- И все-таки, - настаивал я. - Если вдруг такое случится, что я получу в награду? Обещаешь ли ты вернуть свободу мне и женщине?
Анаток рассмеялся.
- Конечно! Я могу пообещать тебе без всякого риска все, что хочешь. Все равно ты погибнешь.
- Отлично. Но только не забудь свое обещание.
- Это все, что ты хотел сказать? - спросил Анаток. - Разве ты не хочешь рассказать нам, какой ты сильный, смелый, скольких людей ты убил, какой ты прекрасный воин. Или ты никудышный воин?
- Это все может рассказать только меч. Мой противник произнес много хвастливых слов. Пусть продолжает, если ему так хочется. Он меня не смог испугать, так как я уже слышал многих хвастунов. Обычно те, кто много хвастает перед боем, ничем не могут похвастаться после него.
- Значит, ты не знаешь воинов Гули, - сказал Анаток. - Мы самые смелые и самые сильные воины в мире. Никто не может сравниться с нами. И доказательство этому то, что наш великолепный город стоит непоколебимо уже в течение многих столетий. Никогда нога врага не ступала туда. И мы всегда будем владеть этим городом и хранить наши огромные богатства.
Я посмотрел на маленькую деревню с нищенскими хижинами. Интересно, где они могут прятать свои богатства? И что это за богатства? Драгоценные камни? Редкие металлы?
- Я не вижу ничего, что говорило бы о вашем богатстве, - сказал я. - Может, ты снова только хвастаешь?
При этих словах Анаток впал в ярость.
- Ты осмеливаешься сомневаться, уродливый дикарь? - вскричал он. - Что ты знаешь о богатстве и сокровищах? Еще никогда твой взгляд не падал на то, что могло бы сравниться с богатствами Гули!
- Покажи ему наши богатства, прежде чем он умрет, - закричал воин, - пусть он поймет, что нам приходится быть воинственными и сильными, чтобы охранять и защищать сокровища!
- Неплохая идея, - сказал Анаток. - Пусть он убедится сам, что мы, народ Гули, не хвастуны и действительно обладаем сокровищами. А потом, во время боя, он убедится, что мы не хвастаем, когда говорим о своих воинских доблестях. Идем, мы покажем тебе сокровища.
Он пошел во дворец, и я последовал за ним, окруженный толпой воинов. Внутри хижины было пусто, только вдоль стен лежали кучи сухой травы и листьев, которые служили постелями. Здесь же было немного оружия, нехитрые кухонные принадлежности и огромный шкаф, стоявший в центре хижины. К этому шкафу и подвел меня Анаток. Он с торжеством открыл дверцу и показал мне содержимое шкафа со словами:
- Больше тебе не на что смотреть во всем мире. Ты увидел все. Это сокровища Гули.
Шкаф на три четверти был наполнен морскими раковинами. Анаток и все остальные смотрели на меня, ожидая реакции.
- Где же сокровища? - спросил я. - Здесь нет ничего, кроме раковин.
Анаток задрожал от сдерживаемого гнева.
- Ты ничтожный и невежественный дикарь! Я должен был бы знать, что ты не сможешь оценить истинную красоту сокровищ Гули. Идем на дуэль. Чем быстрее ты умрешь, тем будет лучше для всего мира. Мы, гулианцы, не можем терпеть невежество и глупость. Мы самые умные люди в мире.
- Да, идем, - сказал я. - Чем быстрее мы приступим к дуэли, тем лучше.
Вся подготовка к дуэли была проведена с необычайной пышностью. Сначала двинулась процессия с Анатоком и его советниками во главе, затем прошел мой противник, которого сопровождала почетная охрана из десяти воинов, а за ними шел я вместе с Джанай. Они не стали возражать. За нами шли все остальные, включая женщин и детей. Это было странное шествие, так как участвовали в нем все, зрителей не было. Мы обошли вокруг дворца, затем прошли по главной улице и вышли из деревни. Здесь жители образовали круг, в центре которого оказались я, мой противник и его почетная охрана. По знаку Анатока я выхватил меч. То же самое сделали мой противник и все десять воинов. Затем мы пошли навстречу друг-другу.
Я повернулся к Анатоку.
- Что делают эти воины в кругу для дуэлей?
- Это помощники Дзуки, - объяснил он.
- И я должен драться со всеми сразу?
- О, нет. Ты будешь драться с Дзуки, а помощники понадобятся, если он попадет в трудное положение.
Значит, мне придется драться с одиннадцатью!
- Дерись, трус! - закричал Анаток. - Мы хотим видеть хороший бой.
Я снова повернулся к Дзуки и его помощникам. Они медленно приближались ко мне и корчили гримасы, как бы желая напугать меня. Вся ситуация была настолько смешной, что я не мог удержаться от хохота. И, тем не менее, это было серьезно. Я это понимал. Все-таки против меня одиннадцать человек. А это много, даже если они плохие воины.
Мое лицо само по себе было страшным. Но я к тому же скорчил жуткую гримасу и с криком бросился вперед. Их реакция была для меня неожиданной. Дзуки первый повернулся и бросился бежать, сталкиваясь со своими помощниками. Те тоже поворачивались и бежали от меня. Я не стал преследовать их и, когда они увидели, что я остановился, они тоже остановились и повернулись ко мне.
- Это и есть знаменитое мужество Гули? - спросил я у Анатока.
- Это блестящий пример тонкой стратегии, который тебе не понять, так как ты слишком туп.
Снова они пошли на меня, очень медленно. Теперь они издавали воинственные звуки и снова корчили гримасы.
Я уже готовился снова броситься на них, как вдруг одна из женщин пронзительно закричала и показала рукой вдаль. Я повернулся вместе со всеми и увидел с полдюжины дикарей, таких, от которых сумели убежать мы с Тун Ганом и Ган Хадом. Тут начался бой, и все жители деревни, за исключением нескольких воинов, бросились бежать прочь. Я не мог понять, почему остались эти воины. То ли страх парализовал их способность к бегству, то ли посетил неожиданный прилив мужества. Дзуки, моего противника, не было среди них. Он и Анаток бежали к лесу впереди всех.
- Кто это? - спросил я одного из воинов.
- Пожиратели людей, - ответил он. - Теперь мы должны стать их жертвами.
- Что значит "жертва"?
- Просто жертва, - ответил он. - Если мы добровольно не отдадим им пятерых воинов, когда они придут, они нападут на деревню, сожгут ее, они заберут наши сокровища, угонят женщин, убьют всех мужчин, которых смогут найти. Так проще для народа. Однако выбора у нас нет. Ведь если мы не подчинимся, племя замучают до смерти.
- Но почему мы должны покориться им? Их всего шестеро. Давайте драться с ними. У нас столько же шансов победить, сколько и у них.
Воины с удивлением посмотрели на меня.
- Но мы никогда так не дрались. Для боя необходимо, чтобы нас было в десять раз больше. Иначе это плохая стратегия.
- К черту стратегию, - приказал я. - Становитесь рядом со мной.
- Ты думаешь, мы сможем? - спросил один другого.
- Все равно умирать.
- Чепуха! - воскликнул я. - Если вы мне поможете хоть немного, мы убьем их.
- Дай мне меч, - сказала Джанай. - Я тоже буду помогать.
- Ну, что ж, попробуем, - сказал один из воинов.
Дикари были уже совсем близко от нас. Они хохотали, бросая презрительные взгляды на гулианцев.
- Идемте, - сказал один дикарь. - Бросайте оружие и следуйте за нами.
Вместо ответа я прыгнул вперед и рассек череп одного из дикарей пополам одним ударом. Пять гулианцев медленно двинулись вперед. У них не хватало мужества для борьбы, но мой успех вдохновил их. А дикари, опешив, попятились назад. Я не стал останавливаться и снова бросился вперед. Теперь я встретил сопротивление, но моя длинная рука, мое искусство и моя сила дали мне преимущество, и вскоре три дикаря уже валялись в пыли, а остальные убегали со всей скоростью, на которую были способны.
При виде убегавших врагов - а они редко видели такое - гулианцы превратились в демонов и бросились вдогонку за ними. Они мчались вперед огромными прыжками и без труда догнали бы врагов, но почему-то решили дать им убежать. Когда они вернулись обратно, на лицах их светилась гордость за самих себя.
Очевидно, все это наблюдали те, кто прятался в зарослях, потому что теперь все племя высыпало к нам. Анаток был немного смущен, но первыми его словами были:
- Теперь ты понял мудрость нашей стратегии. Мы убежали, чтобы заманить врагов, а затем уничтожить их.
- Ты не сможешь обмануть ни себя, ни меня, - сказал я. - Вы все - раса трусов и хвастунов. Я спас пятерых воинов, которых вы безропотно обрекли на смерть, даже не пытаясь защитить их. Вы бежали от шести дикарей, все ваши воины бежали, как трусы. Я могу один перебить вас всех, вы это знаете. Так что я требую в награду за то, что спас твоих воинов, возможности остаться здесь и жить столько, сколько захочу, сколько понадобится, чтобы мы могли продолжить свое путешествие. Если ты откажешь мне, ты первый падешь от моего меча.
- Не нужно угрожать мне, - сказал, дрожа, Анаток. - Я и сам хотел дать вам свободу за то, что ты сделал. Ты можешь оставаться, можешь уходить, если хочешь. Ты можешь остаться насовсем, если ты будешь сражаться с нашими врагами, когда они придут.
Глава XXII. В Фандал
На следующий день мы с Джанай пошли посмотреть, не оправился ли наш малагор, однако мы не нашли даже следа его. Я предположил, что он либо улетел, либо украден дикарями, которые, по словам Анатока, приплывали с другого острова.
Я сразу же стал строить лодку, и в этой работе гулианцы немного помогали мне, хотя они были чрезвычайно ленивы и быстро уставали. Это была самая бесполезная раса, какую я только встречал.
Всю свою энергию гулианцы тратили на болтовню и безудержное хвастовство. Несколько часов после столкновения с дикарями они кричали о своей великолепной победе и приписывали ее только себе. Анаток объявил во всеуслышание, что это был настоящий триумф его мудрой стратегии. Нет, на всем Барсуме нельзя найти людей, подобных гулианцам.
Я немного сблизился с Дзуки, пока мы строили лодку. Я обнаружил, что он имеет интеллект немного выше среднего уровня гулианца и к тому же обладает зачатками юмора, которого остальные полностью лишены. Однажды я спросил его, почему они считают раковины таким ценным сокровищем.
- Анаток хочет иметь сокровища, - ответил он. - Это дает ему ощущение превосходства. То же самое можно сказать и о его предшественниках. Да и о всех нас тоже. Нам кажется чрезвычайно важным обладать сокровищами. Но мы осторожный народ, поэтому мы выбрали такое сокровище, которое никому не нужно. Никто не будет посягать на него. Иногда мне кажется, что это глупо, но я не осмеливаюсь сказать это ни Анатоку, ни кому-то другому. Всю свою жизнь мы слышим об огромной ценности сокровищ Гули. И, если все верят в это и не спрашивают почему, значит, они не хотят спрашивать.
- Значит, так же они думают о своей непревзойденной отваге и чудесной стратегии Анатока? - спросил я.
- О, здесь другое. Это все по-настоящему. Мы действительно самый храбрый народ в мире. А Анаток - величайший стратег.
Да, в рассказах о сокровищах он исчерпал свое чувство юмора: оно не могло выдержать сомнений в мужестве гулианцев и мудрости стратегии Анатока. Может, гулианцам лучше оставаться такими, какие они есть. Ведь их моральные устои держатся на их глупом эгоцентризме, иначе бы они сразу рухнули.
Джанай все время работала со мною, мы много времени проводили вместе. Но у меня постоянно было ощущение, что я внушаю ей отвращение. Она никогда не прикасалась ко мне, если у нее была возможность избежать этого, никогда не смотрела прямо мне в лицо. И я не мог осуждать ее за это. О, если бы я знал, что она любит меня, как любят уродливую преданную собаку, по крайней мере, она тогда бы хоть изредка гладила бы меня, ласкала. Но я был так уродлив, что как бы она ни была мне благодарна, она никогда не переставала ощущать отвращения ко мне.
Эти мысли заставили меня вспомнить о моем бедном теле. Оно все еще лежит в камере 3-17? А может, ужасная масса уже ворвалась туда и затопила камеру? Увижу ли я когда-нибудь его снова? Все это казалось мне почти невероятным. А теперь, когда мы потеряли малагора, путешествие в Гелиум будет сопряжено со многими опасностями и займет много времени.
Наконец, лодка была готова, и гулианцы помогли мне спустить ее на воду. Они снабдили меня провизией, дали лишний меч и кинжал для Джанай. И они все время хвастались, говоря мне, какую чудесную лодку они построили для меня, какой прекрасный меч дали Джанай… В общем, мы оставили их на берегу, где они продолжали хвастаться друг другу, и пустились на запад, в опасное путешествие через Великую Тунолианскую Топь.
Глава XXIII. Пленники Амхора
Широкие пространства Топи были необитаемы. Мы целыми неделями плыли по диким местам, где не жили даже аборигены. Однако нас подстерегали другие опасности в виде громадных рептилий и гигантских насекомых. Некоторые из них достигали колоссальных размеров: размах крыльев составлял тридцать футов. Вооруженные мощными челюстями, рапироподобными жалами, они могли легко уничтожить нас, но, к счастью, ни разу не напали. Их жертвами были небольшие рептилии марсианских болот, и мы нередко были свидетелями схваток, где насекомые всегда одерживали победу.
Через неделю после того, как мы оставили Гули и плыли по одному из бесчисленных озер, впереди себя над горизонтом мы увидели большой военный флайер, который медленно летел в нашем направлении. Сердце мое чуть не выпрыгнуло из груди от радости.
- Джон Картер! - закричал я. - Он прилетел наконец! Джанай, мы спасены!
- И Рас Тавас тоже с ним, - сказала она. - Мы вернемся в Морбус и возвратим жизнь телу Вор Дая.
- Да, он снова будет жить, двигаться и любить, - перспектива получить снова свое тело вознесла меня до небес.
- Но вдруг это не Джон Картер? - спросила она.
- Это наверняка он, Джанай. Какой другой цивилизованный человек полетит в эту глушь?
Мы прекратили грести и смотрели на приближающийся корабль. Он летел очень низко, не выше ста футов над землей, и очень медленно. Когда он подлетел ближе, я встал в лодке и принялся махать, чтобы привлечь внимание, хотя я был уверен, что они и так должны заметить нас, так как летели прямо на нас.
На корабле не было никаких эмблем, по которым можно было бы определить, флоту какой страны принадлежит корабль. Это было обычным делом на Марсе, особенно, когда одинокий корабль летит над враждебной территорией. Очертания корабля были мне не знакомы. Но я видел, что корабль старой конструкции. Такие сейчас в Гелиуме используются только на границах. Я не мог понять, почему Владыка выбрал этот корабль, а не взял более новый и скоростной. Но это дело самого Военачальника, и не мне обсуждать его действия.
Корабль приблизился и опустился еще ниже. Я понял, что нас заметили. Корабль завис над нами. С корабля спустили корзину, я посадил туда Джанай, затем вторую для меня, и мы стали подниматься наверх.
Как только я очутился на корабле и увидел матросов, окруживших меня, я понял, что это корабль не из Гелиума, так как везде были эмблемы другой страны.
Джанай повернулась ко мне. Она была испугана:
- Здесь нет ни Джона Картера, ни Рас Таваса, - прошептала она. - Это корабль не из Гелиума; это один из кораблей Джал Хада, принца Амхора. Если он узнает меня, то мне лучше вернуться в Морбус.
- Только не выдай себя, - сказал я. - Ты из Гелиума, запомни.
Она кивнула.
Офицеры и матросы, окружившие нас, более интересовались мной, чем Джанай. Они оживленно комментировали мою внешность.
Затем нас провели на верхнюю палубу, и мы оказались перед командиром. Он взглянул на меня с плохо скрытым отвращением.
- Кто вы? - спросил он. - И куда направляетесь?
- Я хормад из Морбуса. А эта девушка из Гелиума. Она друг Джона Картера, Владыки Марса.
Он долго смотрел на Джанай. Затем ехидная улыбка скользнула по его губам.
- Когда ты успела сменить свою национальность, Джанай? Зачем тебе скрывать свое имя, я знаю тебя. Я узнал бы тебя среди миллионов. Ведь твой портрет висит у меня в каюте, как и в каюте каждого командира корабля Амхора. Великая награда ждет того, кто приведет тебя в Амхор, к принцу Джал Хаду.
- Она находится под защитой Владыки Марса, - сказал я. - Какой бы выкуп ни предложил принц Амхора, Джон Картер даст вдвое больше, если девушку доставят в Гелиум.
- Что это за урод? - спросил командир у Джанай, кивнув головой в мою сторону. - Ты его пленница?
- Нет. Он мой друг. Он много раз рисковал жизнью, спасая меня. Он хотел доставить меня в Гелиум, когда вы забрали нас. Пожалуйста, не везите меня обратно в Амхор. Я уверена, что Тор-дур-бар прав: Джон Картер хорошо заплатит, если корабль доставит нас в Гелиум.
- И потом меня замучает до смерти Джал Хад, когда я вернусь в Амхор? - спросил командир. - Нет! Ты полетишь в Амхор, и, возможно, мне принц кое-что добавит за это чучело. Это будет хороший экспонат для его коллекции. Такое страшилище будет неплохо развлекать граждан Амхора. Если ты будешь послушна, Джанай, Джал Хад хорошо примет тебя. Не будь такой дурой, какой была раньше. Пойми, совсем неплохо стать принцессой Амхора.
- Лучше бы я стала джеддарой в Морбусе. Нет, принц не получит меня. Я скорее умру.
Командир пожал плечами.
- Это твое дело. У тебя будет время подумать, пока мы летим в Амхор. Советую тебе взвесить все и поступить разумно, - затем он дал указания, куда нас поместить, и приказал хорошенько охранять.
Когда нас повели в предназначенную нам каюту, я увидел, как один человек бросился к борту и выпрыгнул вниз. Он проделал это так быстро, что никто не успел ему помешать.
Однако командир, который видел все это, был абсолютно спокоен, и даже не попытался спасти беднягу. Я спросил офицера, сопровождавшего нас, что это за человек и почему он бросился за борт.
- Это пленник, и, по-видимому, он предпочел смерть рабству в Амхоре, - ответил тот.
Мы были еще низко над озером, и один из матросов крикнул, что человек остался жив и уже плывет к брошенной нами лодке.
- Долго он не проживет в Тунолианской Топи, - прокомментировал офицер, когда мы спускались вниз.
Джанай предоставили лучшую каюту на корабле. Они ведь думали, что девушка станет принцессой Амхора и заранее хотели заручиться ее расположением. Мне стало немного легче от того, что я понял: по крайней мере до возвращения в Амхор к Джанай будут относиться со всеми почестями.
Меня поместили в маленькую каюту, рассчитанную на двоих. Здесь уже был один человек. Когда я вошел, он сидел спиной ко мне и смотрел в иллюминатор. Офицер закрыл за мной дверь и удалился. Я остался один с моим новым соседом. Услышав скрип двери, человек повернулся и посмотрел на меня, и мы оба вскрикнули от удивления. Это был Тун Ган. Он был несколько испуган, когда узнал меня, видимо, совесть немного мучила его.
- Так это ты! - сказал я.