- Слушай, да мне наплевать и на тебя, и на твою девчонку, понял? Мне только хотелось потанцевать, забыться, расслабиться, знала - потом начнётся дерьмо. Ты что, вообразил, что я в тебя влюблена, что ли? Да уж, прямо таю в ожидании того дня, когда ты предложишь мне стать твоей хряснутой невестой! Не воображай о себе слишком много!
В её словах было столько бешенства, что Томас отшатнулся; ему стало больно, словно она залепила ему пощёчину. И прежде чем он успел ответить, Бренда, грохоча башмаками, взлетела по лестнице. Ещё никогда он так не тосковал по Терезе, как в этот момент. Поддавшись минутному отчаянию, он мысленно выкрикнул её имя. Но никто не отозвался.
В помещении для танцев стояла такая вонища, что у Томаса дыхание спёрло.
Пот и блевотина.
На полу валялись давешние танцоры: кто ещё спал, а кто сидел, подтянув колени к подбородку и трясясь всем телом. А кое-кто, кажется, был и вовсе мёртв. Хорхе, Ньют и Арис стояли на страже, медленно поворачиваясь вокруг себя и держа наготове ножи.
А вот и Котелок с остальными приютелями. И хотя голова по-прежнему раскалывалась, Томас почувствовал прилив сил.
- Ребята, что с вами случилось? Где вы были?
- Эй, это же Томас! - проревел Котелок. - По-порежнему живой! И всё такой же уродливый!
Ньют кинулся к нему, от души улыбаясь:
- Чёрт возьми, как же я рад, что ты жив, Томми!
- А я рад, что ты жив!
Тут до Томаса внезапно дошло - он даже слегка ошалел от этой мысли - что фраза-то знаменательная. Жизнь пошла такая, что встретившись с друзьями через два дня после расставания, приветствуешь их подобными словами. Ну и ну.
- А как все остальные? - спросил он. - Все живы? Где вас носило? Как попали сюда?
Ньют мотнул головой:
- Нас по-прежнему одиннадцать. Плюс Хорхе.
Томас выстреливал свои вопросы, как из пулемёта, никто не успевал отвечать:
- А Баркли и его дружки как? Не видели? Это они устроили тот фейерверк?
Ему ответил Хорхе. Он стоял у самой двери, сжимая в руках очень грозного вида меч. Клинок покоился на плече Долговязого Страшилы - он и Конский Хвост сидели, скрючившись, на полу.
- Не видали. Мы очень быстро убрались оттуда, а эти подонки боятся углубляться в город.
Увидев Страшилу, Томас слегка забеспокоился. Белобрысый! Где Белобрысый? У него же пистолет! Неужели Минхо и остальные управились и с ним? Интересно, как. Он обшарил взглядом помещение, но блондинистого красавчика нигде не было видно.
- Минхо, - позвал Томас и жестом попросил того подойти к ним с Ньютом. Когда они собрались вместе, он наклонился и тихо проговорил: - Тип с очень короткими светлыми волосами. По-моему, их вожак. Что с ним случилось?
Минхо пожал плечами и взглянул на Ньюта.
- Наверно, свалил, - ответил тот. - Многим удалось уйти - мы не смогли задержать всех.
- А что? - спросил Минхо. - С чего это ты так разволновался за него?
Томас оглянулся и ещё больше понизил голос.
- У него был пистолет. У всех остальных только ножи и прочая дрянь, он единственный с пушкой. К тому же не очень-то приятный тип.
- Ну и насрать, - отрезал грубый Минхо. - Через час нас в этом долбаном городе не будет. Надо уходить. Срочно.
Лучшая идея за последние несколько дней.
- О-кей, я с огромным удовольствием уберусь отсюда, пока он не вернулся.
- Эй, все, слушайте сюда! - провозгласил Минхо, прокладывая себе дорогу через толпу. - Мы уходим. Не пытайтесь нас преследовать, и тогда с вами ничего плохого не случится. Пойдёте за нами - пожалеете. Выбор, я думаю, ясен?
Томас задавался вопросом: когда и каким образом Минхо вернул себе роль лидера, забрав её у Хорхе? Он взглянул на их проводника... и увидел Бренду. Та тихо стояла у стены, глядя в пол. Томас очень жалел о том, что случилось накануне. Ему ведь на самом деле хотелось её поцеловать. И одновременно он чувствовал какое-то необъяснимое отвращение. Может - из-за наркотика. Может - из-за Терезы. А может...
- Эй, Томас! - гаркнул на него Минхо. - Чувак, проснись! Уходим!
Несколько приютелей уже покинули помещение и вышли на улицу, под палящее солнце. Интересно, сколько времени прошло с тех пор, как он принял наркотик? Целые сутки? Или только несколько часов? Он пошёл вслед за всеми, только приостановился около Бренды и слегка подтолкнул её к двери. На миг он забеспокоился, что она не захочет идти с ними, но девушка поколебалась лишь одну секунду, а затем двинулась вслед за приютелями.
Минхо, Ньют и Хорхе ждали, держа своё оружие наготове, пока все, кроме Томаса и Бренды не вышли на улицу. Томас приостановился в дверях, обернулся и увидел, как трое оставшихся приютелей медленно отходят к двери задом, размеренно поводя остриями своих клинков туда-сюда. Но непохоже было, чтобы кто-нибудь собирался чинить им препятствия. Должно быть, хряски были рады, что живы остались.
Все собрались снаружи, в переулке, отойдя от ступенек на приличное расстояние. Томас стоял ближе к лестнице, тогда как Бренда протолкалась на другую сторону группы. Он поклялся себе, что как только выдастся случай, обязательно переговорит с ней наедине. Она нравилась ему, он хотел быть её другом, если уж ничего другого не получалось. Что ещё важнее - он питал к ней теперь те же чувства, что и когда-то к Чаку. По непонятной причине он стал считать себя ответственным за неё, и от этого чувства так просто не отмахнёшься.
- … рвём туда изо всех сил.
Оказывается, Минхо держал речь. Томас встряхнул головой, тысяча кинжалов вонзились ему в череп изнутри, но мозги немного прояснились.
- Осталось всего-то не больше мили, - продолжал Минхо. - С этими хрясками всё же можно управиться. Так что...
- Эй! - донеслось откуда-то из-за спины Томаса.
Громкий, визгливый голос, в котором уже довольно ясно слышалось безумие. Томас обернулся и увидел Белобрысого - тот стоял на нижней ступеньке у распахнутой двери. Одна рука была вытянута вперёд. Костяшки пальцев побелели - с такой силой маньяк сжимал в ладони пистолет. Странное дело - рука с оружием ничуть не дрожала. Отверстие ствола твёрдо смотрело прямо на Томаса.
Прежде чем кто-либо успел среагировать, в узком переулке прогрохотал выстрел.
Левое плечо Томаса разорвалось от боли.
ГЛАВА 40
Выстрелом юношу отбросило назад, он перевернулся в воздухе и упал плашмя лицом вниз, расквасив нос об асфальт. Сквозь боль и оглушительный звон в ушах он услышал ещё один выстрел, потом раздались звуки ударов и сопровождающие их короткие энергичные выдохи. Что-то с металлическим стуком запрыгало по мостовой.
Он перекатился на спину, схватившись руками за простреленное место. Старался собраться с духом, чтобы взглянуть на рану. Звон в ушах нарастал, мешая сосредоточиться на происходящем, но ему удалось увидеть, как Белобрысого свалили на землю. Кто-то яростно, что было силы колошматил его.
Минхо.
Томас наконец набрался смелости взглянуть на рану. Оттого, что увидел, сердце забилось вдвое быстрей.
В майке зияла небольшая дырочка. В мясистой части, как раз над левой подмышкой, набух маленький багровый желвак. Из раны непрерывной струёй текла кровь. Было очень больно. Даже хуже, чем просто очень больно. Если раньше он думал, что головная боль, терзавшая его в танцзале, была ужасна, то здесь было раза в три-четыре хуже. Вся эта мука сосредоточилась плече, стянувшись в тугой клубок, а оттуда волнами расходилась по всему телу.
На него смотрели встревоженные глаза Ньюта.
- Он застрелил меня! - вырвалось у Томаса. Вот, пожалуйста, теперь эту реплику можно смело ставить под номером 1 в список самых больших изречённых им глупостей. Словно тысяча стальных иголок пронзала его внутренности, царапала, колола, терзала... Он почувствовал, что уплывает. Второй раз за сутки его мозг засасывала тьма.
Кто-то протянул Ньюту сложенную майку, тот плотно прижал её к ране. Новая волна муки прошла по телу Томаса, он закричал, и ему было всё равно - пусть считают его маменькиным сынком. Такой боли ему ещё ни разу за всю свою жизнь не доводилось испытывать. Мир вокруг потемнел ещё больше.
Он хотел потерять сознание. Впасть в бесчувствие, всё что угодно, только не эта боль.
Издалёка доносились голоса - в точности, как его собственный, тогда, на танцплощадке, когда его накачали наркотиком.
- Я могу извлечь из него эту гадость. - Хорхе. Кто бы мог подумать. - Но мне понадобится огонь.
- Мы не можем заняться этим здесь. - А это кто? Ньют?
- Валим на хрен из этого грёбаного города. - Грубиян Минхо, кто же ещё.
- Хорошо. Помогите мне нести его. - Чёрт его знает, кто это.
Под него подсунули руки, схватились за ноги. Боль. Кто-то сказал что-то про "на счёт три". Боль. Ах, какая ужасная боль. Раз. Боль. Два. "О-ох!" Три!
Он вознёсся к небу, и ему показалось, что его бедное тело разорвалось на куски.
И тут его желание потерять сознание осуществилось, и благодатная тьма унесла все его страдания прочь.
Он очнулся. Мозг окутывал туман.
Ослепительный свет - Томас не мог открыть глаза полностью. Движение - его тело подпрыгивало и содрогалось в крепко держащих его руках. Он слышал тяжёлое, быстрое дыхание, топот ног по асфальту. Кто-то что-то крикнул - Томас не разобрал слов. Откуда-то доносились безумные вопли хрясков. Довольно близко, впрочем. За ними гонятся?
Зной. Воздух обжигал жаром.
Плечо тоже горело. Жар. Боль. Боль, похожая на залп ядовитых выбросов, словно разрывала всё его тело на куски. Он снова спасся бегством во тьму бессознательности.
Он с трудом разлепил веки.
На этот раз вместо ослепляющего солнечного пламени его окутывал мягкий золотой свет сумерек. Томас лежал на спине, под ним была твёрдая земля. В поясницу врезался острый камешек, но это небольшое неудобство было сущим пустяком по сравнению со жгучей болью в плече. Вокруг сновали приютели, тихо перебрасываясь отрывочными фразами.
Визги и завывания хрясков осталось где-то далеко позади. Чистое небо над ним не загромождалось никакими зданиями.
Боль в плече. Ох, как больно.
Где-то рядом вспыхнул и зашипел огонь.Горячий воздух стал ещё горячее. Раненый почувствовал, как на него повеяло жаром.
Кто-то сказал:
- Держите его за руки и за ноги.
И хотя туман, окутывавший его мозг, притуплял эмоции, эти слова ему не понравились.
В глаза блеснуло что-то красно-оранжевое, отразившись от какой-то серебристой поверхности. Заходящее солнце на... лезвии ножа?
- Будет ужасно больно. - Интересно, кто это сказал.
Что-то зашипело, и тут же миллион фунтов динамита взорвалось в его плече.
Его сознание сделало ручкой в третий раз.
Прошло долгое время, прежде чем он снова открыл глаза. Небо было похоже на необъятный чёрный зонт, а сияющие на нём звёзды - на крошечные дырочки, через которые пробивается дневной свет. Кто-то держал его за руку. Он хотел было повернуть голову, но тело пронзила новая волна мучительной боли. А впрочем, зачем смотреть? Он и так знал, что это Бренда. Кто же ещё? К тому же, рука была маленькой и мягкой. Конечно, Бренда.
Прежняя страшная боль сменилась новой. Ему, фактически, стало хуже. Словно в него проникла тяжёлая, изнурительная болезнь, подтачивала, выедала его внутренности. Казалось, что по венам струится не кровь, а поток каких-то мерзких червей. Черви оседали в костях, поселялись в мускулах и принимались пожирать его.
Боль теперь ощущалась скорее как огонь во всём теле - глубокий и безжалостный. Всё горело - живот, грудь, мышцы...
Он не знал откуда взял это, но был уверен, что с ним что-то очень и очень не так.
В сознании всплыло слово "инфекция", всплыло да так и осталось. Он отключился.
Томас очнулся на рассвете. Первое, что он осознал - это что Бренда больше не держит его за руку. Затем ощутил на коже лёгкое прикосновение прохладного утреннего ветерка - настоящее блаженство!
Но это мгновение было кратким - снова навалилась боль, населяющая каждую молекулу в каждой клетке, пожирающая его тело. Боль не имела больше отношения к огнестрельной ране в плече. Что-то ужасное и непоправимое случилось со всем его организмом.
"Инфекция". Опять это слово.
Он не знал, как ему продержаться следующие пять минут. Или час. Уже не говоря о целом дне. Затем уснуть, проснуться и - всё заново? Его поглотило отчаяние, оно засасывало его в зловещую пустоту, а потом глубже, глубже - в бездну. Страх перед бездной сводил его с ума. И над всем этим царила бесконечная боль.
И вот тогда начало происходить нечто необыкновенное.
Сперва Томас ничего не слышал, только увидел, как Минхо и другие вдруг засуетились, начали оглядываться, многие обшаривали взглядами небо. Небо? С чего бы это?
Кто-то - наверняка Хорхе, подумал Томас - выкрикнул слово "Айсберг".
Вот теперь и Томас услышал это. Глубокий низкий рёв, приглушённый грохот. Звук быстро нарастал, и, прежде чем юноша смог осознать происходящее, достиг такой силы, что Томасу казалось теперь, будто это у него в голове гремит. От грохота дрожали кости черепа, вибрировали барабанные перепонки, сотрясался позвоночник. Размеренный, ровный гром рокотал, словно гигантские литавры, а за ним угадывалось мощное гудение огромной, тяжёлой машины. Поднялся ветер, и Томас испугался, что снова начинается буря, но на безупречно синем небе не было ни облачка.
От шума боль стала ещё мучительнее. Он почувствовал, что снова теряет сознание, но постарался перебороть шок - отчаянно хотелось знать, откуда этот гром, что он означает. Минхо что-то выкрикивал, указывая на север. Томас был не в состоянии повернуть голову и посмотреть туда. Ветер, достигший штормовой силы, трепал и рвал на нём одежду. В воздух поднялись облака пыли. И снова рядом с Томасом оказалась Бренда, и снова она сжимала его руку.
Она склонилась над ним так низко, что её лицо было теперь лишь в нескольких дюймах от него. Её волосы трепал ветер.
- Прости меня, - сказала она, хотя он с трудом разбирал, что она говорит. - Я не хотела... То есть, я знаю, что ты... - Она не смогла подобрать нужных слов и отвернулась.
О чём это она? Почему не говорит ему, что это за грохот?! Ох, какая страшная боль...
Вдруг на её лице появилось смешанное выражение озадаченности и ужаса, глаза расширились, рот изумлённо раскрылся. И тут появились две престранные фигуры и оттащили её от него...
Паника накрыла Томаса с головой. Два человека, одетых в самые причудливые костюмы, которые ему когда-либо приходилось видеть: мешкообразные, тёмно-зелёные, закрывающие всё тело с ног до головы. На груди - буквы, которые он не в состоянии был разобрать. На лицах - огромные очки. Нет, не очки, а что-то вроде противогазов. Люди выглядели жуткими пришельцами из другого мира. Словно злобные гигантские насекомые-людоеды, одетые в пластиковые панцири.
Один подхватил его за щиколотки, другой - за подмышки. Томас закричал. Пришельцы подняли его, и тело юноши содрогнулось от боли. Он почти привык к непрерывным мучениям, но здесь была самая настоящая агония. Сопротивляться он был не в силах. Юноша сдался, и его тело обмякло.
Его куда-то понесли, и впервые за всё время зрение Томаса сфокусировалось настолько, что ему удалось прочитать буквы на груди того, кто держал его ноги:
ПОРОК
Тьма снова поступила к нему. И он ушёл во мрак, но его боль последовала за ним.
ГЛАВА 41
И опять его разбудил ослепительный белый свет, бьющий прямо в глаза откуда-то сверху. Томас мгновенно сообразил, что это не солнце - свет был другим. К тому же его источник находился совсем рядом. Когда он смежил веки, сквозь темноту поплыл остаточный образ в виде лампочки.
Он слышал неясный шёпот голосов - слишком тихо, слишком далеко, ничего не понять.
Металл позвякивал о металл. Тихие, деликатные звуки. Он сейчас же подумал о хирургических инструментах. Скальпели и такие маленькие стерженьки с зеркалом на конце - эти образы вынырнули из мрака его памяти. Сопоставив слышимое с видимым - со светом - он понял, где находится.
Он в больнице. Больница! Вот уж чего не ожидал. Неужели где-то здесь, в Топке, существует больница? Или его отправили куда-то далеко? Перенесли через транс-плоскость?
Свет загородила чья-то тень, и Томас открыл глаза. Над ним громоздилась такая же странная фигура в таком же нелепом костюме, что были на тех людях, которые принесли его сюда. Сквозь противогаз - или что оно там такое? большие защитные очки? - на него внимательно смотрела пара тёмных глаз. Похоже, женских. Хотя из чего такой вывод - он и сам бы не сказал.
- Ты слышишь меня? - спросила она. Точно, женщина. Хотя маска и искажала голос, он был несомненно женским.
Томас попытался кивнуть. Не понял, удалось ли это ему.
- Такого не должно было произойти. - Произнося это, она слегка откинула голову и взглянула в сторону, из чего Томас сделал вывод, что её реплика предназначалась не ему. - Каким образом в городе оказалось исправное огнестрельное оружие? Вы можете себе представить количество ржавчины и прочей гадости на пулях? Уже не говоря о микробах.
Она была очень сердита.
Ответил мужской голос:
- Это не ваша забота, ваше дело - лечить его. Нам необходимо послать его обратно. И поскорей.
У Томаса не хватило времени осмыслить услышанное: плечо снова разорвало невыносимой болью.
И он в несчётный раз провалился во тьму.
Очнулся.
Что-то не так. Только непонятно - что. Тот же свет, с того же места откуда-то сверху. На этот раз он не закрыл глаза, а попробовал осмотреться. Зрение стало яснее, лучше фокусировалось. Потолок облицован серебристыми плитками. Вон стоит сложная металлическая консоль с многочисленными шкалами, мониторами и циферблатами. Нет, всё не то, не то...
И тут до него дошло. Он испытал настоящий шок, никак не мог поверить собственным органам чувств.
Боль ушла. Совсем.
И вокруг никого не было. Ни идиотских зелёных скафандров, ни защитных очков. Никто не ковырялся скальпелями в его плече. Похоже, его оставили одного. Даже боль - и та его покинула. Ну, это положим, только в радость. Чистая эйфория. Он и не думал, что можно чувствовать себя до такой степени хорошо.
Не может такого быть. Наверняка, накачали наркотиками.
Он уснул.
Его разбудили тихие голоса. Нет, наркотики здесь ни при чём. Говорил кто-то вполне реальный.
У Томаса хватило хитрости не открыть глаз. Эти люди вылечили его рану и выгнали инфекцию из тела. А вдруг он услышит нечто такое, чего ещё не знает и что пригодится в дальшейшем?
Мужской голос:
- А это точно ничему не повредит?
Женский голос: