- Нет! - не успев подумать, что делает, выкрикнул Томас. Он осёкся и принялся лихорадочно исправлять свою ошибку. - Я хочу сказать, нет, нам сначала надо напиться воды. Знаете, мы долго шли, а питьё у нас кончилось... Нам бы воды сначала... - Он старался говорить спокойно, однако внутренне содрогался, слыша свой совершенно идиотский лепет. Даже Бренда бросила на него озадаченный взгляд.
Что-то узкое и твёрдое воткнулось ему в бок. Ему не требовалось смотреть, чтобы понять - это Белобрысый тычет в него пистолетом.
- Я предложил тебе выпить, - начал Амбал, и на этот раз всякая любезность покинула его покрытую татуировками физиономию. - Отказываться - это очень, очень невежливо. - И снова протянул стакан.
Томасом овладела паника. Теперь нет никаких сомнений - с напитком явно что-то не так!
Белобрысый ещё сильнее ткнул дулом пистолета под рёбра.
- Считаю до одного, - проскрипел он в ухо Томасу. - Раз.
Томас бросил раздумья, схватил стакан, опрокинул содержимое в рот и проглотил всё одним глотком. В горле, а затем в груди загорелся пожар. Юноша разразился выворачивающим душу кашлем.
- Теперь ты, - сказал Амбал и протянул стакан Бренде.
Она взглянула на Томаса, потом взяла стакан и выпила, причём совершенно спокойно. Только глаза её немного сузились.
Амбал забрал у них пустые стаканы. На его морде воссияла широченная ухмылка.
- Вот и славно! А теперь - танцевать!
С Томасом происходило что-то странное. Из глубины живота поднялось какое-то удивительное тепло и распространилось по всему телу, успокаивая, заставляя забыть обуревавшие его недавно страхи. Он снова заключил Бренду в объятия и крепко прижал к себе. Танец возобновился. Её губы касались его шеи. Каждый раз, когда он чувствовал это лёгкое прикосновение, по всему его телу прокатывалась волна удовольствия.
- Что это было там, в стаканах? - Он чувствовал, что язык слегка заплетается.
- Какая-то гадость, - ответила она. Он с трудом различил её слова. - Со мной происходит что-то забавное...
"Ага, - подумал Томас, - вот уж точно - забавнее некуда". Комната закружилась - гораздо быстрее, чем их собственное медленное вращение. Смеющиеся лица вокруг искажались, растягивались, рты превращались в зияющие чёрные дыры. Музыка становилась всё медленнее, поющий голос - всё ниже...
Бренда запрокинула голову, взяла его лицо в свои ладони. Она неотрывно смотрела на него, её зрачки слегка двигались из стороны в сторону. Она была прекрасна. Прекраснее всего, что он когда-либо видел. Всё вокруг начало погружаться во мрак. Он понял - его разум отключается.
- А может, так и лучше, - проговорила она. Движения губ не соответствовали словам, а лицо кружилось, словно голова отделилась от шеи. - Давай останемся. Может, нам достанется немного счастья, прежде чем мы перейдём Черту. - На её лице возникла полубезумная улыбка. - А потом можешь убить меня.
- Нет, Бренда! - Слова, казалось, исходили не из его уст, а словно доносились откуда-то издалёка, из туннеля длинной в тысячу миль. - Не говори...
- Поцелуй меня, - сказала она. - Том, поцелуй меня. - Руки девушки плотнее сжали его голову и потянули вниз, навстречу её губам.
- Нет, - сказал он, сопротивляясь.
Она остановилась, на лице появилось выражение боли. На её искажающемся, расплывающемся в тумане лице.
- Почему? - спросила она.
Мрак поглотил его почти полностью.
- Потому что ты... не она, - прозвучал далёкий голос, не голос, а эхо. - Ты никогда не сможешь заменить её.
Затем настала тьма.
ГЛАВА 38
Когда Томас очнулся, кругом царила всё та же тьма. Такое впечатление, что его засунули в старинное орудие пыток - голову со всех сторон словно буравили тысячи гвоздей.
Он застонал. От этого хриплого, изматывающего звука боль только усилилась. Он заставил себя не стонать и попытался дотянуться руками до головы...
Но не смог даже шевельнуть ими. Что-то удерживало. Что-то липкое, накрученное на запястья. Лента. Попытка пошевелить ногами не удалась - они тоже были связаны. Его усилия привели лишь к тому, что по телу прошла очередная волна боли. Он обмяк, тихо постанывая. Интересно, сколько времени он был в отключке?
- Бренда? - прошептал он. Нет ответа.
Включился свет. Яркий, ослепительный.
Он крепко зажмурился, потом приоткрыл один глаз. Через щёлочку в веках увидел трёх человек, стоящих прямо перед ним, но поскольку свет падал из-за их спин, лиц он не различал.
- С пробужденьицем! - сипло пропел чей-то голос. Кто-то хихикнул.
- Хочешь ещё огненной водички? - Это сказала женщина. Опять раздалось хихиканье.
Глаза Томаса наконец приспособились, и он открыл их полностью. Он сидел на деревянном стуле, при помощи широкой серой ленты-липучки его запястья были примотаны к подлокотникам, а щиколотки - к ножкам стула. Напротив стояли двое мужчин и женщина. Белобрысый. Долговязый Страшила. Конский Хвост.
- Зачем нужна была вся эта возня? - спросил Томас. - Прикончили бы меня ещё там, в переулке.
- Прикончить тебя? - удивился Белобрысый. Это ему принадлежал тот сиплый голос. Вроде бы раньше он не сипел. Должно быть, сказывалось несколько последних часов на танцплощадке, где приходилось вопить во всю глотку. - По-твоему, мы что - мафиозный клан из двадцатого века? Если бы мы хотели прикончить тебя, ты уже поливал бы кровью улицу.
- Мы вовсе не хотим, чтобы ты умирал, - вмешалась Конский Хвост. - Зачем мясо портить? Мы любим кушать наши жертвы, пока они ещё дышат. Главное - успеть набить брюхо прежде, чем еда истечёт кровью. М-м-м... Не представляешь себе, какая это сочная и нежная вкуснятина!
Страшила засмеялся. Томас не понял, шутила Конский Хвост или говорила серьёзно. В любом случае, она достигла цели: Томас пришёл в ужас.
- Шутка, - сказал Белобрысый. - Мы ели человечину, только когда совсем помирали с голоду. Человечье мясо на вкус как свиное дерьмо.
Долговязый Страшила опять захихикал. Не рассмеялся, не усмехнулся - именно захихикал. Томас не верил в то, что они говорят серьёзно. А вот их умственное состояние беспокоило его куда сильнее.
Белобрысый снова изобразил удавью улыбку.
- Опять шучу - мы ещё не совсем хряснулись. Но готов спорить на что угодно, что человечина - порядочное дерьмо.
Страшила и Конский Хвост кивнули.
"Чёрт, да эти выродки уже начали выживать из ума!" - подумал Томас. Слева от него послышался придушенный стон. Взглянув туда, он увидел в углу комнаты Бренду, точно так же привязанную к стулу, как и он. Вот только ей ещё и рот залепили той же липкой лентой. Наверно, устроила им пыль столбом, прежде чем свалилась без сознания. Похоже, она только что пришла в себя и, узрев троих хрясков, тут же принялась ёрзать и изворачиваться на своём стуле, стараясь высвободиться. Кляп не давал ей кричать, так что она только мычала что-то невнятное. В глазах полыхал огонь.
В руке у Белобрысого, как из шляпы фокусника, явился пистолет, и хряск навёл дуло на Бренду:
- Заткнись! Заткнись, или размажу мозги по стенке!
Бренда затихла. Томас думал, что сейчас она заплачет, но этого не произошло. И как только ему такая глупость могла прийти в голову? Он почувствовал себя полным дураком. Бренда ведь уже доказала, что она не из кисейных барышень.
Белобрысый опустил пистолет.
- Так-то лучше. Господи Боже, надо было её сразу пристрелить, ещё там, наверху, когда она только начала вопить. И кусаться. - Он бросил взгляд на свою руку: на предплечье красовался ярко-красный след от укуса.
- Она его подружка, - возразила Конский Хвост. - Мы пока не можем её убить.
Белобрысый приволок себе стул из другого угла и уселся в нескольких футах от Томаса. Другие сделали то же самое, с видимым облегчением на лицах, словно им пришлось часами ждать разрешения. Белобрысый держал пистолет наготове, уперев его рукоятку себе в бедро, а ствол направив на Томаса.
- О-кей, - сказал он. - Нам очень о многом надо поговорить. Мне неохота терять время на церемонии, так что предупреждаю сразу: если начнёшь бузить или отказываться отвечать, я прострелю тебе ногу. Потом вторую. В третий раз пуля отправится на свидание с мордашкой твоей девчонки. Куда-нибудь прямо промежду глаз, я так думаю. А что будет в четвёртый раз - можешь вообразить сам.
Томас кивнул. Ему бы хотелось показать, что тоже не лыком шит, тоже может оказать сопротивление этим выродкам, но какой смысл в таком геройстве? Примотанный к стулу, безоружный, без друзей, без союзников. Пулю в ногу тоже не хотелось. Да и то сказать - что ему скрывать? О чём бы этот тип его ни спросил, он на всё сможет дать ответ. Хряск, похоже, не блефует.
- Итак, вопрос первый, - продолжил Белобрысый. - Кто ты такой и почему твоё имя красуется на табличках по всему этому дерьмовому городу?
- Меня зовут Томас. - При этом ответе лицо Белобрысого перекосилось. Томас сразу же понял свою ошибку и зачастил: - Но это вы уже знаете. Как я попал сюда - это долгая и странная история, вы ей вряд ли поверите. Но клянусь - я говорю правду.
- Ты разве не прибыл сюда на Айсберге, как все мы? - недоумевающе спросила Конский Хвост.
- На Айсберге? - Томас не имел понятия, о чём она говорит, но заострять внимания не стал. - Нет. Мы пришли сюда по подземному туннелю, примерно в тридцати милях к югу. А чтобы попасть в туннель, мы прошли через такую штуку, которая называется транс-плоскость. А до того...
- Эй, тормози, тормози! - вскинул руку Белобрысый. - Транс-плоскость? Вот тут я бы пристрелил тебя на месте, но ты не врёшь, это ясно как день.
Томас озадаченно поднял брови:
- Почему?..
- Да потому что ты же не полный дурак, чтобы думать, будто можешь отделаться таким откровенным враньём. Значит, вы пришли через транс-плоскость? - Хряск был непритворно удивлён.
Томас взглянул на других хрясков - у тех на лицах было точно такое же выражение.
- Ну да. Почему в это так трудно поверить?
- Ты имеешь хоть какое-то представление о том, сколько стоит плоскостная транспортировка? Её изобрели перед самыми вспышками. И по карману она только членам правительств и миллиардерам.
Томас пожал плечами.
- Ну, у них денег куры не клюют. Тот тип так её называл - транс-плоскость. Такая серая стена, когда через неё идёшь, словно сквозь лёд проваливаешься.
- Какой тип? - спросила Конский Хвост.
Томас только-только приступил к рассказу, а у него уже мозги вспухли. Ну как можно в двух словах передать всё то, что с ними случилось?
- По-моему, тип был из ПОРОКа. Они устроили над нами что-то вроде эксперимента... или теста, кто его знает... Мне не всё известно. У всех нас... стёрли память. Кое-что ко мне вернулось, но не всё.
Белобрысый ответил не сразу, секунду посидел, уставившись на Томаса. Вернее, сквозь Томаса, на стену позади пленника. И наконец вымолвил:
- Я был адвокатом. До того, как вспышки и зараза превратили всё в руины. Я чувствую, когда кто-то врёт. Я был очень, очень хорошим специалистом.
Как ни странно, напряжение оставило Томаса.
- Ну, тогда ты знаешь, что я не...
- Знаю, знаю. Выкладывай-ка всю историю. Очень интересно послушать.
И Томас принялся выкладывать. И делал это с лёгкой душой, хотя и не мог сказать почему. Интуиция подсказывала ему, что эти хряски - не лучше и не хуже всех остальных, которых бросили на произвол судьбы и выслали сюда доживать свои последние, мучительные годы. Они всего лишь пытались вырваться отсюда. На их месте любой делал бы то же самое. И тут такая удача! - они натыкаются на парня, таблички с именем которого развешены по всему городу. Отличный первый шаг. Томас и сам поступал бы точно так же. Но, скорее всего, без пистолета и липкой ленты.
Днём раньше он уже рассказывал свою историю Бренде и теперь только повторял её. Лабиринт, побег, спальни. Крысюк с инструкциями. Эту часть он особо подчеркнул, утаив, однако сведения о лекарстве, оставив их под конец. Поскольку возможность получить помощь от Хорхе теперь для них утрачена, может, стоит попытаться привлечь на свою сторону этих людей? Он выразил своё беспокойство по поводу других приютелей, но на вопрос, не видели ли они их - или большую группу девушек - ответ был "нет".
И снова - о Терезе он не распространялся. Ему почему-то казалось, что если он будет слишком много о ней болтать, то тем подвергнет её неведомой опасности. Странно, с чего он это взял. О Бренде он тоже немного соврал. Хотя нет, напрямую он не лгал, просто не говорил всей правды. Постарался создать впечатление, что она была с ними с самого начала.
Закончил он эпизодом в переулке, когда они с Брендой познакомились с теми, кто его сейчас допрашивал. Глубоко вздохнул, поёрзал на стуле и спросил:
- Пожалуйста, не могли бы вы убрать эту ленту? Сил нет!
В руках Долговязого Страшилы блеснул острый, опасного вида нож.
- Как ты думаешь? - спросил он у Белобрысого.
- Да, пожалуй, почему нет. - Красавчик всю историю выслушал с каменной физиономией; в жизни не догадаешься, поверил он ей или нет.
Страшила пожал плечами, поднялся, прошагал к Томасу. И только он склонился над ним, потянувшись рукой с ножом к липучке, как сверху раздался грохот. Там что-то с глухим стуком упало на пол, кто-то завопил. Потом послышался быстрый топот ног - словно там вдруг забéгала сразу по крайней мере сотня человек. Опять что-то упало, снова грохот, крики, беготня.
- Должно быть, на нас напала другая группировка! - внезапно побледнев, воскликнул Белобрысый. Он вскочил, махнул двум другим идти за ним. Через пару секунд они прогремели башмаками по лестнице, ведущей вверх. Открылась и закрылась дверь. Хаос наверху продолжался.
Томас чуть с ума не сходил со страху. Он взглянул на Бренду - та сидела совсем тихо и прислушивалась. Наконец, их взгляды встретились. Поскольку рот ей залепляла лента, она могла только вопросительно поднять брови.
Ой, как ему всё это не нравилось! Наверху разгром, а они сидят здесь, притороченные к стульям, и шансов спастись - ноль. Хряски-танцоры против таких, как мистер Носик, не выстоят, это ясно, как день.
- А что, если там, наверху, - банда совсем пропащих хрясков? - вслух раздумывал он.
Бренда промычала что-то сквозь кляп.
Томас, напрягая все мышцы, начал крохотными прыжками продвигать свой стул туда, где сидела она. Он уже преодолел фута три, когда звуки борьбы внезапно стихли. Он застыл, уставившись в потолок.
Несколько секунд ничего не происходило. Потом послышались чьи-то торопливые шажки. И грохот падения. И ещё один. Затем ещё. Наверняка кто-то кого-то швыряет на пол, понял Томас.
Затем отворилась дверь, ведущая в их комнату.
На лестнице раздался быстрый топот. Тяжёлый и твёрдый. Ступени скрывались в тени, так что нельзя было увидеть, кто там бежит. Томас покрылся холодным потом.
И наконец визитёр вылетел на свет.
Минхо. Грязный, окровавленный, на лице следы от ожогов. В обеих руках по ножу. Минхо!
- Да вы, гляжу, неплохо устроились! - сказал он.
ГЛАВА 39
Несмотря на все ошеломительные события последнего времени, Томас не мог припомнить, чтобы он когда-либо до такой степени терял дар речи.
- Что... как... - заикался он, пытаясь выдавить из себя хоть что-нибудь путное.
Минхо заулыбался. Какое прекрасное зрелище! Особенно если принять во внимание, что парень выглядел сущим выходцем из ада.
- Ну вот, нашли! Ты что - думал, что мы разрешим этой ораве паршивых рях сделать с тобой что-нибудь? За тобой теперь должок. Ба-альшой-большой. - Он подошёл к Томасу и принялся разрезать путы.
- Что ты имеешь в виду - нашли? - Томас был так счастлив, что готов был захихикать, как полоумный. Они не только спасены - его друзья живы! Живы!
Минхо продолжал резать.
- Хорхе провёл нас через город. Он своё дело знает - на хрясков мы не натыкались, жратвы находили вдосталь. - Освободив Томаса, он направился к Бренде, не переставая рассказывать: - Вчера утром мы, ну, вроде как рассеялись, пошли разнюхивать там и здесь. Котелок как раз заглянул за угол переулка, где эти трое шенков наставили на вас пушку. Он вернулся, мы сильно рассердились и стали планировать нападение. Застали большинство этих козлов спящими или в отключке.
Как только путы Бренды были перерезаны, она тут же сорвалась со стула, пронеслась мимо Минхо и направилась было к Томасу, но приостановилась. Он не мог сказать, то ли она вне себя, то ли просто на взводе. Затем девушка пошла дальше, на ходу срывая липучку со рта.
Томас поднялся, но голова закружилась, комната поплыла и его чуть не стошнило. Он плюхнулся обратно на стул.
- Ой, мля. Аспирину не найдётся?
Минхо только расхохотался. Бренда подошла к подножию лестницы и остановилась, сложив руки на груди. По-видимому, она таки была вне себя. И тут он припомнил, чтó сказал перед тем, как отключиться.
"Кажется, я влип..."
Он сказал, что она никогда не заменит Терезу.
- Бренда! - опасливо позвал он. - С тобой всё в порядке?
Нет уж, об их более чем странном танце и столь же необычном разговоре при Минхо лучше не упоминать.
Она кивнула, по-прежнему стоя к нему спиной.
- В полном. Пошли. Хочу увидеть Хорхе. - Короткие, рубленые слова. Без малейших эмоций.
Томас застонал. Слава богу, все подумают - он стонет, потому что у него раскалывается башка. Точно, Бренда на него злится. Хотя нет, злится - неверное слово. Судя по виду, она, скорее, глубоко уязвлена. Ей больно.
А может, он слишком много о себе вообразил, и на самом деле ей плевать?
Минхо протянул ему руку:
- Вставай, старик. Головка бо-бо или не бо-бо, а надо убираться. Кто знает, сколько времени наши пленники будут вести себя смирно. А ну как поднимут бучу...
- Пленники? - переспросил Томас.
- Да называй как хочешь. Мы не можем выпустить их, пока сами не уберёмся подальше. Неполная дюжина парней удерживают там более двух десятков. К тому же эти два десятка ну очень недовольны своим положением. А ну как им взбредёт в голову, что они вполне могут нас похватать? Вот только очухаются от похмелья.
Томас вновь поднялся на ноги, на этот раз осторожнее. В голове словно кто-то в барабан дубиной колотил, и с каждым ударом, казалось, глаза выскакивали из орбит. Он опустил веки, подождал, пока комната не перестала ходить ходуном. Потом глубоко вздохнул и взглянул на друга:
- Ничего, переживу.
Минхо просиял:
- Наш человек! Пошли.
И рванул к лестнице, Томас - за ним. Около Бренды он задержался, но так ничего и не сказал. Минхо бросил взгляд через плечо. В его глазах ясно читалось: "Что это с ней?" Томас только головой качнул.
Минхо передёрнул плечами, затопал вверх по ступеням и вынесся из комнаты. Томас же остался стоять рядом с Брендой. Та не двигалась. И отказывалась смотреть ему в глаза.
- Мне очень жаль, - сказал он, имея в виду свои безжалостные, необдуманные слова во время танца. - Я, кажется, нагрубил тебе...
Она резко вздёрнула голову и уставилась прямо ему в лицо.