- Дак он такой измотанный был, когда мимо пробежал, что только так: упал куда-нибудь и покатился, - уверенно заявил Буль. - Точно вам говорю. Уж я-то этого хлюпика знаю как облупленного.
Однако нигде поблизости Хомяка обнаружить им не удалось. Буль, осторожно идущий впереди, чуть слышно ворчал, проклиная "глупого рядового", Штык сдерживался, испытывая приступ нешуточного раздражения. Из-за этого дурака - Хомяка - они битый час болтались между развалин, потом приняли серьезный бой с мутантами, а теперь снова должны были бродить по улицам мертвого поселка, рискуя угодить в аномалию, а то и подвергнуться новой атаке мутантов.
- А может, того… пес с ним, мой генерал? - сказал Буль. - Ну сколько же можно? Ему жить надоело, а мы не ешь и не спи из-за этого!
- Ори давай, - сказал Штык не терпящим возражений голосом. - Сколько раз повторять: мы - разведка, своих не бросаем.
- Хомяк!
- Громче!
- Хомя-а-а-ак!
"Рядовой" не отзывался. Вокруг постепенно сгущались сумерки, и Штык с беспокойством думал о том, что уже в ближайшие полчаса им придется отказаться от дальнейших поисков. Тем более что если Хомяк бежал в неконтролируемом ужасе и спрятался в какой-нибудь норе, обнаружить его будет проблематично даже с целой поисковой командой. Но и бросать "рядового" на произвол судьбы в ночном поселке, где до сих пор могут быть местные хищники, Штык не собирался.
Усталость медленно одолевала тело. Голова мучительно искала выход из сложившегося тупика и не находила его. Буль, похоже, тоже начал сдавать: уже дважды он чуть было не угодил в какие-то аномалии, почувствовав их слишком поздно. После же того, как он в третий раз слабо вскрикнул и отшатнулся назад, в ужасе глядя на свои ботинки, над которыми поднимался слабый дымок, Штык велел ему остановиться, сел на землю и взялся за голову руками.
Если гора не идет к Магомету… Значит, надо сделать так, чтобы, успокоившись, Хомяк имел возможность быстро найти дорогу к "дому". А они бы его могли поддержать.
В ночном сумраке это можно сделать только с помощью огня. Огонь! Нужно много огня и надолго. Огромный костер, который может гореть несколько часов кряду. Оставалось придумать, как такой костер подготовить.
- Подожжем дом, - сказал наконец Штык, поднимаясь с земли. - Подожжем дом прямо под своими окнами и будем смотреть. Если Хомяк очухается - он пойдет на огонь. Да и зверье будет отвлечено от обычной ночной охоты. Может быть, кого-то вообще напугаем. А как подойдет Хомяк к огню - тут мы его уже и прикроем.
- Потрясающий план, мой генерал, - тут же сказал Буль. - Пойдемте его немедленно осуществлять. Да и поужинать давно пора.
- Буль, неужели тебе абсолютно все равно, что случится с твоим боевым товарищем?
- Нет, мой генерал, но подыхать двоим нормальным людям из-за одного кретина - тоже не очень-то хорошо.
- Хреновая у тебя арифметика, Буль, - устало сказал Штык. - Хоть и логичная.
Дом, выбранный для организации сигнального костра, стоял несколько особняком, метрах в ста от здания поселковой администрации. Поджечь его сразу не удалось: вопреки ожиданиям древесина стен была не столько сухой, сколько "закаменевшей" от старости и больше покрывалась жирными пятнами копоти, чем горела. Буль все еще бродил по двору в поисках тонких дощечек, из которых можно было бы сделать растопку, когда Штык обнаружил в сарае лист оргстекла. Разломав его на несколько разнокалиберных кусков, они подожгли дом сразу со всех сторон.
Стены еще только начали заниматься огнем, когда они через пролом в заборе пробрались на территорию "своего" здания. Буль нес в руках несколько больших кусков оргстекла. Штык продолжал осторожно поглядывать по сторонам, памятуя о том, что многие хищники в Зоне тяготеют к звукам перестрелки: для них это что-то вроде колокола, возвещающего о начале сытной трапезы.
Отойдя от пролома в заборе, Штык остановился, чтобы посмотреть на то, как разгорается костер. А посмотреть было на что. Огонь, добравшись наконец до сухой древесной сердцевины, мгновенно набрал силу, охватив жаркими объятиями чуть ли не весь дом сразу. Над забором виднелась только крыша, но яркие красные языки в снопах искр поднимались теперь гораздо выше, легко разгоняя наступающий сумрак.
- Все, теперь быстро наверх, - скомандовал Штык и первым завернул за угол административного здания.
С этой стороны разгорающийся костер закрывали высокие стены, но к удивлению Штыка на земле, метрах в двадцати впереди, отчетливо виднелся подрагивающий красный квадрат, словно кто-то приоткрыл поддувало в большой печи. Осторожно приблизившись к нему, Штык заметил возле самой земли край проема окна подвального помещения. Само окно было почти полностью засыпано землей, но сквозь оставшуюся небольшую прореху гигантский костер с другой стороны здания давал немного света и сюда.
Движимый любопытством Штык опустился на колени и заглянул внутрь подвала. На противоположной стороне помещения тоже находилось окно, именно сквозь него и проникал на эту сторону свет от огня. И на фоне этого ярко-красного от огненных всполохов окна отчетливо виднелся неподвижный человеческий силуэт.
От неожиданности Штык вздрогнул, выпрямился, яростно махнул Булю рукой и снова заглянул в подвал. Хорошо узнаваемый профиль не оставил сомнений: в темноте, не обращая ни малейшего внимания на бушующий вдалеке огонь, сидел тот, ради которого и затевалось все это представление.
- Хомяк! - рявкнул Штык, стараясь просунуть в окно голову. - Эй, рядовой Хомяк!
Хомяк продолжал сидеть неподвижно, никак не реагируя на присутствие командира.
- Так. Нашелся беглец, - озабоченно сказал Штык удивленному Булю. - Только сидит как истукан. Давай на ту сторону. Там залезть можно.
Он опустился на землю около окна, заслонив собой идущие от огня за забором потоки света. Подвал погрузился в непроницаемую темноту.
- Поджигай, - сказал Штык, кивая Булю на куски оргстекла.
И добавил, в ожидании, пока "ефрейтор" организует факел:
- А ведь Хомяк-то поумнее нас с тобой оказался. Прямо "домой" прибежал. И спрятался там, где его вроде как не найдешь.
"Факел" наконец разгорелся, и Штык сунул его в окно. На узком пятачке освещенного пространства был виден только песок, аккуратными волнами покрывавший пол подвала. Впервые пожалев, что не взял в лагере у кого-нибудь пистолет, Штык вручил Булю факел и с автоматом наперевес полез в окно. Ноги тут же утонули по щиколотку в мягком песке. Принял факел у Буля и развернулся в сторону темноты, подняв пылающий кусок оргстекла над головой.
Хомяк сидел на куске бетонного блока и неподвижно смотрел прямо перед собой. Его лицо странно блестело, словно намазанное пудрой с блестками. В первый момент Штыку даже показалось, что "рядовой" скорее мертв, чем жив, но заметив, как пульсирует жилка на шее Хомяка, сделал широкое круговое движение факелом, чтобы убедиться в отсутствии серьезной опасности, и шагнул вперед.
Хомяк медленно повернул к нему белое лицо и слабым голосом едва слышно что-то пролепетал.
- Что? - Штык шагнул ближе и еще раз обвел вокруг факелом.
- Заберите меня отсюда, пожалуйста, - прошептал Хомяк, и в его испуганных глазах заблестели слезы. - Я для вас… я умру за вас, мой генерал, только заберите.
- Пойдем, - мягко сказал Штык, беря "рядового" за локоть. - Ужин остывает.
22
За окном бушевал уже не просто большой костер, а самый настоящий пожар. Хомяк, смывший с лица белый блестящий налет, сидел с отсутствующим видом и смотрел, казалось, куда-то внутрь себя. Банка перловой каши с мясом стояла перед ним нетронутой. Периодически он крупно вздрагивал всем телом, со страхом озирался по сторонам и смотрел на командира со столь сложным выражением в глазах, что Штыку всякий раз становилось не по себе. Похоже, что Хомяк действительно верил в то, что за потерю оружия его ждала неминуемая смерть.
Сразу после возвращения Штык завалил подготовленными обломками проход, так что теперь они оказались запертыми на своем этаже. Зато это гарантировало, что никаких неожиданностей больше за ночь не случится.
Буль моментально расправился со своим ужином и бросал украдкой короткие взгляды на нетронутую порцию Хомяка. Его пальцы жили при этом своей собственной жизнью, на ощупь снаряжая автоматные магазины. Две горки патронов разных калибров россыпью лежали перед ним на тряпке, три снаряженных магазина для автомата Штыка были сложены справа аккуратной стопкой. Штык неторопливо грыз галету, запивал ее горячей водой из кружки и задумчиво смотрел на обоих, не зная толком, с чего начинать "разбор полетов". Нервное напряжение спало, отчаянно хотелось лечь и закрыть глаза, но Хомяк выглядел настолько запуганным и взбудораженным, что требовалось его как минимум привести в чувство. Да и рана Буля требовала определенного внимания. С другой стороны, и то, и другое могло подождать, пока все в голове не разложится по своим местам.
Из-за горящего дома казалось, что вечер приостановил свое тактическое наступление на день и окопался на захваченных позициях. Гудело пламя, постреливали разгоревшиеся бревна. Штык разобрал автомат Буля и принялся приводить его в порядок, убирая пороховую гарь и покрывая заново чистой смазкой. Спокойная размеренная работа вносила порядок в хаос мыслей, и постепенно общая ситуация перестала восприниматься как нагромождение диких нелепостей.
Так прошло около получаса. Хомяк, судя по внешнему виду, почти успокоился, Буль снарядил магазины и для себя, и для Штыка, оба автомата были вычищены и смазаны, а костер за окном потерял былую силу, давая тьме возможность оккупировать комнату с людьми. Штык поставил на стул два свечных огарка, найденных ранее на чердаке, но зажигать пока не стал.
- Ну что ж, дружок, расскажи нам теперь, зачем ты ушел искать свою потерю, не поставив в известность своего непосредственного командира? - Штык говорил тихо, но строго, давая понять Хомяку, что бояться нечего, но соврать или отболтаться уже не получится.
Хомяк вздрогнул и повернулся всем телом в сторону Штыка:
- Мой генерал, я поставил в известность ефрейтора Буля.
Буль сделал сосредоточенное лицо, взял снаряженный магазин от своего автомата и принялся выщелкивать из него патроны.
- Ну хорошо, - смущенно сказал Штык, осознавая, что начал "разборки" не с того конца, - что это вообще за дурацкая мысль: доставать автомат из колодца? Ты что, действительно собирался лезть туда? В одиночку? Несмотря на аномалию?
- Ефрейтор Буль сказал, что меня за потерю автомата следует расстрелять. И что он обязательно поддержит вас в этом вопросе. И если я хочу жить - надо идти и достать ствол из колодца, - тихо сказал Хомяк.
Слегка обалдевший Штык повернулся к "ефрейтору":
- Буль!
- А будет следить в следующий раз за личным оружием, - с вызовом буркнул Буль, не поднимая головы.
- Ну, молодцы, - только и смог сказать Штык. - Что ж вы за бараны-то такие? Да вас обоих под трибунал за такие кренделя! Просто голова кругом идет!
"Солдаты" потупились.
- А зачем ты туда потащился? - продолжал допытываться Штык. - Не понимал, что ничего не достанешь оттуда? Не мог выйти и на крылечке посидеть, пока я не проснусь?
- На крылечке меня бы ефрейтор Буль увидал. Вот я в подвале и спрятался.
- Ты что-то путаешь, рядовой. В подвал ты залез после того, как ушел в поселок, а потом бежал от собак.
- Я… не ходил в поселок, мой генерал, - робко сказал Хомяк. - Обошел вокруг дома, увидел окошко и залез в подвал. Там было очень страшно, там кто-то все время смотрел на меня в темноте, и я очень боялся вылезти обратно, чтобы он мне на спину не прыгнул. Так и сидел, пока вы не пришли.
- Погоди, погоди, - растерянно сказал Штык - Мы с Булем отправились тебя искать. Зашли в большой кирпичный дом. Потом увидели тебя. Ты бежал по улице от собак мутантов вроде той, что Буль подстрелил… эээ… вчера. Мы отсекли твою погоню и перебили их. Потом долго тебя искали. И нашли здесь практически случайно! Как ты мог сидеть все время в подвале, если мы тебя видели в поселке?
- Вы меня пугаете, мой генерал, - дрожащим голосом сказал Хомяк. - Я даже к забору не подходил.
- А кого же мы тогда видели? - тупо спросил Штык, пытаясь осмыслить ситуацию заново.
- Да врет он, - враждебно сказал Буль. - Я его хорошо рассмотрел. Он это был. Головой ручаюсь.
- Зачем мне врать? - жалобно спросил Хомяк. - Я бы лучше пошел и от собак бегал, чем… чем… Мой генерал, в этом подвале таится что-то ужасное. Может быть, вернемся туда, где сегодня ночевали?
- Да ты с ума сошел! - Неожиданный поворот темы позволял отвлечься от странного рассказа Хомяка и переключиться на более понятные вещи. - Здесь у нас все готово к ночлегу. Нижняя дверь - заложена. Верхнюю можем забаррикадировать в любой момент. Дверь в другом конце коридора закрыта на замок. А там? К тому же идти по темноте… И все только потому, что тебе опять было страшно?
- Там кто-то прячется, - упрямо сказал Хомяк. - Он только и ждет, чтобы наступила ночь, и тогда…
- Чего же он тебя не сожрал? - насмешливо спросил Буль. - Ничто ему не мешало. Да и нас бы от обузы избавил. Так и скажи: автомат возвращать побоялся, а теперь боюсь признаться…
- Заткнулись оба! - рявкнул Штык. - Слушать меня сюда! Мы никуда не пойдем. И с прогулкой Хомяка разбираться будем завтра, пока вы тут меня совсем с ума не свели. Спать будем по очереди. И если хоть один из вас попробует хоть на секунду в свое дежурство глаза закрыть, я лично ему все зубы повышибаю! При любом подозрительном звуке - будить меня! Вопросы есть?!
К ночи ближе Булю внезапно стало плохо. Сперва он просто тихо сопел и печально смотрел в темнеющее окно, за которым костер-пожар уже практически полностью отгорел свое, потом на лбу его выступил пот, глаза подернулись поволокой, дыхание стало шумным и прерывистым.
Штык, запалив огарок свечи, в очередной раз постарался очистить ранку на шее "бойца" и залить ее перекисью водорода. С тревогой отметив, что кожа вокруг рваной ямки сильно потемнела, а гноя стало значительно больше, Штык еще раз перетряхнул мешок с лекарствами, но ничего серьезнее пузырька с валидолом так и не нашел. К тому же закончился пластырь, и шею "ефрейтору" пришлось бинтовать.
Заметив, как "ефрейтор" пытается одной ногой почесать другую, Штык вспомнил про темные полосы на ногах Буля. В неровном свечном освещении полосы казались живыми змеями, стягивающими щиколотки и колени "ефрейтора" тугими кольцами. Штык провел по темному участку пальцем - кожа как кожа, никаких изменений. Сделать он все равно ничего не мог и поэтому просто опустил штанину обратно.
Огарок свечи был толстым, фитиль горел хорошо, но все равно темнота, овладев улицей, пробралась в комнату и окружила людей плотной, непроницаемой для взгляда стеной. После того, как отгорел свое гигантский костер, с улицы не доносилось больше ни звука. И эта тишина была словно заодно с темнотой - давила и пугала больше, чем самое яростное рычание мутировавшей собаки. Одинокий огонек свечи отважно боролся с мраком, и хоть силы были неравны, бился, отстаивая крохотный кусочек освещенного пространства, до последнего.
Буль спал, но во сне его, видимо, мучили кошмары. Он прерывисто дышал, слегка постанывал и периодически дергался всем телом, как от болезненного удара. Штык сидел рядом и старался не думать о бегущем человеке, так похожем на Хомяка. Сам Хомяк сидел напротив и, казалось, старался не думать про "свой" подвал.
Где-то в ночи страшно и дико завыла собака. Штыку представилось, что это воет та самая тварь, которая сегодня Дважды могла напасть на него, но не напала, а стояла и смотрела. Совершенно не по-собачьи. И от этой мысли ему стало не по себе.
- А! - вскрикнул во сне Буль и открыл глаза.
- Ну как ты? - спросил Штык, кладя руку на лоб "ефрейтору". Лоб был влажный и горячий.
- Я-то что, - прерывисто забормотал Буль. - Если бы дело только во мне. Но нет. Все не так. Нам всем теперь каюк.
- Буль, я тебе сейчас аспирину дам - полегче будет.
- Мой генерал, неужели вы не понимаете? - Буль начал говорить шепотом, но постепенно голос его становился громче, и стало понятно, что "ефрейтор" находится в сильнейшем возбуждении. - Хомяк был там! Он знает! Там, внизу, под нами… Оно!
Черные тени в углах комнаты, куда не мог пробиться свет одинокой свечи, медленно шевелились, обрастая щупальцами и шерстью. Теперь Штык отчетливо понимал, что снова обрел способность бояться, как раньше. Только никакой радости от столь несвоевременного "излечения" почему-то не было.
- Ляг, я уже достаю аспирин…
- Не чувствуете? - спросил, вытаращив глаза, Буль, опускаясь на лежанку. - Оно уже здесь! Я его чувствую…
Спина Штыка покрылась липким потом. С другой стороны на него смотрел белый от ужаса Хомяк.
- Ефрейтор Буль. Прекратить истерику. Все хорошо.
Но Буль не унимался:
- Смотрите, смотрите! - Он судорожно схватил командира за рукав и уставился на свечу, показывая на нее толстым пальцем: - Это знак! Видите? Вы видите?
- Что? - Штык пытался говорить успокаивающе, но поневоле начинал приглядываться к стулу, на котором стояла свеча.
- Ну вот, я же говорил, - сказал Буль. Его голос внезапно стал абсолютно безразличным. "Ефрейтор" откинулся на лежанку. - Вот и знак. Смерть. Стоит, смотрит… Видите?
Буль бредил, это было очевидно, но смотрел он при этом столь ясным и печальным взглядом, что поневоле хотелось провести рукой по стулу - убедиться, что там в действительности никого нет.
Буль спал. Лицо его оставалось бледным, спокойным и умиротворенным, как у покойника. Штык посмотрел на Хомяка. Тот был предельно серьезен и строго смотрел на своего командира. И вдруг наклонился вперед и зашептал скороговоркой, словно боялся не успеть закончить свою мысль, прежде чем случится непоправимое:
- Генерал Штык, верьте Булю! Зло здесь повсюду, я чувствую его дыхание. Вы же понимаете, что я правду говорю. Я никуда не уходил. Кто-то пытался вас в поселке заманить в ловушку. Надо бежать, прямо сейчас! В лес, подальше отсюда! Давайте разбудим Буля, пока не поздно, пока не отрезали нам дорогу к отступлению…
- Закрой рот, скотина плешивая, - обозлился Штык. - И если я еще раз что-нибудь подобное сегодня ночью услышу - пеняй, гад, на себя. Достали вы уже меня. Извлекли по полной. Два сумасшедших клоуна.
Отгоняя дурацкие страхи и досадуя на себя, что сорвался на Хомяке, Штык поднялся и шагнул к окну.
- Вы куда? - испуганно вскинулся Хомяк.
- Сейчас в окно выпрыгну и сбегу от вас, - с мрачным сарказмом сказал Штык и демонстративно повернулся к "солдату" спиной. - Лучше уж там, с мертвецами и мутантами, чем здесь с вами.
За окном царила непроглядная ночь, и только на месте недавнего пожара тускло светились красным остывающие угли. Штык перевел взгляд дальше и замер, чувствуя, как холодеет спина.
По темным улицам мертвого поселка плыл зеленый огонек. Больше всего он походил на факел неестественно зеленого цвета. Двигался огонек откуда-то из глубины поселка прямо в сторону Штыка. Впервые за три дня Штык пожалел, что не обзавелся в лагере биноклем.
- Что за чертовщина? - риторически вопросил он, разглядывая странный источник света. - Хомяк, туши свечу. Быстро!