- Плачет кто-то товарищ капитан, - тихо сказал старшина. Мне тоже так показалось, поэтому показав знаками, чтобы следовали за мной, направился в сторону источника шума. Обернувшись, улыбнулся – воины в походе. Старшина сжимает в руках мой штык-нож и держит в руках гранату. Радист, крепко держа черенок лопаты, следовал замыкающим, последняя граната была у него за пазухой. Отодвинув мешающую ветку в сторону, прислушался. Действительно плач. Определив по звуку направился в ту сторону, держа наготове карабин. Последние метры мы преодолели ползком, выглянув из-за дерева, я увидел двух девушек в нашей форме.
Внимательно осмотревшись, увидел и того, о ком они плакали. Лежал он боком и звания я его не видел, но то что командир – точно. Немногочисленные бинты, которыми он был перевязан, показывали о ранении, полученном этим командиром. Встав, еще раз осмотрелся, больше никого на полянке не было. Отдав карабин старшине, вышел на открытое пространство из-под деревьев, и был, наконец, замечен девушками.
- Ой, вы кто? - воскликнула одна из них, заметив меня.
Подойдя поближе, представился, глядя на лежащего полковника с петлицами летчика:
- Капитан Михайлов, бывший командир механизированной группы. Умер? - спросил я, кивнув на полковника.
- Да. Ой, не смотрите на нас!!! - тактично отвернувшись, все равно бойцы страхуют, терпеливо ждал, пока девушки не приведут себя в порядок. Дождавшись, когда они наконец закончат, спросил:
- Вы кто и как здесь оказались? А сначала представьтесь!
- Сержант Марьина, операционная медсестра двести шестого медсанбата.
- Рядовая Иванова, сестра-сиделка двести шестого медсанбата.
Рассказ их был не такой уж и долгий. Позвав бойцов, мы вместе стали слушать их злоключения.
Выяснилось, что этот район немцы захватили дней пять назад и стремительно двинулись дальше. Медсанбат был эвакуирован фактически полностью, остались только безнадежные. И как раз когда немцы ворвались в расположение медсанбата, там шла погрузка последних раненых. В общем, из-под огня смогли вырваться только две машины. Санитарный автобус, в котором и находились обе девушки и полуторка из автобата, присланная в помощь. Полуторка, дав газу, смогла оторваться от автобуса, не обращая внимания на сигналы. Автобус же довольно скоро встал, получив повреждение во время бегства. Водитель и два пожилых санитара находившихся с ними, вынесли раненых, и по очереди унесли вглубь леса. На пять человек у них было три винтовки и наган у военфельдшера, старшего машины, плюс пара вещмешков с продовольствием. У девушек оружия не было. К вечеру на них набрел этот полковник с ранением в плечо. В общем, они провели в лесу все это время.
Страшное началось вчера рано утром. Прибежал один из санитаров, следивший за дорогой и сказал, что только что на большой скорости пролетели три немецких грузовика полностью облепленных советскими бойцами. И что один из них на глазах санитара сорвался с машины и упал на дорогу, остальные даже не остановились. Когда санитар подбежал к неподвижно лежащему бойцу, первое что бросилось в глаза это невероятная худоба и вонь немытого тела. Перевернув тело, он понял, что боец мертв. После чего сразу же бросился бежать в лагерь. Военфельдшер приказал принести его в лагерь, что и сделали санитары. Через несколько часов приехали несколько грузовиков и остановившись примерно в том месте, где сорвался боец, начали выгружать солдат. Выстроившись в цепь, стали прочесывать лес. Военфельдшер приказал им уходить, оставшись с санитарами оборонять лагерь с ранеными. Полковник повел их в сторону фронта, чутко прислушивающиеся к перестрелке у лагеря, девушки поняли, когда наступила тишина, что все кончено. Перестрелка длилась всего пару минут.
- А что с полковником случилось?
- Остановка сердца. Похоже, у него были проблемы с сердцем.
- Ясно. У вас покушать есть? А то мы только что из плена сбежали, голодные, со вчерашнего дня ничего не ели.
- Нет, товарищ капитан, как стрельба началась, мы побежали и ничего с собой не взяли.
- Ну и ладно. Посмотрите что с моими бойцами. Нас, правда, врач уже осмотрел, но вы все-таки тоже посмотрите.
После быстрого медосмотра и похорон полковника, документов у него не было, и мы со слов девушек вырезали на деревце, под которым выкопали могилу.
"Полковник Иванцов 19.07.1941".
Через час мы отправились дальше уже бóльшим составом.
К полудню мы остановились на привал, радист из-за контузии стал совсем плох, и пока шли его с боков придерживали обе девушки.
Вдруг раздался топот бегущего человека. Встрепенувшись, я взял наизготовку карабин и прислушался.
- Товарищ капитан, там дорога, - крикнул подбежавший старшина, которого я отправил осмотреться.
- Оставайтесь здесь, мы скоро, - сказал я девушкам и радисту. Подхватив карабин, рванул вслед за старшиной, к обнаруженной дороге.
- Вот, товарищ капитан. Я посмотрел следы, грузовики недавно проезжали, - сказал старшина, отведя ветку в сторону для лучшего обзора. Вдруг послышался звук мотора.
- Если один будем брать. Приготовь гранату, кинешь по ходу движения.
- Понял, товарищ капитан. Сделаем, - ответил старшина, доставая из за пазухи гранату и отвинчивая колпачок.
Решение на захват пришло мне, как-то спонтанно, под давлением обстоятельств. Тут и оружие нужно и продовольствие. Через несколько секунд определил, что едет мотоцикл, по звуку вроде один. Напомнив старшине, что замедлитель на этой гранате девять секунд, посоветовал дергать за веревочку заранее. После чего подполз поближе к дороге. Через просветы между деревьев было видно движущуюся технику, с двумя седоками. Держа на прицеле пулеметчика в люльке, ждал разрыва гранаты.
- Хальт! - вдруг заорал один из немцев, видимо заметивший старшину. Мой выстрел заставил поникнуть голову пулеметчика. Тут грохнул разрыв гранаты, и передернув затвор, я послал пулю в грудь привставшего в седле второго немца. После чего перезарядив карабин, осторожно направился к мотоциклу, держа оружие наготове. Приблизившись шагов на двадцать к мотоциклу, произвел два прицельных выстрела в грудь каждого немца. После чего, махнув рукой настороженно наблюдавшему за мной старшине, и мы вместе подошли к мотоциклу. Оказывается, я мог и не стрелять в водителя, один из осколков разорвал его горло. То-то он привстал в седле, держась за горло.
Нашими трофеями стали два карабина, ТТ, без запасного магазина в кармане пулеметчика. Пулемет МГ-34 с двумя запасными лентами. Боеприпасы, четыре гранаты, и ранец одного из немцев набитый продовольствием. К сожалению, мотоцикл пришел в полную негодность, осколки разорвали покрышку переднего колеса и оставили несколько рваных дыр в бензобаке.
Прихватив трофеи, мы направились к нашей стоянке. Успокоив испуганных стрельбой девушек, и подхватив под руки радиста и распределив груз между всеми, быстро покинули это место. Марш бросок на пять километров полностью вымотал нас. После небольшого отдыха попросил девушек приготовить ужин из трофеев.
После ужина, состоящего из свежего хлеба и сала с луком, стало значительно лучше. Есть хотелось еще, но девчата не дали, став вдруг серьезными медиками. Сказали, что много есть после голодания опасно. На мое ворчание, что мы провели в плену меньше суток, они не обратили внимание. После ужина, Молчунову стало заметно лучше.
- Федя, проверь оружие, я пробегусь пока вокруг, - старшина, успевший уже натянуть трофейную разгрузку, кивнул, подтянув карабин радиста. Свой он уже проверил. ТТ я отдал сержанту Марьиной.
Отойдя от лагеря километра на полтора, ощутил свежесть, которую принес ветерок. Направившись навстречу ветерку, вышел на довольно широкую речку, метров так на сто пятьдесят. Подойдя к воде и положив рядом карабин, набрал горсть воды, после чего плеснул ее себе в лицо. Тщательно умывшись, я потянулся за карабином, и тут что-то привлекло мое внимание. Присмотревшись к кустам, растущим прямо из воды, понял что там, что-то скрыто. Подхватив оружие, я аккуратно раздвигая ветки, и убирая паутину, направился к заинтересовавшему меня месту. Обойдя кусты, растущие у берега, я обнаружил, что тут недавно кто-то проходил. Дойдя по следам до берега, увидел то, что скрывали маскирующие кусты.
Бронекатер, стоящий у самого берега завораживал своей красотой. Присмотревшись к артиллерийской башне стоявшей впереди, опознал в ней прототип башни танка Т-34. Хмыкнув, по доскам используемым как трап, поднялся на палубу катера.
- Есть кто живой? Выходи, свои!
Вдруг услышал, что где-то внизу заколотили чем-то железным, и раздались крики о помощи. Быстро нашел крышку люка, в которую кто-то долбил снизу. Откинув ломик, которым она была заклинена, открыл люк и отскочил в сторону, держа карабин наготове. Из люка сипло кашляя и матерясь, вылезли три моряка в тельняшках, с обмотанными какими-то тряпками лицами.
- Там еще двое, вылезти не могут, - хрипло выдохнул один из них, срывая повязку, лет под сорок пять с седыми усами. Подойдя к люку, увидел еще двоих лежащих внизу и не подающих признаков жизни. Закинув карабин за плечо, быстро спустился вниз. В нос сразу ударил запах выхлопных газов и бензина. Подхватив одного из матросов, подал его наверх. Чьи-то руки подхватили матроса и вытянули наверх. Подав последнего, вылез на палубу, и откашлявшись, спросил:
- Что здесь произошло?
- Вы кто? - хмуро спросил усатый.
- Капитан Михайлов, бывший командир танковой группы, - козырять не стал из-за отсутствия головного убора.
- Главстаршина… Михайлов. Боцман.
- Так что тут произошло?
- Никитин, сукин сын, матрос-рулевой, запер нас в машинном отсеке, когда мы ремонтировали дизель и пошел сдаваться к немцам. Кулак недобитый.
- Давно? - спросил я, посмотрев на часы.
- Да где-то минут сорок назад!
- Дизеля целы? Двигаться можете?
- Да, норма. В порядке.
- Я за своими, и к вам. Дождетесь?
- Дождемся, товарищ командир, - упоминание о командире натолкнуло меня спросить:
- А где ваш командир?
- Погиб. Утром, внезапно налетел мессер, и пулеметами… - главстаршина махнул рукой.
- И лейтенанта и полэкипажа, как корова языком слизнула.
- Ладно, потом дорасскажешь! Готовьтесь к выходу.
Сбоку закашлялись, посмотрев на одного из очнувшихся матросов, которого только что полили забортной водой, громко топая по трапу, побежал за своими.
До нашей стоянки было где-то километра полтора. И поэтому я немного заплутал, пропустив лагерь левее. Сориентировавшись, я все-таки попал куда надо. Отозвавшись на окрик старшины, подошел к стоянке. Окинув всех взглядом, сказал, прищурившись от солнечных лучей, падавших на лицо.
- Нашел наших, - посмотрев на спавшего радиста, добавил:
- Там у берега бронекатер стоит, нужно торопиться. Вот-вот подойдут немцы. Так что, бегом!
Быстро собравшись, и разбудив Молчунова, мы со всей возможной поспешностью направились к катеру.
- Вещи сюда складывайте, - показывал главстаршина, остальные матросы готовили катер к выходу.
- Товарищ капитан, матрос Газелин не отошел от отравления, надо бы посмотреть, - сказал боцман, кивнув на медработников.
- Сержант, - окликнул я Марьину, помогавшей спуститься внутрь катера Молчунову. Радист стал совсем плох, похоже до этого он держался на одной силе воли и, очутившись в более-менее спокойной обстановке, расклеился.
- Тут пострадавшего матроса надо посмотреть.
- Иду, - подав стоявшему внизу бойцу радиста, она, схватив одну на двоих с Ивановой санитарную сумку побежала на нос катера, где лежал пострадавший от угарного газа моряк. Другой матрос, хлопотавший около пострадавшего от отравления, оставив его на попечении Марьиной, бросился помогать остальному экипажу.
- Боцман!
- Да, товарищ капитан!
- Значит так, командование над катером я на себя не возьму. Я в вашей кухне плохо разбираюсь, командуй ты, а пока пристрой меня куда-нибудь. Вон хотя бы командиром орудия, я воевал на таком, пушку знаю.
- Хорошо, товарищ капитан. У нас как раз расчет побило вместе с командиром.
- Ладно, разберемся. Пойду осваивать орудие. Старшина, ко мне!
Вынырнувший из люка старшина вопросительно посмотрел на меня.
- Значит так, старшина, мы теперь расчет этого орудия. Принимай хозяйство.
Осмотрев пушку, никаких различий практически не нашли. Пушка оказалась той же ф-34, как и на моих обоих танках, тут даже шлемофоны были. Пока мы с Суриковым осматривали боевую башню, катер, потихоньку порыкивая двигателем, отошел от места стоянки.
- Рулевой, возьми левее, - скомандовал боцман не отрываясь от бинокля.
- Есть взять левее, - отозвался щупленький рулевой.
Откинув крышку башни, я сидя с интересом крутил головой, следя за оживленной возней матросов. Для чего нужна половина из проделанных ими работ, я не понимал. В это время мы на малом ходу вышли из протоки на большую воду Днепра.
- Справа большой катер, - крикнул матрос, находившийся на носу бронекатера.
- К бою, - громко скомандовал, боцман. Плюхнувшись на место наводчика, я захлопнул крышку люка и стал крутить штурвал наводки, направляя ствол орудия на цель, обнаруженную сигнальщиком. Выход на крупные волны Днепра дал мне оценить профессионализм наводчиков бронекатеров. Попасть в цель при пляшущем прицеле очень трудно. То вода в прицеле, то небо, и в этом промежутке иногда мелькала цель.
Через минуту я приноровился. На танках тоже приходилось стрелять на ходу, что ж мне и здесь сплоховать, что ли.
- Стрельба по готовности, - услышал я голос боцмана в наушниках шлемофона.
- Готов! - откликнулся я в ответ. - Суриков, осколочный!
- Готов осколочный! - ответил старшина после лязга затора.
- Огонь, - скомандовал боцман.
Чуть опущенное орудие смотрело в сторону уже начавшей разворачиваться посудины противника. Ветер, дувший им в корму, наконец развернул их знамя, укрепленное на небольшой мачте, что дало мне рассмотреть свастику. Поймав момент, когда наш катер замрет на мгновение, прежде чем опять качнуться в бок, произвел выстрел по катеру противника.
- Рядом легла, - услышал я боцмана.
- Давай еще!
Только после четвертого выстрела, я смог попасть в корму, улепетывающего от нас катера.
- Ах ты бисов сын! - вдруг в динамиках воскликнул боцман.
- Что там? - отозвался я, на матерную тираду боцмана.
- Никитин, су.а. Вот кто их сюда привел. Бейте их, товарищ капитан. Бейте.
- Суриков, осколочный!
- Готово! - после выстрела, услышал радостный вопль боцмана:
- А, молодцы, добили. Они хода лишились. Рулевой, поворот влево. Щас мы их бортовым залпом накроем, - дослушивал я, быстро крутя ручки поворота башни, поворачивая ее вслед за поворотом катера. По остановившемуся катеру, где суетились фигурки людей, ударила пулеметная башня ДШКМ-2Б, установленная на корме. Посмотрев на ее работу, спокойно откинув крышку люка, снова уселся на башне, с интересом глядя на приближающийся, полузатопленный большой катер. Пара матросов вооружившись моим трофейным МГ, держали на прицеле выживших немцев.
- О, смотрите и Никитин живой! - воскликнул из рубки, радостный боцман.
Немцев, после шквального огня двуствольного зенитного ДШК, выжило около десятка, плавающих сейчас вокруг посудины. Самого Никитина я опознал, по матросской куртке. Испуганно оглядываясь на нас, он держась за спасательный круг, судорожно греб к берегу.
- Сдавайтесь. Это, как его? А, хенде хох, - крикнул немцам боцман.
- Боцман, а они тебе нужны? - спросил я однофамильца.
- Да нет вообще-то. Информация разве что!
- Да на хрена они тогда нам сдались!!! Вон офицерик плавает, его и возьмем. Остальных в расход, - после чего достав трофейный карабин, я скомандовал:
- По немецко-фашистским захватчикам! А-агонь!
Матросы с трофейным пулеметом короткими очередями пересекли несколько плавающих голов рядом. Корма подбитого катера полностью ушла под воду. На поверхности остался только нос, за который держалось пара немцев, прося у нас пощады. Прицелившись в крайнего, я выстрелил ему в грудь, второй, тот офицер, смотревший на нас с круглыми от испуга глазами, ждал выстрела. Крикнув, чтобы плыл к нам, и пообещав, что я пальцем его не трону, стал ждать. Матросы подняли из воды мокрого немецкого лейтенанта, связав, оставили на палубе.
- Боцман. Этого, сам не хочешь снять? - кивнул я на Никитина, удалившегося от нас на сотню метров.
- Давай! - отдав ему свой карабин, с интересом, и комментариями, стал следить за отстрелом предателя.
- Мимо. О, почти рядом. Мазила, - дождавшись когда у боцмана кончатся патроны, дал ему запасную обойму.
- На полную. Может все-таки, поближе подойдем, уже сто пятьдесят метров, да и качка еще.
- Томилин. Давай малый вперед!
Жалеть предателя никто не стал. Подойдя к нему поближе, боцман почти в упор всадил в скулящего от страха подонка оставшиеся в карабине три пули.
- Бойцы, пленного на нос катера, - крикнул я матросам, стоящим рядом с пленным офицером. После чего последовал за ними, сказав боцману, что пока допрошу его.
- Ну что он рассказал? - спросил у меня боцман, вытирая лоб грязной тряпкой. Услышав за спиной шум сброшенного в воду тела, я спокойно сказал:
- Смоленск они взяли. Могилев еще держится, но не сегодня-завтра их вышибут. Как смотришь на то чтобы помочь? Да и наш берег еще не весь занят, хотя попытки переправиться были.
- До Смоленска идти часа три. До Могилева ближе. Горючки только полбака, до города хватит, а там встанем, и придем мы туда, когда стемнеет. Вечер же уже. Да и боеприпасов с гулькин нос.
- Старшина..!
- Главстаршина, товарищ капитан!
- Пусть так! - я согласно кивнул головой, продолжив:
- Идем в Могилев. По пути может чем прибарахлимся. Командуй.
- Товарищ капитан, но Могилев же глубоко в тылу у немцев!
- Главстаршина, там в окружении бьются три наши дивизии. Не знаю как ты, а я себе не прощу, если не помогу им. Понял?
- Да, товарищ капитан, понял.
- Нужно избавиться от раненых. Да не смотри ты так на меня. Я в переносном смысле. В Могилев же их не возьмешь. Ладно, идем на наш берег, только осторожно, а то еще наши подстрелят.
Встав на корме около зенитного пулемета, я смотрел на струю воды вырывающуюся из-под кормы нашего бронекатера. Слева была видна удаляющаяся спина мертвого немецкого офицера, плавающая в воде лицом вниз. Я выполнил свое обещание, даже пальцем его не тронул. За меня все сделал здоровенный матрос с симпатичной фамилией Красавчик. Когда он мне представился, я сперва подумал, что он надо мной издевается, однако, спросив боцмана, выяснил, что нет, действительно Красавчик Вадим Вячеславович, старший матрос.
- Товарищ капитан, на берегу видны машины, - услышал я крик боцмана.
- К бою.
От места боя мы успели отдалиться на пару сотню метров, когда боцман в морской бинокль узрел несколько грузовиков на берегу. Противоположный берег, к которому мы так стремились, скрывался вдали за небольшим туманом. Взяв у боцмана бинокль, я всмотрелся в грузовики, которые сразу определил как немецкие. Что-то в них мне сразу не понравилось. Всмотревшись, крикнул, не отрываясь от бинокля:
- Сержанта Марьину ко мне! - мой приказ сразу же предали по цепочке вовнутрь катера.
- Боцман, катер тормози!
- Томилин, стоп машина, - спокойно сказал боцман.