* * *
Светлым северным вечером вокруг Рысьего Логова горели костры. Завтра с рассветом надо было выступать, но никто не спал и нигде не было слышно причитаний. Воина не провожают слезами. Зато много слышалось песен - самых разных: под гусли, волынки, резкие рожки-кувиклы. И много было танцев.
Олег с Бранкой не расставались. Переходили от костра к костру, нигде не задерживаясь надолго. И только в одном месте остановились - где вокруг большого пламени кольцом стояли, положив ладони друг другу на плечи, три десятка парней. Они смотрели в огонь молча, но Бранка шепнула:
- Часом будут коло плясать...
Олег кивнул. Он уже видел этот танец, но каждый раз зрелище будило в нем напряженное волнение.
- По рану дружина уходила в бой... - негромко пропел непонятно кто. Ему откликнулись хором:
- По рану дружина уходила, в бой...
Круг двинулся - неспешно, нога за ногу. Сцепленные руки разом взметнулись, ноги ударили в землю:
- Й-ой, друже - слышишь, слышишь?
Уходила в бой....
Й-ой, друже, слышишь, друже -
Уходила в бой!
Круг убыстрял движение. Снова, раз за разом, вскидывались руки - словно раскрывался невиданный цветок - и гулкое "умп!" издавала земля под перетянутыми ремнями походными чунями...
- Мечи воздеваете - за славой идем!
Мечи воздевайте - за славой идем!
Й-ой, друже - слышишь, слышишь?
За славой идем!
Й-ой, друже, слышишь, друже -
За славой идем!
Быстрее, быстрее несся круг, металось пламя, кидаясь в стороны за летящими над землей людьми, словно добрый Огонь хотел коснуться каждого, защитить прикосновением от бед и зол...
- Может, стать успеху, может - сгинем все!
Может, стать успеху, может - сгинем все!
Й-ой, друже - слышишь, слышишь?
Может, сгинем все!
Й-ой, друже, слышишь, друже -
Может, сгинем все!
- Уйдем, - попросила Бранка, - нет желанья и думать про то...
- А? Погоди...- Олег с трудом оторвался от гипнотизирующего зрелища, расслабил напрягшиеся мышцы. Но всё же пару раз оглянулся на скачущее за подвижным частоколом ног пламя...
В другом месте под быстрый перебор гусельных струн Олег услышал знакомое:
- Чтоб ворон
Да не по нас каркал -
По чарке, по чарке!
- и подумал, как был бы удивлен Розенбаум, узнав, где поют его песни и на чем аккомпанируют. А дальше заливался девчоночий голос - довольно-таки беззастенчиво:
- Ой, калина-малина,
Одно слово - новина!
Не лежалось так нигде -
Одно с ним по лебеде!Ой, калина-малина,
Доглядите - то дела!
Завистуйте - так лежим
С воеводой молодым...
- Пойдем до тебя, - негромко сказала Бранка. - Одна ночь, да наша...
- Пошли, - легко согласился Олег.
Наверное, не они одни в эту белую, ночь стремились остаться хоть ненадолго и оставались вдвоем. И в этот раз - второй в их жизни - все получилось еще лучше, а главное - без ощущения вины перед кем бы то ни было. Потому что третьего раза могло и не быть. На топчане в комнате Олега на постоялом дворе лежали не два подростка, нет. Подростки не ходят на смерть. И не клянутся убить себя, если любимый не вернется - так, что в истинности клятвы не остается сомнений..
Уже под утро они уснули, обнявшись - коротким, глубоким сном. И Олег проснулся первым - ему почудилось, что Бранка плачет. Но ее лицо - в ладони от лица Олега было спящим и спокойным во сне, на скулах лежало полукружье теней от длинных густых ресниц. А всхлипывали где-то сзади, и Олег осторожно повернул голову.
Небольшое существо - комок меха с крупного кота размером - сидело на небрежно брошенной, а теперь аккуратно сложенной одежды Олега. Существо перебирало вещи лохматыми то ли лапками, то ли ручками, перекладывало их удобнее, аккуратнее аккуратного - и совсем по-человечески всхлипывало.
Домовой плакал...
...Рыжего конька Гоймир привел на обрыв над водопадом в тот момент, когда солнце, неподвижно повисев над краем мира. вновь поползло в небо. Юный князь поставил смирное животное на каменной площадке недалеко от Грохочущего водопада и, протянув к разгорающемуся диску топор-чекан со скругленным книзу полотном, заговорил:
- Хвала тебе, Дажьбог, отец огня небесного, Солнце пресветлое! Вот он я - стою под взглядом у тебя, родич старший. Гоймир, князь племени Рыси с недавна. Пришел со спросом. Правдой ответь. Недобро увидишь - одно ответь правдой, без лжи. Что ответишь - при мне и будет, не поманю братьев своих поперед победы надеждой, не уроню духа им поперед гибели отчаяньем. Мне ответь, Дажьбог! Князю! Вот - то тебе - ответь!!!
И с этими словами Гоймир, повернувшись на пятках, обрушил чудовищный, молниеносный удар чекана на широкий лоб рыжего коня.
Коротко хрустнула кость. Брызнула в стороны кровь из-под умело вырванного лезвия, залила лицо князю. Но, не обращая на это внимания и не поднимая руки, чтобы вытереться, молча смотрел Гоймир, на какую сторону упал конь.
Больше этого не видел никто. Только князь - и Дажьбог, давший свой ответ.
* * *
Оказалось, что и без того невеликому ополчению предстоит разбиться на еще более мелкие группы, которые дойдут вместе только до предполагаемой зоны боевых действий. Олег только теперь сообразил, что не будет массового ополчения и больших битв с врагом, какие он представлял себе. Такая тактика со стороны гораздо менее многочисленных дружин и ополчения всех выступающих племен - а они едва ли превышали по численности 25 тысяч воинов - и куда хуже вооруженных горцев была бы губительной. Данваны и их рабы не раз разбивали и более многочисленные армия лесовиков, горожан, горцев, анласов и добровольцев с Земли. Ставка делалась на партизанские боевые действия - как тут говорили, "украдную войну" - по всей территории на западе Горной Страны, примерно в шестистах километрах по земным меркам от Вересковой долины. Опыт предыдущих войн подсказывал князю Гоймиру - такому же мальчишке, как и его бойцы - что оптимальными будут отряды по два десятка человек, бьющиеся самостоятельно и объединяющиеся на время для проведения особо крупных операций. Конечно такими словами Гоймир не мыслил, потому что не знал их, но общая концепция имела такую суть. Люди Степаньшина должны были развернуть войну в их родных лесах на границе Горной Страны и задержать те отряды врага, которые попытаются нанести удар горцам "в подбрюшье" - а что такая попытка будет, никто не сомневался. Пожилые воины, кроме того, брали под охрану Сохатый перевал.
Горцев никого специально не делил на эти группы - четы. Они потерялись по два десятки человек в результате хаотичного движения, основанного на личных симпатиях и антипатиях, близких и дальних родственных связях и дружеских протекциях. Такая система комплектования делала их внутренне несокрушимыми: не было случая, чтобы горец бросил товарища, предал или струсил. Командиров чет - воевод - тоже выбирали сами. Именно поэтому Олег с утра пораньше отыскал Йерикку.
- Слушай, мне бы хотелось пойти в одной ком... ну, чете с тобой - это возможно? - с ходу взял быка за рога Олег.
- Да, конечно...- Йерикка замялся, с некоторой неуверенностью глядя на друга. - Но понимаешь, я иду в чете Гоймира...
- Блин! - изумился Олег. - Ты что, не воевода?!
- Да я и не стремился, - в свою очередь удивился рыжий горец. - Я пулеметчик, а не командир, - и он пристукнул оземь прикладом своего "дегтяря".
- Ну...- Олег махнул рукой:- А, да все равно, лишь бы Гоймир не закозлился.
- Он-то согласится, - по-прежнему не очень уверенно покачал головой Йерикка, - только вот будет ли это по уму...
- Без паники,- посоветовал Олег, - у нас по уму ни фига не делается, а то не стоило бы и затевать эту мясорубку. Надо было просто бежать на восток этаким Большим Спринтом со стайерской скоростью. Это было бы по уму.
- Пожалуй, - признал Йерикка его правоту и хлопнул Олега по плечу, мерзко осклабившись: - Ты будешь почетным членом нашей компании. По нечетным можешь приводить девок.
- Слушай, из чисто академического интереса, - осторожно начал Олег, - как считаешь, кто-нибудь из нас типа живым вернется?
- Это зависит от времени, - спокойно разъяснил Йерикка. - Чем дольше мы там пробудем, тем меньше нас будет оставаться и тем больше у оставшихся окажется шансов выжить в связи с приобретаемым опытом. Хорошо сказал, а? Так что главное - выжить в первую пару недель. Зато Кощей подохнет от тоски - погибшие в бою к нему не попадают. А в вир-рае, говорят, во-от такая земляника.
- Кто говорит? - поинтересовался Олег. Йерикка ответил туманно, но без запинки:
- Люди.
- А-а...Я уж думал, у тебя связь по пейджеру. Знаешь, что такое пейджер?
Йерикка если и знал, то под другим названием, а Олег объяснять не стал, они просто вместе посмеялись, и Олег задумчиво сказал:
- Вот и идем воевать... А знаешь, дома мальчишек моего возраста вывозят из зоны боевых действий.
- Нас бы тоже никто не пустил, сражаться, будь живы наши мужчины, - Йерикка повел плечами и процитировал - Олег - узнал Киплинга:
- И если уж рано иль поздно ляжем и я и ты -
Так почему б не сегодня, без, споров и суеты?
...Но я в целом не тороплюсь под камни... - внезапным движением, ловким и быстрым, он вдруг выхватил меч. Олег подскочил, спасая ноги от подсекающего удара, взял третью защиту от удара в шею мечом в ножнах, обнажил клинок, и сталь высекла искры о сталь.
- Здорово! - крикнул, отскакивая, Йерикка. - А ты кое-чему научился!.. А если так... так... и так?!
Меч выпрыгнул из руки Олега, как живой. Мальчишка досадливо сплюнул:
- Никогда не научусь!
- Не думаю, что ты хочешь умереть, - заметил Йерикка, убирая меч, - а значит, научишься... Пошли?
...При подборе своей четы Гоймир позволил себе единственную привилегию - забрал приобретенный на ярмарке автоматический гранатомет ТКБ, который ему очень понравился: легкий и стрелять можно буквально с ходу, без долгой подготовки. Олег такие гранатометы вообще-то презирал (конечно, личного знакомства с ними он на Земле не водил, но доверял словам Игоря Степановича, который говорил, что любой профессионал предпочтет АГС крупнокалиберный пулемет. Впрочем, такой пулемет у Гоймира тоже был - НСВ на треногом лафете, но вообще-то новый князь имел право на свое мнение.)
У сборного пункта четы - дома Гоймира - толпился народ, лежало снаряжение и оружие, подобранное еще вчера, перед построением, слышались смех и выкрики, то и дело затевались схватки. Все это немного напоминало сцену отбора богатырей в дружину из былины - не хватало только чары зелена вина в полтора ведра, которую надо поднять одной рукой и осушить единым духом. Сходство усугублялось тем, что сам Гоймир стоял на всходе крыльца, положив меч на перильца и возвышаясь над остальными. Он был возбужден, зубы блестели, но это выглядело не улыбкой, а оскалом - волк-вожак готовился вести стаю на добычу.
- Йерикка! - увидев друга через головы, Гоймир поднял руку в перчатке - краге с широким раструбом. - А ему что здесь положено? - глаза князя из возбужденных превратились в отчужденные...
- Хочу идти в твоей чете, князь-воевода, - миролюбиво и почтительно, но как с почти незнакомым заговорил Олег. Глаза Гоймира расширились, словно между век вставили спички. Казалось, наглость землянина лишила его дара речи. Но еще больше его ошеломил тон, каким было высказано пожелание: - Ты же знаешь, что я хороший стрелок...
- То нож в свежую рану, - отчетливо сказал кто-то. Гоймир метнул в ту сторону свирепый взгляд.
Может быть, эта реплика и решила судьбу просьбы. Горцу непереносима оказалась мысль, что его могут посчитать человеком, неспособным сладить со своими чувствами
- Добро, - кивнул он. - Семьнадесятый - Вольг Марыч.
...Четы уходили верхами. Коней отпустят потом, и они доберутся домой. Они уходили рядами и выстраивались в квадрат уже за воротами Рысьего Логова, чтобы проститься - теперь уже по-настоящему - с домом. Надолго. А кое-кто - навсегда.
На стены высыпали те, кто оставался. Смотрели вниз и молчали... Олег тоже сидел верхом в строю. Его пальцы зачем-то ощупывали шероховатую кожаную поверхность жилета - того самого, что был на Бранке в свое время, с прокладкой из непроницаемого и легкого данванского металла. Бранка сама одела на него этот жилет у ворот - и крепко обняла свесившегося с седла мальчишку. Сейчас Олег искал ее взглядом на стене... и так увлекся этим занятием, что вздрогнул, когда Гоймир, выехавший впереди строя, вскинул руку:
- Хвала! - выкрикнул он. И продолжал. глядя в сторону родного города: - Мы, бессмертные духом, дети Дажьбога, внуки Сварога - клянемся!
- Клянемся! - поддержал строй: - Клянемся землю любить горячо, жизней своих от вражьего оружия не таить, не страшиться силы врага - заради закона Рода, племени и родичей наших! Клянемся!
Гоймир первым повернул от стен, уже не оборачиваясь - и, подгоняя коня, громко, торжественно запел - песню, как и клятву, подхватили остальные:
- Хвала тебе, Дажьбог Сварожич,
Солнце Пресветлое!
И тебе хвала, Перун Сварожич,
Гром Небесный!Хвала племени Сварогову:
И вам, навьи-предки,
И вам, люди-потомки,
И всей Верье славянской -
Хвала ныне и ввеки...
Четы вытягивались походной колонной - уходили дальше и дальше по дороге через торфяники. А те, кто оставался, молча стояли на стенах, до боли в глазах вглядываясь в уходящих, стараясь не потерять фигуру СВОЕГО, единственного - сына, брата, любимого... Но все равно наступал момент, когда люди становились неотличимы один от другого... а потом исчезали совсем. И этот момент был горше, чем расставание у родных порогов. И все-таки песня звучала.
- Славы преданья веками стояли!
Славная память славным героям,
Павшим за Верью, за веру славянства -
Славная память и ввеки, как часом!
Труд их и подвиг, вера, преданья.И нашему братству - одно окреп и защита!
Станем же смело, как встарь вставали
Предки, нам жизнь охранившие!
Станем же смело, не устрашившись
Зависти, злобы, ков вражьих!Бури проходят - одно сияет
Щит Дажьбожий, солнце славянства!
Братья, знамя наше
Пусть разовьется над нами -
Жив дух славянский!
Мальчишки не оглядывались. Оглядываться нельзя, нельзя показывать свое лицо марам, что летят за уходящим отрядам. Да и жестоко молодое сердце. Воспитанные среди воинов, с мыслями о боях и подвигах, они стремились в долгожданное дело, достойное мужчин - и это было главным. Мало нашлось бы среди них тех, кто мучил себя мыслями о смерти и поражении - почти всем светила над видящимися курганами изрубленных врагов Победа, заслуженная и великая. И не с них ли начнется дело освобождения всего Мира от поганой власти данванов? Почему не с них?! Это другим не повезло! Нам - повезет!
Они были бессмертны, эти идущие в бой. И знали: если сильно хотеть, если очень желать - сбудется то, о чем мечтаешь.
Не оглядывался и Олег. Хотя его и тянуло. А вот Бранка смотрела ему вслед то тех пор, пока идущий конный строй не слился в однородную туманную массу. Тогда она закрыла глаза и зашептала еле слышно; так, что стоявший рядом мальчишка, с восторгом смотревший вслед уходившим, расслышал лишь отдельные слова:
- ...по утру на заре стоит конь на дворе.
Докуда скакать? Сречу где сыскать?
Часом для кого мне коня седлать?А кому любовь - что глоток воды:
Горло промочите, промочить - забыть.
А кому любовь - что пожар лесной:
Не пройти, не уйти, не унять...
* * *
Горная война обусловлена рядом правил не менее жестких, чем спортивное фехтование. Верх берет тот, кто, оседлав перевалы, заняв тропы, сумеет навязать противнику активную партизанскую войну, заставив его бесконечно воевать со своей тенью. Тот, у кого лучше качество солдат. Превосходство в технике особых преимуществ в горах не даст; перепады местности не позволяют полноценно использовать авиацию, масса естественных укрытий - тяжелое возимое вооружение. Как когда-то в штыковом бое, войну в горах выигрывает тот, чьи бойцы лучше подготовлены индивидуально, смекалистей и имеют больше решимости и лучшую мотивацию. Эти правила, наверное, являются общими для всех мест Вселенной, где есть горы и война.
Горцы спешили часами, их выносливые лошадки шли ровной рысцой, пронося своих хозяев горными тропами, лесистыми долинами, дорогами, проложенными чужими племенами, мимо водопадов, узкими карнизами над пропастями, через торфяники, похожие на торфяники Вересковой... Люди встречались редко - отсюда уже все ушли воевать на закат. Но возле стен чужих городов отряд щедро снабжали продуктами, позволяя сберечь припасы, подготовленные для долгого хранения. И так же смотрели вслед, как смотрели вслед родичи со стен Рысьего Логова - такие же женщины, старики, дети, девушки, говорившие на том же языке, только в головных повязках других цветов, с вышивками другого вида...
Настал час, когда Гоймир остановил своих и, соскочив наземь, вынул изо рта лошадки мундштук. Молча. Это был знак того, что - приехали. Все. Остальные тоже начали спешиваться... вот тут-то откуда-то слева появился второй отряд.
- Орлы! - выкрикнул кто-то.
Да! И головные повязки - алые с черным силуэтом птицы - говорили о том, что нежданно-негаданно с Рысями повстречались их кровники. А Олег без удивления узнал во главе колонны в вооруженном старым "калашниковым" парне своего соперника-поединщика, внука князя Орлов. Значит, старый князь остался дома? Но не успел Олег это подумать, как увидел и могучую фигуру. Старый Яр Туроверыч, кажется, тоже передал главенство над лишившимся мужчин, как и Рыси, племенем, своему внуку. Но и сам дома не усидел...
В напряженном молчании оба отряда делали свои дела, поглядывая друг на друга. Искоса, настороженно. И Рыси замерли, повернувшись все в одну сторону, когда молодой князь Орлов, шлепнув своего конька ладонью по крупу, направился прямиком к Олегу. Тот положил руку на рукоять меча и ждал - спокойно, неподвижно, только сузил глаза.
- Меня зови Вийдан, - неожиданно сказал Орел, подходя вплотную и показывая обе руки ладонями вверх. Потом добавил: - Станем вместе. Не стать добра, коль промеж собой котора. Я сказал... - потом повернулся к Гоймиру: - И тебе, князь, так говорю. Не по-первой - одно потому, что с ним обиду имел, - он склонил голову в сторону Олега.
- Станем вместе, - кивнул Гоймир. - Добрые слова, благо тебе за, них, Орел.