От города остался только арматурный костяк, который глодали периодические ливни и сильный ветер с равнин. Но тут до сих пор находился важный транзитный пункт, а значит, тут до сих пор жили. Каждый месяц к воздушному порту прибывали караваны дирижаблей Корпорации, перевозившие груз для северных колоний. Каждый месяц мертвый город оживал, выпуская из потайных щелей самые отчаянные банды, которые бросались на приступ хорошо укрепленной башни порта в надежде отбить груз Корпорации. Чтобы прожить еще один месяц…
Роман получил премию "Дебют" 2010 года за лучшее произведение в жанре фантастики.
Содержание:
Глава первая. Рождение 1
Глава вторая. Дом 7
Глава третья. Штиль 14
Глава четвертая. Небеса 21
Глава пятая. Цветение 30
Анастасия Дмитриевна Титаренко
Ржавые цветы
Глава первая. Рождение
I
Она собирала краски.
От города остался только арматурный костяк, который глодали периодические ливни и сильный ветер с равнин. Но тут до сих пор находился важный транзитный пункт, а значит, тут до сих пор жили. Каждый месяц к воздушному порту прибывали караваны дирижаблей Корпорации, перевозившие груз для северных колоний. Каждый месяц мертвый город оживал, выпуская из потайных щелей самые отчаянные банды, которые бросались на приступ хорошо укрепленной башни порта в надежде отбить груз Корпорации. Чтобы прожить еще один месяц.
Сколько она себя помнила, она всегда собирала краски, хотя совершенно не умела рисовать. Нелепые попытки изобразить хоть что-нибудь сложнее банального солнышка обычно заканчивались раскрошенными в пыль мелками, раздавленными тюбиками цветной пасты или, в особо печальных случаях, вколоченными в стену гвоздями. Найти краски в этом богом забытом месте было трудно, но она взяла за привычку обшаривать заброшенные районы города в свободное время. А поскольку весь город был заброшенным и свободного времени хватало с головой, она успела обшарить город на несколько миль вокруг своего жилища. Иногда попадались интересные дома.
Город вымер после аварии на воздухоочистительной станции. Разом погибла треть населения, обслуживавшая сложную систему пылесборников и фильтров. Без обслуживания один за другим разрушились заслоны, сдерживающие пыль, открывая город свирепым равнинным ветрам. Люди пытались бежать. В то время Корпорация еще пыталась хоть как-то сохранить свое имущество, посылая тяжелые транспортные модули с бригадами ремонтников на станцию, но сложные механизмы моментально забивались вездесущей пылью, и транспортные модули падали. На город, на пустоши, отделявшие его от станции, на воздушные порты. Люди погибали.
Она выбрала себе дом в когда-то престижном квартале. Люди пытались поселиться подальше от вышки с ее постоянным грохотом и химическими выбросами, а этот дом находился на самой окраине. Предыдущие жильцы успели уйти одними из первых. Забрали все. Ей казалось, что если бы они успели, то соскребли бы даже краску со стен, увезя ее в больших пластиковых банках. Богатые ублюдки.
Но дом был большим, и канализация чудом уцелела, а удаленность дома от башни делала его безопасным местом - банды пытались окопаться как можно ближе к ней и постоянно дрались за самые удобные точки. И ветру, в конце концов, удалось сделать то, что не успели хозяева - постоянные сквозняки и пыль стерли остатки краски со стен, обнажив бетон.
Когда она нашла это место, в нем не было ни единого стекла. Даже осколков не было - голые оконные рамы и кучи песка на полу. И совершенно поразительным образом сохранившаяся канализация. Из-под крана текла вода. У этих богатых ублюдков была собственная скважина, по местным меркам неслыханная роскошь. Неслыханная, а значит, никто о ней даже не слышал. Она забила окна фанерой, замазала щели термопастой, притащила сюда свой спальник и краски. Переезд прошел удачно.
Несколько раз над городом пролетали шустрые кары инспекторов, по нескольку часов зависая над развалинами станции и над погибшими модулями. А потом все прекратилось. Вообще все. Город лишился обеспечения Корпорации, решившей, что игра не стоит свеч. Те, кто не успел уйти, остались без ресурсов и продовольствия. А через восемнадцать месяцев закончились неприкосновенные запасы городских хранилищ. Люди убивали друг друга за банку белкового порошка. Не осталось ничего. Город разрушался. Его добивал ветер, пыль и постоянные стычки объединявшихся в банды и озверевших от голода людей. Оружия всегда было больше, чем пищи.
Она нашла способ по нескольку месяцев не принимать участия в набегах на башню. Это было просто - в заброшенных жилищах всегда можно было найти то, что люди с радостью меняли на консервы и одежду. Иногда книги, иногда камни и металлы, иногда лекарства. Слишком поспешно убегали хозяева, слишком верили в то, то еще можно спастись. Иногда она находила домашние хранилища продовольствия. Иногда тех, кто не успел убежать.
Сразу после падения заслонов люди часто не просыпались. Они задыхались во сне, пыль забивала им легкие. Особенно часто это были дети. На окраине города часто можно было найти сухие мумии. В таких домах она вела себя особенно тихо. Пусть спят.
Иногда ей казалось, что она разучилась разговаривать. Людей, по крайней мере живых, специально было сложно найти. Они прятались, самостоятельно обустраивая собственную жизнь. Корпорация до сих пор периодически присылала в город большие отряды солдат, надеясь вычистить город для того, чтобы прекратились нападения на караваны. Обычно эти отряды просто растворялись на улицах. А на ежевоскресных торгах кто-то щеголял новым жилетом или стволом. А потом люди расходились. И город снова замолкал. Она не была на торгах почти три недели - последней закупки хватило на долго. В этот раз она собралась в длительный вояж по среднему уровню восточной окраины. Когда-то там был торговый район, а значит, можно было найти что-нибудь интересное.
Восточная окраина была одной из самых высотных частей города. Некоторые центры даже имели собственные вышки для транспорта. Город простирался в высоту практически на километр - драгоценная площадь, охраняемая от пыли и ветра, застраивалась полностью. Но когда город лишился этой защиты, верхние ярусы оказались совершенно беззащитными. Часто они обрушивались, погребая под обломками людей и торговые помещения. А в небо злобно щерились арматурные остовы. Она не любила высоту, хотя бывала там пару раз. Слишком много ветра.
Через два с половиной года появились первые дирижабли. Они везли оборудование и техников. И солдат. Дирижабли оказались устойчивыми к равнинным ветрам, но ветшали в пути, и их требовалось обслуживать. А город находился на половине пути от северных колоний. Солдаты безжалостно отстреливали тех, кто пытался прорваться к дирижаблям. Техники отстроили и оборудовали основную транспортную вышку. Дирижабли отправились дальше. В отчаянье люди объединились, попытавшись взять вышку штурмом. Но она была оборудована автоматическими пулеметами, силовыми щитами, аппаратами, уничтожавшими любое оружие с устаревшей маркировкой. Погибли очень многие, почти половина тех, кто сумел пережить эти два с половиной года. Но кто-то сумел сбить один из дирижаблей. Из его груза уцелело немногое, но и этого хватило на то, чтобы тянуть дальше. А через месяц появился следующий караван.
Она собрала в сумку несколько банок консервов и зажигалку. Закрепила в рукаве стальную трубку. Детская игрушка - вкладываешь в трубку резиновый шарик и завариваешь с обеих сторон. Она нарисовала на ней то, что, по ее мнению, было языками пламени, и каллиграфическим почерком написала "пламенеющий меч". Когда-то ей попалась под руку интересная книжица, и с тех пор всегда хотелось подраться такой штукой. Наверное, это интересно.
Оружие в городе быстро исчерпало себя. Заканчивались заряды, забивались пылью механизмы. В городе жили инженеры, а не солдаты, они не умели сохранять оружие в целости и беречь его. Гораздо надежнее был обрезок трубы или кусок арматуры. Он не взрывался, попадая в волну сигнала с башни. Люди учились драться тем, что попадалось под руку. И так прошло тридцать лет.
Она ушла на восток. И, возможно, кто-то видел, куда она идет.
II
Днем всегда было жарко. Она пробиралась по крышам и чердакам верхнего яруса, потому что там ветер был не таким душным и было меньше шансов наткнуться на чужаков. Но наверху всегда было много пыли, которая забивалась даже под одежду, не говоря о глазах и глотке. Пыль была повсюду. Когда-то, когда она только начинала обследовать город, ей под руку подвернулась несказанно удачная находка - дайверские очки. Без них было бы практически невозможно путешествовать по продуваемому верхнему ярусу.
Она часто думала, а каково это - жить в месте, где воды настолько много, что можно погрузиться в нее целиком, так, что придется защищать глаза. Иногда ей снилось море. Но в ее снах оно практически ничем не отличалось от скучных песчаных пустошей, которые окружали город. В них точно так же можно было захлебнуться. Песком.
Здесь, наверху, практически не было ярких красок. Ветер вымарывал все следы человеческого присутствия, оставляя только голый бетон. Иногда сверху вниз можно было увидеть чьи-то жилища, обустроенные по вкусу хозяев. Они были похожи на яркие цветы, раскрывшиеся в пустыне, и выглядели точно так же нелепо и беззащитно. Краски не выживали в этом мире. Они привлекали ненужное внимание, которое, обычно, заканчивалось катастрофой. Потому их было так трудно найти.
Она собирала краски именно поэтому. Наверное, какой-то мелкий дух противоречия гнал ее на поиски абсолютно бесполезных вещей. В конце концов, это наполняло смыслом каждый день. Захватывающее приключение можно придумать из чего угодно, и сколько угодно обманывать себя в том, что искала она только мелки, и склад консервированных апельсинов нашла по чистой случайности, думая о том, что это была всего лишь мастерская по ремонту каров.
Она практически не помнила свою мать. Та погибла давно, настолько давно, что из памяти успели стереться все воспоминания о ней. Кроме одного. Мать замечательно умела рисовать. Под ее руками расцветали восхитительные цветы, порхали птицы, замирали неведомые животные. Стены в их логове были разрисованы от пола до потолка. Там вечно пахло краской, и от этого иногда казалось, что птицы летают, а звери перешептываются между собой. И постоянно болела голова. А над дверями были написаны пять странных слов "Love will save your soul". Она никогда этого не понимала.
Это было просто необходимо - наполнять день хоть чем-то. Иначе в голову приходили мысли. Странные мысли. Зачем?..
Она задумалась и чуть было не сорвалась вниз. Крыши верхнего яруса представляли собой мешанину бетонных плит, труб и арматуры. Она проходила через центр города, опасно приближаясь к громаде вышки. Здесь крыши были невысокими - верхний ярус не поднимался выше жилых помещений башни, чтобы не мешать швартовке и разгрузке дирижаблей. В скудном дневном свете башня тускло поблескивала бронированными боками. Она казалась чудовищно неуместной в этом песчаном мире и притягивала взгляд. Так невозможно оторваться от зрелища пожара.
На стенах кое-где виднелись отверстия от пуль. Она повернула в сторону восточной окраины и спустилась во внутренние помещения через провалившийся потолок. Громада вышки всегда нагоняла на нее непреодолимый ужас. Страшно осознавать, что в этом беззвучном мире на тебя смотрит несколько сотен стволов автоматизированной техники. Башня ревностно охраняла своих жильцов.
Несколько десятков семей жили в верхних ярусах башни. В основном инженеры и технический персонал, обслуживающий обветшавшие от сильных ветров и песчаных бурь дирижабли, для того, чтобы они могли отправиться дальше. Там жили солдаты. Не во всем можно полагаться на технику. В конце-концов, ее гораздо проще обмануть, чем живого человека. Башня была отлично оборудована. Три скважины, пробуренные непосредственно под ее основанием, давали ей абсолютно автономное водообеспечение, самоочищающиеся воздушные фильтры обеспечивали ее свежим воздухом а небольшая биохимическая ферма обеспечивала свежие продукты в дополнение к обычному сухому пайку. Люди жили семьями, с детьми и даже иногда питомцами. Но в башне всегда было тихо.
Постоянный гул ветра заглушал тихий шорох ее одежды. Она могла поклясться, что не издает ни звука. Она давно приучилась двигаться как можно тише - это избавляло от массы проблем. Запутавшись в обломках труб ветер уныло завывал, разметая песок по огромным складским помещениям. Возможно, когда-то здесь хранились запасные части дирижаблей, потому что потолки были действительно высокими. Она с трудом находила уступы, за которые можно уцепиться. Провалившаяся крыша открывала доступ скудным солнечным лучам, которые прочерчивали светлые полосы в зависшей в воздухе пыли. И это было по своему красиво.
Склад был абсолютно и совершенно пуст. Даже обломков почти не было. Она спрыгнула на пол и огляделась. Стены были абсолютно нетронутыми. Местами обвалился потолок, стальные жалюзи на окнах кое-где были погнуты, огромные оконные проемы беззубо скалились пустыми рамами. В таких складах всегда бывали небольшие подсобки, в которых хранили всякую дребедень. Люди всегда забывают о таких подсобках. Но в них часто можно найти что-то интересное.
Она пошла вдоль стены. Электрика в городе сохранилась плохо, гораздо хуже, чем водопровод. Иногда попадались чудом не обесточенные приборы, но такое случалось редко, а потому про это быстро забывали. На стене находилась масса приборных панелей. Она нажимала на все кнопки подряд, надеясь, что какие-то двери не настолько замело песком, чтобы испортить механизм. Несколько дверей были просто выбиты. Из них тянуло затхлостью и запахом горелой проводки. Некоторые двери были заклинены арматурой или стальными балками. Очевидно, они вели к малым складам и были давно разграблены. Она прошла вдоль одной стены и направилась к следующей. Судя по небольшому количеству песка у стен, сквозняк сюда практически не добирался. Она заметила несколько многообещающих панелей. Первая дверь открылась с трудом. Но за ней не оказалось ничего интересного - всего лишь небольшая мастерская по ремонту роботов-грузчиков. Видимо, этот склад и вправду предназначался для хранения и сборки новых дирижаблей.
Вторая дверь отошла на пару пальцев от рамы и, издав душераздирающий скрежет, намертво застряла в песке. Она попыталась подтолкнуть дверь плечом, но та не сдвинулась ни на дюйм. Песок плотно забил поворотный механизм, навсегда лишив дверь подвижности.
Следующая дверь открылась достаточно для того, чтобы можно было протиснуться внутрь. Несколько раз дернувшись, дверь со скрежетом застряла в песке, не двигаясь ни вперед ни назад. Она проверила, не захлопнется ли дверь за ее спиной, старые механизмы обладали весьма зловредным чувством юмора, и пролезла внутрь. Там оказалась небольшая комната отдыха персонала. Воздух застоялся, пропитавшись запахом тлеющей от времени мебели. В центре комнаты стояло несколько на удивление хорошо сохранившихся диванов, такие же стояли у дальней стены. Тускло светилась вечная аварийная лампа, освещая несколько стеллажей с книгами и горшок, в котором когда-то что-то росло. Но время и сухость превратили содержимое горшка в обычную пыль. Вся комната была покрыта толстым слоем пыли, но ветер и песок не добрались сюда. Она задумчиво исследовала книжные полки. Кое-где валялись яркие безделушки, изображающие разнообразных животных с застывшими на пластиковых мордах умильно-дебильными выражениями. Наверное, кто-то считал, что они придают помещению уют.
- …Смотри, смотри сюда, я тебе говорю! Этого котенка я хочу подарить своей Джо, она обожает кошек!
- У нее скоро день Рожденья?
- Да нет, просто скоро будет год, как мы живем вместе. Как думаешь, ей понравится?
- Господи, но это же такая безвкусица… Как она может не понравится?
- Перестань надо мной издеваться! Ты всегда…
На верхней полке стояли фотографии. Но ей не хотелось смотреть в лица давно умерших людей. Эти фотографии напоминали ей семью мумий, которую она нашла несколько месяцев назад. Эта картина до сих пор периодически возникала у нее перед глазами.
В углу стоял кран и несколько ящиков. Это было похоже на импровизированную кухню. Мало ли, наверное, эти честные трудяжки любили перекинуться парой слов о своих семьях за чашечкой…
В ящиках обнаружилась початая пачка кофе, чай и несколько пакетов сахара. Она засунула руку еще глубже и извлекла несколько банок. Одна была покрыта чем-то черным и липким, и она отшвырнула ее в угол. Остальные две были полны патоки. Добыча отправилась в сумку.
Потом она обшарила все ящики под книжными полками. Там обнаружились корявые рисунки и несколько пачек высохших красящих палочек. Карандаш. Еще один. Блокнот. Папка с записями.
В дополнение она выбрала пару книг.
Сумка стала слишком неудобной для того, чтобы спокойно пробираться по переплетению арматуры, потому она перевязала ее шлейку, переделав в импровизированный рюкзак. День был на редкость удачный - всего к обеду она нашла столько ценного. Пожалуй, следует почаще наведываться в эту часть города. А сейчас пора обратно.
Домой?
Она полезла обратно в дырку в потолке, намереваясь уйти тем же путем, каким пришла. Ей удалось добраться почти до половины стены, когда от потолка отделился большой кусок бетона и полетел вниз. Прямо на нее.
Она едва успела отскочить, вцепившись пальцами в небольшой кусок арматуры, торчащий из стены. Упереться ногами было не во что.
- Так-так, кто это здесь? - Раздался сверху насмешливый голос. - Глядите, парни, эта нахальная девчонка решила, что может спокойно разгуливать по нашей территории.
Из отверстия показалось несколько голов.
- Хэй, Бо, а у нее торба, полная добра, - крикнул кто-то. Она посмотрела себе под ноги и увидела еще несколько человек. Значит, шестеро.
- Чего ты молчишь, крыса? - Парень сверху подцепил ломиком еще один кусок бетона. Тот качнулся на арматурной решетке и пополз вниз. - Все равно у тебя ничего не останется.
Она подтянулась на руках и оттолкнулась от прута, на котором висела. Ей удалось вцепиться в кусок трубы, который дрогнул под ее весом и начал выворачиваться из стены. До пола было все еще слишком далеко. Она оттолкнулась ногами от стены и прыгнула вниз, попутно вытаскивая свою дубинку.