По дороге попадались ещё дозорные, но ни один даже не поднял на Младу взгляда. Она без труда минула их, мягким шагом прошла вдоль ровных рядов вельдских шатров, маленьких, иногда кособоких - и больших, рассчитанных на значительную ватагу воинов. Они будто бы лучами сходились к середине лагеря. Кочевники не обращали на неё никакого внимания, словно она была одной из них, хоть и отличалась разительно. Мужчины, все, как один, молодые и крепкие, сидели у костров, разговаривали и смеялись. Варили в огромных посудинах что-то мясное. Другие сновали кругом, но неосознанно обтекали Младу, как река - попавшийся на пути остров.
Ни женщин, ни детей не было видно. Значит, лагерь военный - и тем больше беспокоило, насколько он огромен и как много здесь людей. Точно в оживлённом городе.
Окончательно погасло небо. Костров стало больше. Вельды зашевелились суетливее, будто ведомые единым приказом. Двинулись к центру становища, куда Млада добраться ещё не успела, неспешно его исследуя. Похоже, там намечалось что-то важное, судя по тому, как скоро мужчины побросали дела. Она пошла вместе с обхватившей её толпой.
Над головами идущих впереди вельдов вырастала верхушка огромного, богатого, в сине-белую полоску шатра. К нему неровными линиями и сходились все остальные, окружая кольцом на почтительном расстоянии. Млада прекрасно понимала, кто живет в нём, хоть знала о том человеке только понаслышке. Там их предводитель и жрец известного одним вельдам бога. В налётах на деревни, если верить россказням, он участвовал редко. Но едва появившись хоть где-то, застревал в памяти людей получше занозы. А потому боялись его едва ли не больше, чем всех кочевников вместе взятых. Поговаривали, он колдун.
Что ж, возможно. Млада верила в колдовство ровно настолько, насколько довелось столкнуться с ним в жизни. Её страха перед вельдским жрецом это не увеличивало. А омерзение, пожалуй, только приумножало.
Зайти бы внутрь и удушить его. Голыми руками. Не марать клинков проклятой, отравленной неуёмной жестокостью кровью. Выплеснуть ненависть ко всему его роду. Болезненную, сумасшедшую. Сжимать его горло сильнее, чтобы немели пальцы. Чувствовать, как жрец царапает ей запястья, пытаясь содрать ладони со своей шеи. Смотреть, как его лицо наливается кровью, угасает жизнь в глазах. А потом уйти и больше никогда не возвращаться. Ни сюда, ни в Кирият.
Но после бесконечных размышлений по дороге в столицу Млада поняла, что убийство жреца не выход, хоть, наверное, и поможет сдержать вельдов на время. Нет, нужно дотянуться до каждого, всем, кому можно, вспороть брюхо, чтобы не осталось даже семени, способного прорасти вновь.
Толпа вдруг замерла, расползлась в стороны. Млада же протолкнулась дальше и увидела перед шатром наспех сколоченный деревянный помост. Справа от него торчали вбитые в землю колья, к которым были привязаны молодые женщины и совсем юные девушки. По всему - пленницы из Ярова дора. Они молчали и озирались. Грязные, ободранные, взлохмаченные. Широким кругом охватывая шатёр, помост и пленниц, оттесняя в сторону зевак, горели костры. И отсветы их вздрагивали, колыхались, превращая тени людей в беснующееся в дикой пляске племя. Под помостом был разложен хворост - похоже, его собирались сжечь.
Полог шатра откинулся. Мелькнул огонь горящего внутри факела. На помост вышел жрец. И отвлекись на мгновение - можно было бы подумать, что он возник из самой ночи. Его длинные одежды тёмно-синего сукна, расшитые красной нитью, почти стелились по земле. А чёрные, до плеч волосы оттеняли бледность лица, которая в свете костров казалась нездоровой. Жрец был молод, на вид чуть старше Млады, и резкими чертами похож на хищную птицу. Его цепкий, холодный взгляд шарил по толпе, тонкие губы кривились от ведомого только ему презрения.
Он недвижимым изваянием постоял, дожидаясь, пока вокруг не станет неестественно, ужасающе тихо, и вскинул руку, указывая на пленниц.
От толпы отделились двое вельдов и споро отвязали одну из девушек. Взяв её под локти, повели на помост. Пленница вырывалась и кричала сорванным голосом, но затем будто скованная безразличием, замерла. На её измазанных то ли копотью, то ли землёй щеках блестели мокрые дорожки слёз. Девчонка вздрогнула и затравленно огляделась, повторяя, как в бреду: "Пожалуйста, пожалуйста…"
Млада стиснула пальцы на рукояти меча, храня спокойствие. Пусть и вспомнилась просьба Садко об освобождении пленниц. Да, это чья-то дочь или молодая жена, но возьмись Млада спасать её и остальных женщин - всё пойдёт прахом.
Жрец внимательно оглядел девушку, удовлетворённо улыбнулся. А затем громко и отчётливо обратился к остальным на вельдском. Сколько бы Млада ни пыталась понять, о чём он говорит - не могла разобрать ни словечка. Только перебегала взглядом от одного лица к другому. Вельды слушали жреца спокойно и молча. Почтительно. Но постепенно нарастали издалека сначала тихие, а потом всё более неистовые возгласы. И вот толпа заволновалась, загомонила.
Жрец замолк. И достал из складок одеяния изогнутый, будто бы чернёный чем-то кинжал. Свет костров нехотя пробежался по тёмному матовому лезвию.
Пленница вскрикнула.
- Не бойся, - произнёс жрец на немерском так неожиданно, что Млада не сразу осознала, что понимает его. - Это великая честь, - он почти ласково провел клинком по щеке девушки.
Затем разрезал её длинную, до щиколоток, рубаху от ворота до бёдер, и та соскользнула на брёвна. Жрец оценивающе, без тени сожаления - будто свиную тушу на прилавке мясника - осмотрел пленницу и вновь обратил взор к толпе. Поразмыслил и указал остриём кинжала на кого-то, очевидно, приказывая подняться к нему. Вельды послушно расступились. На помост медленно, едва не спотыкаясь, вышел мальчишка лет пятнадцати. Непохожий на остальных вельдов, как живая, трепещущая рыбёшка на мёртвую, уже тронутую душком. Он угрюмо оглядел родичей и остановился подле жреца. Недовольно дёрнул головой, когда тот потрепал его по черноволосой макушке.
Жрец вкрадчиво проговорил что-то на вельдском, склонившись к мальчику. Без улыбки, с выражением непомерной благости, столь неуместной на хищном лице. Млада, непонятно зачем, вслушивалась, пытаясь хотя бы в его тоне уловить суть.
Весь вид юного вельда красноречиво говорил о том, что вдохновенные речи жреца вряд ли трогают хоть какие-то глубины его души. На миг он показался даже старше своих лет: такая решительность проступила на его остром, скуластом лице. Но её тут же заменил почти детский испуг. Вельдчонок повернулся к пленнице, глянул на неё мрачно и обречённо.
Девушка безуспешно пыталась прикрыть руками наготу. Она смотрела на него с мольбой, надеясь, что тот внезапно воспротивится приказу волхва. Толпа одобрительно гудела. Мальчишка заозирался, словно решая, в какую сторону ему броситься бежать. Но затем, помедлив ещё немного, потянулся к завязкам на штанах.
Млада отвела взгляд, но невольно снова обратила его к помосту.
Пленница коротко вскрикнула, когда парень взял её на глазах у разгорячённой толпы, сначала несмело и медленно, а затем двигаясь всё быстрее. Пленница зарыдала в голос, дёрнулась, но вельдчонок зажал ей рот, наклонился ниже и что-то сказал над ухом. Тихо, успокаивающе. Млада не видела его лица в этот момент. Но девушка, будто поверив ему, слабо кивнула и замолчала, хоть и продолжила беззвучно всхлипывать.
В стороне рвалась, выкручивая связанные руки, женщина - видимо, её мать.
Наконец вельд крепче прижал запястья пленницы к брёвнам, напрягся всем телом и остановился.
Тут же жрец грубо оттащил его, перехватил девушку за подбородок, запрокидывая голову, и одним точным взмахом вскрыл ей горло. Брызнула кровь. Крик матери рассёк гул толпы. Пущенная кем-то стрела тёмной полосой мелькнула в дрожащем свете и воткнулась ей меж рёбер. Затем ещё одна. Женщина дёрнулась и замолчала, безвольно повиснув в путах.
Кровь багровым ручейком потекла по груди убитой девушки, животу и закапала на брёвна помоста… Пленница последний раз хватанула ртом воздух и обмякла. Жрец разжал пальцы, позволив телу упасть.
Млада вздрогнула, моргнула - будто пришла в себя. Точно сама только что убила человека, и постепенно её накрывало осознание этого.
Сердце гулко ухнуло в груди. Кольнуло в плече, словно кто-то ткнул в рану пальцем. Млада повернула голову и встретилась взглядом с парнем, всё ещё растерянно стоящим на помосте. Он ошалело шевельнул губами. Млада резко развернулась и пошла прочь, расталкивая вельдов, а им по-прежнему не было до неё никакого дела. Как полыни в поле, которую колышет ветер.
Скоро она вырвалась из шумной толпы, спешно прошла между шатров, петляя, и покинула лагерь. На время затаилась в молодом сосняке и последний раз оглядела становище, отмечая расположение, возможные пути подхода и прикидывая, сколько же там может быть воинов. Пожалуй, стоило бы задержаться тут и до утра, понаблюдать, обойти его кругом, но кто знает, какую суматоху способен поднять тот мальчишка. Пока было тихо, погоня не поднималась. Но дожидаться момента, когда уходить будет поздно? Нет, с её ранениями слишком велика опасность попасться, если не выиграть время.
Поправив дорожный мешок, Млада углубилась в лес, пошла осторожным, но широким шагом, раздумывая над тем, как поступить дальше. А ведь можно вернуться к становищу утром, коли будет тихо. Столько всего ещё не мешало бы узнать!
Вскоре она убедилась, что вельды не преследуют её, а потому позволила себе пойти медленнее и оглянуться. Лес обступал кругом, храня безмолвие, огни костров уже давно скрылись из виду. По небу, ясному весь день, сейчас бежали рваные, подсвеченные с краёв оскудевшим месяцем облака. Ветер оглаживал голые верхушки берёз и пушистые - сосен. Шелестел можжевельник и орешник.
Лесу всё равно, кто укрылся в нём, ему безразличен любой путник, каковы бы ни были его намерения. Хотела бы Млада оставаться такой же безучастной ко всему. Но до сих пор перед глазами стоял жутковатый и непонятный ей обряд вельдов.
Она прошла ещё немного, остановилась, пытаясь осознать таящуюся внутри тревогу. И будто в подтверждение её услышала позади чужие шаги. Тут же она бесшумно скользнула в сторону и укрылась за широким стволом сосны. Прислушалась. Преследователь приближался быстро, шёл торопливо, неаккуратно: трещали сучья, попадающие под его ноги, и непростительно громко шелестела присыпанная листвой трава. Кто-то заполнил весь лес шумом, от которого почти закладывало уши. Если бы он был охотником, то вся дичь уже разбежалась бы на много вёрст вокруг.
Но тот, кто сейчас шёл за Младой, не охотился на неё. И он был один.
Млада осторожно достала из ножен скрамасакс, медленно выглянула из-за дерева. И почти не удивилась, когда сквозь темноту рассмотрела того вельдского мальчишку. Он оглядывался по сторонам, иногда приостанавливался и прислушивался, будто боялся упустить что-то важное. В руке его был факел, который вельдчонок, верно, ещё не решился зажечь. Однако с поразительной точностью парень направлялся в сторону Млады, словно чуял её след.
Она вновь скрылась за изрубленным складками стволом, и только мальчишка поравнялся с ней - перехватила его рукой поперёк шеи. Приставила скрамасакс к горлу. С глухим стуком упал в траву факел.
- Кто ещё с тобой?
- Нет никого! Я один, - на чистом немерском ответил вельдчонок и напрягся струной.
Однако его голос звучал ровно и уверенно. Тонкий подросток. Даже если бы захотел, то не смог бы навредить. Перерезать ему горло, да и дело с концом. Ещё не хватало силы и время на него тратить.
Млада сжала его шею сильнее. На этот раз мальчишка почти пискнул:
- Пусти! Я не собирался нападать на тебя!
- Зачем ты меня преследовал?
- Возьми меня с собой! Прошу тебя.
Млада тихо хмыкнула.
- Да ты верно из ума выжил, сучонок. С какого перепугу?
- На деревенскую ты не похожа, - вцепившись в её предплечье и пытаясь чуть освободить горло, затараторил мальчишка, будто чуял, что его время на исходе. - Оружие у тебя не то, одежда. Значит, из дружины князя. За вельдами вы гоняетесь давно. Потому я могу быть тебе полезен.
Вот, значит, как. Не то глупость, не то откровенность вельда сбивали с толку. Только последыш не учёл, что полезнее мёртвого вельда быть ничего не может. И Млада уже надавила лезвием скрамасакса на его шею сильнее, как вспомнила указание Надёжи о том, что нужно взять языка. В Пекло всё! - мелькнуло в голове. Но Млада непомерным усилием воли всё же удержала дрогнувшую в смертельном движении руку.
Она неспешно убрала от горла мальчишки нож, продолжая держать его другой рукой. Твёрдым движением провела вниз по телу парня. Обрезав тренчики, отбросила далеко в сторону обнаруженный на поясе изогнутый меч. Клинок, такой же матовый, как кинжал жреца, только потонул в поглотившей его мгле вместе с ножнами. Вельд повернул голову, провожая оружие взглядом. Млада его одёрнула. А потом ощупала с другого бока. Больше ничего при нём не оказалось.
Она подсекла мальчишку под ноги, и тот рухнул на валежник. Хрустнули ветки. Неожиданное падение вышибло воздух из его лёгких, и он закашлялся. Млада достала из дорожного мешка верёвку, несколькими быстрыми движениями связала вельду руки за спиной и усадила, привалив к дереву. Села перед ним на корточки.
- Кому ты сказал, что я была в лагере?
- Никому, - поспешил заверить её мальчишка, мотнув головой. - Я никому не сказал. Мне просто… нужно уйти с тобой. Один - боюсь.
А с вооружённой незнакомкой, получается, не боится. Парень вздохнул, не отрывая взгляда от лица Млады, и осторожно попытался дотянуться плечом до того места, куда ещё мгновение назад ему впивался нож.
И что ж с ним делать-то? Недавнее желание расправиться с вельдчонком на месте ослабело, и Млада, поборов злость на всё его племя, теперь пыталась рассуждать трезво.
- Когда они тебя хватятся?
- Может, утром… Может, позже. После обряда я сразу сбежал. Если меня и хватятся, то не пойдут искать.
А вот это уже подозрительно. Что за человек не пойдёт искать пропавшего родича? Только, пожалуй, зверь какой.
- С чего вдруг? Почему они не пойдут тебя искать?
- Отцу всё равно, - парень помолчал. - И остальным - тоже. Можно я пойду с тобой?
Вот заладил, мысленно вздохнула Млада, продолжая сквозь темноту рассматривать мальчишку. Не сами ли вельды послали его вслед за ней? Но не выглядел он тем, за чьей спиной стоит могучая родня: слишком испуган, слишком умоляюще смотрит. Как будто и впрямь по собственной воле хочет уйти из опостылевшего лагеря.
- Разве тебе всё равно, куда идти? И зачем? - Млада небрежно ковырнула остриём скрамасакса рыхлую землю, продолжая, однако, краем глаза следить за мальчиком.
- Всё равно, - едва слышно произнёс вельд. - Я не хочу стать похожим на отца. И не хочу жить с теми, кому только и надо, что убивать. Мне нужно уйти. Как можно дальше.
- Чем же тебе так не угодил твой отец?
- Мой отец - жрец, вождь племени, - чуть поразмыслив, признался парень. - Я только наполовину вельд. Мать была пленницей и умерла родами. А может, отец её убил… Он на многое способен. Я видел.
Сын самого жреца! Всё обернулось как нельзя более удачно, если парень не брешет. Но коли жрец захочет вернуть отпрыска, могут возникнуть проблемы. Стало быть, надо уходить как можно скорее. И разумнее всё-таки будет мальчишку взять с собой, чем прирезать в лесу.
Млада даже невольно ухмыльнулась, но, вспомнив про свои ранения, снова помрачнела. Вдобавок к этому, болезненно толкнулась в бедре кровь.
- Очень трогательная история… - кисло заметила она и поднялась в полный рост. - Но откуда мне знать, что ты точно окажешься полезным?
- Я много знаю! - возмутился парень и заерзал на месте, будто муравьёв ему в штаны кто насыпал. - И, если ты правда дружинник, расскажу всё. Только не бросай меня тут и не убивай!
Млада промолчала. Тянуть время дальше становилось опасно и бессмысленно. Уже глубокая ночь, пора бы и отдохнуть, но ещё не мешало бы отойти от лагеря подальше. А то так даже факела не зажжёшь. Зараза.
Вздохнув, Млада схватила парня под мышку и поставила на ноги. Раз уж так вышло, она доставит его в Кирият, отдаст воеводам, а там пусть они с ним разговаривают. Пусть хоть на куски режут - а её долг перед князем будет исполнен.
- Что ж, идём, коли не шутишь.
Она намотала на ладонь длинный конец верёвки, которой обвязала руки парня, подтолкнула его в спину, и тот двинулся вперёд, спотыкаясь в темноте о корни и ветки.
- Что это был за обряд? - нарушила возникшую тишину Млада. - Часто они проводятся?
Вельд коротко оглянулся, будто вопрос застал его врасплох.
- Раз в шесть лун. Мы должны принести Великому подношение в виде крови пленника, - холодно ответил он, явно не желая о том разговаривать.
Но Млада безжалостно продолжила:
- Великого? Кто он?
- Кажется, у него много имён. Это бог или дух. Отец не рассказывал подробностей. Да и не хочу я знать. Сегодня он решил, что мне пора становиться мужчиной. А тут появилась ты. К тому же… - мальчишка помолчал и добавил вдохновенно, будто не шёл связанным: - Это знак, точно! Вот чуял ведь! Раньше я боялся, а теперь… Обрыдло всё.
- Раз ты против обрядов своего рода, то почему исполнил приказ отца? Ведь знал, что будет с девушкой после того, как ты закончишь.
Вельд ссутулился.
- Знал.
- Тогда почему?
- Да ты знаешь, что было бы, если бы я ослушался?! - он запрокинул голову и невесело хохотнул. - Откуда тебе знать… Наверное, меня убили бы прямо там. А я хочу жить. Но не среди них. Может даже, назло отцу.
- Хорошо же он досадил тебе, раз ты сбежал из лагеря, сверкая пятками, - ядовито проговорила Млада. - Учти только, что я не обещаю тебе безопасности и защиты. Возможно, у тебя ещё будет повод пожалеть о том, что решил пойти за мной…
Вельдчонок смиренно понурился. Вдруг, словно свежая мысль озарила его голову. Он встрепенулся и неловко оглянулся через плечо:
- Как тебя зовут?
Млада снова толкнула его в спину:
- Иди молча, а!
- Но я же всё равно узнаю, - похоже, он улыбнулся при этих словах.
- Если доживёшь до того момента…
Дальше они продолжили путь в молчании. И стоило только перестать отвлекаться на мальчишку, боль вновь вернулась, рана на ноге начала кровоточить. А когда при очередном шаге подогнулось колено, Млада решила, что с неё хватит. От лагеря они ушли достаточно далеко, можно и остановиться до утра. Вельд хотел помочь набрать хвороста для костра, но она не стала развязывать ему руки - какой бы хилый ни был, а так спокойнее. Она привязала мальчишку к дереву, сама собрала хворост, вырыла в земле неглубокую ямку и развела в ней огонь.
Приглушённый свет озарил небольшое пятно травы вокруг. Вельдчонок тут же с любопытством уставился на Младу. И вдруг помрачнел на мгновение - даже губы побелели. Но, пытаясь скрыть это, он бодро произнёс:
- Ты красивая.
Млада, заметив перемены на лице мальчишки, чуть наклонилась к нему и прошипела негромко и угрожающе:
- Я не советую набиваться ко мне в друзья: это не сослужит тебе хорошей службы. Даже половины вельдской крови в тебе хватит, чтобы я прикончила тебя не раздумывая, если ты будешь мне сильно докучать. Уяснил?
Мальчишка и вовсе напрягся, даже обиделся как будто:
- Я только сказал правду.