Чтобы избежать зенитного огня, Джагди тут же увела свою машину в сторону. В этот момент она услышала по воксу, что у двух уцелевших "Рапторов" горючего осталось только на обратный путь. Они уже улетали.
- Третий! Шестой! Вы еще со мной? - вызвала свою группу Джагди.
- Так точно, ведущий, - отозвался Ван Тул.
Последовала пауза.
- Подтверждаю получение вызова, - донесся из вокса охрипший голос Дель Рут. - Я, правда, сейчас занята немного…
Описав небольшой круг, Джагди удалось разглядеть самолет Дель Рут, который оказался на тысячу метров выше и примерно с километр к западу от машины. Сразу две "Бритвы" гнали ее, повторяя все ее виражи и сводя на нет любые попытки оторваться. Между тем за "Громовой стрелой" Дель Рут уже тянулся белый дымовой след…
Джагди открыла дроссели и устремилась наперерез "летучим мышам", чтобы тем самым сбить их с преследования. Затем она перевернула самолет на "спину" и, видя, как теперь качается над ее головой грозящая гибелью земля, уже обратным ходом скользнула вниз.
- Я беру их на себя! - крикнула она в вокс. - Отрывайся и беги, Эгги!
- Слушаюсь, мамзель, - ответила Эггуила Дель Рут. - Жаль, что так вышло.
- И чтобы вернулась живой! - приказала Джагди и повернула назад.
Теперь, когда Дель Рут и "Рапторы" вышли из боя, только она и Ван Тул оставались в воздухе.
Если, конечно, не считать полчища "летучих мышей".
Через три минуты горючего останется только на обратный путь…
Джагди увидела "Бритву" и сразу же зашла на атаку, но, прежде чем она приблизилась, две или три "летучие мыши" оказались у нее на хвосте. Заложив вираж, командир круто развернула свою машину, так что даже умудрилась получить семидесятиградусный угол наводки по отношению к одной из них. Но когда она потянула спусковой крючок, выстрела не последовало.
Дело в том, что стремительный поворот повлек за собой перегрузку девять с половиной G, и электрические автозарядные механизмы, видимо, просто не смогли в этих условиях доставить снаряды в дула орудий.
Теперь уже, задним числом, Джагди порадовалась, что недавно лишилась своего еще не переваренного завтрака. С перегрузкой девять с половиной G, которая замедляет даже действие зарядных механизмов, она непременно им поперхнулась бы и приняла бы наиглупейшую смерть, которую только можно себе представить.
Выйдя из этого сумасшедшего поворота, Джагди ловко зашла в хвост к одной из "Бритв" и в нескольких местах прошила ее корпус пулеметным огнем.
- А не пора ли возвращаться? - неожиданно донеслось из вокса.
Это был Бланшер. Он возник словно из ниоткуда, ведя за собой Асче, Уолдона, Земмика и Ранфре.
- Рада видеть вас, - приветствовала командир.
- Не думаю, что ты порадуешься, когда мы прилетим домой, - заметил Бланшер, ураганным огнем пробивая себе дорогу сквозь разряженный строй "Адских когтей". - Мы прилетели сюда по своей инициативе, чтобы вызволить вас. Ты, Ван Тул и Дель Рут… немедленно убирайтесь отсюда!
- Дель Рут уже ушла, но… Мы же должны прикрывать колонну!
- Будь серьезнее, Бри! Ты что, не видишь, сколько "летучих мышей" в небе? К тому же и от колонны не так уж много осталось.
Спланировав вниз, Джагди внимательно осмотрела пустыню. Охваченная огнем земля… Множество обломков покореженного металла… И совсем немного все еще способных перемещаться имперских машин. Вопреки всем усилиям истребителей, "Адские когти" разбомбили большую часть колонны, превратив мощное боевое соединение в жалкое скопление выведенной из строя бронетехники.
- Ну так что, теперь мы можем наконец улетать? - спросил Бланшер.
- Да. Теперь, пожалуй, да. "Умбра", выходим из боя и летим на базу!
Все семь "Громовых стрел" эскадрильи Фантина одна за другой покинули раскаленное небо пустыни и стали стремительно уходить в восточном направлении. Они оставляли за собой пылающую землю.
ТБП на озере Госель, 12.02
Только теперь Джагди поняла весь смысл замечания Бланшера. Приняв душ и приведя себя в порядок, она стояла в комнате распределения, которая располагалась в главной сборной постройке ТБП, и прислушивалась к мерному гудению кондиционеров. Ее вызвали на ковер командующий базой Марсинон и лидер авиабригады "Рапторы" Орто Блэгуер. Скуластому, сухощавому Блэгуеру было уже за пятьдесят, и с формальной точки зрения именно у него Джагди находилась в прямом подчинении. Его летные доспехи были такими же черными, как и истребители-штурмовики его звена.
- Разве вы не получили приказ покинуть район сражения? - спросил Марсинон.
Он ей сразу не понравился. Пронзительный, визгливый голос; нескладная, долговязая фигура; здоровенный кадык, который, казалось, выпирал у него больше, чем нос… Сложный аугметический прибор свисал с левой стороны его мундира.
- Так точно, сэр. Однако я, как командир летного звена, оценила ситуацию по-другому. Нужно было спасать жизни…
- И не ставить их под угрозу, - добавил Блэгуер.
Он Джагди тоже не нравился. Набриолиненный, холеный, надменный - типичный представитель летчиков Космического Флота.
- Вы правы, сэр.
- Командный Центр Госеля принял решение отозвать вашу группу ввиду нецелесообразности в сложившейся ситуации дальнейшего продолжения боевых действий в воздухе, - заявил Марсинон. - Тем не менее пятеро ваших пилотов… Одну минутку, дайте посмотреть… Вот: Милан Бланшер, Лэрис Асче, Кэтри Уолдон, Орлонц Земмик и Горан Ранфре - не подчинились приказу Командного Центра. Они самовольно взлетели с аэродрома, привели свои самолеты к месту сражения и вступили в бой.
- Они прилетели к нам с Ван Тулом на выручку, - объяснила Джагди.
- Они пошли на это, потому что ваше поведение вынудило их на такие действия. Знаете, Джагди, это никуда не годится. Я вынужден буду наложить на всех вас дисциплинарное взыскание. И особенно - на вас, командир! Трон! Если бы не крайняя нужда в квалифицированных пилотах, я бы отстранил вас от полетов!
Лицо Марсинона стало багровым, вены на лбу вздулись…
- Вообще-то, я не думаю, что у вас есть такие полномочия, - неожиданно раздался чей-то голос.
Джагди оглянулась. Оказалось, жрец-айятани вошел в комнату в сопровождении Бланшера и Марквола.
- Каутас? - с усмешкой воскликнул Блэгуер. - Идите отсюда, святой отец. У нас тут нечего выпить.
Айятани Каутас посмотрел на командира "Рапто-ров" и ухмыльнулся:
- Не беспокойтесь, начальник. Сегодня я уже принял достаточно. У меня тут был разговор с мистером Бланшером… Отличный малый, доложу я вам. Помощник командира звена "Умбра", как мне его представил мистер Марквол. Марквол - это он. На него вполне можно положиться. Это он познакомил меня с мистером Бланшером.
Марсинон нервно зашуршал своими бумагами и планшетами:
- Вы пьяны, святой отец. Вам лучше уйти.
- Пьян? Да. Верно… И кто бы мог подумать? - не унимался Каутас. - Только все дело в том, что вы не можете налагать дисциплинарные взыскания на звено "Умбра". Честно говоря, вы вообще не можете командовать ими. И знаете почему?
- Что ж, просветите меня, пожалуйста, - устало отозвался Марсинон.
- Потому что вы принадлежите Космическому Флоту. Имперскому Космическому Флоту. Все вы без исключения. И потому никто из вас не может командовать эскадрильей Фантина.
- Это возмутительно… - начал было, вставая, Блэгуер.
- Молчать, ты, набриолиненный! - рявкнул на него Каутас.
Тут Джагди чуть не прыснула.
- Сиди спокойно, черт тебя побери совсем! Вы все принадлежите Имперскому Космическому Флоту…
- Все правильно, святой отец, - сказал Марсинон, который уже, очевидно, чувствовал себя сконфуженным.
- Вот и я говорю: принадлежите Космическому Флоту. Значит, командовать Имперской Гвардией не уполномочены…
- Не уполномочены, - сквозь зубы произнес Марсинон, поняв наконец, куда гнет айятани.
- Тогда заткнитесь! - прикрикнул на него Каутас. - Летчики Фантина принадлежат Имперской Гвардии. Они - исключение! Редкое исключение. Весь их мир… как бы это сказать… Весь их мир - это небо! Поэтому, когда они начали формировать себе гвардейские части, большинство их стало авиационными. Они - не Космический Флот! И никогда им не будут. А значит, это не ваша юрисдикция!
- Спасибо, что напомнили нам, святой отец, - сказал Марсинон. - Командир Джагди, ничего не хотите добавить?
- Я думаю, все уже сказано, сэр, - ответила та. - Эскадрилья "Фантин XX" действительно относится к Имперской Гвардии. Мы прибыли сюда, на эту планету, полные желания вместе с отважными летчиками Космического Флота сражаться за дело всего Человечества. В духе сотрудничества, как это свойственно товарищам по оружию, я принимаю вашу критику и приношу свои извинения. Однако впредь прошу воздержаться от чтения мне нотаций, иначе это неизбежно повлечет за собой осложнения в наших отношениях вплоть до обращений с жалобами в Комиссариат и ведомство лорд-милитанта.
У нас и так слишком много неотложных дел, чтобы мы еще сами начали осложнять жизнь друг другу.
Она отдала честь и, повернувшись, вышла.
День 263
Предгорья Маканайтского хребта, 13.33
Благодаря ли счастливому стечению обстоятельств, или так было угодно Богу-Императору, но за вчерашний день им удалось беспрепятственно пройти через холодные, извилистые перевалы Маканайтского хребта. За весь этот удивительный день, казалось, не произошло ничего, что напомнило бы о войне. Не было слышно ни тревожных сигналов ауспекса, ни рокота моторов высоко в небе. Наполнив фляги и канистры холодной солоноватой водой из горных ручьев, они, окрыленные внезапно открывшимися перспективами скорого возвращения, с новыми силами двинулись вверх по узкому скалистому ущелью. Они отправились еще затемно, с того самого места, где прошлым вечером Ле Гуин приказал им остановиться, чтобы дать возможность хоть немного передохнуть, воспользовавшись недолгими часами ночной прохлады. Колонна с самого начала пошла быстро, хотя водителям порой приходилось и нелегко, когда они во тьме, снашивая шины и стачивая гусеницы, то осторожно проводили свои машины по дну глубоких пропастей и расщелин, то стремительно загоняли их вверх по каменистым насыпям…
Примерно в час пополуночи достигнув верхней точки горной седловины в местечке, обозначенном на кар те как перевал Рагнара, колонна начала спуск к широким предгорьям северного склона.
Вилтри ехал с экипажем "Линии смерти". Ему предложили занять место стрелка, который погиб в дороге несколько дней назад. От него не ждали, что он будет выполнять какие-либо обязанности: он ехал как пассажир.
Ле Гуин сам сел за руль, чтобы на время сменить уставшего Эмдина, который сразу же залез на сиденье командира в башне и мгновенно уснул там безмятежным сном младенца. Вилтри же, усевшись на расположенное внизу металлическое сиденье стрелка спонсон-ного орудия, очень скоро понял, что ему вряд ли удастся уснуть на этом месте. Шум, издаваемый "Яростью Пардуса", был временами просто ужасен, а тряска при движении не шла ни в какое сравнение с тряской в самолете даже во время самой жуткой турбулентности. Вот уж трясло так трясло! Именно трясло, а не раскачивало, как бывает, когда самолет проходит атмосферные зоны с различной плотностью воздуха. Здоровые булыжники вылетали из-под мощных траков и тяжело ударяли по бронированному корпусу танка и его гусеничным щиткам. Несмотря на прохладу, которая обычно устанавливалась в горах в ночные часы, внутри было довольно жарко, не говоря уже о спертом, влажном воздухе, наполненном запахами дыма, машинного масла и потных, давно не мытых тел. И вдобавок ничего не было видно. Ночь в этот раз выдалась безлунная, и кромешная тьма, казалось, поглотила все вокруг. Машины конвоя шли с затемненными фарами, а кабина танка, в котором ехал Вилтри, освещалась лишь одной тусклой лампой красного света, не считая холодного мерцания утолщенных стекол дисплеев управления.
Когда Ле Гуин прокричал экипажу, что они наконец достигли высшей точки в этой части горной цепи Маканайтского хребта, Вилтри оставалось лишь принять на веру эти слова.
Между тем понемногу начало светать, хотя рассвет и обещал быть сегодня туманным и облачным. Отдохнув, Эмдин вновь занял место водителя, а Ле Гуин и Вилтри перешли в башню, где, встав у открытых люков, высунулись наружу. Их лица сразу же овеяло холодом и сыростью, а облака выхлопных газов, оставляемые вереницей тяжело катящихся по ущелью бронемашин, не давали свободно дышать, но и это стало приятной переменой после затхлого воздуха в кабине танка.
Все еще приходилось напрягать зрение, чтобы хоть что-то увидеть.
Сейчас колонна конвоя медленно продвигалась по извилистой дороге перевала, змеей проползая сквозь усыпанные камнями и почти лишенные растительности холмы северных предгорий. Впереди начиналась горная долина, но опустившийся на нее густой туман сделал совершенно невозможным разглядеть хоть что-нибудь на большом расстоянии. Позади же, как гигантские тени на фоне бледного, медленно проясняющегося неба, высились отвесные скалы Маканайтского хребта.
Из-за изрезанной линии горизонта наконец появилось солнце, но туман в долине все еще не спешил рассеиваться, так что колонне пришлось войти в область с пониженной видимостью.
Вскоре они проехали мимо нескольких имперских грузовиков, брошенных на обочине, - явное свидетельство того, что какая-то другая колонна уже следовала этой дорогой. И действительно, около десяти утра они догнали хвост идущего впереди конвоя. По числу машин он превосходил их вдвое, но зато и двигался намного медленнее.
Теперь им пришлось подстраиваться под эту новую скорость. Ле Гуину, который выдвинул танк в авангард своей части колонны, удалось связаться по воксу с командующими вторым конвоем. После краткого обмена информацией стало ясно, что их новые товарищи путешествуют, так же как и они, под командованием самовыдвинувшихся офицеров. Вся система подчинения в танковых и пехотных частях давно была разрушена в результате страшных потерь среди командного состава. Ле Гуин также понял, что в сложившейся ситуации танкисты его соединения будут вынуждены принимать удары на себя - просто в силу того факта, что они теперь стали эскортом погруженной в грузовики многотысячной пехоты.
Ле Гуину было особенно приятно узнать, что несколько танковых экипажей из его бывшего полка теперь отступают с этой колонной. Обмениваясь шутками, он какое-то время весело беседовал по воксу с капитаном Волем.
- Рад был услышать его голос, - пояснил он, обращаясь к Вилтри, как только положил трубку на рычаг. - Ходили слухи, что его "Старый стронций" подбили у Ворот Ульев Тринити. Оказывается, нет, жив еще курилка…
Уж кто-кто, а Вилтри прекрасно понимал его чувства. Он помнил, как сам не раз бывал счастлив, когда ему доводилось слышать голоса старых друзей, чудом оставшихся в живых.
В этот раз такого не будет…
Постепенно туман начал редеть, но небо все еще не прояснялось. Они достигли какого-то редкого подлеска, посреди которого тянулось нечто, уже напоминающее проезжую дорогу с асфальтовым покрытием. Начиналась долина Лиды, которая теперь будет тянуться до самого побережья.
Какие-то части уже прошли этот путь до них. По обеим сторонам шоссе, а иногда и прямо на дороге стояли брошенные единицы бронетехники, причем с большинства было снято все их боевое снаряжение. Продвигаясь дальше, колонна миновала многочисленные овощные базы и агрокомплексные сооружения, которые, по-видимому, еще несколько недель назад были оставлены своим персоналом. Создавалось впечатление какого-то вселенского опустошения. Не только кладовые и амбары, но даже и силосные ямы были пусты. Если покинутые жителями постройки не были сожжены, то из них было вынесено все, что только можно было вынести. Загоны для скота были раскрыты, огромные ротонды птичьих инкубаторов пустовали. На некоторых полях можно было увидеть ряды свежевырытых могил.
Шоссейная дорога подошла к реке и далее следовала вдоль ее русла. По мере продвижения колонны по берегам все чаще стали попадаться разоренные фермы, разграбленные усадьбы, покинутые сельскохозяйственные станции посреди распаханных полей. Вскоре целая деревня - опустевшая и полуразрушенная - оказалась на пути отступающего конвоя.
Где-то около полудня они достигли огромного скопления обгоревшей, покореженной военной техники, разбросанной на целые километры вдоль дороги, которая была основательно разбита и усеяна воронками от взрывов. Эта катастрофа произошла уже дня три назад, не меньше. Теперь вот танкам, оснащенным бульдозерными ковшами, вместе с несколькими уцелевшими БРЭМ системы "Атлас" приходилось растаскивать эти обломки, чтобы сделать возможным дальнейшее продвижение колонны. Это, конечно же, был авиаудар - тут Вилтри не мог ошибиться.
Далее ужасные следы войны стали повсеместны. Теперь уже каждый отрезок разбомбленного шоссе был усеян остатками бронетехники атакованного конвоя. В придорожных канавах валялись почерневшие незахороненные трупы, но еще больше мертвых тел - в основном чудовищно раздутых - плавало лицом вниз в разрушенных гидропонных системах, выстроенных вдоль шоссе. Следующие три поселка городского типа, мимо которых проехал конвой, были не просто, как предыдущие, покинуты и разграблены - они были полностью снесены с лица планеты мощными бомбовыми ударами.
Вот через эту когда-то живописную, а ныне вызывающую лишь жуткие ассоциации местность и должна была пройти теперь колонна Ле Гуина. Перед ними предстали тысячи гектаров пахотной земли, которые были буквально обуглены в результате ковровых бомбардировок противника. Фермы, деревни, целые города сровняли с землей. От некоторых лесных массивов не осталось ничего, кроме расщепленных взрывами пней, выступающих из выжженной почвы. Воронки от взрывов, наполненные дождевой водой, изуродовали ландшафт на многие километры. Из разрушенных гидропонных систем вытекали целые реки какого-то густого органического "супа". Эта жидкость, выливаясь из прорванных плотин, местами запрудила шоссе. С шипением рассекая ее потоки, колонны машин поднимали в воздух тучи брызг.
Теперь уже не туман заслонял от солдат небо, но гарь, все еще остававшаяся в воздухе после недавних бомбежек. Кроме того, колеса и гусеницы их бронетехники выбрасывали вверх облака пепла. Через оптику своих скопов они могли видеть, что десятки поселений по всей широкой истерзанной долине были разрушены до основания и теперь стояли окутанные дымом пожарищ, которые после налетов не утихали еще долгие дни.