- На все сто процентов. Представь, ты знаешь, что в глубоком пруду водится очень вкусная и ценная рыба. Одна. К тому же капризная - идет не на любую наживку. Можно долго подбирать наживку, прикармливать рыбу, а можно не тратить время, а просто бросить динамитную шашку и ждать, когда рыба всплывет брюхом кверху. При этом долбанет и по всем остальным рыбам в пруду. Аналогия понятна?
- Более чем. - Ворожея закурил очередную папиросу. Отогнал от лица дым и прямо спросил Владислава: - Что посоветуешь? Насколько все серьезно, на твой взгляд?
Воронцов задумался. Ворожея был ему симпатичен - боевой офицер, фронтовик. Порядочный мужик, оказавшийся на откровенно собачьей должности и пытающийся сделать все, что в его силах, для поддержания порядка в городе и области. Но сейчас его сил может попросту не хватить. В распоряжении Ворожеи лишь несколько хороших спецов-дознавателей да Ковальчук - старательный, но весьма недалекий. Тот, кто способен устроить такой переполох, как сегодня ночью, сожрет его и не поморщится.
- Марк Тойвович, - осторожно спросил Воронцов, - а что будет, если ты доложишь наверх как есть? Вместе с моими соображениями и упоминанием сидхура?
Вместо ответа инквизитор со вздохом шлепнул перед Владиславом газету и ткнул толстым пальцем в статью:
- Читай.
Воронцов пробежал глазами заголовок и первый абзац.
Главы ведущих восточных держав соберутся для обсуждения вопросов долгосрочного сотрудничества в древнем Новогороде. Во встрече примут участие главы Поднебесной империи, Японии, Обеих Корей, а также представитель Монгольской Федерации.
- Красиво, ничего не скажешь, - прокомментировал он и потянулся за очередным эклером.
- Да хорош ты пирожные жрать! - взорвался Ворожея, хлопая газетой по столу. - Теперь понимаешь, что будет?
Воронцов понимал. Подобный рапорт может быть расценен как признак беспомощности, и в преддверии встречи, которая должна состояться по меркам службы безопасности Республики совсем рядом, Ворожею могут попросту отстранить от должности. Но это вариант самый крайний. Однако в любом случае сюда нагрянут спецгруппы центрального аппарата инквизиции, и Ворожея будет наблюдать, как столичные дознаватели асфальтовым катком прокатываются по его городу, с жителями которого он годами выстраивал отношения.
"А ведь еще обязательно всплывет история с Денисом, - тоскливо подумал Воронцов, - а когда узнают, что я у него в наставниках…" Как ни крути, картина получалась унылая.
- От меня ты чего хочешь, Марк Тойвович? - вздохнул Воронцов, кладя недоеденный эклер на тарелку.
- Сможем мы сами супостата этого скрутить? - напрямую спросил Ворожея.
Воронцов помолчал, хотя думал об этом с самого начала. Ответил честно:
- Не знаю. Плохо, что мы понятия не имеем, какого рожна ему тут потребовалось.
- Узнать можем? - Ворожея снова был деловит и собран. Решение принято, можно заниматься конкретными делами, составлять план мероприятий, жизнь продолжается.
- Черт его знает. Попробуем, - пожал плечами Владислав. - Не так уж много артефактов на белом свете, ради которых так всполошится сидхур. И штука эта где-то здесь. А потому подними-ка ты свои архивы и посмотри за период, начиная годов с двадцатых, все, что так или иначе проходило по твоему ведомству крупного, но завершения не получило. А также дела странные, выпадающие из общего ряда. А я тоже посмотрю. По своим каналам.
Ворожея сделал вид, что не заметил последней фразы, записал что-то в блокнот, ткнул карандашом в сторону собеседника:
- Надо будет еще поднять с утра милицию, пусть прочесывают город, только тихо, на предмет пропавших людей, трупов. А может, откуда и сигнал поступил.
- Тоже правильно, - кивнул Владислав, - особое внимание бомжам, бичам, пусть в развалинах, что с войны остались, да у порта пошарят. Ну тут не мне тебя учить.
Ворожея смотрел очень внимательно.
- А может, как раз тебе, а? - проговорил он после недолгой паузы. - Учить-то? Может, еще что скажешь?
Владислав поднялся, оперся о край стола обеими руками и, наклонившись близко к лицу Ворожеи, очень тихо сказал:
- Поверь, ты не хочешь обо мне знать больше того, что уже знаешь. Не надо тебе этого. Но я тебе не враг. В это тоже поверь.
- Придется, Владислав Германович, выбора у меня нет, - так же тихо ответил Ворожея.
Владислав резко оттолкнулся от стола и уселся на место. Чай остыл. Пирожные лежали в желудке тяжелым комом.
- Откуда эклеры-то взяли? - спросил Воронцов.
- От верблюда, - огрызнулся Ворожея, - буфетную взломали.
- Правда? - Владу стало смешно.
- И ничего веселого. Мне завтра с Клавдией объясняться, а она пострашнее твоего сидхура будет.
- Пока, - Воронцов хмыкнул, представляя эпический диалог Ворожеи и Клавдии, - как я разумею, мы больше сделать ничего не можем. Ну не считая проверки прибывших - командированных, туристов и так далее. Это рутина, я о ней и говорить не буду.
- Утешил ты меня, Владислав Германович, нечего сказать! - Ворожея с досадой разминал очередную папиросу.
- Задохнешься ты, Марк Тойвович, - вздохнул Воронцов, - у тебя небось легкие черного цвета.
- А ты сладкое вечно жрешь, - буркнул Ворожея. - Как только не толстеешь! И ведь так и не сказал ничего толком, а я, честно говоря, надеялся, - неразборчиво продолжил инквизитор, делая глубокую затяжку.
- Ну прости, я не ясновидец, - развел руками Влад, - да и они бы тебе тут вряд ли помогли. Когда в дело вмешиваются такие создания, как сидхуры, количество вариантов развития событий начинает стремиться к бесконечности. Так что нам с тобой остается только надеяться, что мы не просто зрители. - Владислав поднялся, пошел к двери. - А теперь я спать. Иначе завтра, точнее, сегодня с утра толку от меня не будет совершенно. От тебя, кстати, тоже, а ты меня отвезти обещал.
Ворожея махнул рукой и согласился. В машине ехали молча, Влад чуть не задремал, но добрались быстро, не успел.
- Да, вот еще что, - сказал он, уже открыв дверь машины.
Ворожея молча ждал продолжения.
- Пообещай мне, что если дело наше выгорит, то ты Дениса, когда ему восемнадцать стукнет, возьмешь к себе. Хоть посыльным, но возьмешь. И дашь рекомендацию для поступления на заочный юрфака. А натаскивать его я сам буду.
Инквизитор подумал. Сказал, принимая какое-то важное для себя решение:
- Хорошо, обещаю. Но ты с парнем-то разговаривал? Он о твоих планах знает?
- Нет. Не знает. Но это неважно.
И Воронцов направился к подъезду. На душе скребли кошки.
Кажется, он только что ввязался в самую крупную авантюру в своей жизни. И втянул в нее ничего не подозревающего подростка.
* * *
Уже на следующее утро Владислав почувствовал результаты деятельности Ворожеи. Внешне ничто не изменилось, но, выходя из подъезда, он столкнулся с участковым - крепким, потерявшим под Прагой кисть левой руки, старлеем Жихаревым, мужиком неторопливым, основательным и цепким. Участковый вежливо поздоровался за руку, коротко расспросил, не замечал ли гражданин Воронцов чего необычного в последнее время, не появлялись ли в доме новые незарегистрированные жильцы или показавшиеся странными гости. Влад ответил коротким исчерпывающим "нет", а под конец разговора спросил:
- Петр Семенович, не мое это дело, но не всех же вы так допрашивать собираетесь?
Старлей, улыбнувшись, сдвинул фуражку на затылок, почесал прорезанный глубокой вертикальной морщиной лоб:
- Ну не лаптем же мы деланные, а, Владислав Германович? Штатная проверка регистрации, конец отчетного периода же.
На том и разошлись.
Из дверей гостиницы "Метрополь" выходил подтянутый милицейский сержант с папкой. Воронцов мог поклясться, что в папочке лежали данные регистрации всех постояльцев гостиницы за последние… А интересно, сколько? Он бы начал поднимать списки за месяц, особое внимание обращая на прибывших в последние две недели и выбывших за последнюю неделю.
Что дальше? Цирковое дело окончательно ушло для Владислава на задний план, ночное видение преследовало неотступно, Воронцов чувствовал, как все стремительнее возвращаются к нему звуки, запахи, ощущения, настрой той прошлой, военной жизни, когда от правильного понимания мельчайших знаков зависело - переживешь ты следующий день или останешься лежать где-нибудь на стылой лесной поляне, глядя в небо невидящими глазами.
"А ведь ты ждал этого, ну признайся? Все эти годы ждал. Хотя и убеждал себя, что та, прошлая жизнь тебе отвратительна, но она вошла в твою плоть, растворилась в твоей крови, ты навсегда отравлен, ты до конца дней своих останешься на той покрытой колдовским туманом, пахнущей смертью и болотом прифронтовой полосе, где не действуют законы, даже нечеловеческие законы войны".
Отставить самокопание, приказал он себе. Зайдя в небольшое, пустое по утреннему времени кафе, Влад заказал кофе по-турецки, сдобную булочку и, ожидая заказа, достал из кармана старую потрепанную записную книжку с привязанным к ней маленьким, остро отточенным карандашом.
К Ворожее идти еще рано, допуск к служебным документам инквизиции и в военкоматовские архивы он для Владислава оформить еще не успел. Денис придет только к вечеру, надо дать парню новое задание. Сделав первую пометку, он отодвинул книжку, благодарно кивнув официантке, пододвинул чашечку и блюдце с булочкой, сделал первый глоток кофе.
А вот библиотеки уже открыты, отметил он, глянув на часы, и туда стоит наведаться, порыться в газетных подшивках, поискать все, что можно назвать необычным. Причем обращать внимание стоит в первую очередь на периоды потрясений - Смуту, Гражданскую и Большую войны. Вполне возможно, в газетах военных лет что-то проскочит, а может, и воспоминания тех, кто воевал в этих местах, найдутся. Когда здесь проходила линия фронта, Воронцов был далеко от Синегорска и, что тут происходило, представлял только в самых общих чертах.
К пятнадцати ноль-ноль Владислав понял, что окончательно одурел от пыли и запаха старых газет, в горле першило, глаза слезились. Пожилая дама-библиотекарь с буклями, которым позавидовал бы и павловский гвардеец, смотрела сочувственно, но помочь могла только тем, что со снайперской точностью указывала, где лежит очередная подшивка "Провинциальных ведомостей", "Синегорского вестника" или почившего в бозе, после того как главного редактора неизвестные искупали в общественном сортире, "Городского сплетника".
"Ничего. Ни-че-го", - произнес про себя по слогам Владислав и с наслаждением потянулся, вставая из-за стола. В истории города, во всяком случае той, что попала на страницы газет, не нашлось ничего интересного. Нет, разумеется, бывала и откровенная чертовщина, и убийства конкурентов с помощью знающих, и секреты узнавали, применяя незаконные прорицания нечистых на руку провидцев, и даже настоящие анекдоты вроде попытки умыкнуть невесту, приворожив ее, но в целом… Ничего такого, что могло бы объяснить настолько черный поисковый ритуал и появление сидхура на границе тонкого мира.
Владислав, однако, не расстроился. Он и не рассчитывал что-то найти, скорее хотел убедиться, что фон города всегда оставался таким же, как сейчас - напряженным, но сдержанным, деловитым, без торопливости, как и положено основательному торговому центру, знающему цену и делу и потехе.
Значит, это "что-то" появилось здесь относительно недавно либо тот, кто это "что-то" ищет, попросту ошибается и предмета здесь нет. Но тогда не произошел бы такой мощный откат, не налетало бы крылатое чудовище, а откат этот скорее всего как раз отклик артефакта и есть (вспомни, чему тебя учили там, в той жизни). В крайнем случае для обнаружения целей, существующих как в нашем, так и в тонком мире, применяются наиболее грубые методы воздействия, такие, как взаимосвязи крови и боли, обеспечивающие наиболее вероятный и сильный отклик сущностей искомых предметов. Проще говоря - жертва обязательно вызовет отклик, пусть и не такой, какой должен быть в случае правильного применения артефакта.
"Кто же ты? Что же ты ищешь?" - невидяще глядя в пространство, спросил Владислав.
Но ответа, конечно, не получил.
Помочь в дальнейших изысканиях мог Аркадий Семенович, но идти к нему было уже поздно - почтенный старец не понимал торопливых разговоров на ходу, а на большее времени не оставалось, нужно было перекусить и переодеться до прихода Дениса. Парень тренировался со все большим азартом, основы боевой магии ловил на лету, проявлял искренний интерес и к другим аспектам знания, и это искренне радовало Воронцова. Вспомнив, что Денис будет докладывать ему о вечере в цирке, и представив при этом, как тот покраснеет, упоминая Женю, Воронцов саркастически хмыкнул - расчувствовался, это надо же! Но домой поспешил.
Особого разговора с Денисом не вышло. Едва открыв дверь, Влад понял, что парню не по себе.
- Что случилось? - спросил Владислав, уже зная ответ.
- Не поверите, Владислав Германович, - усмехнулся ученик, - кошмары замучили.
Денис поежился. Ему было неловко и стыдно - перепугался как маленький. Сон - он и есть сон.
- В полночь, - продолжал он нарочито веселым голосом, предлагая посмеяться над своими страхами, - такое привиделось, что до утра нормально заснуть не мог. До сих пор перед глазами встает тварь эта.
- Какая именно, опиши, да поконкретнее, - намеренно суховато сказал Воронцов, возвращая парня к реальности.
Денис подумал.
- Вроде Медузы Горгоны. Только вместо лица - череп. Обтянутый желтой кожей. Глаза навыкате, красные, но не налитые кровью, а изнутри красные. Широкие кожистые крылья.
Юноша короткими, хоть сейчас в рапорт, предложениями описывал сидхура, а Владислав ждал, скажет ли он что-нибудь о звуках.
- Тварь эта летела на меня, но бесшумно. Я только один звук там слышал - словно колокольчики звонили. Где-то Далеко-далеко.
- Это точно у тебя во сне было, а не трамвай или велосипедный звонок?
- Абсолютно точно, - убежденно ответил Денис и тут же с любопытством взглянул на наставника: - Так вы тоже что-то такое слышали, Владислав Германович?
- Было дело, - коротко ответил Воронцов, но в подробности вдаваться не стал. Да и что он мог сказать Денису? Информации чуть больше нуля, надо срочно искать хоть какие-то зацепки, которых может и не быть.
- Есть новости, Денис? - спросил он. - Только коротко, времени сегодня мало.
Как он и ожидал, ничего ценного юноша не сказал. Цирковое дело - как первое "взрослое" поручение - захватило его достаточно сильно. Когда он упомянул Глеба, который что-то заподозрил, Воронцов вспомнил хорошенькую дрессировщицу и понимающе кивнул: повод торчать в цирке у парня есть. Ну и все остальные за компанию там же. Может, оно и к лучшему - в цирке чисто, хоть с этим жрецом кровавых богов дилетант не столкнется. Потом, когда он решит, какую часть работы можно поручить ученику, снимет его с вахты. А пока пусть тиграми любуются.
Хорошо-хорошо. Считай, что это дело сейчас на тебе, - рассеянно сказал Владислав. - Только осторожно. И без игры в разведчиков. Просто аккуратно походи с товарищами вокруг: естественное любопытство, ничего более.
Денис ушел, а Воронцов, накинув осеннее полупальто, отправился к Ворожее - пора было поторопить инквизитора. Время поджимало. Владислав не мог бы ответить, на чем основана его убежденность, но знал - счет пошел на дни, если не на часы.
* * *
Будь у Влада чуть больше времени, расскажи Денис о цирке чуть подробнее, не пришлось бы Воронцову корить себя за неосторожные слова. Но - "нам не дано предугадать…", а своего будущего не видят даже ясновидцы.
…После того похода Глеб торчал в цирке каждый вечер. Похоже, всерьез увлекся Милой. Она то ли отвечала ему взаимностью, то ли просто скучала. Ребята тоже забегали - Женя с Ромой раза два, Денис только раз, вчера.
Мила познакомила их с некоторыми артистами, в том числе, к неудовольствию Дениса, со знаменитым Верде, которого называла попросту Антошей. Антон, похоже, был неплохим человеком, звездной болезнью не страдал, но очень уж любезно держался с Женей. Хотя, может, он со всеми дамами был галантен.
Продолжал удивлять Арнольд Борисович, дрессировщик. Миле он приходился дядей. Денис готов был поверить, что у дрессировщика есть брат-близнец, которого циркачи прячут среди реквизита. И что в тот день неприятный двойник выскочил из тайной чертовой коробки и устроил безобразную сцену Брониславу Сигизмундовичу, заместителю директора цирка.
После того как господин Ласло отвел всю компанию в ближайшее кафе, заказал им полный столик вкусностей, а сам исчез, не желая мешать молодежи, Денис высказал свои соображения вслух.
Мила недовольно вскинула брови, потом переспросила:
- В день приезда было? При разгрузке?
- Ну да.
- А… - Циркачка махнула рукой и рассмеялась: - Это из-за Жанны, расстроился просто. Он потом извинялся перед всеми.
- Жанны, - на автомате переспросил Рома, поглощая блинный пирог с ягодами и взбитыми сливками.
- Сестрица моя двоюродная, дочка его… Мы вообще-то вдвоем должны были выступать, - нехотя призналась Мила, - но ее перед самым отъездом на гастроли инквизиция забраковала.
- Как? - подскочил Денис.
- Так. В четырнадцать проверяли - ничего. А в шестнадцать вылезло. Бывает, говорят. Бывает, и позже проявляется. Нас часто перепроверяют.
…Арнольд Борисович был вне себя. Жанна с детства прекрасно ладила с животными, обещала стать достойной продолжательницей династии. И вот на тебе!
- Я бы рада ошибиться, - устало повторяла худая, коротко стриженная инквизиторша-знающая, не выпускавшая из рук сигарету, - увы…
- Я не могу! - рыдала Жанна. - Зачем мне жить?
Знающая сочувственно вздыхала:
- Деточка, не я придумала ваши законы.
Законы гильдии суровы. Милу тоже перепроверили, но у нее способностей и следа не было.
- Пойдешь еще куда-нибудь, - предлагала инквизиторша, - в варьете, в кино… На цирке свет клином сошелся?
- Сошелся! - плакала девушка. - Вы не знаете… У нас на пенсию не уходят. Пенсионеры костюмерами работают, только б в цирке. Ну пожалуйста, проверьте еще раз.
- Да хоть сто раз, - махнула женщина рукой, - результат будет тот же. У тебя дар.
Дар у Жанны оказался не уникальный, но вполне востребованный - целительство. Умение обращаться с животными к особым способностям не относилось, это был талант другого рода. Когда она отревелась, инквизиторша позвонила в ветеринарный техникум и попросила взять девушку в группу.
- В виде исключения, да, - говорила она в трубку, - да, я понимаю, что полсеместра прошло. Нагонит. Постарайтесь.
Практику Жанна должна была проходить в московском цирке, это оговорили сразу. Во время каникул могла и на гастроли отправляться, почему нет?
- Вот видишь, - ласково уговаривала ее знающая, - все решаемо.
Но Арнольда Борисовича это утешило мало. Война отняла у него старшего сына, приписавшего себе два года и сбежавшего на фронт. Тоже талантливый был мальчик. А теперь дочери путь на арену заказан. Вот и сорвался…
- Подожди, - нахмурился Денис, - она, говоришь, в цирке будет?