* * *
Наутро, после полицейской облавы, Лони Дидрихсон подняла с пола черный блесткий предмет - это были кастаньеты Хуаниты Миньос!
- Так вот кто прикидывается вампиром! Противная, низкая, подлая лесбиянка! Теперь понятно, почему она советовала тихой мышкой отдаваться вампиру!
Лицо шведки залила краска стыда и негодования:
- Ну, хорошо же, ты об этом пожалеешь, Хуанита!
План мести созрел быстрее, чем кровь отхлынула от лица прекрасной шведки. Как ни в чем не бывало, она проскользнула в комнату Миньос.
- Привет, малышка! - приветствовала она ставосьмидесятисантиметровую пуэрториканку. - Ты напрасно удрала вчера, мы могли бы договориться, - рассмеялась Лони, восхищаясь собственным артистизмом.
- О чем это ты? - жгучие черные глаза Миньос беспокойно забегали.
- В другой раз не теряй, подружка, - шведка швырнула на стол кастаньеты.
Пуэрториканка вспыхнула. Казалось, сейчас она бросится на блондинку.
- Я не прочь позабавиться, - Лони уселась в кресло, - но меня не устраивают условия игры. Я тоже хочу быть вампиром. Два вампира - это уже что-то! До встречи, Хуанита, сегодня в полночь! И не забудь занести костюмчик.
Оставив взъерепененную пуэрториканку в номере, шведка отправилась в конюшню пансионата "Роза", где содержались лошади для верховой езды.
Лони остановилась у яслей, наблюдая за тем, как здоровенный конюх по кличке Ковбой Джо начищает рыжего жеребца. Впрочем, и сам ковбой - рыжий, с крупным приплюснутым носом, был под стать жеребцу.
"Как раз то, что нужно!" - решила Лони.
- Эй, Джо! - Позвала она Ковбоя.
- Слушаю, мисс, - осклабился конюх, обнажив свои желтые лошадиные зубы.
- Говорят, Вы настоящий ковбой, Джо? - Лони одарила его улыбкой, от которой у бедняги екнуло сердце.
- Болтают, - шмыгнув носом, он утерся рукавом.
- Вы курите, Джо? - продолжила Дидрихсон.
- Курю, мисс, - захлопал глазами ничего не понимающий конюх.
- Плохо, Джо, плохо, - нахмурилась Лони, - вообще-то она любит некурящих… Дело в том, Джо, что одна наша девушка влюбилась в Вас, - с трудом оставаясь серьезной, произнесла Дидрихсон. При этом она вспомнила, с каким отвращением пуэрториканка говорила о мужчинах, и ее губы невольно шевельнулись.
- Да?! - разинул рот Ковбой Джо. - Вы смеетесь надо мной, мисс?
- Вы должны знать, Джо, - шведка строго сдвинула брови, - эта девочка почти наверняка станет Королевой Красоты.
- Вот это да! - Ковбой опустил на лоб свою широкополую шляпу, - скажу Вам по-честному, мисс, мне тоже одна ваша приглянулась. Но если это не она, я не в обиде. Сойдет и другая, Вы не сомневайтесь.
- Джо, Вы должны понять, что эта особа не может накануне Конкурса Красоты рисковать своей репутацией. Поэтому она будет в несколько необычном наряде. И Вам, кстати, придется надеть такой же. Ну, как. Вы согласны?
- Ноу проблем, мисс! Ради такого дела я готов надеть сиреневые кальсоны на голову!
- Отлично, Джо, Вы настоящий ковбой! Только не забудьте принять ванну. Пока!
* * *
Вечерней порой Блемонтин прокрался в бассейн пансионата "Роза". Здесь, за вентиляционными решетками, нависшими над водой, он устроил свой "будуар". Невидимый для окружающих, он сладострастно разглядывал купающихся претенденток. Это зрелище доводило его до экстаза.
Ему казалось, что, благодаря каким-то таинственным чарам, он совокупляется с красотками и безраздельно обладает всеми ими одновременно. Его чувства были так сильны и реальны, что, впадая в беспамятство, он тянулся за флейтой, чтобы выразить себя в звуках. А потом, успокоившись и остынув, с ужасом думал о том, что едва не выдал свое присутствие в женской купальне.
Разлегшись на импровизированном ложе, Блемонтин засунул в рот ломтик ананасовой жвачки и принялся мечтательно ждать появления новых девочек, обожавших ночные купания нагишом.
* * *
Тем временем Ковбой Джо, чуть дыша лежал в комнате Лони. На нем был черный балахон, который он безропотно надел на голое тело, и парик из белых волос, не отличимых от локонов шведки. От пряных запахов лосьонов и кремов, которыми он был обильно умащен, нестерпимо щипало в носу, и конюх, то и дело, замирал, боясь чихнуть, потому что от его "чиха" у непривычного человека вполне могли бы лопнуть барабанные перепонки.
Со все возрастающим нетерпением он ждал появления будущей Королевы Красоты.
Наконец в коридоре раздались шаги. Дверь открылась, и на пороге появилась гибкая женская фигура в таком же балахоне, как у него. Дыхание Ковбоя замерло, словно на горло ему наступил мустанг.
- Я вампир, я вампир, где ты, мой пони!..
Хуанита, откинув полы балахона, ловко оседлала лежащего на спине конюха:
- Сейчас мы поскачем, моя лошадка, в страну грез, - она откинулась назад, словно натягивая поводья. И тут же ощутила, что-то жесткое и неудобное, чего не должно было быть у прекрасной шведки.
- Какая мерзость! Мужик! Ай… ай…! - взвизгнув на весь пансионат, Хуанита растрепанным комом вылетела из комнаты.
Следом за ней в коридор выскочил Ковбой Джо и бросился в другую сторону галопом, которому позавидовали бы жеребцы из его конюшни.
* * *
Когда бедняга Блемонтин заметил суматоху, вызванную бегством конюха, пути спасения были отрезаны. Разъяренные красотки все ближе подбирались к его убежищу, явно разыскивая кого-то. Проворнее других орудовала Хуанита, вооруженная каминными щипцами.
Блемонтин зажмурился, ожидая развязки. И она наступила! Вентиляционная решетка распахнулась, и множество рук вцепилось в его одежду. За несколько минут он получил затрещин больше, чем за всю предыдущую жизнь.
- А теперь, мерзкий мужичонка, ты узнаешь, что такое венесуэльский колокольчик. Разденьте его! - распорядилась Хуанита.
Брезгливо оттянув щипцами банан и сливы Блемонтина, она защелкнула на них замочек с никелированным колокольчиком.
- А ключ, дружочек, придется поискать! - Миньос швырнула его в мусорный бак, стоявший под окном.
Испуганный Блемонтин помчался вниз, на поиски ключа. Усевшись на куче мусора, он принялся перерывать его с усердием, неведомым золотоискателям Клондайка.
За этим занятием и застал его сержант Браун.
- Что, парень, совсем дела плохи? - спросил он голосом, не предвещавшим ничего хорошего.
- Подайте бывшему музыканту, - прогнусавил в ответ Блемонтин.
- А ну-ка, уматывай отсюда, да поскорее! - сержант звякнул наручниками.
Резво выскочив из бака, Блемонтин побежал прочь.
- Что за черт? - сержант Браун недоуменно посмотрел на свои наручники.
Оставаясь неподвижными, они продолжали позвякивать в такт прыжкам удаляющегося бродяги.
- Наверняка они плачут по этому типу, - решил Браун, слыша, в действительности, затихающий колокольчик Блемонтина.
* * *
Служба в полиции научила Майка Нормана разбираться в психологии людей. Слушая их голоса, он безошибочно выделял интонации, говорившие о том, что его собеседникам угрожает опасность, даже тогда, когда они старались это скрыть. Поэтому, услышав в телефонной трубке как будто спокойный, но, в действительности, чертовски наэлектризованный голос Бонни, Майк, схватив оружие, кинулся к автомобилю, почти не сомневаясь, что одновременно с ним из другого конца Нью-Йорка к ней мчится преступник, ведь женщина имела неосторожность упомянуть в разговоре пансионат "Роза". Она так и сказала: "Я могу пролить свет на происшествие в пансионате "Роза". К нему имеет отношение мой бывший муж".
Майк, очертя голову, несся на красный свет, едва успевая уворачиваться от встречных машин, оставляя за собой черный след тормозящих "вглухую" шин чужих автомобилей, и не менее черный след проклятий, посылаемых ему вдогонку.
Тревога Нормана усилилась, когда он начал обгонять двигающиеся в попутном направлении пожарные машины.
Майк понял, что опоздал…
Стоя у развалин одноэтажного дома, снесенного взрывом, Майк ругал себя за медлительность, понимая в то же время, что никто не мог бы сделать больше того, что сделал он. Однако это было для него небольшим утешением.
В зловещей игре, навязанной ему преступниками, важной фигурой становился бывший муж Бонни.
* * *
Торопливой рысцой Блемонтин бежал к клинике профессора Мотичелли. Когда колокольчик в его штанах звякал особенно громко, он приседал, хватаясь за член, чем сильно шокировал встречных старушек. Профессор был давним покровителем флейтиста, с тех пор, как несколько лет назад они познакомились на концерте.
Суровый и властный профессор, с густыми бровями и угловатой фигурой плотника, неизменно вызывал у Блемонтина внутренний трепет. Но разве такие мелочи идут в расчет, когда тебе по дружбе устраивают бесплатное лечение!
Однако на этот раз флейтист предпочел бы иметь дело с незнакомыми людьми. Было ужасно стыдно. Стараясь не качнуть колокольчик, Блемонтин переступил порог профессорского кабинета.
- Цзынь!.. - раздался предательский звук.
Блемонтин присел, схватившись за прибор, но он извернулся в его руках, и нагло, во всеуслышанье, звякнул снова.
- У Вас стало неважно с чувством юмора, Блемонтин, - нахмурился профессор, - раздевайтесь.
Дрожащими руками музыкант расстегнул пуговицы.
- Разрази меня гром, что я вижу! - взревел Мотичелли, увидев замок. - А колокольчик-то зачем? Вы что, вообразили себя барашком, Блемонтин? Немедленно ложитесь.
В руках Мотичелли мелькнули хищные челюсти инструментов.
- Профессор, не надо! - Блемонтин приподнял голову с топчана.
- Лежать! - рявкнул Мотичелли.
- Не надо!
Блемонтин, подобно наседке, закрывающей крыльями свои драгоценные яйца, накрыл ладонями колокольчик.
- Нет, профессор! - Блемонтин взглянул в глаза Мотичелли.
Холодная, жестокая тайна профессора открылась вдруг музыканту. То непонятное, что всегда вызывало в нем дрожь, обрело ясную, зловещую форму. "Смерть!" - прочел он в глазах Мотичелли.
- Получай, мерзавец! - изловчившись, профессор вогнал в Блемонтина шприц.
Бедняга тут же потерял сознание.
Тщательно заперев дверь, профессор извлек из шкафа мешок, в котором обычно увозят трупы в мертвецкую. Приподняв тело, он облачил его в мешок.
- Эксперимент закончен! Ты неплохо потрудился, Блемонтин!
Задернув молнию на мешке, Мотичелли повернулся к крану.
- Руки на голову! - в дверях возникла грозная фигура с револьвером.
- Это Вы, Норман? - не оборачиваясь, спросил Мотичелли, и Майк узнал голос, напоминавший рычание гризли.
- Угадали, профессор.
- В чем Вы меня обвиняете, знаменитый сыщик?
- Для начала, в умышленном убийстве этого несчастного, - Майк открыл молнию на мешке.
- Ну, здесь-то Вы просчитались, Норман, я не так прост. Этот подопытный всего лишь усыплен, - игнорируя наведенный на него револьвер 38 калибра, Мотичелли повернулся к детективу, - хотя, не скрою, я собирался увезти его подальше и там прикончить.
- Какая трогательная откровенность.
- Разрешите мне сесть, Норман?
Майк кивнул и, не выпуская из рук оружия, сел напротив.
- Пожалуйста, не воображайте, что я у Вас в плену. Я сам собирался с Вами встретиться.
- Вот как? - усмехнулся детектив.
- Вы нужны мне по двум причинам, Норман, во-первых, как донор, во-вторых, как преданный подручный.
- Вы не в своем уме, Мотичелли, какой подручный? Или хотите разыграть сумасшествие? Тогда Вы поторопились. Делать это надо не перед полицейскими, а перед судебно-медицинскими экспертами.
Детектив щелкнул курком, желая посмотреть на реакцию профессора.
- Перестаньте меня проверять, Майк. Здоровая психика сейчас будет нужнее Вам, чем мне. Постарайтесь сами не сойти с ума после того, как кое-что услышите от меня.
- Неплохое начало, Мотичелли, можете продолжать, - Майк перебросил револьвер в другую руку, - но имейте в виду, Вы у меня на мушке.
- Бросьте, Майк, эти глупые игры в полицейских и воров. Скажите лучше, что Вы знаете о сперматозоидах? И не вздумайте краснеть, как барышня, у нас серьезный мужской разговор. Отвечайте, как студент своему профессору.
- Давненько мне не приходилось краснеть. Извольте: сперматозоиды - это мужское семя - живчики, которые выделяются при половом акте.
- Отличные познания, Норман, я уже мог бы аттестовать Вас на уборщика больничных туалетов. Вы правы, при половом акте двести миллионов живчиков устремляются к женской яйцеклетке. Эта бешеная гонка сперматозоидов драматичнее, чем все наши войны. Потому что лишь один из них будет жить - тот, кто достигнет яйцеклетки первым. Остальные погибнут.
После длительных экспериментов, которые я проводил на Блемонтине, мне удалось вывести новый вид сперматозоидов, напоминающих летучих муравьев. Они не погибают. На своих малюсеньких крылышках они летят на поиски женщин. Им все равно, королева это, или посудомойка, девственница или шлюха. Они прогрызают ткань, лезут во все щели…
- Значит там, в пансионате "Роза"…
- Совершенно верно, Норман. Мой подопытный "опылил" всех претенденток, - Мотичелли раскатисто расхохотался.
- Стоило ли взрывать машины, убивать людей, чтобы нагадить этим девчонкам?
- Мне не нравится ваш полицейский жаргон, Норман. Неужели Вы еще не поняли, что в моих руках оружие более грозное, чем водородная бомба? Возьмите, к примеру, моего пса Норман. Этот разжиревший увалень не желает поднять свой зад, когда я зову его. Не правда ли, он мало похож на голодных уличных собачек, которые будут бежать за Вами целую милю, выпрашивая колбасную шкурку?
То же самое - наши зажиревшие соотечественники. Они пошлют ко всем чертям любое, не понравившееся им правительство. Запомните, Норман, командовать можно только стаей голодных людей. За кусок колбасы и рюмку алкоголя они вылижут Вам анальное отверстие. По вашему приказанию они будут вешать и расстреливать себе подобных, они сочинят в вашу честь хвалебные гимны.
Вот для чего мне понадобились летучие сперматозоиды, чтобы вызвать в Штатах демографический взрыв - тысячекратное увеличение населения.
- Вы хотите, чтобы собак было значительно больше, чем корма?
- Да, Норман. Они сами отдадут власть мне - единственному человеку, который будет в состоянии приостановить это бешеное размножение. Я знаю о ваших миллионах, Норман. Но даже с ними Вы - никто. Застрелите какого-нибудь подлеца, и Вас отправят на электрический стул точно так же, как любого бродягу. Деньги без власти - ничто, Майк, потому что их могут отнять.
Теперь слушайте внимательно. Я предлагаю Вам неограниченную власть над людьми. Подчинитесь мне, и больше никому не надо будет подчиняться. Мне нужен такой оберполицейский, как Вы. Это первое. И второе - Вы нужны мне, как донор. Используя Вас, я получу тысячи отличных служак. Решайте.
Некоторое время детектив молчал, потрясенный услышанным.
- Я родился в свободной и богатой стране, - начал он наконец, - а должен буду умереть в рабской и нищей. Не так ли, профессор?
- Умереть в окружении собственных рабов - не худшая участь, Норман.
- Заманчиво. Вы - настоящий змей-искуситель, Мотичелли. То, что Вы говорите - не для слабых душ! Уверен, найдется немало больших чинов, которые захотят Вам продаться. Именно поэтому я должен убить Вас. Молитесь, еще есть время, - Майк приставил ствол револьвера к затылку профессора.
- Я ошибся в Вас, Норман. Я считал Вас рыцарем, а Вы - грязная полицейская ищейка. То, что Вы делаете, хуже, чем выстрел из-за угла. Стреляйте, вонючий ублюдок!
Оружие дрогнуло в руке детектива:
- Вы правы, Мотичелли, я за всю жизнь не отмылся бы от вашей крови.
- Браво, Норман! Я помогу Вам. Я нападу на Вас первым, и если Вы убьете меня защищаясь - то будете чисты перед законом и людьми, а, возможно, и перед Господом Богом.
- О’кей, выбирайте оружие, Мотичелли.
- Я больше привык к скальпелю, чем к револьверу. Держите, - профессор открыл сверкающий стерилизатор. На дне его лежали два скальпеля.
- Выбирайте, Норман.
Майк взял тоненький, никелированный стержень. Его стальное жало не шло ни в какое сравнение с бритвами лучших фирм.
- Да, Вы, кажется, левша, Норман? Все левши талантливы. Мне будет жаль убивать Вас, с Вами погибнет многообещающая генетическая линия.
- Постараюсь этого не допустить, профессор, - усмехнулся Майк.
Наблюдая, как неторопливо Мотичелли снимает и укладывает на топчан свой пиджак, Майк поразился его спокойствию. "Как будто он собирается вскрывать фурункул", - подумал детектив.
- Это у меня профессиональное, - словно угадав его мысли, сказал Мотичелли. - Когда отрежете столько рук и ног, сколько отрезал я, Вы тоже будете относиться к этому без лишних эмоций.
"Дьявол!" - прошептал про себя Майк.
- Вы разрешите мне обработать мой скальпель спиртом? - профессор открыл флакон и погрузил в него лезвие. - Ничего не могу поделать со своим профессионализмом. Впрочем, это в Ваших же интересах, Норман - не будет нагноений, если Вы останетесь в живых.
- Ну, начали? - Майк резко повернулся к детективу.
"И, правда, дьявол!" - пронеслось в мозгу Майка.
Степенного профессора больше не было. Перед ним стоял настоящий пират.
Выставив перед собой непропорционально длинные руки, профессор пошел вперед, поигрывая скальпелем, как легким блестящим перышком. Майк медленно отступил в угол, готовясь к своему коронному броску. Но в это время Мотичелли неожиданно выбросил вперед свою длинную волосатую руку со скальпелем. Это был неопасный выпад, и лезвие лишь оцарапало пальцы Нормана. Но они вдруг начали разжиматься!
Невесомое оружие детектива стало вдруг неимоверно тяжелым. Напрягая силы, он старался удержать его в руке. Но силы иссякли. Скальпель, звякнув, упал на пол.
"Яд!" - догадался Норман.
Пошатнувшись, он рухнул к ногам Мотичелли…