли этот совместно выработанный план, но приложу к этому все силы. Тридцатьчетверка покачивалась и подпрыгивала на особо больших кочках. Стукнувшись, очередной раз о броню, стал громко материться. Посмотрев, в щели обзора на командирской башенке увидел, что мы выскочили на проселочную дорогу, которую пересекал овраг. Дорогу забитую машинами . Суриков, перед обзором которого, перестали мелькать ветки кустарника и небольших деревьев, увидел окрашенный в камуфляж борт немецкого бронетранспортера с двадцатимиллиметровой зенитной пушкой на турели. После чего матерно заорав, втопил педаль газа:
- А-а-а, су.и, н-на, - тут же раздался, скрежет метала, и танк, вминая борт с сидящими внутри солдатами в землю, стал наклоняться на бок. Проскочившая левее тридцатьчетверка сержанта Гурова, подмяла под себя штабную легковушку и, развернув башню, длинной очередью прошлась по остановившейся технике противника. Сдав назад, мы съехали с бронетранспортера, и, развернувшись, двинулись по ходу движения колонны, как раз в нужную нам сторону. Гуров, продолжая расстреливать боекомплект башенного пулемета, последовал за мной, после того, как я рявкнул на него по рации. Сминая и сбрасывая технику с дороги, мы двигались по дороге и напоролись на два немецких танка, ждавших нас. Так как я учел прошлый урок, то двигались мы с бронебойным снарядом в стволе пушки, стреляя только из пулеметов. Я всего на несколько секунд опередил немцев, успев, почти не целясь, беря их на испуг, произвести выстрел по правой "трешке". Ответный выстрел заставил на миг замереть мою тридцатьчетверку. Гуров, прикрывшись корпусом моего танка, выстрелил во второго. Тут же я добавил в первого, и из него начал валить черный дым. По внутренней связи, я спросил:
- Все целы?
В ответ, раздался хор голосов:
- Нормалек, командир!
- В порядке, товарищ капитан!
- Со мной в порядке, товарищ капитан! Что с танком не знаю, пока снаружи не посмотрю, - отметился Суриков.
В ответ радист тут же вставил слово:
- Ага, немцы прям ждут, что ты вылезешь! Двигатель же не заглох, значит можно двигаться дальше.
- Уймись, балаболка. Может в ходовую попали!
Пришлось, рявкнуть уже мне:
- Уймитесь оба. Старшина давай вперед помалу. Дальше видно будет, - вздрогнув танк, стал набирать скорость. Вдруг, по рации заматерились голосом Гурова. Посмотрев в смотровые щели, увидел, что тридцатьчетверка Гурова вся облеплена немецкими солдатами, закрывшими все смотровые щели. Заорав, чтобы Истомин зарядил осколочный, стал быстро крутить штурвал, поворачивая башню. По броне сверху загрохотали ботинки и в крышку верхнего люка заколотили прикладами. И прежде, чем прицел закрыла какая-то серая ткань, успел навести ствол орудия на танк Гурова и нажать на пуск. Что произошло дальше не знаю, помешала ткань закрывшая обзор, внизу заматерились и мехвод и радист. Выпустив в ту же сторону полдиска из пулемета, приказал старшине гнать в лес. Я надеялся ветками стряхнуть немецких солдат. Вдруг по броне забарабанили пули. Приказав старшине крутиться на одном месте, чтобы Гуров мог достать немцев и с другой стороны, стал смотреть в одну из освободившихся смотровых щелей. Снова забарабанили пули по броне и сверху раздался крик, услышанный даже за грохотом работы дизеля. Осмотревшись в уже полностью свободные щели, стегнул очередью по подбиравшимся по кювету нескольким немецким солдатам, которые несли противотанковые мины. Приказав Гурову продолжать следовать за мной, велел Сурикову, и дальше двигаться по дороге, давя брошенную из-за затора впереди, авто-технику. Немцы за это время успели отступить в ближайшие заросли кустарника. Некоторые автомашины объезжали затор, по вспаханному полю справа, слева был слишком глубокий кювет. Вот в этот затор мы врезались на полной скорости, Гуров проскочивший справа, начал уничтожать тех, кто не успел объехать затор.
Нос тридцатьчетверки, стал задираться вверх, когда мы наехали на пустой грузовик, вминая его в дорогу. Я заорал Сурикову, пытаясь перебить мат радиста:
- Давай назад, - сдавший назад танк, позволил мне навести все-таки прицел на скопление техники. Четырьмя осколочными снарядами я неплохо прошелся по ней.
- Объезжай справа, - тридцатьчетверка, объехав начавший разгораться затор, и ревя на полных оборотах, последовала за танком Гурова, успевшим заметно удалиться вперед и въехать на косогор небольшого холма мешавшего видеть, что творится впереди.
- Догоняй его! - наведя прицел на уматывающий на полной скорости грузовик, проложивший во ржи просеку, приказал: