- Мы прибудем в Академию Гриссома примерно через восемь часов, мистер Грейсон, - продолжала Эллин, ставя чемодан в угол. - Могу я еще чем-либо помочь вам, прежде чем мы взлетим?
- Думаю, я просто посплю, - сказал он. Каждая косточка его тела ныла, а голова раскалывалась - привычные последствия употребления красного песка. - Разбудите меня за час до прибытия.
- Конечно, мистер Грейсон, - заверила Эллин, выходя в коридор и закрывая за собой дверь.
Он разделся, впервые обратив внимание, насколько сильно вспотел. Левая ладонь заметно подрагивала, пытаясь расстегнуть пуговицы рубашки. Но он даже не думал о том, чтобы снова "припудрить ноздри"; Джиллиан не должна увидеть его в таком состоянии. Раздевшись, Грейсон повалился на постель. Ему было слишком душно и жарко, чтобы накрываться мягким шелковым одеялом.
Вскоре до него донесся тихий гул прогреваемых турбин. Конечно, Грейсон и сам мог бы сесть за штурвал, он все еще не забыл, как управлять подобным судном. Но сейчас "Цербер" требовал от него исполнения совсем иной роли. Ныне агент жил под легендой высокопоставленного представителя базирующейся на Элизиуме корпорации "Корд-Хислоп Аэроспейс" - производителя сред нетоннажных космических кораблей. Этот статус позволял Грейсону путешествовать по всей галактике в шикарной личной яхте, не привлекая при этом лишнего внимания, а также объяснял происхождение огромной суммы, внесенной в качестве пожертвования в Академию Гриссома.
Те дни, когда он прикидывался пилотом частных яхт, развозящим подающих надежды политиков, давно канули в Лету; теперь агент мог позволить себе наслаждаться роскошью отдельной каюты и личной обслуги.
"Невидимка никогда не забывает своих, - подумал Грейсон. - Хм… готов поклясться, что так же думал и Менне. Пока его не прикончил Пэл".
Он резко сел на кровати, вспомнив последний визит огромного наемника. Кто поручится, что бывший напарник не рассказал Невидимке о красном песке? "Цербер" не станет ждать, пока какой-то наркоман завалит задание.
Была ли Эллин и в самом деле простой стюардессой? В "Корд-Хислоп" на самых обыденных должностях трудились тысячи простых людей, даже не подозревавших, что работают на полувоенную организацию. Вряд ли кто-то из них - да и вообще где бы то ни было - мог хотя бы догадываться о существовании "Цербера". Но среди них, на всех уровнях корпоративной лестницы, скрывались десятки агентов Невидимки. И Эллин вполне могла оказаться одной из них. Возможно, прямо сейчас она притаилась за дверью, готовясь всадить в шею Грейсона холодный как лед кинжал… так же, как сам бывший "пилот" поступил с Кео.
Он выкатился из кровати и сорвал со стены банный халат, а затем нажал на кнопку вызова. Прошло несколько секунд, и в дверь тихонько постучали. Грейсон помедлил, прежде чем провести рукой над запирающей панелью. Ему стоило усилий не отпрыгнуть, когда люк скользнул в сторону.
- Чем могу помочь, мистер Грейсон?
- Моя одежда… Не могли бы вы почистить и погладить ее?
- Конечно, сэр.
Стюардесса скользнула в каюту и собрала разбросанные вещи, двигаясь с невозмутимой, отточенной грацией. От нее исходила уверенность, профессионализм, который мог являться следствием специальной военной подготовки или же просто частью ее работы. Грейсон исподтишка поглядывал на женщину, стараясь заметить хоть один признак того, что она следит за ним. Будь Эллин сотрудником "Цербера", она должна была получить приказ не сводить глаз со своего пассажира.
Она распрямилась и повернулась к нему, сжимая в руках охапку одежды. Когда женщина заметила пристальный взгляд Грейсона, дежурная улыбка сползла с ее лица.
Тот покачал головой, отгоняя дурные мысли.
- Прошу простить. Я просто задумался.
- Могу еще чем-либо помочь, мистер? - Улыбка вернулась, но в глазах Эллин читалась тревога.
Грейсон отметил в ее голосе легкую дрожь. Либо эта женщина и в самом деле была лишь молоденькой напуганной стюардессой, либо исключительно хорошо играла свою роль. Эту мысль стремительно сменила другая: красный песок порождает паранойю.
- Спасибо, Эллин. Больше ничего.
Когда он шагнул в сторону, освобождая ей проход, на лице стюардессы возникло выражение явного облегчения. Она скользнула за дверь, а потом помедлила и обернулась:
- Сэр… Распоряжение разбудить вас за час до прибытия остается в силе?
- Да, будьте любезны, - быстро пробормотал он, закрывая дверь прежде, чем Эллин успеет увидеть румянец смущения на его щеках.
"Соберись наконец, - отругал себя Грейсон, скидывая халат и заваливаясь на кровать. - Хватит бояться каждой тени. Это задание слишком важно".
Гул двигателей изменил тональность. Продолжая разглядывать потолок, агент почувствовал, как на грудь наваливается тяжесть, вжимая его в мягкий матрас. Корабль устремился в небо, сражаясь с гравитацией и сопротивлением атмосферы, пытавшимися не пустить его к звездам. В каюте, только что слишком жаркой и душной, вдруг резко похолодало. Грейсон поежился и забрался под одеяло.
Искусственные поля масс-эффекта, создаваемые внутри судна, смягчили перегрузки, но инстинкты бывшего пилота позволяли безошибочно определить, что корабль продолжает набирать скорость. Это вызывало ощущение практически домашнего уюта и уверенности. Уже через несколько минут агент погрузился в глубокий сон.
- У нас есть новое поручение для тебя, - сказал Невидимка, и Грейсон понял, что спит.
Они сидели в его номере, и никого, кроме них двоих, больше не было… если не считать младенца, тихо посапывавшего на руках Невидимки.
- Меня впечатлило, как ты справился с работой на Эльдфелл-Эшленд. Я знаю, что задача была непростой.
- Это все ради высшего блага, - пробормотал Грейсон.
Даже пожелай он этого, ничего другого ему сказать бы не удалось. В те дни он и в самом деле верил всеми фибрами души, что занимается правым делом. Впрочем, верил Грейсон и сейчас, хотя та самая часть сознания, понимавшая, что он спит, назойливо твердила: "Все не так просто, как кажется".
- На сей раз у меня будет к тебе особенное поручение, - произнес Невидимка, протягивая дитя. - Она - биотик.
Грейсон принял младенца. Крошечная девочка была теплой и мягкой и весила куда меньше, чем он мог ожидать. Потревоженная, она открыла глаза и начала плакать. Агент тихо зашикал, осторожно покачивая ее. Глаза ребенка сомкнулись, она выдула крошечный пузырик слюны и снова уснула.
Учитывая возраст девочки, не оставалось ни малейших сомнений в том, каким именно образом она подверглась воздействию элемента зеро.
- Для прикрытия ты станешь сотрудником "Корд-Хислоп", - сообщил Невидимка. - Поначалу тебе придется заниматься продажами, но за пару лет ты поднимешься до ранга официального представителя. Мы хотим, чтобы ты вырастил ее как родную дочь.
- И кто будет моим напарником?
- Никто. Твоя жена умерла при родах. И ты так и не нашел ей замены.
Грейсон на секунду задумался над тем, что стало с настоящими родителями девочки, но он был не настолько глуп, чтобы задавать этот вопрос вслух.
- Надеюсь, ты понимаешь, насколько важно это задание? - спросил Невидимка. - Понимаешь, какую удивительную пользу могут принести человечеству биотики?
Агент кивнул. Он верил в их дело. Верил в "Цербер".
- Нам стоило немалых усилий найти этого ребенка. Она особенная. Необходимо, чтобы она считала тебя своим отцом. Полагалась на тебя. Расти ее так, словно она и в самом деле рождена от твоей плоти и крови.
- Не сомневайтесь, - пообещал он.
Грейсон принес эту клятву, еще не понимая всех ее последствий. Знай он тогда реальную цену произнесенных слов, то не спешил бы с ответом… хотя вряд ли у него была возможность сказать что-то другое.
Младенец тихо закряхтел. Грейсон удивленно посмотрел на ее сморщенное крошечное личико.
- Не беспокойся, ты не останешься один, - заверил Невидимка. - Тебе станут помогать наши лучшие эксперты. Они сделают все, чтобы ребенок получил достойное воспитание.
Грейсон с умилением смотрел, как девочка ворочается во сне и чуть-чуть подергивает крошечными кулачками.
Невидимка поднялся, собираясь уйти.
- А у нее есть имя? - спросил агент, не отрывая от ребенка взгляда.
- У отца есть право самому выбрать имя своей дочери, - ответил босс, закрывая за собой дверь.
Как и всегда, на этом моменте Грейсон проснулся. Грохот захлопнувшейся двери все еще эхом раздавался в его ушах.
- Мягкий свет, - приказал он, и приглушенное мерцание прикроватной лампы разогнало тени.
Прошел всего один час; до прилета в Академию оставалось еще семь.
Выбравшись из-под одеяла, он снова накинул халат и подошел к чемоданчику. Подняв его, Грейсон уложил свой багаж на стол в углу каюты, затем опустился на стул и набрал код на замке. Через секунду чемоданчик с тихим шипением открылся.
Внутри лежало несколько папок с документами, дополнительно подкреплявшими легенду представителя "Корд-Хислоп", - в основном контракты и договоры о купле-продаже. Агент вытащил их и бросил на пол, а потом поднял потайное дно. Не обращая внимания на флакон, полученный от Пэла, - он был бесполезен до встречи с Джиллиан, - Грейсон протянул руку к крошечному целлофановому пакетику с красным песком.
Агент давно гадал, как много было на самом деле известно Невидимке о девочке на тот момент, когда он отдавал ее. Знал ли босс о психическом состоянии Джиллиан? Знал ли, что однажды Альянс запустит проект "Восхождение"? Знал ли, что отдает ее только затем, чтобы однажды отнять снова?
Осторожно открыв пакетик, Грейсон отсыпал на столик небольшую кучку отличнейшей "пыли". Ровно столько, чтобы снять напряжение, не больше. Кроме того, до подлета к Академии было еще полно времени.
Поначалу все было просто. Джиллиан ничем не отличалась от любой малышки. Раз в пару месяцев ее обследовали эксперты "Цербера"; они брали образцы крови, считывали альфа-ритмы, проверяли состояние ее здоровья, делали проверки на скорость реакции и уровень развития. Даже врачи находили девочку вполне счастливым, здоровым ребенком.
Первые симптомы стали проявляться примерно между тремя и четырьмя годами. Какой-то безымянный синдром нарушения развития, сказали эксперты. Легко диагностировать - трудно вылечить. И не то чтобы они не пытались, - напротив, медики подвергли малышку всевозможным лекарственным и психологическим терапиям. Но все их старания пропали втуне. С каждым годом Джиллиан становилась все более рассеянной и замкнутой. Она заперлась в темнице собственного сознания.
Казалось бы, все увеличивавшаяся эмоциональная пропасть, разделявшая их, должна была сделать расставание с девочкой более легким, когда "Цербер" приказал отдать ее в проект "Восхождение". Должна была… но не сделала.
В жизни Грейсона, помимо служения "Церберу", не было ничего ценнее любви к дочери. Они всегда были неразлучны. С того момента, как ему передали Джиллиан, он не брал ни одного дополнительного задания, сосредоточив все свои старания на воспитании девочки. Забота о беззащитной малышке наполнила смыслом его существование. И она росла, превращаясь из младенца в красивую и умную, хотя и болезненную девушку, становясь для "отца" средоточием мира. Как и хотел Невидимка.
А затем, два года назад, они приказали ее отослать.
Он снова запечатал пакетик и осторожно уложил под фальшивое дно чемоданчика. Потом агент поднялся, сходил в душевую и вернулся назад с лезвием бритвы. С его помощью Грейсон разделил кучку красного песка на две длинные, узкие полоски.
Невидимка захотел отдать Джиллиан в проект "Восхождение", чтобы "Цербер" получил доступ к самым новейшим достижениям Альянса. И Невидимка всегда добивался желаемого.
У Грейсона не было иного выбора, кроме как повиноваться, но он все равно тяжело перенес расставание. В течение целых десяти лет эта девочка была важной частью его жизни. Ему хотелось вновь видеть ее улыбку по утрам и укрывать ее одеялом перед сном. Ему не хватало тех редких моментов, когда она разбивала незримую стену, отделявшую ее от реального мира, и проявляла к своему отцу истинную любовь. Но, как и положено родителям, Грейсону приходилось ставить благополучие ребенка превыше своих привязанностей.
Джиллиан было хорошо в Академии. Ученым удалось прорваться сквозь многие ограничения, прежде сковывавшие исследователей в области биотики. Они добились грандиозных успехов, намного превосходивших все, до чего могли самостоятельно дойти в "Цербере". И только в Академии Гриссома девочке могли правильно установить усилители революционно нового, четвертого поколения.
Была и другая причина, требовавшая отправить туда Джиллиан. Это был наилучший способ для "Цербера" получить доступ к исследованиям абсолютного предела биотических способностей, достижимого для людей. Способностей, которым предстояло стать могучим оружием в войне, ведущей к неизбежному возвышению человечества и Земли над всеми расами галактики. Джиллиан, как и ее отцу, предстояло сыграть свою роль в планах Невидимки. И однажды, надеялся Грейсон, люди станут превозносить его дочь как героя их цивилизации.
Он все это понимал. И принимал. Так же как принял и тот факт, что сам стал простым мальчиком на побегушках, посредником, позволяющим ученым "Цербера" при необходимости получать доступ к Джиллиан. К сожалению, легче от этого не становилось.
Существуй такая возможность, он бы каждую неделю навещал ее в Академии. Но Грейсон понимал, что Джиллиан плохо переносит постоянные визиты; ей была нужна стабильность в жизни - девочка с трудом справлялась с последствиями волнений и сюрпризов. Поэтому он старался держаться на расстоянии и не думать о дочери. Это позволяло легче переносить одиночество и давало возможность хоть немного приглушить постоянную боль, поселившуюся в его сердце.
Но иногда не думать о дочери было невозможно - как сейчас, например. Осознание того, что они скоро снова увидятся, наполняло все его мысли беспокойством о том, какие страдания вызовет их новое неизбежное расставание. В такие минуты боль ничем нельзя было унять. Во всяком случае, если не прибегать к помощи наркотика.
Наклонившись на стуле вперед, он прижал пальцем левую ноздрю и втянул в себя первую дорожку красного песка. Затем он поменял ноздри и вдохнул вторую. Мелкая пыль обожгла слизистую и заставила его прослезиться. Распрямившись, Грейсон заморгал и вытер глаза. Схватившись за подлокотники, он сжал их с такой силой, что суставы побелели. Агент слышал, как медленно и тяжело бьется его сердце: бум… бум… бум. Оно успело ударить лишь три раза, прежде чем Грейсона подхватила волна эйфории. В течение нескольких минут он катался на ней, закрыв глаза и покачивая головой.
Наконец он тихо, гортанно застонал от невыразимого, чистого блаженства.
Влияние первой дозы быстро улетучивалось, но Грейсон боролся с желанием втянуть еще одну порцию. Он чувствовал, как неприятные эмоции - панический страх, одиночество - по-прежнему рыщут в темных закоулках его сознания, но мягкий наркотический жар на время отпугнул их своим светом.
Мужчина открыл глаза, отметив, что комната словно окрасилась в розовый цвет. Это был один из побочных эффектов красного песка, хотя и не самый значительный из них.
Тихо и беспричинно посмеиваясь, он откинулся на спинку стула, балансируя на двух ножках. Его взгляд метался по комнате в поисках хоть чего-нибудь подходящего, пока не остановился на бумагах, брошенных на пол.
Стараясь не опрокинуться, он протянул к ним левую руку и щелкнул пальцами. Бумаги зашуршали, словно подхваченные ветерком. Грейсон постарался сосредоточиться… непростая задача, когда нежишься в красных облаках. Еще секунда, и он провел ладонью по воздуху. Бумаги взметнулись с пола, закружив по каюте.
Грейсон удерживал их в полете столько, сколько могли позволить его временные биотические способности, вызванные наркотиком, и документы плясали вокруг него, словно палые листья в грозу.
Но когда семь часов спустя в его дверь постучала Эллин, он снова был абсолютно трезв. Он даже успел поспать пару часов, принять душ, побриться и прибраться в каюте, уничтожив все следы красного песка.
- Мы прибудем через час, мистер Грейсон, - напомнила стюардесса, протягивая выстиранную и выглаженную одежду.
Благодарно кивнув, агент принял свои вещи и закрыл дверь. Вновь оставшись в одиночестве, он еще раз проверил, чтобы в каюте все было чисто.
"Вот в чем отличие между опустившимся наркоманом и тем, кто потребляет в меру, - сказал себе Грейсон, начиная одеваться. Его пальцы больше не дрожали, застегивая пуговицы. - И тому и другому нужна доза. Но тот, кто сохраняет разум, всегда старается скрыть свое пристрастие".
ГЛАВА 6
Кали не спалось. Она пыталась убедить себя в том, что просто не привыкла к чужой кровати, да и Джиро слишком громко храпит. Но она не пыталась будить его. К тому же на самом-то деле ничего непривычного в этом не было. Как правило, именно так и заканчивались их свидания. Их роман продолжался уже достаточно долго, хотя Кали и была старше своего партнера почти на двадцать лет. Когда ласки только начинались, он всегда был таким сильным, полным страсти и огня, но быстро выдыхался, не умея сдерживаться.
- Со временем ты всему научишься, - прошептала Кали, ласково поглаживая его обнаженное бедро. - И твои будущие подружки еще скажут мне за это спасибо.
Двигаясь тихо, чтобы не разбудить любовника, она выскользнула из-под одеяла и, обнаженная, встала с кровати. Теперь, когда их тела не грели друг друга, прохладный воздух в комнате заставил ее задрожать.
Она начала искать свою одежду, что было непросто. В пылу страсти Джиро бездумно разбрасывал вещи, срывая их с Кали. Она разыскала и натянула футболку, когда молодой ассистент что-то пробормотал. Оглянувшись, женщина увидела, что тот все еще спит, а все его слова - лишь обыкновенные бессмысленные разговоры во сне. В течение нескольких медленно тянувшихся секунд Кали не спускала с него глаз - свернувшийся калачиком в своей постели Джиро казался таким юным, и на мгновение женщина испытала приступ стыда и смущения.
В том, чем они занимались, не было ничего криминального; оба достигли зрелого возраста, и, хотя Кали была его непосредственным начальником, ни их работа, ни заключенные контракты ни в коей мере не препятствовали подобным отношениям. Как любил выражаться Джиро, "этическая ситуация, лежащая в мутной области".
Порой Кали начинало казаться, что любовник только использует ее, чтобы быстрее сделать карьеру, хотя, скорее всего, причиной тому было лишь ее собственное чувство вины, пытающееся лишить их радости. В любом случае, если парень полагал, что, ублажая начальницу в постели, он чего-то добьется, его ждало великое разочарование. Что бы он ни делал, Кали всегда относилась к нему строже, чем к любому другому ученому. Но Джиро действительно знал свое дело; остальной персонал уважал его, а ученики обожали. Именно это и привлекло ее внимание в первый раз.
"Ага, это, а еще великолепный упругий зад", - с похотливой усмешкой подумала Кали.
Конечно, за прошедшие годы она не раз меняла сексуальных партнеров, и, честно говоря, их было даже больше, чем хотелось бы. Но, как и Джиро, все они были не более чем минутным увлечением. Не то чтобы она совсем не искала серьезных отношений… В те времена, когда Кали служила в армии Альянса, она даже мечтала о них, но сейчас, превратившись в гражданского специалиста, была более озабочена построением карьеры, нежели долговременными матримониальными планами.