...Один из друзей отца, дядя Витя, был в свое время профессиональным снайпером спецназа ГРУ МО СССР. Олег любил слушать его рассказы. Противник, уложивший, как на стенде мишени, троих горцев, мог быть только очень опасным и опытным врагом. Но он не выстрелил сразу... И сейчас Олегу вспомнились рассказы дяди Вити. "Если не выстрелили сразу,- говорил он, - то мысленно невольно назначаешь рубеж, до которого позволяешь дойти врагу. Что угодно - дерево, куст, труп, камень приметный. Из-за этой привычки я однажды промахнулся и однажды именно благодаря ей уцелел. Первый раз тот, в кого я целился, интуитивно что-то ошутил и успел спастись. Второй раз так же спасся я сам...
...Рубеж! Тело Мирослава!
Зачесался висок. Словно кто-то легко-легко прикасался к нему. Главное - не выдавать чувств. Мне просто страшно. Не дать понять, что догадался, а то он выстрелит раньше.
- Мирослав, - позвал Олег снова.
Еще два или три шага. Два? Или три?
И сделав третий - последний! - шаг, Олег сжался в комок, бросаясь вниз и в сторону.
Выстрела он не услышал. Но увидел, как, подскочив, повалилась молоденькая сосенка - на уровне его виска. И почти тут же вторая пуля подняла фонтанчик дерна и палых иголок там, куда упал сначала успевший откатиться за сосну Олег. Третья - навылет прошибла дерево, и Олег увидел в нескольких сантиметрах от лица бело-розовое, похожее на рану в живом теле, отверстие, оплывающее янтарной, пахучей смолой...
Очень медленно и осторожно Олег выглянул у самых корней. Скользнул взглядом по верхушкам сосен - для порядка, там не спрячешься, да и неудобно стрелять с корабельного гиганта... Перевёл дыхание, чувствуя, как пот стекает по спине - холодный, липкий...
В лесу стояла тишина. Молчали даже птицы, напуганные непонятным.
"Интересно, он думает, что убил меня? Если да, то сейчас появится... он не мог не видеть, что нас шло четверо..."
Мальчишка сдунул травинку, мешавшую смотреть... и песком, землей, кусочками корня брызнуло в глаза! Прежде чем зажмуриться от нестерпимой рези, Олег успел заметить сажень за пятьдесят, в подлеске, редком и невысоком, как и везде в сосняках, мгновенный промельк движения, но выстрелить уже не смог - слезы лились ручьем.
Проморгавшись, Олег перехватил автомат. Раз ЭТОТ - на земле, значит, ему несподручно бить в лежащего... или ползущего. Вот и сейчас - целил в голову, а попал в корень. Сосенка эта уже засвеченная, надо место менять.
Тихо, чуть ли не прокапывая перед собой канавку, Олег переполз в сторону и ближе к тем кустам, где видел движение. Снайпер не стрелял; в то, что не заметил, верилось слабо, скорее, понимал, что не попадет в ползущего и не хотел светиться сам.
Олег, вжавшись в землю, поднес к глазам бинокль, благодаря покойного гусарского офицера и прикрывая линзы ладонью, чтобы, упаси бог, не дать вспышки. Лёжа совершенно неподвижно, он минут пять рассматривал кусты. Страх ушел, его сменил азарт охоты - самый настоящий, еще более острый от того, что сейчас Олег был и охотником и дичью. В сравнении с простой охотой это были овсяная каша без соли на воле - и венгерский гуляш с красным перцем...
Пусто... Нет, он там, там... и сейчас, как Олег, рассматривает сосны в прицел. Может быть, даже видит Олега, но выстрелить не получается - неудобно... вот только Олег-то его не видит!
Быстро вскинув на руке автомат, мальчишка густо ударил по кустам - веером, простреливая каждый шаг примерно на уровне человеческих коленей, пока не кончился сорокапятизарядный пулемётный магазин.
Олег даже не успел его поменять. Длинное тело вывалялось из-за зелени, роняя винтовку; попыталось зацепиться за кусты - и рухнуло мертво - нога осталась в развилке спружинивших ветвей.
- Попал, - выдохнул Олег, ощущая, как дрожат руки. Сменил магазин на ощупь и повторил: - Попал.
"....а не дуром ли?" - подумал он через секунду. И, достав из-под жилета головную повязку, которую пока не носил, нацепил ее спуская глаз с подстреленного, на пятку подтянутой ноги. Медленно выпрямил ногу, поставил на носок...
...Удар пули швырнул ногу в сторону. Олег выпустил очередь в ответ - и пуля вырвала клок кожи из жилета у плеча, с визгом и хлюпаньем ссеклась о металлическую чешую прокладки, ушла в сторону. Мальчишка вжался в землю и чуть повернул голову.
Кута на пятке оказалась распорота. Повязка качалась на ветке куста шагов за десять.
- Ладно... поползем дальше, - процедил Олег.
"Дальше" оказалось ямой под корнями вывортня. Отцепив с пояса кожаную баклажку, Олег осторожно установил ее на краю ямы. Потом так же осторожно установил перед ней бинокль, а сам перебрался в другой конец ямы и, прячась за толстым корнем, приподнялся на локте и выставил ствол автомата.
Не шевелились кустик... Заметил, что переполз сюда? Не заметил? Выжидает...
Минуты ползли, как пьяный на четвереньках. Чирикнула птичка, откликнулась ей другая... и сосняк вновь наполнился жизнью. Через прогалину проскакал местный заяц - вообще-то не совсем заяц, но похож, и очень - присел, шарахнулся от трупов.
"А ведь и "он" видит этого зайца!" - удивленно подумал Олег. - "И заяц этот все еще будет жить и прыгать, когда один из нас умрет... и вот эти муравьи будут суетиться..."
И внезапно мальчику стало до стеклянности ясно, насколько кошмарна ситуация в сравнении с тем, что их окружает: на мирной поляне в самое окончание лета, среди жизни, два человека со звериным упорством выслеживают друг друга, чтобы убить! Нет, звери так не охотятся друг на друга, это могут только люди. Захотелось бросить автомат... и встать, отряхивая джинсы от налипшего влажного песка... и подставить лицо падающим в просветы крон солнечным лучам...
ОЧЕНЬ МЕДЛЕННО И ОЧЕНЬ ТВЕРДО МЕЖДУ ДВУХ СУЧЬЕВ МОЛОДОЙ СОСЕНКИ, РОСШЕЙ СРЕДИ КУСТОВ, ВЫДВИНУЛСЯ ВИНТОВОЧНЫЙ СТВОЛ.
Он был обвешан лентами с искусственными иглами. И, как это бывает в таких случаях, "картинка проявилась" полностью - стало видимым то, чего не замечал раньше. Глухой капюшон-маска с прорезями для глаз - невидимых на расстоянии - скрывал голову за длинной трубой прицела, не дававшего бликов, с козырьком.
"Тише, - приказал себе Олег, обретая неподвижность камня. - Только не спешить. Не смей спешить."
Белое пламя беззвучно метнулось перед стволом винтовки. Олег увидел, как баклажка, расплёскивая воду, взлетела вверх и упала в песок.
С такого расстояния Олег попал бы даже вслепую. И на этот раз он ЗНАЛ, что не промахнулся - потому что видел, как голова судорожно дернулась, а винтовка скользнула вперед, выпущенная из рук, и повисла ремнём на сучке. Однако Олег не был уверен, что убил. И, если у этого гада был пистолет, не исключено, что сейчас он еще живой лежит в кустах и готовится перед смертью прикончить хоть еще одного горца.
Олег выполз из ямы и, перебегая от куста к кусту, выбрался к укрытию снайпера с фланга. Распоротая пятка мешала бежать.
Еще шагов за десять Олег услышал странный звук - словно дышала, устав от жары, часто и громко, большущая собака. Ступая на носки и держа автомат наизготовку, он обошел кусты...
...Первое, что увидел - глаза. Серые глаза в прорезях маски, смотревшие бессмысленно-умоляюще, глаза умирающего животного.
Снайпер лежал на спине, выпрямив одну ногу и согнув другую, разбросав руки. Он был одет в мешковатый глухой комбинезон и сапоги, похожие на горские куты - Бранка говорила когда-то, что эту идею данваны украли у славян. На широком ремне висели бинокль, подсумок, нож, большая кобура - но воспользоваться оружием снайпер уже не мог. Олег боялся зря.
Он попал. И попал хорошо.
Три пули прошили грудь справа - от середины к боку. Кровь текла через дыры в комбинезоне и через рот - маска была мокрой, лишь вздувалась кровавым пузырём при каждом вздохе, выталкивавшим новую порцию крови. Левой рукой снайпер то сгребал в кулак землю, то выпускал ее...
Олег молча стоял над ним. Азарт исчез, как раньше исчез страх. Нет, мальчишка не раскаивался. Ему было просто грустно и жалко этого дурака, умиравшего в сосновом лесу в такой классный денек... Он видел, что снайпер невысокий, узкоплечий, и...
...Догадка была настолько страшной, что у Олега перехвалило дыхание. Качнувшись - автомат ударил по колену - он окаменевшими, негнущимися пальцами поднял маску, отлепившуюся с пластырным звуком, на лоб.
Это была девчонка. Красивая светловолосая девчонка на пару лет старше Олега. Ртом у неё шла кровь, и где-то в горле клокотало дыхание, выходившее через простреленную грудь.
- Я-а-а... - бессмысленно сказал Олег, садясь на корточки рядом с ней. - Сейчас, сейчас, погоди...- он полез за пакетом первой помощи, но почти сразу опустил руку. Девушка вдруг оскалилась, глаза запали, по телу прошла судорога - и всё кончилось.
Он не помнил, сколько сидел возле трупа, не двигаясь и даже не мигая, без мыслей и чувств. Потом вяло обшарил карманы комбинезона - они были пусты, лишь из внутреннего выскользнула, умножая боль, цветная фотография, с девчоночьей аккуратностью запаянная в пластик. На фоне какой-то почти строго конической скалы стояли, обнявшись и склонив головы друг к другу, улыбающиеся девчонка (Олег узнал убитую) и мальчишка, одетые ярко и весело. Было видно, что они не позируют - им просто хорошо друг рядом с другом. Сзади было написано - кажется, черным карандашом, не данванским линейным алфавитом, а глаголицей: "Встретимся здесь, Машендра!"
- Маша, Мария, - сказал Олег, пряча снимок обратно. - А где-то есть парень, который тебя любит... а я тебя убил, потому что есть девчонка, которая любит меня - меня, кого ты хотела убить... - он говорил, словно мертвая могла его услышать. Она молчала, и кровь чёрными сгустками высыхала на оскаленных зубах, а по глазам плыли облака.
И тогда Олег обнажил камас и начал рыхлить им песок, разрубая густые переплетения корней...
...Он зарыл убитую на глубину меча - глубже не получалось - и долго строгал камасом найденную деревяшку, пока не получил грубый крест, на котором нацарапал, путаясь в оставшихся чужими знаках: "19 августа 2001 года по счету Земли я, Олег Марычев, убил тут в перестрелке снайпера по имени Мария, примерно 17 лет. Она сражалась за захватчиков, но мне жаль ее. Будь проклята война!" - последнее он добавил в непонятном ему самому порыве.
Ему почему-то казалось важным похоронить именно эту девчонку, а не своих товарищей по оружию... Переставив автомат на одиночный огонь, он выпустил в воздух три пули - салют. Потом какое-то время стоял у свежей могилы. Наверное, он бы многое мог сказать девчонке, окажись она живой. Но она села на этой прогалине со своей снайперкой... Олег посмотрел на винтовку - и увидел на прикладе из пятнистого материала одиннадцать нарисованных мечей. Она села и убила еще троих. Четвертый оказался ловчее, монолог выстрелов превратился в диалог, и...
...Приглушенные голоса вывели мальчишку из ступора. Шагах в шестидесяти - вниз по склону, за рощей - говорили по-славянски двое.
Голос одного звучал ужасно-механически. Это был данван.
* * *
Ползком, вжимаясь в опавшую хвою на песке, Олег добрался до начала откоса. И выглянул, прячась за корни сосны, торчавшие из склона, как оголенные нервы...
Двое - один в форме горных стрелков, а второй - в громоздком снаряжении, со шлемом на голове - неспешной, уверенной походкой поднимались по склону, без тропинки, просто так.
- Сработала она или нет? - спросил стрелок. Данван засмеялся - смех звучал естественно:
- Мария? Она не умеет мазать. Сейчас увидишь сам.
- Вроде бы последние выстрелы были из автомата, - сомневался стрелок. Данван поднял плечи:
- У нее бесшумное оружие... Как ты решил действовать дальше?
- Тут все в порядке, господин зегн, - довольно сказал стрелок. - Бандитов Квитко и Дрозаха мы навели на Сосенкин Яр, сейчас они туда уже добрались, и капкан захлопнулся. Войт - наш человек. Часовых двое, они все устали. Мы их снимем всех одними тесаками. Двести человек у меня наготове. Потом - быстрый марш-бросок, мы прочесываем лес до Горного Потока, а хангары - из-за реки, и отряд Гоймира в ловушке!
- Неплохо, - ответил данван. Добавил: - Жарко тут у вас. Я не ожидал такого.
- Да, это же ваша первая поездка в наши места, господин зегн... Бывает и жарко.
Олег положил автомат на корень. И замер, услышав слова данвана:
- Сейчас заберем Марию - и быстро к вашим. Должны обернуться до начала операции, три сотни шагов - не расстояние.
"Триста шагов? - Олег обомлел. - А если бы они поспешили и нашли меня в позе скорбящего?.. - даже думать было страшно, но Олег заставил себя собраться. Опасность грозила не ему. Под угрозой были те, кто сейчас отдыхал в веси - совсем недалеко. Он не вполне понимал, как враг сумел устроить ловушку, засаду, откуда столько знал о горцах. Да это и не было важно. За своих друзей Олег готов был умереть... да вот только сейчас требовалось не умирать, а жить и предупредить своих! - Ну, боец, действуй... И без промаха!"
Не спуская глаз с приближающихся врагов, Олег достал из ножен штык-нож. Оставив автомат на земле, выпрямился в рост, отводя руку для броска. Пятнадцать шагов. Должен попасть. Должен.
Данван поднял безликую голову. И подался в сторону - напрасно. Олег и не думал метать штык в эту бронированную статую. Оружие, перевернувшись в воздухе, полетело в стрелка - и тот, сделав движение, словно рукой ловил муху, качнулся и покатился назад. Данван схватился за короткий автомат, висевший на боку - разлапистый, вместо отверстия ствола - узкая щель - но Олег с силой, порожденной ненавистью и отчаяньем, прыгнул с откоса, целя обеими ногами в грудь бронированной смерти, застывшей ниже его.
Тот было пригнулся, но Олег, извернувшись в полете так, что хрустнули позвонки, всей тяжестью тела, помноженной на скорость падения, рухнул на данвана сверху.
Занятия боксом, вообще спортом на Земле, бесконечные тренировки здесь не прошли даром. Но данван превосходил Олега на несколько порядков. Сбитый с ног, он сумел подставить локоть так, что Олег едва не убил сам себя - ещё чуть, и попал бы на него солнечным, тут бы и амбец. А потом два удара - кулаком в горло и ребром ладони в печень - скрутили мальчишку, будто выжимаемую тряпку. Жизнь ему спас жилет Бранки, но первые мгновения Олег мог только беспомощно наблюдать, как выронивший автомат данван оглянулся в сторону оружия, махнул рукой и неспешно достал длинный, с широким концом нож. Встал на колено, примериваясь - резать. Олег понимал, что надо сопротивляться, драться, хотя бы в сторону откатиться, но внутренности скручивала боль, воздух-то в горло, и то с трудом проходил! Слепая бликующая маска приблизилась...
- Все, - сказала она.
Паралич внезапно исчез, руки Олега, бешено зашарили по поясу, но меч не вылезал из ножен, да и что от него пользы? Потом он вспомнил, что меч - за плечами, он лежит на мече - и пальцы сомкнулись на камасе. Олег удачно пнул врага в грудь - тот качнулся, сел на три точки, покачал головой:
- Глупо, - и отвёл нож для удара, приподнимаясь.
Тогда Олег, вскрикнув от злости и страха, толкнулся ногами и, крутнувшись на спине, ударил врага справа под мышку. Держа камас обеими руками.
...Когда его перестало рвать - орехами, желчью, водой и кровавыми ошметками - он, всё ещё сотрясаясь от позывов, подобрался к данвану, словно к опасному зверю и, пошарив под подбородком, стащил с того шлем - удобный, уютный какой-то. Опасливо отложил - но шлем либо не был рассчитан на детонацию, либо, что вернее, детонировал на голове рискнувшего его надеть врага.
У данвана было узкое, бледное лицо с едва заметной россыпью веснушек, прямой нос, чеканный подбородок и крупные зеленые глаза - именно зеленые, как трава. Ярко-рыжие волосы - коротко острижены. На вид данвану было лет 20-25, если их годы совпадают с людскими.
На левый глаз данвана упала сосновая иголка. Олег вздрогнул. Но убитому уже было все равно.
- Ну? - хрипло спросил Олег. - Все, это ты в точку попал - все, только кому, сволочь? Кому?!
Сидеть долго было нельзя. Олег подобрал свое оружие. Триста, шагов, они сказали? Сосенкин Яр? Олег потер горло, застонал от боли, отдернул руку. Потом побежал. Каждый шаг отдавался болью где-то внутри, там екало и хлюпало. Закусив губу, Олег старался держать глаза широко открытыми и дышать размеренно. Он надеялся, что боль уйдёт сама собой, как после про пущенного удара на ринге, но она не уходила, и Олег понял, что данван его покалечил.
Но он бежал. Он бежал, потому что вспомнил разом всю свою недлинную прошлую жизнь, и друзей - здешних и тамошних, и книги, над которыми хочется плакать, и деда, которого он не знал, но любил, и Бранку... Неужели он, здоровый лось, не может пробежать триста шагов из-за какой-то дурацкой боли?! Люди делали и большее ради меньшего. Или все, что он говорил себе - вранье?!.
...На первую группу стрелков - четверых, расположившихся за кустами - Олег выскочил неожиданно для себя и для них. Они слышали, как кто-то бежит, но не обратили внимания, решив, что это свои, - а Олег, опомнившись, врезал в них с нескольких шагов картечью из подствольника и, перепрыгивая через оседающие тела, понимая, что раскрыт, бросился к домам вески, видневшимся шагах в ста... по открытому месту. Бросился, крича сквозь боль, забушевавшую в нем бурей:
- Прос-ни-те-е-есь!!!!
Наперерез ринулись двое - Олег срезал их на бегу очередью. И кусты взорвались огнем.
Споткнувшись, Олег полетел в огородную борозду лицом. Перевернулся, открывая рот.
Голубое небо быстро багровело, и в нем покачивались листья огуречных плетей. На одном из них сидел какой-то жучок, деловито объедавший зелень.
- Вот блин, - изумлённо спросил Олег, переставая видеть, - убили, что ли?