На дурацкий вопрос я получил, как водится, дурацкий ответ:
- Цены регулируются центральным плановым комитетом. У вас есть право воспользоваться услугами любой конкурирующей фирмы. Переключить вас на "Московские окна"? Там дешевле.
- Нет, спасибо.
У андроидов из "Московских окон" была плохая репутация. Злые языки утверждали, что они халтурят на каждом шагу, тырят электричество из розеток и нагло обсчитывают заказчиков. Я не очень верил в эти байки, но предпочитал не рисковать.
- Можно считать заказ принятым? - потребовал подтверждения диспетчер, сообразивший, что подлые конкуренты в очередной раз посрамлены.
- Да, - я снова коснулся виска, заканчивая сеанс.
Почему же я ничего не помню? Со мной никогда не случалось ничего подобного. Неужели дело дошло до этой новомодной дряни? Не может быть! Я бы без малейших сомнений пристрелил того гада, который попытался приблизиться ко мне с подобной мерзостью. Внезапно в моей душе стало холодно и пусто. Пристрелил бы! Ведь вместе с "каловым" дипломом я получил личное боевое оружие.
Весь вчерашний день мгновенно воскрес в моей памяти. Я жалобно заскулил, отмахиваясь рукой от чего-то невидимого и страшного. Но кошмар не пропал. Это случилось на самом деле, и это случилось со мной. Мне захотелось умереть, а еще лучше никогда не рождаться.
Еще вчера утром я так беспечно вышагивал по проспекту Стачек в направлении ближайшего телепортационного пойнта. Безумно гордый собой, я сам себе казался великаном. На самом деле природа не наделила меня богатырским ростом, и при любых построениях я всегда оказывался на левом фланге, но в тот день я казался себе правофланговым. Временами мне чудилось, что прохожие оглядываются, чтобы получше разглядеть мою форменную темно-синюю куртку косморазведчика. Каюсь, тогда я был уверен, что все окружающие завидуют моим нашивкам, блестящим пуговицам и значку выпускника училища имени Леонова.
Я полной грудью вдыхал влажный морской воздух и любовался зеленью каштанов. Кривая усмешка незнакомого адмирала и брошенные на стол "каловые" корочки будут позже, а тогда я еще мечтал. Мне казалось, что очень скоро моя жизнь самым чудесным образом переменится, что буквально завтра мне предстоит шагать по однообразным стальным коридорам орбитальных станций. Если в распределении будет написано "ШГЮ-203", то я увижу огромное Солнце. Перед моим внутренним взором представало исследовательское судно "Ярило-НГТ", больше похожее на заводскую свалку, чем на сознательное творение разумных существ. Зеленая листва и призрачное ленинградское небо заслонялись сумбурным нагромождением промышленных модулей и причудливо выступающими из-под обшивки пакетами ракетных ускорителей. Корабль шел сквозь хромосферу по границе с короной. Были отчетливо видны огромные солнечные пятна, величаво плывущие по бушующей плазме, хищные щупальца протуберанцев нежно ласкали силовые экраны станции. А где же среди всего этого великолепия я? Ага, вот он я. Ну-ка, ну-ка. Каплей? Нет - кап-раз! А что это там у меня на груди поблескивает? Герой Системы? Не может быть! Наверное, это за то, что первым высадился на какую-нибудь планету. Интересно, где она прячется, эта планета? В исследованной вдоль и поперек Солнечной Системе уже нет неоткрытых планет. А может, есть, и я найду ее? Или отправлюсь в первый пилотируемый полет к иным звездам? Все-таки я выбрал самую лучшую специальность на свете! Странно, что не все люди хотят стать разведчиками. Конечно, рискуешь, когда первым прокладываешь путь в неизведанное, но как приятно осознавать, что по протоптанной тобой дорожке двинутся геологи, строители, биологи. Вокруг оставленных тобой следов возникнут шахты, заводы, бескрайние поля космодромов и зыбкие, как мыльные пузыри, купола городов.
Прекрасные вчерашние мечты были прерваны веселыми переливами звонка. За мной. Никогда не слышал о том, чтобы жандармы звонили в дверь.
- Войдите, - тихо сказал я, давая ненужный приказ демону входной двери.
Жандармы не нуждаются в хозяйских дозволениях.
У них всегда и везде полный доступ.
- Бюро добрых услуг "Невские зори" приветствует вас, - с невообразимой торжественностью провозгласило зеленое человекообразное существо, внезапно появившееся на пороге кухни.
Я немного расслабился. Это всего лишь явился по моему вызову безобидный робот-уборщик. Дизайнера, проектировавшего его корпус, следовало отчислить с первого курса художественного училища, а еще лучше поставить к стенке и торжественно расстрелять за глумление над образом и подобием человеческим.
- Новая модель, что ли? - проворчал я.
- Самая последняя. Вам повезло, товарищ Ломакин. Я оснащен улучшенной системой распознавания грязи и стерилизационным излучателем повышенной мощности. Мой локальный позывной - Горней.
Робот был низкорослый или, точнее сказать, компактный, с короткими ножками и ребристым цилиндрическим туловищем, увенчанным маленькой подвижной головкой, на которой с трудом поместились большие оптические детекторы и крошечная имитация лица, способная выражать лишь две эмоции: радость и недоумение. Для уборщика и этого было слишком много.
- Можно приступать? - с кибернетическим энтузиазмом поинтересовался Горней, и его составная шея с двумя шарнирами просительно изогнулась.
- Да, - рассеянно кивнул я, вставая на ноги. - Прибери здесь. Потом получишь дополнительные инструкции.
Уродец победно пискнул и начал сгребать в кучу обертки от продуктов, пустые бутылки и консервные банки, живописно разбросанные вокруг дырки утилизатора. Я же медленно двинулся в комнату. Судьба даровала мне небольшую передышку, чтобы обдумать такие вопросы, как "Зачем? Как такое случилось? Как я мог пасть столь низко?". Ответов не было. Наваждение какое-то. Порой я и в самом деле любил "воткнуться" и иногда даже участвовал в нелегальных виртуальных боях, но никогда до сегодняшнего дня не путал реальность с киберстимуляцией. Перед моими глазами снова предстала ужасающая картина: перепуганная девушка на мушке моего лучемета. Страх сковал бледностью ее перекошенное лицо. Губы слегка подрагивали, и глаза смотрели так пронзительно, словно хотели искрошить мое клокочущее ненавистью сердце. Я надавил на курок, и лишенное жизни тело упало на мой любимый надувной матрасик в углу комнаты.
От воспоминаний меня затошнило. Свело живот. Чтобы не завыть от отвращения к себе и не убежать с места преступления, я ускорил шаг и бегом ворвался в комнату. Краешком сознания я все еще верил, что найду там обычный беспорядок, несколько пустых бутылок, коллекцию немытых чашек, ну и, может быть, утомленную парочку на коврике перед медиаэкраном. Я все еще рассчитывал на то, что кошмарная сцена убийства - это всего лишь воткнутая в мой мозг виртуальность. Может быть, по пьяни я вогнал в телепатическую обучающую систему запрещенный диск и поимел вот такой вот шикарный глюк?
Подобно тому, как объявление диспетчера превращает все еще опаздывающий для встречающих рейс во взорванный аэробус, а живых людей в истерзанные трупы, реальность безжалостно обрушилась на меня, сметая жалкие препоны спасительных фантазий. Мертвая девушка недвижно лежала на моем спальном матрасике. Ее руки были раскинуты в стороны, а волосы расплескались по залитой кровью подушке.
- Ноль-два, - пробормотал я, стуча себя косточкой указательного пальца по виску. - Совершено преступление. Светозар Ломакин убил человека.
- Вызов принят, товарищ Ломакин, - отзывчиво проворковал приятный женский голос. - Участковый инспектор прибудет в течение трех минут. Желаете пригласить адвоката прямо сейчас?
"Они все знают, - с благоговейным ужасом подумал я. - Они знают даже то, что им не нужно спешить. Они не собираются посылать сюда жандармов с индивидуальными ранцевыми телепортами. Черные чудовища с оскаленными черепами на рукавах не материализуются из воздуха и не размажут меня по стене. Вместо них прибудут добрые волшебники с железными браслетами. Они отведут меня к другим волшебникам с деревянными молоточками, и те лет на пятьдесят превратят меня в придаток какого-нибудь полезного механизма.
Отбойного молотка, например. Или экскаватора. И буду я до морковкиного заговенья реставрировать марсианские каналы. Но почему? Зачем я это сделал? Ведь я даже не знаю эту девушку! Может быть, я сошел с ума? Бред! У меня крепкая, проверенная множеством комиссий, психика. Тогда как получилось, что…"
- Нет, - я мотнул головой. - Мне не нужен адвокат.
- Зря отказываетесь, товарищ Ломакин, - сказал кто-то рядом со мной.
Я повернул голову. Все-таки они воспользовались направленным телепортом. За моим плечом стоял милиционер с нашивками участкового. Почему-то он был один, хотя, как я помнил по фильмам, убийство - это такое увлекательное событие, на которое собирается целая стая ответственных товарищей.
- Что вы сказали? - растерянно пробормотал я.
- Зря, говорю, от адвоката отказываетесь, - проворчал участковый, неотрывно вглядываясь в обнаженное тело. - Вам все равно, а он бы лишний трудодень заработал за вызов. Что у вас произошло?
- Я убил человека. - Мне, наконец, удалось обрести некоторую уверенность в себе, и мой голос зазвучал даже слишком твердо для будущего узника оберонских рудников.
- Говорите конкретнее. Какого человека вы убили, каким образом и какие мотивы у вас были? - равнодушно отбарабанил милиционер и сделал шаг по направлению к мертвому телу.
- Этого самого, - я махнул рукой, указывая на труп, - или вы полагаете, что женщина - это не человек?
- Ничего такого я, конечно же, не полагаю. - Милиционер вел себя, на мой взгляд, как-то слишком спокойно, словно каждый день имел дело с жертвами убийств. - Может быть, я сам в чем-то немного женщина, - он улыбнулся какому-то старому неизвестному мне анекдоту. - В любом случае, я очень сильно ценю и уважаю женскую разновидность человека разумного. Однако с чего вы взяли, что Наталья Петровна Корф оставила наш лучший из миров? Она всего лишь спит, товарищ Ломакин. Крепко спит. Отдыхает. Понимаете? А вам я хочу напомнить, что применение наркоидентичных систем запрещено законом и недопустимо для вас, как космического разведчика. Даже для двоечника, которому дальше казахского космодрома дорога закрыта.
- У меня распределение на Луну! - вспылил я. - И откуда вы знаете, что она спит? Там кровь на подушке! Вы же даже пульс не пощупали! Вы - разгильдяй!
Он впервые с момента нашей встречи посмотрел на меня, и его неприязненный взгляд мне очень не понравился.
- У нее телеметрия лучше, чем у тебя, разведчик. - Глазки участкового сузились, превратив заурядного европеоида с большой примесью кавказской крови в стопроцентного азиата. - Ты сегодня втыкался, что ли?
- Втыкался? Я вообще не знаю такого слова. - Вялая попытка выкрутиться потерпела ожидаемое фиаско, служитель закона грозовой тучей надвинулся на меня, и я почувствовал, как холодные щупальца телепатического сканера коснулись моего мозга. - Ни к чему такому не подключался, ничего такого не принимал, - перестав корчить из себя дурачка, залепетал я. - Уже очень давно не баловался.
Это была чистейшая правда, и он мне поверил. Не как человек человеку, конечно же, а как милиционер лицу, подозреваемому в нарушении общественного порядка.
Ведь сейчас он не просто смотрел на меня. Он собирал из разных источников информацию, которая позволяла ему почти со стопроцентной вероятностью определить, лгу я или нет, и, кроме того, он загружал в свой мозг все данные о рабе божьем Светозаре, трепетно хранимые множеством "синих баз". Как я мог забыть, что милиционеру достаточно взглянуть на человека, чтобы сразу узнать не только его имя и место работы, но и то, какие передачи он вчера смотрел по телевизору, с кем провел ночь, с кем дружит и кого терпеть не может. А если проверяемый к тому же еще является счастливым обладателем пониженного социального статуса, то любой мент запросто выяснит, как именно он ублажает своих подружек и какие разговоры ведет с друзьями за кружечкой "Жигулевского". Не болтает ли лишнего и испытывает ли должный пиетет к нашему лучшему за всю историю Человечества государственному строю.
- Очень давно - это сколько? - с расстановкой спросил он.
Я понял, что ему лень слишком подробно ковыряться в моих извилинах, но в длинных паузах между словами мне отчетливо слышался бесстрастный голос, зачитывающий приговор: "Введение в заблуждение лица, находящегося при исполнении служебных обязанностей, наказывается лишением свободы…"
- Вчера не подключался. - Я уже и так нарвался как минимум на каскадное детектирование, так что попасться на примитивной лжи представителю власти мне совсем не хотелось.
- Хорошо. Дальше копать пока не будем, - смилостивился участковый. - Расскажи лучше, с чего ты взял, что убил девчонку? Ты бы у нее хотя бы сердце послушал, перед тем как панику поднимать.
- Я прекрасно помню, как стрелял в нее. Я помню, как попал в нее, и как она упала. Вон, смотрите, вся подушка в крови. После таких ран не выживают. Проверьте, ваша телеметрия, скорей всего, неисправна.
В его глазах я безо всякого телепатического сканера прочитал: "Как ты мне надоел, Ломакин. Откуда ты такой взялся? Сейчас закатаю тебя на пятнадцать суток мусорные бачки красить, будешь знать, как хороших людей ерундой беспокоить". Но вместо прочувствованного монолога я услышал:
- Лучемет Громова 13443171 модель пэ-ха, - он безошибочно назвал тип и номер моего личного оружия. - Тащи сюда. И запомни, Ломакин, на будущее, при поражении из "Громова" кровотечений не бывает. Очень чистоплотное оружие.
- Мальчики, вы тут? - вопросило внезапно очнувшееся тело. - Наконец-то! Идите ко мне. Согрейте меня. Мне холодно.
Голая девушка уселась на матрасе в позе "лотоса" и гостеприимно распахнула нам свои объятия. Она прекрасно себя чувствовала, и лучшего подарка для человека, который за последние полчаса мысленно побывал во всех исправительных учреждениях Солнечной Системы, быть не могло.
- На твоей совести пока только ложный вызов, - хладнокровно констатировал участковый, предварительно запротоколировав взглядом роскошную сцену. - Может, я пойду, Ломакин? - неожиданно предложил он. - Я и так уже обязан сделать отметку в твоем личном деле. Боюсь, если задержусь еще на десять минут, ссылка на ледники превратится для тебя из далекой радужной перспективы в унылые будни. Давай гляну "пушку" и пойду.
- Какую отметку вы должны сделать? - Я торопливо открыл стенной шкаф и вынул из висящей на крючке кобуры лучемет имени товарища Громова образца столетней давности.
- Ты пять минут назад признался в применении наркоидентичных систем. Забыл уже? А говоришь, что не втыканюга.
- Но вы же не хотите испортить светлое будущее молодого специалиста? - Замявшись на секунду, я протянул ему оружие рукояткой вперед.
За то время, пока я держал лучемет за ствол, на лице участкового отразилась целая гамма довольно сложных чувств от легкого испуга до отчаянной решимости и готовности к бою.
- Конечно, хочу испортить, - со злостью выпалил он и с излишней резкостью выхватил у меня оружие. - Не имею права не испортить. Вдруг ты и в самом деле завтра кого-нибудь грохнешь. Поднимут показания с видеодатчиков, прогонят тебя и меня через каскадный детектор, выяснят укрывательство, и в ближайшие сто лет работать мне вахтером на марсианских приисках. Пятьдесят трудодней в месяц без премий и надбавок. - Милиционер повертел оружие в руках, случайно задел стопор, и три гибких жгутика звучно хлестнули его по лицу.
Он поморщился.
- На фига тебе снайперская оснастка?
- Разведчикам - положено, - отрезал я, хотя, честно говоря, и сам не понимал, зачем "громычей" снаряжают приспособлениями для сверхточной стрельбы.
Участковый проверил логический блок, неумело намотал опорные жгутики на рукоятку и вернул мне оружие.
- Тебе повезло. Несанкционированного применения не отмечено. Сам логи посмотреть не мог? Мозги отключились? Мне думается, у тебя будут серьезные проблемы, Ломакин. На Луну можешь не рассчитывать. По-дружески советую хорошенько все обдумать и сегодня же вечером сдать лучемет. С такими глюками, как у тебя, и до статьи недалеко.
- Какими глюками? - заинтересованно спросила девушка, но на нее никто не обратил внимания.
Кажется, мне все-таки удалось добиться снижения социального статуса, и лунные помойки становятся для меня недостижимыми.
- Я обещаю, что в ближайшее время будет поставлен вопрос о лишении тебя права на ношение оружия. До скорой встречи, Ломакин. - Он козырнул и совсем уж официально добавил: - На вашем месте я бы сократил употребление алкогольных напитков и полностью прекратил применение наркоидентичных систем. Считайте это предупреждением. Оно тоже будет занесено в вашу личную карточку.
Милиционер ушел, а я остался стоять, изображая надгробный памятник самому себе. Все-таки правы были мои учителя, когда говорили, что я импульсивный, чрезмерно эмоциональный субъект с невысокими интеллектуальными показателями. Очень тактичная формулировка, заменяющая грубоватое, но более точное определение - дурак. Сегодня к их нелестным характеристикам добавилась еще одна - субъект с нестабильной психикой, склонный к галлюцинациям и применению нелегальных наркосистем. То есть в переводе на общегражданскую лексику - втыкан и псих ненормальный. Как только запись об этом появится в моем личном деле, я могу совершенно спокойно полить болгарским кетчупом свой "каловый" диплом и сожрать его. Больше он мне не пригодится, потому что даже на орбиту, даже туристом меня уже никогда не выпустят.
А в том, что такая запись непременно появится, можно было не сомневаться. Участковый отчитается о проделанной работе сразу же, как только доберется до своей конторы. Я, правда, могу оспорить любую запись в установленном порядке. Но как? Нужны факты. Для того чтобы доказать, что мне не привиделось убийство, я должен буду привести факты о том, что на самом деле убил эту девчонку. Бред.
- Неприятности? Да? - девушка накинула на ноги край одеяла, лишив меня весьма привлекательного зрелища.
- Вроде того, - кивнул я. - Ты как здесь оказалась? С кем пришла?
Наталья Петровна Корф задумчиво посмотрела на потолок, пожевала губами.
- Ты будешь смеяться, - на ее лице отразилось некоторое смущение и растерянность, - но я не помню. - Спустя секунду она с нескрываемым удивлением уставилась на меня. - Ты не подумай, я не такая. Я всегда знаю, когда и с кем. Я даже записываю всех в наладонник. - Девушка вытянула вперед руку и растопырила пальцы, словно думала, что ее любимый наладонник сейчас материализуется из воздуха. - И вообще, обычно, когда рубит с водки, то помнишь, по крайней мере, начало пьянки. И сны потом снятся поганые, но не настолько. Прикинь, мне привиделось, будто я мост взрываю. А по нему как раз поезд идет. Вагоны горят, падают в воду, и из них вываливаются такие маленькие человечки в пылающей одежде… Если тут были наркотики, то я пойду писать заявление. Мне неприятности ни к чему. Мент и так меня пофиксил.