- Злые сделали взять не. Злой один теперь больше, - сказал излом. - Трудно взять один.
Эти слова спасли излому жизнь. Потому что я окончательно отказался от мысли пристрелить его.
В Зоне надо быть благодарным всегда. Даже когда имеешь дело с мутантами. И даже с парастабильными матрикатами.
Эти же слова излома - впоследствии - спасли жизнь и кое-кому еще. Правда, многим другим людям они - впоследствии - стоили жизни.
Но это были плохие люди, хе-хе.
Глава 3. Сталкеры и амуры
Amour, Amour
Alle wollen nur dich zaehmen
Amour, Amour
Am Ende, gefangen zwischen deinen Zuehnen.
Amour, Rammstein
Предвижу справедливый вопрос: а что я, такой крутой сталкер Комбат, без пяти минут сталкер-легенда, снова делаю в этой гребаной, вредной для здоровья Зоне?
Я-то что там теперь забыл? Если по результатам операции, назовем ее "Звезда Полынь", когда мы с моим напарником Тополем (по паспорту - Константином Уткиным) одним махом раздобыли несколько редких артефактов, доставили из Зоны ценнейший контейнер и вдобавок спасли принцессу Лихтенштейнскую, я стал богат? Если сама принцесса Лихтенштейнская на меня намазывалась, как студентка-первокурсница после двух бокалов портвейна?
Но обо всем по порядку.
Начнем, пожалуй, с темы финансов.
В бытность свою я любил за пивом порассказывать народу, что собираю на яхту. Что, мол, днем и ночью мечтаю я, значит, об этой яхте своей.
И жду не дождусь того дня, когда я смогу себе ее, такую прекрасную, купить.
Величал я ее, эту яхту, "невестой разума своего".
В общем, сделал из нее предмет культа.
Говоря по правде, ко мне в голову уже давно начали закрадываться подозрения, что не в яхте дело. И до того, как я вытащил из Зоны КМПЗ - Контейнер Многоцелевой Повышенной Защищенности, - за который мне отвалили немало денежек, у меня несколько раз скапливалась на счету сумма, которой было достаточно для покупки вполне сносной морской красавицы.
Но я все же медлил.
Придумывал детские отговорки вроде: "Да нет, это не яхта моей мечты, а дешевка"… Или: "Сейчас не до яхт, Тополь себе вон ногу сломал на Агропроме, когда от трех зомбаков драпал!". А вот когда денег стало по-настоящему много, придумывать отговорки стало… ну не стильно, что ли.
В общем, я решился. Стал платным членом сообщества "Катера и яхты".
Начал мониторить раздел "Объявления".
Наконец выбрал себе то, о чем мечтал. Яхтой Моей Мечты был после долгих колебаний признан сорокафутовый "Sun Odyssey". Это не личное имя судна, а такая определенная модель яхт, если кто не знает. Для простоты буду говорить просто - "Одиссей".
На "Одиссее" имелось два туалета (что, согласимся, достаточно люксово), шесть полноценных спальных мест (хоть весь женский состав стриптиз-бара "Аквариум" выгуливай), просторная кают-компания и дизель мощностью сто двадцать лошадиных сил. Вдумайтесь в эти цифры: сто двадцать лошадей! Для яхты это зверская мощь.
Владельцем моего "Одиссея" оказался скромный турецкий миллионер Ахмед Кахведжи, проживающий в городе Фетхие, департамент Мугла. Он нажил свое состояние на торговле донер-кебабами (чтобы понятней было: швермой по-нашему) в городе Берлине. Кто бы мог подумать, что швермой можно что-то там нажить, тем более - в Берлине!
Там же, в яхт-клубе города Фетхие, моя радость и дожидалась меня, своего непутевого женишка с белорусским паспортом.
Я купил ее не глядя. Просто перевел деньги на счет ушлого турка, поручив юридические детали специализирующейся на деталях фирме.
И вот, спустя несколько месяцев, я наконец приехал в Фетхие.
Посмотрел на яхту. Посидел на белых кожаных диванчиках в кают-компании. Полюбовался отблеском восходящего солнца на хромированных перильцах. Погладил прохладные, покрытые ночной росой доски палубы…
Затем заглянул в ближайшую кафешку и заказал сто грамм итальянской виноградной самогонки, также известной как граппа. Выпил. И вновь пошел в яхт-клуб.
После граппы невеста разума моего выглядела еще более красивой и прекрасной.
Хоть сейчас поднимайся на борт, заводи двигатель и вперед, мимо островов и островочков, к приключениям! И пусть тот, гомеровский Одиссей позавидует!
Но всходить и заводить почему-то не хотелось.
Я вернулся в кафе. Заказал сто грамм виски со льдом.
Позвонил с мобильника Тополю. Пожаловался на жизнь.
Так, с мобильным в руках, выпил еще сто. Вернулся в гостиницу. И заснул со счастливой улыбкой на лице.
В общем, в городе Фетхие я больше ни разу не был.
А она так и стоит там, у стенки, беспризорная яхта моей мечты (я назвал ее "Анастасия Пушкарева", в честь мамы). А я сижу здесь, в баре "Лейка", глядя сквозь не очень чистое окно в пасмурный июньский вечер. Шелестят по мокрому шоссе редкие автомобили и настырно пищит чья-то противоугонка.
Я размышляю о том, как это тяжело - потерять мечту. Пусть даже и посредством ее осуществления.
Теперь насчет Ильзы. Не скрою, все сталкеры Зоны и далеко за её пределами переживали за нас.
Даже темные сталкеры в Зоне - и те интересовались, как сложатся наши отношения: мои и принцессы Лихтенштейнской.
Самые заядлые сплетники даже гадали, а как отнесется её венценосный папашка Бертран Адам Третий, правящий князь Лихтенштейнский, к нашему браку, буде оного брака возжаждет его дочь.
Я, честно признаюсь, вопросы брака вообще не рассматривал. Во-первых, потому что по натуре я - убежденный холостяк, искренне уверенный, что хорошее дело браком не назовут. И изменять своим принципам даже ради принцессы скорее всего не стал бы.
А во-вторых… Сочтите меня ретроградом, но я считаю, что русские должны жениться на русских, а немецкие - на немецких. Как-то так, да. Наверное, это и есть национализм?
Но брак это брак. А отношения - это отношения.
Как же сложились наши отношения, спросите вы?
Докладываю. По пунктам. Сочи. Помните, она приглашала меня в Сочи? Осенью? Так вот мы поехали.
На недельку.
Те, кто думает, что всю эту неделю мы не вылезали из постели, - правильно думают. Мы не вылезали.
Скажу откровенно, на сочинской набережной мы появились два раза ровно. Да и то, "чтоб считалось".
Потом побродили по городу.
Ильза сделала несколько снимков своей понтовой камерой - гора Ахун, самшитовая роща, Морской вокзал, - чтобы венценосному папеньке показать. И мы вновь вернулись в отель, где я зарезервировал номер для молодоженов, к своим камасутрам. Там, в номере, помимо минибара, набитого шампанским, шоколадом и икрой, имелась также богатая коллекция секс-игрушек, совмещенная с не менее богатой коллекцией сомнительных журналов… Мне запомнился журнал на турецком языке. "Оказывается, и в Турции тоже… люди… того… Всюду жизнь!". Кстати о жизни. После посещения таинственного доктора Севарена, который, если кто не помнит, прятался в самом сердце Зоны, здоровье моей принцессы резко пошло на лад и призрак неизбежной мучительной смерти отступил от моей душеньки.
На медицинском языке это называлось умным словом "ремиссия".
Насколько я понял, о полном излечении от болезни Милна говорить было рановато.
Но в целом визит в Зону оказался для Ильзы очень даже плодотворным. Недаром бедняжка страдала - обмирала от страха в падающем на землю вертолете, пробиралась сквозь аномалии в компании сигома Ивана, да приберет Господь его сигомскую душу, воевала с псевдогигантами…
Да, так вот, насчет Ильзы.
В постели нам - мне и Ильзе - было очень хорошо.
Мы не скучали.
Как жаль, что жизнь состоит не из одной постели!
Увы, вне темы секса наш парный союз я бы оценил на твердую двойку.
Начать с того, что она плохо знала русский. А я плохо знал немецкий.
Но если бы даже мы и знали их, эти великие языки. Зачем язык, когда нет тем? А какие у нас в принципе могли быть темы?
Ильза училась в университете на нейрофизиолога (не теряла надежды понять, откуда берется болезнь Милна, и хотела научиться лечить ее у других - как доктор Севарен, но без артефактов Зоны!). В этом деле я понимал примерно так же хорошо, как в истории древнего Шумера (на которой специализировалась одна из моих прежних, уже позабытых любовей).
Ильза была без ума от лошадей. А у меня при виде лошади тут же портился аппетит (конечно, если бы не эпизод, когда в детстве меня оттаскал за шиворот сбрендивший племенной жеребец, все могло бы сложиться иначе).
Ильза была интеллигентна. Я - нет. Точнее, я был интеллигентен иногда, когда на меня находила охота.
А когда охота проходила, становился грубияном и злобным психом.
Ильза любила оперу. Я считал оперу старомодным кривлянием, а любителей оперы - лицемерами и лжецами.
Ильза мечтала уехать в Африку и помогать африканским детям осваивать азы грамоты. Я же считал, что глупее этой мечты может быть только мечта обойти на карачках земной шар, попутно выкладывая из крышечек "Кока-Колы" надпись "Анархия мать порядка", чтобы тем самым войти в Книгу рекордов Гиннесса.
Конечно, вы скажете, что любовь - она всё побеждает и всё превосходит. И для настоящей любви нет препятствий.
Да что там, я сам все время талдычил про "всепобедительность" друзьям, которые жаловались на проблемы с женским полом…
Но, как видно, любовь у нас с Ильзой была какая-то бракованная. Второго сорта. В общем, когда подошел к концу седьмой день совместного пребывания в пасмурном по осени городе Сочи, я понял, что нашим отношениям с принцессой… ну, что ли, пришел конец.
Кажется, поняла это и принцесса. По крайней мере, когда я провожал ее, дело было в аэропорту - кругом сновали грудастые тетки с заваленными чемоданами тележками, их крикливые чада и чахоточные алкоголики-мужья, - она заплакала, уткнувшись лицом мне в ключицу.
Я, конечно, пробовал ее утешать, шептал ей всякое.
Что, мол, мы скоро увидимся. Что в разлуке крепнет чувство. И всякое такое. Но в глубине души я сам не верил в то, что говорил.
По крайней мере все последовавшие месяцы мы с Ильзой лишь перекидывались ничего не значащими письмами-записочками. Скажем, она мне: "Веселого Рождества!". А я ей: "И тебе не болеть!". В таком вот духе…
Собственно, это была песенка о том, как два одиночества разошлись каждое в свою берлогу.
Вот не люблю я всякие родительские банальности.
И когда мой папа, провинциальный сократ, поправляя очки на переносице, патетически восклицал: "Что вы мне ни говорите, а все же брак должен быть основан на общности духовных интересов!", я всегда хмыкал этак цинично. А чего я, собственно, хмыкал, когда в глубине души я с этим согласен? А хрен его знает чего.
Итак, с принцессой Ильзой у нас не получилось.
Официантке Марише я тоже дал расчет. Сказал, что, мол, хватит. Поиграли - и будет. Мариша расстраивалась недолго. Пару дней она, конечно, пыталась "вернуть меня" слезами и уговорами. Тянула в койку, "чтобы все как раньше". Но вскоре, натолкнувшись на мой упрямый нрав, решила, что есть в жизни темы поперспективней.
В итоге, прихватив подаренное мною бриллиантовое колье, Мариша запаковала вещички и уехала из бара "Лейка" навсегда.
Официантка Черри, ее как бы подруга, как-то призналась: Мариша поехала покорять Москву.
Втемяшилось, мол, дурочке в актрисы пойти. Бог в помощь, Мариша. Авось увижу тебя когда-нибудь в сериале "Моя прекрасная лифтерша" в роли сестры инженю. Или в сериале "Доктор Домов" - медсестрою, безответно влюбленной в очкастого патологоанатома.
Короче, так уж повелось, что несколько месяцев кряду в моей жизни не было ни одной женщины. И вы думаете, я об стену головой бился?
Куда там. Бился я, ага. Я вообще думать о них забыл. Достали, честное слово. Даже Тополь встревожился. Как это так: Комбат - и без бабы?
А мне было хоть бы хны.
Кстати, о Тополе.
Пока я занимался яхтами и принцессами - неплохо звучит, да? - он тоже времени даром не терял.
Начать с того, что он женился на Юлии, бывшей жене одного московского минигарха. И переехал в Первопрестольную. В уютную четырехкомнатную квартирку в элитном доме на станции метро "ВДНХ". Которую, правда, ему приходилось оплачивать. Потому что квартирка была не Юлина, а съемная!
Познакомились они с этой мадам случайно и, подозреваю, по пьяному делу. Уж я Костю знаю! Четыреста грамм вискаря - и Косте нравится всё, что носит юбки, имеет сиськи не менее третьего размера и отзывается на женское имя. Двадцатипятилетняя Юлия отвечала всем этим критериям!
Обычно это я, на правах верного друга, сдерживаю аппетиты Кости и не даю барышням делать далекоидущие выводы из торопливых поцелуев взасос на пожарной лестнице. А тут Костя был один, Костя был беззащитен и вдобавок при деньгах… В общем, они решили жить вместе.
И пошло-поехало…
"Милый, ты одет как чернорабочий! Джинсы, футболка, все небрендовое! Это не айс, милый! Это не айс!" - и Костю вели на шопинг. Вели, как козу на веревке.
"Милый, мне нужна нормальная машина! Мне кажется, ты должен купить мне что-нибудь нормальное!" - мурлыкала Юлия, и Костя неделю обзванивал автосалоны, силясь найти что-нибудь "нормальное".
"Нормальное" оказывалось никаким не "нормальным", а просто даже "обычным", и Костя шел менять "обычное" на другое "обычное", но вдвое дороже. Потому что иначе "не айс".
"Милый, мне кажется, мы должны поехать в Мексику. - Почему в Мексику? - Потому что в Мексике круто! Там, говорят, такие фрукты! - Нет, мне хватает фруктов в Москве! - Просто почему-то хочется в Мексику!". И Костя тащился с Юлией в Акапулько - страдать там от поноса, жары и скуки.
"Милый, мои родители хотят, чтобы мы с тобой поженились по-нормальному. - Как это по-нормальному? - Ну чтобы платья, кольца… белый лимузин… Подумай, пожалуйста! Я тебя очень прошу! Представь себе только, как это круто: снимем теплоход с банкетным залом человек на сто пятьдесят… Гирлянды чтобы везде были цветочные…". И Костя садился размышлять над стоимостью теплохода, белого лимузина, кольца, платья и цветочной гирлянды, а главное своих нервных клеток, которые определенно закончатся, когда в зал набьются те самые сто пятьдесят незнакомых полупьяных дебилов с воплями: "Горько! Горько!". И будут считать: "Раааааз!", "Двааааа!", "Триииии!", "Сто двадцать трииии!". Конечно, у Юлии были и достоинства.
Например, она кое-как окончила философский факультет МГУ и вроде бы отличала Плотина от Платона, а Канта от Конта.
Я бы, пожалуй, ценил это редкое нынче качество.
И непременно воспользовался бы нашей связью для того, чтобы поднять свое гуманитарное образование.
Увы, Костя всем сердцем любил реальную жизнь, а не буковки, напечатанные на страницах старинных книг.
"Кто бы ни был этот Деррида, как по мне, он не является поводом для того, чтобы не мыть за собой ванну! - орал в телефонную трубку хронически рассерженный Костя. - Вчера, когда мы занимались любовью, на нас рухнул книжный шкаф, набитый собраниями философских сочинений! Мы чуть не погибли оба из-за этой пыльной херни!". Но куда больше, чем книги, Юлия любила тратить деньги, благо родители-дипломаты и первый муж-делец предоставляли ей такую возможность. Ее день начинался в SPA-салоне, продолжался на шопинге и заканчивался посещением участка, который Костя купил в районе каких-то там номерных Горок, на знаменитом Рублёвском шоссе. Там Юлия собиралась строить "родовое гнездо Уткиных" и даже приказала вырыть под него котлован.
В общем, не знаю, нужно ли удивляться, что деньги, которые поднял Костя Уткин во время нашей последней, феерически удачной операции, закончились, как и не было их никогда, на стадии этого самого рублевского котлована?
"Я снова один. И я скоро приеду", - неделю назад написал мне на мобильник Костя, вопреки обыкновению краткий как счастье.
Я знал, что Костина "неделя" может равняться и двум, и трем, и даже четырем неделям обычных скучных граждан типа Комбата.
Поэтому не сказать чтобы я радостно вздрагивал от каждого стука в дверь.
Но я был уверен: рано или поздно блудный Костя появится. И мы снова будем ходить в Зону вместе. Как в стародавние времена.
Ох и ждал же я назад этого сукина сына!
Глава 4. Дюны
But then I'm blinded with temptation
And to every mortal sin
Is it God that sits there waiting?
Or will the darkness suck me in.
Facing Hell, Ozzy Osbourne
- Так вот они какие, Дюны, - негромко сказал Тигрёнок. - Красиво.
- Красиво, - согласился я.
Да, этот небольшой уровень - Дюны - был очень живописен и не столь уж опасен. По крайней мере куда менее опасен, чем Заозерье, расположенное к югу от Дюн, или чем Радар, лежащий к востоку.
Можно было бы ожидать, что в таких благодатных местах будет разгуливать немало ученых и сталкеров.
В том числе сталкеров-проводников, которые зарабатывают не столько хабаром, сколько выгулом различных заинтересованных лиц.
Этих заинтересованных лиц принято величать обтекаемо, "туристами", хотя понятно, что настоящих туристов среди них негусто. В основном это агенты всех уважающих себя разведок мира.
Однако имелся целый ряд факторов, который превращал Дюны в одно из самых пустынных мест Зоны.
Во-первых, почти полное отсутствие аномалий и, стало быть, артефактов. Ведь большинство артефактов порождается аномалиями. А нет аномалий - нет и хабара. Кому такое понравится? Никому. Ни сталкерам, ни "туристам", ни ученым.
Во-вторых, изрядная удаленность Дюн от основных сталкерских, так сказать, выпасов. Если глянуть на карту со всеми открытыми уровнями Зоны, Дюны окажутся в крайнем дальнем северо-западном углу, в этаком неуютном аппендиксе между северным Заозерьем и Радаром.
Точнее сказать, между Заозерьем и Грибным Лесом. Но это ничего не меняет, потому что восточнее Грибного Леса все равно начинается Радар со всеми его нешуточными ужасами.
Ну и в-третьих, Дюны не очень опасны только в сравнении с Заозерьем. А вообще-то за десять лет здесь погибло немало честных людей. И некоторые из тех, кто все-таки смог вернуться, несли о Дюнах такую дичь, какой и про Четвертый энергоблок ЧАЭС не услышишь…
В общем, без крайней надобности в Дюнах делать было нечего. Но коль уж я не хотел возвращаться на Бриллиантовую Тропу и в то же время по-прежнему не терял надежд поживиться хабаром, Дюны были для меня единственным разумным решением.
Дюны…
Представьте себе почти настоящие дюны, высотой до десяти метров каждая, тянущиеся неровными грядами на несколько километров. Я говорю "почти настоящие дюны", потому что сыпучая белая субстанция, из которой они состоят, это на самом деле не песок, не мел, ни какая другая известная порода.
Очередная гримаса Зоны - правда, сама по себе достаточно безобидная. Эта белая субстанция не радиоактивна, не токсична и не нарушает законов причинности, как это делают всякие там "яйца дьявола", "подсолнухи" и прочие баснословные артефакты.
Зато, как и настоящие песчаные дюны в какой-нибудь там Калининградской области, эти белые горбы дрейфуют. Только механизм перемещения здешних дюн был совсем не такой, как у природных.