Томас вскочил и кинулся к Бену. У того из щеки торчала стрела, и из раны струйкой - хотя и гораздо меньше, чем можно было ожидать - вытекала кровь, в темноте казавшаяся чёрной, как нефть. Парень был недвижен, только один палец на правой руке конвульсивно дёргался. Томаса затошнило. Неужели это его вина, что Бен умер?
- Ладно, пошли, - буркнул Алби. - Завтра им займутся Таскуны.
"Что за чертовщина здесь сейчас произошла? - потерянно думал Томас, глядя на безжизненное тело. Его мир летел в тартарары. - Что я сделал этому парню?"
Он поднял глаза, собираясь услышать ответы на свои вопросы, но Алби уже след простыл, лишь дрожащая ветка указывала, что ещё недавно он был здесь.
Выйдя из леса под ослепительные лучи солнца, Томас прижмурился. Он прихрамывал, щиколотка сильно болела и ныла, причём из его памяти полностью выпало, как и когда он поранил её. Одной рукой он прикрывал то место, куда его укусил Бен, другую прижимал к животу, как бы пытаясь унять тошноту. Перед его глазами так и стояла ужасная картина: голова Бена вывернута под неестественным углом, по стреле струится кровь и, собираясь на наконечнике, стекает на землю...
Этот образ стал последней каплей.
Он упал на колени у одного из корявых деревьев на опушке, и его вывернуло. Он извергал и извергал всю кислоту, всю отвратительную жёлчь, накопившуюся в желудке, и этому, казалось, не будет конца.
И наконец, словно его собственный мозг издевался над ним, у него возникла некая мысль.
Он находился в Приюте чуть больше двадцати четырёх часов. Одни полные сутки. Всего лишь. И посмотри только, сколько ужасных событий успело за это время произойти. Хуже быть не может.
Значит, теперь жизнь просто обязана повернуться к лучшему.
Вечером Томас лежал, уставившись в искрящееся небо, и раздумывал, сможет ли вообще когда-нибудь заснуть. Каждый раз, когда он закрывал глаза, чудовищная картина вставала перед мысленным взором юноши: Бен, с перекошенным, безумным лицом, кидается на него. С закрытыми ли глазами, с открытыми - Томас мог поклясться, что слышит мокрый звук вонзающейся в щеку Бена стрелы.
Нет, ему никогда не удастся забыть этих недолгих, но ужасных минут на кладбище.
- Ну расскажи! - канючил Чак - в пятый раз с той поры, как они забрались в свои спальные мешки.
И в пятый раз Томас отрезал:
- Нет.
- Да ладно, все и так в курсе, что стряслось. Такое уже было раз или два - у ужаленного гриверами шенка мозги съезжают набекрень, и он кидается на первого встречного. Ничего особенного, не воображай о себе много.
Впервые за всё время Томасу подумалось, что если Чак раньше вызывал только небольшое раздражение, то теперь он просто невыносим.
- Чак, скажи спасибо, что я не держу сейчас в руках лука, из которого Алби стрелял!
- Да я хотел только...
- Заткнись и спи, Чак! - Ещё немного - и Томас взорвался бы.
По счастью, его "товарищ" действительно заснул, и судя по доносящемуся отовсюду храпу, то же самое сделали остальные приютели.
Несколькими часами позже, в глубокой ночи, Томас оставался единственным, кто не сомкнул глаз. Ему хотелось плакать, но он сдерживался. Ему хотелось кричать, плеваться, кого-нибудь избить, а потом открыть Ящик и спрыгнуть в чёрную яму. Но он сдерживался.
Он закрыл глаза, постарался изгнать из головы ужасные мысли и тёмные образы, и через некоторое время это удалось - он уснул.
Наутро Чаку пришлось силком вытаскивать Томаса из спального мешка, силком тащить его в душ и опять же силком тянуть в раздевалку. Томас чувствовал себя совершенно разбитым и ко всему безразличным; голова раскалывалась, и хотелось только одного - спать. Завтрак прошёл как в тумане, и часом позже Томас уже не мог вспомнить, что, собственно, ел. Он так устал, а его мозг... Казалось, что кто-то вошёл к нему в голову и гвоздями приколотил мозги ко внутренности черепа по крайней мере в дюжине мест. Сердце отчаянно ныло.
Но насколько он понимал, на бездельников и полусонных разгильдяев в хорошо отлаженном хозяйстве Приюта смотрели косо.
Они с Ньютом стояли перед хлевом. Сегодня для Томаса начнётся период испытаний с различными Стражами, и первым будет Живодёрня. Несмотря на не очень хорошо начавшееся утро, Томасу не терпелось узнать что-то новое, к тому же работа отвлекла бы его мысли от Бена и происшествия на кладбище. Вокруг мычали коровы, блеяли овцы, визжали свиньи. Где-то рядом залаяла собака, и Томас понадеялся, что Котелок не привнёс новый смысл в выражение "хот дог" ("горячая собака"). "Хот дог? - пришло ему в голову. - Когда в последний раз я ел хот дог? И вместе с кем?"
- Томми, ты, вообще, слушаешь меня, а?
Томас очнулся и сосредоточился на словах Ньюта - тот уже битый час что-то втолковывал ему, но у Томаса в одно ухо влетало, в другое вылетало.
- Ах да, извини. Я плохо спал ночью.
Ньют сделал жалкую попытку улыбнуться.
- Да ладно, я же понимаю. Не повезло тебе нарваться на придурка. Наверно, думаешь, что я просто тупоголовый козёл, раз пытаюсь заставить тебя вкалывать сегодня, сразу же после этакой хреновины.
Томас пожал плечами.
- Работа, пожалуй, сейчас для меня самое лучшее. Только бы не думать об этом.
Ньют кивнул, и его улыбка стала куда более искренней.
- Правильно соображаешь, Томми. Это одна из причин, почему мы работаем не покладая рук. Будешь лениться - впадёшь в тоску. Потом потеряешь вкус к жизни. И всё, конец, пришёл песец.
Томас кивнул и с отсутствующим видом пнул камешек - тот поскакал по пыльному, растрескавшемуся полу Приюта.
- Что слышно нового о вчерашней девушке? - Если сегодняшним тоскливым утром что-то и занимало его вялотекущие мысли, то это была новоприбывшая. Ему было необходимо узнать о ней побольше, понять природу ощущаемой им странной связи между собой и новенькой.
- По-прежнему в коме, спит. Медяки кормят её Котелковыми помоями с ложечки, следят, как она себя чувствует, и всё такое. Похоже, с ней всё путём, только пока она в полной отключке.
- Вот хрень... - Если бы не происшествие на кладбище, то наверняка прошлой ночью девушка занимала бы все мысли Томаса. Тогда, наверное, он тоже лишился бы сна, но совсем по другой причине. Ему не терпелось узнать, кто она такая, был ли он действительно с нею знаком и если да, то откуда он её знает.
- Ага, - согласился Ньют. - Хрень, точнее не скажешь.
Томас решил отвлечься от мыслей о новоприбывшей и взглянул через плечо Ньюта на просторный, покрытый поблекшей красной краской хлев.
- Ну, с чего начнём? Будем доить коров или, может, резать глотки свинкам?
Ньют засмеялся. Томасу пришло в голову, что с самого своего прибытия сюда ему не часто приходилось слышать настоящий, весёлый смех.
- Мы всегда первым делом посылаем новеньких к чёртовым Мясникам. Не бойся, совершать заклания в честь Котелка тебе вот так сразу не придётся. Просто мы так называем всех, кто имеет дело со зверушками - Мясники.
- Жаль, что я не помню своей прежней жизни. Может, я как раз обожаю пускать зверушкам кровь. - Это была попытка пошутить, но, похоже, Ньют шутки не понял. Он кивнул на хлев.
- Не волнуйся, на закате ты уже точно будешь это знать. Пошли, познакомишься с Уинстоном - он здесь Страж.
Уинстон был невысоким, но мускулистым парнем с прыщавым лицом. Томасу показалось, что он несколько чересчур любит свою работу. "Может, его послали сюда, потому что он серийный убийца", - саркастически подумал он.
Весь первый час Уинстон водил Томаса по ферме, показывая ему загоны со скотом, курятник с индейками и курами - словом, разъясняя, что и как. Пёс, привязчивый чёрный лабрадор по имени Лай, проникся к Томасу тёплыми чувствами и всё время экскурсии ходил за ним по пятам. Интересно, откуда у них взялась собака? Томас задал этот вопрос Уинстону, и тот пожал плечами: пёс всегда был здесь. К счастью, похоже, кличку ему дали в шутку: Лай отличался молчаливостью.
А вот второй час был заполнен работой. Томас ухаживал за скотом: кормил, чистил, чинил загородки, убирал плюк... Плюк. Томас поймал себя на том, что всё больше и больше пользуется сленгом приютелей.
Третий час стал для Томаса самым тяжёлым: ему пришлось наблюдать, как Уинстон режет свинью и разделывает тушу на части. Идя на ланч, Томас поклялся себе в двух вещах: во-первых, его будущая карьера ни в коем случае не будет связана со скотом; во-вторых, он никогда в жизни больше в рот не возьмёт ничего, имеющего отношение к свиньям.
Уинстон не пошёл с ним, ему надо было ещё кое-что уладить на Живодёрне. Томас не стал настаивать. Идя к Восточной двери, он не мог отрешиться от картины, так и маячившей перед его мысленным взором: Уинстон в тёмном углу хлева грызёт сырую свиную ногу... Брр, этот парень вызывал у Томаса озноб.
Он как раз миновал Ящик, когда, к его удивлению, увидел, что кто-то вбегает в Приют из Лабиринта слева от него, через Западную дверь. Это был юноша азиатской наружности, с сильными, мускулистыми руками и короткими чёрными волосами, на вид ему было столько же лет, сколько Томасу. Бегун остановился в трёх шагах от Дверного проёма, наклонился и, тяжело, прерывисто дыша, уперся ладонями в колени. Похоже было, что он только что пробежал миль двадцать, не меньше: лицо покраснело, лоб мокрый, одежда насквозь пропиталась потом.
Томас смотрел на него, не отрываясь, не в силах одолеть любопытства: наконец он видел Бегуна вблизи и даже мог поговорить с ним. К тому же, тот вернулся домой на несколько часов раньше, чем обычно. Томас шагнул вперёд, собираясь приступить к расспросам.
Но прежде чем он успел сказать хоть слово, Бегун рухнул на землю.
ГЛАВА 12
На несколько секунд Томас остолбенел. Незнакомый юноша лежал перед ним, сжавшись в комок и не двигаясь. Томас застыл в нерешительности, боясь вмешаться во что-то, что было не его ума делом. Но, может, с парнем случилось что-то серьёзное? А вдруг его... ужалили? Что, если...
Томас решительно встряхнулся - Бегуну явно требовалась помощь.
- Алби! - позвал он. - Ньют! Кто-нибудь, найдите их!
Затем кинулся к лежащему на земле и присел рядом.
- Эй, ты как - ничего?
Голова Бегуна покоилась на руках, он тяжело дышал, грудь высоко вздымалась и опадала. Он был в сознании, но изнурён до последней степени - ничего подобного Томасу никогда не доводилось видеть раньше.
- Со мной... всё в порядке, - прохрипел Бегун, затем вскинул взгляд. - А ты, к чёрту, кто такой?
- Я прибыл недавно. - Тут до Томаса дошло, что Бегуны целый день проводят снаружи, в Лабиринте, и о том, что происходит в Приюте, знают из вторых рук. Интересно, этот парень вообще знает о появлении девушки? Скорее всего, кто-нибудь уже ввёл его в курс дела. - Меня зовут Томас, я здесь всего пару дней.
Бегун с трудом сел. Чёрная шевелюра слиплась от пота.
- А, да, Томас, - произнёс он. - Новенький. Ты и цыпочка.
К ним подбежал Алби - он был заметно взволнован.
- Почему ты вернулся, Минхо? Что произошло?
- Не поднимай волны, Алби, - отозвался Бегун, силы, казалось, возвращались к нему с каждой секундой. - Если хочешь, чтобы из тебя был какой-то толк, то пойди принеси мне воды - я посеял свой рюкзак где-то там.
Но Алби не двинулся с места. Он пнул Минхо в голень - сильновато для дружеской шутки.
- Так что произошло?
- Я говорить толком не могу, козёл! - прохрипел Минхо. - Воды дай!
Алби взглянул на Томаса. Поразительно, но на лице вожака промелькнула тень улыбки. Впрочем, он сразу же нахмурился.
- Минхо - единственный шенк, которому можно со мной так разговаривать и при этом не получить пинком под зад с Обрыва, усёк?
После чего он потряс Томаса ещё больше: развернулся и убежал за водой.
Томас повернулся к Минхо:
- И он позволяет тебе так собой командовать?
Минхо пожал плечами и смахнул бисеринки пота со лба.
- А ты что, боишься этого пустозвона? Чувак, да тебе ещё учиться и учиться. Вот чайники придурочные.
Отповедь обидела Томаса больше, чем ему хотелось бы, если принять во внимание, что он знал этого парня всего три минуты.
- А разве он не вожак здесь?
- Вожак? - Минхо хрюкнул, что, по всей вероятности, должно было сойти за смешок. - Ну да, зови его вожаком, если тебе так хочется. Слушай, может, мы его будем звать Эль Пресиденте, а? Не, не, во как: Адмирал Алби. Классно! - И он, хихикая, принялся тереть себе глаза.
Томас растерялся. Ну и беседа получилась, однако. Трудно было сказать, когда Минхо шутил, а когда говорил серьёзно.
- Тогда... кто здесь вожак, если не он?
- Салага, ты лучше помалкивай в тряпочку, не то запутаешься ещё больше. - Минхо вздохнул, словно разговор ему надоел, потом пробормотал себе под нос: - И чего вы, чайники, вечно лезете с глупыми вопросами? Настохужели.
- А что нам, по-твоему, остаётся? - окрысился Томас. "Можно подумать, ты был другим, когда только-только появился здесь!" - хотел он добавить.
- Делай, что тебе говорят, и не разевай рот. Вот что остаётся.
Говоря это, Минхо впервые за всё время разговора посмотрел Томасу прямо в лицо, и тот даже отшатнулся назад на несколько дюймов, прежде чем успел одёрнуть себя. Он немедленно сообразил, что только что совершил ошибку - нельзя позволять этому парню говорить с ним в таком тоне.
Он привстал на коленях, так, чтобы смотреть на собеседника сверху вниз.
- Ага, так я и поверил, что именно это ты и делал, когда был Чайником.
Минхо пытливо уставился на Томаса. Затем, глядя ему прямо в глаза, сказал:
- Я был одним из первых здесь, дубина. Заткни пасть и помалкивай, пока не поймёшь, о чём треплешься.
Томас, теперь слегка испуганный, но больше сытый по горло надменным тоном парня, приподнялся, собираясь уйти, но Минхо проворно ухватил его за руку.
- Чувак, сядь обратно. Я же стебусь. Это так забавно, сам увидишь, когда следующий Чай... - Он осёкся, недоумённо нахмурив брови. - Ах да, похоже, следующего-то не будет, а?
Томас расслабился и вновь уселся, удивившись, как легко его негодование успокоилось. Он вспомнил о девушке и записке в её руке, объявлявшей, что она - самая последняя.
- Думаю, не будет.
Минхо слегка прищурился, словно изучая Томаса.
- Ты видел тёлку? Все говорят, что ты вроде как знаешь её.
Томас почувствовал, как в нём опять нарастает негодование.
- Да, я видел её. Но я с ней незнаком. Совсем. - И тут же почувствовал себя виноватым - ведь он лгал, хотя и не слишком сильно.
- Ну и как она - классная?
Томас помедлил. В этом плане он о новенькой не думал с того момента, когда она на мгновение очнулась и вручила своё краткое послание: "Скоро всё изменится". Но он помнил, как красива была девушка.
- Да, мне понравилась.
Минхо откинулся назад, улёгся и закрыл глаза.
- Ух ты, вот это да! Ты что - тащишься от девчонок в коме? - Он снова хрюкнул.
- Точно. - Томасу приходилось трудно: он никак не мог понять, нравится ему Минхо или нет. Парень был так переменчив, что никак не удавалось составить о нём твёрдое мнение. После долгой паузы Томас решился: - Так что?.. - осторожно спросил он, - ты нашёл что-нибудь сегодня?
Глаза Минхо широко раскрылись, он сосредоточил взгляд на своём собеседнике.
- Знаешь что, Чайник? Обычно это самый идиотский вопрос, который ты можешь задать Бегуну. - И он снова закрыл глаза. - Но не сегодня.
- Что ты хочешь этим сказать?
Неужели сейчас он получит хоть какую-то информацию?! "Ответь мне! - думал он. - Пожалуйста, ответь мне!"
- Подожди, пока наш прибамбасный адмирал вернётся. Не люблю повторять по два раза. К тому же, он может и не захотеть, чтобы ты это слышал.
Томас вздохнул. Тоже мне сюрприз. Опять никакого ответа.
- Ну хорошо, хотя бы скажи, почему ты такой усталый. Вы же вроде бегаете там каждый день?
Минхо застонал, сел и скрестил перед собой ноги.
- Ага, Чайник, я бегаю там каждый день. Скажем так: я немного перевозбудился и потому постарался доставить сюда свою задницу как можно скорее.
- Почему? - Томасу отчаянно хотелось узнать, что произошло в Лабиринте.
Минхо вскинул вверх руки:
- Чувак. Говорю тебе. Остынь. Подожди генерала Алби.
Что-то в его голосе было такое, что смягчило резкость ответа. Поэтому Томас наконец решил, что Минхо ему нравится.
- О-кей, умолкаю. Только сделай так, чтобы Алби дал и мне услышать новость.
Минхо пытливо посмотрел на него.
- О-кей, Чайник. Уболтал.
Вскоре подошёл Алби. Он принёс большую пластиковую кружку с водой и передал её Минхо. Тот припал к кружке и осушил в один момент.
- О-кей, - молвил Алби, - давай, говори. Что случилось?
Минхо приподнял брови и кивнул на Томаса.
- Да пусть, - ответил Алби. - Мне до лампочки, что этот шенк услышит. Валяй!
Томас притаился и ждал. Минхо с трудом поднялся, его шатало при каждом движении, всё в нём кричало о том, как он устал. Бегун удержался на ногах, прислонившись к стене. Затем он холодно посмотрел на обоих своих собеседников:
- Я нашёл дохлого.
- А? - не понял Алби. - Кого дохлого?
Минхо улыбнулся.
- Дохлого гривера.
ГЛАВА 13
Томас опешил. Конечно, гриверы - отвратительные существа, но что такого замечательного найти мёртвым одного из них? Неужели это впервые?
У Алби был такой вид, будто ему только что сказали, что у него вырос хвост и теперь он может отгонять им мух.
- Хорош шутки шутить! Тоже мне, выбрал время.
- Слушай, - отвечал Минхо, - на твоём месте я бы тоже мне не поверил. Но представь себе, нашёл. Чертовски мерзкого.
"Точно, такого никогда не случалось раньше", - подумал Томас.
- Значит, нашёл дохлого, да? - повторил Алби.
- Да, Алби, - подтвердил Минхо, в его голосе слышалось уже лёгкое раздражение. - Милях в двух отсюда, недалеко от Обрыва.
Алби бросил взгляд на вход в Лабиринт, потом вновь обернулся к Минхо:
- Ну, ладно... А почему ты не принёс его сюда?
Минхо снова полу-хохотнул, полу-хрюкнул.
- Чувак, что тебе Котелок в соус подмешал? Да ведь эта дрянь весит полтонны, не меньше! К тому же я не прикоснулся бы к нему даже за бесплатный билет отсюда домой.
- Как он выглядел? - продолжал допытываться Алби. - А стальные шипы из него торчали? Он совсем не двигался? А шкура была какая - склизкая или нет?
Томас разрывался от любопытства: стальные шипы? склизкая шкура? что за?.. - но придержал язык, не то вспомнят о его существовании и прогонят, ведь, скорее всего, о таких серьёзных вещах они наверняка предпочитают говорить без свидетелей.
- Остынь чуток, старик, - сказал Минхо. - Можешь пойти сам посмотреть. Как-то оно всё... чуднó.
- Чуднó? - Вид у Алби был ошарашенный.
- Слушай, я устал до потери пульса, голоден, как волк, и пекусь тут с тобой, чувак, на солнце. Если тебе так невтерпёж, то мы можем двинуть туда прямо сейчас - глядишь, и успеем до закрытия Дверей.
Алби посмотрел на часы.
- Утро вечера мудренее.