– Умный какой, – фыркнул Дрой. – Не знал бы тебя как дельного бойца, решил бы, что гузно бережешь.
– К тому же я, по долгу младшего, несу рюкзак с припасами. Лишняя помеха.
– Много фраз, мало дела, – сказал Гост. – Минор, ты со мной или с Зеленым в паре? – С тобой.
– Лады. Хватай зеркало, вставай боком. Пойдем приставными шагами. Зеленый, тебе прикрывать Дроя. Зеленый кивнул.
– Чувствую себя идиотом, – проворчал Дрой, перехватывая "Потрошитель". Он отодвинул плечом тесно прижавшегося Зеленого: – Да не жмись ты, как телка к бычку.
– Я могу вообще не прислоняться, – пожал плечами тот. – Живо под "мираж" попадешь.
Дрой фыркнул, но, взвесив "за" и "против", отбросил понты и миролюбиво похлопал его по плечу:
– Прислоняйся, но свои мужские чувствилища нераспускай, а то в морду дам.
– Параноик, – беззлобно покачал головой Зеленый и поднял зеркало. – Гост, ваша пара первой пойдет? – С чего бы? – удивился Гост. – Не знаю. Просто спросил. – Разыграем. – Давай. – Минор, болт.
Я быстро заложил руки за спину, стиснул железяку в левой ладони и уставился на Зеленого невинным взором.
– Плохой обычай. – Он легонько хлопнул меня по левому плечу. – Из-за болтов люди гибнут.
Я медленно протянул руку вперед и резко разжал кулак. -Бу.
Зеленый вздрогнул, но тут же расслабился. Еще бы! Он угадал, значит, нам с Гостом – в авангард.
Я примерился и запустил болтом в гущу карагачевых веток. Он пролетел сквозь нее с легким шелестом и трижды ударился о рубероид на крыше подстанции. Стало тихо.
– Никакого бешеного воронья, – с подозрением взглянув на Лёвку, сказал я. – Зазря муть нагоняешь?
– Пусть мы лучше заранее испугаемся, чем поздно спохватимся, – серьезно ответил он.
И вновь мне пришлось про себя признать правоту молодого проводника. Он простыми словами излагал не по возрасту и не по статусу мудрые вещи.
"Расколю тебя, гадкий кутенок, – хладнокровно подумал я и отвернулся, чтобы занять позицию. – Но сначала выберемся из душегубки".
Я притерся боком к Госту и выставил стеклянный щит, а он взял наизготовку дробовик. Двинулись.
Вы пробовали ходить по скользкой трубе в десятке метров от земли, прикрывая товарища и себя, любимого, панорамным зеркалом от пси-поля опасной аномалии, которая гарантированно толкает на самоубийство, если попадете в зону ее действия? Нет? Обязательно попробуйте – получите массу острых впечатлений и станете проще относиться к мелким бытовым неурядицам.
Мы медленно перемещались по покатой верхотуре. Гост то и дело сдвигал зеркало чуть в сторону, чтобы прицельно выстрелить в случае нападения. Я старался глядеть под ноги: попадались швы, о которые можно было споткнуться. Один неверный шаг в нашем положении мог стоить не только переломанных костей, но и жизни. А трагическая кончина в мой распорядок дня никоим образом не входила.
За нами, соблюдая дистанцию, семенили Зеленый с Дроем. Они долго шикали друг на друга, пихались, спорили о границах интимной зоны взрослого мужика и в конце концов чуть было не сверзились к чертовой матери. Зеленый едва не выронил зеркало, а Дрой сильно изменился в лице, балансируя на одной ноге над пустотой. Лишь чудом сталкеры удержали равновесие и сумели вернуться в исходное положение. Повезло дуракам. Зато после этого они притихли и начали двигаться слаженно.
Лёвка замыкал процессию. Бывший отмычка бесшумно, по-кошачьи ступал с каблука на носок и старался не упускать из виду обе наши пары.
– Притормози-ка, – сказал Гост перед П-образным изгибом.
Я моментально замер как вкопанный. Держать зеркало на вкось вытянутых руках было неудобно, но я натужился и постарался не думать об уставших мышцах.
Наши взгляды приковало темное пространство в центре подковообразной извилины, которая ломала прямой участок трубы. Там угадывались очертания то ли тряпья, то ли веточек. Лохмотья чуть заметно шевелились – и сложно было определить наверняка: ветерок ли их колышет, или нечто иное.
Гост придвинул кольцо внешнего фильтра к самому моему уху и шепнул: – Тревожит меня загогулина. – Сам чую. Что предлагаешь?
Он покосился на экранчик детектора, укрепленного на предплечье.
– Электроника не паникует. Сканер бы включить, да палиться лишний раз не хочется. Лучше болт кину.
– Чего тормозим? – негромко спросил Дрой, подступая сзади.
– Нычку проверить надо, – отозвался я. – Не шуми.
Гост перехватил "Потрошитель" в левую руку, достал болт и запустил его по навесной траектории в центр подозрительной извилины. Раздался глухой удар, шорох и басовитый клекот.
Я напрягся и вывернул шею до упора, стараясь не упускать из вида шевеление в тени изгиба. Гост вскинул дробовик, прицелился.
– Бейте вожака, – напомнил Лёвка из хвоста колонны. – Спасибо за совет, – огрызнулся Гост.
– Я предупреждал о возможном нападении, – спокойно ответил проводник. – Значит, не повезло: гнездо до сих пор не разорено.
– Красавцы, – промолвил я, косясь на выползающих из тряпья птиц. – Кажется, я склонен пересмотреть место воронья в пищевой цепочке. Раньше мутаций у пернатых замечено не было. Они населяли почти все районы, чураясь разве что пустошь-фермы да запредельно фонящих территорий. На пси-активность им было плевать. Мутагенные изменения не тронули крылатых бестий, поэтому все обитатели Зоны привыкли к ним и воспринимали неторопливое кружение в небе как один из атрибутов гиблой земли.
Падальщики – санитары природы: они полезны там, где пахнет смертью.
Но пара особей, которые вылезли из потревоженного гнезда и встопорщили смоляные перышки, отличались от обычных воронов-самцов. В первую очередь габаритами: размах крыльев, судя по размеру туловища и длине маховых перьев, достигал метров двух. Изогнутые когти на узловатых лапах и клюв одним видом могли повергнуть в ужас неопытного бродягу. Окончательно укрепляли образ крылатых убийц большие, черные, как космическая бездна, глаза, в глубине которых чудилась искорка разума. Рассудок подсказывал, что мозгов у этих переростков не больше, чем у подзаборного воробья, но слепой инстинкт беззвучно вопил: опасность!
Птицы выбрались на трубу, шумно встряхнулись, сбрасывая мусор, и замерли. Вылупились на нас немигающим, словно бы оценивающим взором. Несколько долгих секунд мы стояли друг напротив друга, не решаясь сделать лишнего движения. Зеркало уже основательно отягощало мышцы, медленно, но уверенно руки начинали дрожать от перенапряжения.
За тонким налетом амальгамы и хрупким стеклом – смертельные чары аномалии. На расстоянии одного, максимум двух прыжков – невиданные птички размером со щенков ротвейлера и с категорическим отсутствием доброты во взгляде. Казалось бы, что может быть хуже?..
Я сместился немного в сторону, чтобы дать Госту пространство для маневра, и залип, как парализованный, не желая верить своим глазам. Хуже, говорите?
О, еще как может. В разы хуже! Как сказал бы Дрой: от такого зрелища меня в щи развозит.
Позади расступившейся парочки сначала показались передние лапки. Скрюченные, кожистые, с острыми коготками. Если бы остальная часть монстра оказалась соразмерна этим миниатюрным лапкам – едва ли мутант стал бы серьезной преградой. Но масштаб гада был иным. Когда вслед за коготками показалась башка, из сравнений на ум пришло одно-единственное: тираннозавр.
– Вот теперь я понимаю, что мало'й имел в виду, – сглотнув, проговорил Гост. – Вожака и впрямь сложно не узнать.
– Мама-перемама, – слетело у меня с губ. – Жаль, что у тебя в схроне не было запасных труселей – они бы сейчас пригодились.
Оглушительный вопль вылетел из клюва, напоминавшего усыпанный шипами ковшик экскаватора. Я аж присел от неожиданности. Никогда не думал, что карканье может быть настолько сильным слуховым раздражителем. Уши заложило, и голова пошла кругом, как после легкой контузии. Я поморгал, чтобы не терять сосредоточенности.
Свита воронов-переростков взмыла в воздух. Чудовище опустило лобастую башку вниз, уперлось клювом в трубу, проминая металл, словно фольгу, и полностью выбралось из гнезда.
– Кажется, я догадываюсь, кто часики поклевал, – прокомментировал Гост. – Скотина этакая.
Колотить мой лысый череп! Да этот крылатый зверюга размером со взрослую химеру, не меньше! Задние лапы разительно отличались от мелких рудиментарных "ручонок": это были полноценные толчковые конечности с развитыми мышцами и прочными канатами сухожилий. Туловище вожака покрывало короткое оперение, которое издалека можно было принять за черную шерсть, а в холке топорщился гребень то ли из роговых наростов, то ли из перьев покрепче. Глаза оловянными бляшками светились на мощном черепе, и, несмотря на цвет, было в них что-то воронье. Наверное, жажда легкой наживы.
Мутант вне классификации, крупный, агрессивный – ну и повезло же нам.
– Коракс! – Крик Лёвки донесся сквозь остаточный гул в ушах. – Стреляйте!
Гост прицелился в уязвимую шею медлительной тварюги, но Дрой его опередил.
– Лови свинца слегонца, долбоносик! – задорно провозгласил он и высадил три заряда дроби подряд, чуть не зацепив нас.
Гост выругался, но огнем поддержал: выстрелил и вгляделся в муть от пороховых газов. Мои уставшие до предела руки тоже зачесались: хотелось бросить надоевшее зеркало, сорвать с плеча автомат и накормить врага свинцовыми пилюлями. Привычка, что поделать.
И тут птичка-интуиция тревожно застучала в затылке. Что-то пошло не так. Монстр не заклекотал, не полетели перья, не брызнула кровь.
Вместо плоти дробь съела воздух и превратила в рваный дуршлаг изгиб трубы. И рисунок боя резко поменялся.
Коракс, как назвал мутанта Лёвка, лишь казался медлительным. Обманчивое впечатление, какое твари умеют произвести на добычу, часто приводит к трагическим последствиям – мы это прекрасно знали и были готовы к контратаке. Но никак не ожидали настолько безумной прыти от крылатого существа.
Уродливый хищник ушел в сторону с линии атаки и упал вниз, пропав из виду на секунду. Пока Гост двигал дробовик вслед за кораксом, тот нырнул под трубу и, шумно взмахивая крыльями, поднялся с другой стороны и без лишних прелюдий начал свой танец смерти. Он обрушился на нас смазанной черной молнией. То ли он был не таким тяжелым, каким казался, то ли мутировавшие перья и мышцы позволяли творить воздушные чудеса, не подвластные обыкновенным птицам, но гад показал класс.
Я еле успел убрать зеркало, сместившись вместе с напарником на метр правее. Коракс пронесся мимо, словно сумасшедший птеродактиль, и ушел на разворот. Дрой дважды выстрелил на упреждение, но вожак изломал траекторию полета так хитро, что дробь опять ушла в пустоту.
Свита коракса меж тем тоже не дремала. Псевдовороны принялись с громким ором нападать сверху, падая на наши головы практически отвесно, из зенита. Суетливая парочка особой опасности не представляла, но отвлекала от главного противника. К тому же на их разудалой клич прибыли еще несколько таких же переростков, и стали подтягиваться обычные вороны со всей улицы Миражей. Видимо, стая решила всерьез заняться путниками, посмевшими забраться на их территорию. С их точки зрения, обед сам пришел в гости.
Лёвка поставил свое зеркало в трещину между трубой и опорой, изловчился и срезал автоматной очередью одного из псевдоворонов. Перья полетели в разные стороны, птицу отбросило энергией пуль по пологой дуге и приложило о стенку подстанции. Черные собратья моментально набросились на обидчика и дали нам шанс расправиться с заходящим на очередной удар кораксом.
– Валите с двух стволов! – прорычал Лёвка, отбиваясь от наседающих мутантов. – Так ему сложней увернуться!
– Без сопливых солнце светит, – проворчал Дрой, и они с Гостом синхронно долбанули по вожаку стаи.
Коракса крутануло в воздухе. Над округой разнесся ужасающий вопль. На мгновение мне показалось, что тварь потеряла ориентацию, и я крикнул:
– Добейте!
Гост высадил в беснующуюся сволочь боезапас и принялся вщелкивать патроны в приемник. Дрой поддался искушению и тоже выпустил остатки дроби в перьевое облако.
Поспешность сталкеров и разжиживший кровь адреналин едва не обернулись трагедией для всей группы.
В общем – хрен мы угадали с тактикой.
Коракс был не просто хитер, как большинство высших мутантов, он был умен. Неизвестно, что породило на свет такую бестию, но вожак явно не страдал недостатком мозгов. Мы слишком поздно поняли, что он вовсе не тупой воробей гигантских размеров, а расчетливый и крайне опасный адепт смертоносного водоворота Зоны.
Когда отзвук последнего выстрела стих, коракс мигом выровнял полет, в несколько взмахов оказался слева и упал на нашу связку с моей стороны. Целился он не в плоть. Он бил в зеркало. Этот убийца прекрасно понимал, что гораздо проще разбить щит и дать жертвам благополучно покончить с собой, чем тратить силы и лишний раз подставляться под выстрелы.
В горячке боя мы упустили из виду основную угрозу: "миражи".
А коракс – не позабыл о коварных аномалиях…
Звон бьющегося стекла заставил меня вздрогнуть и машинально зажмуриться. Сердце пропустило удар, по ребрам растекся мороз страха. Жесткие края маховых перьев чиркнули по шее, царапая кожу, толчок в плечо сдвинул в сторону и вынудил сделать роковой шаг в бездну.
Глаза резко открылись.
Время замедлило бег. Зеркало треснуло. Больший кусок подхватил Гост, а меньший осколок так и остался в моей ладони – длинная, острая, блестящая и совершенно никчемная стекляшка. Я падал.
Горизонт накренился – медленно, как доска детских качелей. Заросли карагача опрокинулись и превратились в мешанину серых штрихов, надвинулась ближняя стена подстанции, прогнулись свинцовые линзы облаков.
В сознании намертво запечатлелся вытравленный небрежными мазками пейзаж с застывшими на фоне тумана силуэтами воронов.
Инстинктивно захотелось уплотнить воздух под лишившейся опоры подошвой, но мозг услужливо подсказал: чудес не бывает. Поздно.
Когда я уже летел вниз, свободная рука автоматически вцепилась в ботинок Госта и сдернула ногу с трубы. Сталкер тут же потерял равновесие, и я почувствовал, как тяну его за собой. Хорошо, зеркало не расколотил окончательно. Может, хоть ему повезет не попасть в…
Небо рухнуло. Тучи вдруг разродились сизым снегом, хлопья которого быстро заволокли свет солнечного пятна. Пепельная мгла окутала все вокруг, стирая цвета и растушевывая контуры. Холод сковал мышцы и впустил в голову страшные потоки чужих мыслей… – Воздух! – заорал Лёвка. – Выдыхай!
Его голос остановился где-то далеко, на грани слышимости. Слова я различил, но их смысл никак не отразился в центрах восприятия. Пустой, хрустально прозрачный звук.
И жуткие несвязные мысли, которые сознание должно скорей вытеснить прочь, но не в силах совладать с чужеродной силой… Вот, значит, какая ты в действительности, улица Миражей. Тихая, сумрачная, отстраненная от внешнего мира аномальным пси-полем и пробирающим до костей морозом.
В кончиках пальцев появилось покалывание, из внешнего фильтра выдавилось облачко пара, медленно раздулось и растворилось.
Над захламленным асфальтом аллеи висели три призрачные сферы, преломляющие неверный свет, но беспрепятственно пропускающие сквозь себя темные хлопья. Их чары успокаивали, давали передышку, освобождали от непонятных мыслей и тревожных переживаний. Страх уступал место другому чувству, малознакомому, напоминающему легкость сна, сумевшую просочиться в явь.
Над поселением разнесся стонущий звук. Сферы стали сближаться.
"Миражи". Загадочные аномалии, встречи с которыми избегают даже самые отважные ходоки. Несущие смерть, как говорят, из самой глубины человеческой сути. Легенды, домыслы, байки… И что получается на самом деле? Ни тебе гравитационных возмущений, ни электрических всплесков, ни термических излишеств. Разве что эта пронзающая стужа да легкие наведенные галлюцинации пепельного снега. Отчего же мы вас так боимся, а, "миражи"?
Призрачные сферы соприкоснулись краями, и во все стороны разошлась едва заметная волна. Как секундный обман зрения. Казалось, что само пространство на мгновение всколыхнулось, словно незримая ткань.
Когда-то я уже наблюдал нечто подобное, но теперь не смог припомнить.
Сферы двигались к центру общего радиуса до тех пор, пока не слились в единое целое.
Шарообразное пятно, вскипающее мелкой рябью, зависло над тротуаром и налилось лиловым свечением.
В ушах раскатился громоподобный удар сердца, и я внезапно осознал, что он первый после моего падения. Надо же.
Я все так же держался за ботинок Госта. Миллиметр за миллиметром мы съезжали с трубы вниз.
Кровь тугим потоком устремилась из сократившейся мышцы и надавила на стенки аорты. Человек в обычных условиях не способен почувствовать такое, но в зоне действия аномалий, видимо, раздвигались сенситивные пороги. Зашелестели перья.
Мельчайший осколок зеркала с хрустом столкнулся с другим осколком.
Ноздри втянули пропущенный через фильтры воздух. В нем, несмотря на очистку, было много вредных примесей.
Полчаса назад упавшая ресница с противным шорохом съехала со щеки.
Магнитные линии земной поверхности вспыхнули невидимыми лучами, и я на короткий миг узрел пронзающие все вокруг поля различной напряженности.
Время не замедлилось, не ускорилось. Оно будто сдвинулось в сторону от основной нити, по которой меня тащило всю жизнь. Здесь процессы и явления происходили немного по-другому, имели иные причины и обрастали измененными последствиями.
Пятно, родившееся из сфер, сжалось в точку, но после этого стало расти в диаметре настолько стремительно, что вмиг поглотило и меня, и всю улицу Миражей. Пейзаж изменился: вокруг больше не было запустения, трещины в асфальте затянулись, словно шрамы, ветви карагача отяжелели от листьев, ветер коснулся моего лица, с которого исчезла маска.
Только холод никуда не делся, продолжая сжимать душу. Из окон барака валил дым. Возле центрального входа лежало истерзанное пулями тело, из-за угла раздавались крики, грохотал станковый пулемет. Воздушный пресс сминал цветы – это ударная волна от разорвавшейся гранаты скользила по клумбам.
Никаких светошумовых игрушек, которые, по инструкции, должны применяться при подавлении бунтов. Все по-взрослому. Боевая РГД-5. Спецназ всерьез осерчал, обиделся на осужденных за оказанное сопротивление. Головорезам было плевать, что среди мятежников нет ни одного мужика – лишь доведенные до отчаяния женщины и дети.
Холод замораживал кровь, поднимался по капиллярам к более крупным сосудам, сковывал вены, артерии и приближался к сердцу.
Я попробовал подтянуться, но лишь стащил Госта еще ниже. Мне не было видно его лица за зеркалом, в котором отражались языки пламени, рвущиеся из дверного прохода. Часть мозга все еще оставалась работоспособной, и я понимал, что "миражи" сместили мое восприятие окружающего мира, заставляя сочувствовать людям, гибнущим от свинцового ливня, огненного шквала и угарного газа. "Не смотреть!" – приказал я себе.
Закрыть глаза не получилось: веки отказались опускаться. Ледяное веяние уже остановило их.
Лёвка говорил, что воздействие "миражей" можно как-то замедлить. Нужно было срочно что-то сделать, но… Я напрочь забыл, что именно. Досадно.