Кло осторожно подмигнул Маху, словно бы говоря: "Спец, свое дело знает".
– Только вот, в чем загвоздка, – сказал Консерва. – Помойным бизнесом здесь заправляют серьезные люди. Угона они так просто не простят…
– Так мы и не собираемся сюда возвращаться, – усмехнулся Мах.
Консерва странно посмотрел на Маха. Видимо, у него был свой взгляд на эту проблему.
А Одноглаз, как завороженный, пялился единственным глазом на невероятную, ослепительную, фантастически живую зелень.
В бункере прыжкового двигателя царила пронзительная, просто медицинская чистота. Даже не верилось, что на этой ржавой посудидине есть такое место. Консерва подсоединил к системам какой-то хитрый приборчик, и теперь наблюдал за данными, плывущими по гладкой, будто стеклянной, стене.
– Что ж, – чуть скривившись, сказал он. – Пожалуй, если рискнуть здоровьем, один прыжок совершить можно. Вы не боитесь сгинуть во внепространстве?
– Мы не сгинули в огромной куче дерьма – чего нам бояться внепространства? – усмехнулся Живодер.
– Отлично, – взгляд Маха вспыхнул. – Так вы с нами?
– Только один момент, – поднял руку Консерва. На этот раз его ладонь была в стерильной белой перчатке. – Видите эти цифры?
– Вижу, – сказал Мах. – Только не понимаю ничего.
– Это остатки ойла, – пояснил Живодер.
– Точно, – кивнул Консерва. – Его не хватит даже до границы с Конгло…
– А если заправить?
– На астероиде нет ойла. Внутри системы эти корыта летают на дешевой дряни, которой вполне достаточно для перемещения между планетами. Но для прыжка такое топливо не годится…
– Куда мы в состоянии долететь? – чуть помрачнев, спросил Мах.
– Только до Гидры, – внимательно глядя на Маха, сказал Консерва. – Других вариантов нет. Но со Второй Гидры проще улететь. Там есть гавань…
– Не нравится мне это… – проговорил Живодер. – Слышал я про эту Гидру – ничего хорошего.
– Зато я не возьму никакой платы, – сказал Консерва. – Давно хочу убраться отсюда – вы просто редкая удача для меня…
– Тогда летим? – нетерпеливо сказал Мах.
Консерва чуть улыбнулся и покачал головой:
– Только завтра.
– Зачем ждать?!
– Мне нужно закончить кое-какие дела. А сейчас – пройдем на мостик. Я хочу посмотреть, что с управлением…
Мах лежал посреди тесного мостика, укрывшись какими-то ветхими обрывками. Рядом оглушительно храпел Кло, беспокойно вскрикивал во сне Одноглаз.
Всю ночь Мах не мог заснуть. Не оставляли мысли о беде, незаметно, как тень, наползающей на Землю. Кто его знает – может, уже поздно, и он зря торопится?
Нет, об этом даже думать нельзя. Вперед, только вперед…
Атомное сердце неслось впереди событий, не давая расслабиться телу и сознанию. Воображение строило ужасающие картины, и Мах ничего не мог с этим поделать: сжав зубы, снова и снова бессильно наблюдал, как гибнут друзья и просто ни о чем не подозревающие люди…
Под утро стало казаться, что он навсегда застрял на этом крохотном островке, клочке тверди в океане пустоты… Но довольно рано объявился Консерва и тут же принялся деловито обживаться на мостике.
Мах поразился произошедшей с ним перемене: взгляд этого человека стал острым, даже жестким. Теперь он не столько говорил, сколько отдавал команды. И Кло, и Дори с готовностью приняли эти правила. Живодер с Одноглазом были готовы последовать их примеру и вопросительно косились на Маха.
Тот пока просто наблюдал, стоя в сторонке, сложив на груди руки.
– Значит так, – глядя на ожившую панель управления, говорил Консерва. – Сначала отвалим от причальных мачт, автоматика примет управление и проложит курс. Примерно на полпути в следующему астероиду а перехвачу управление. И остается только надеяться, что поблизости не будет рейдеров хозяев…
– Будем надеяться на тебя, Консерва… – проблеял Кло. – Ведь ты теперь босс!
– Точняк – ты наш босс! – поддакнул Дори.
Да Кло прямо в рот смотрит этому новоявленному Вожаку! Видать, знает о нем куда больше, чем счел нужным поделиться с приятелями…
Между тем Консерва мастерски вел корабль. Нити управления дегко легли на его пальцы, и, когда настал момент, транспорт плавно лег в предстартовый разворот.
– Кажись, пронесло, – сказал Консерва и скомандовал:
– Прыжок!
Секундная потеря зрения, тошнота, и совершенно инфернальный страх.
Так ощущается прыжок на старых кораблях. Особенное впечатление он производит на слабые натуры. Не зря Дори с Очкариком стоят на четвереньках и блюют у переборки…
– Так… – удовлетворенно проговорил Консерва. – Порядок! Вышли к Гидре. Я вас поздравляю, счастливчики: нас не порвало на элементарные частицы. А ведь я в это почти не верил!
Он расхохотался совершенно диким образом. После чего бросил нити управления и запел что-то невразумительное и даже исполнил какой-то невообразимый танец.
Мах продолжал наблюдать, сложа руки. Корабль в руках безумца – не самый худший из возможных вариантов.
– Все, теперь осталось передать груз – и можно сматываться! – довольно сообщил Дори.
Мах сдвинул брови, сделал шаг вперед. Спросил мрачно:
– Какой еще груз?
Дори смущенно замялся, Кло одарил того уничтожающим взглядом. Зато Консерва широко улыбнулся и развел руками:
– Ну, как же… Я ведь не брал платы за свои услуги. Просто воспользовался вашими опустевшими емкостями, чтобы помочь своему переезду…
Он мерзко хихикнул и добавил:
– Бегство ссыльного всегда чревато. Желательно иметь средства, чтобы не помереть в пути с голоду… Впрочем, я не буду утомлять вас своей компанией. Видите вон ту зеленую метку? Это мои друзья. Сейчас мы быстро разгрузим ваш замечательный корабль и разойдемся противоположными курсами…
На панели управления из небытия прорисовывался незнакомый корабль. Мелькнул бесшумной тенью – и пропал за границами экрана. Тут же корабль ощутимо тряхнуло.
– Грубая швартовка, – усмехнулся Консерва. – Что поделать – суровые ребята, безо всякого изящества. Так что вы сидите тихо и не рыпайтесь, если хотите уцелеть. Ну, счастливо оставаться!
– А как же мы?! – воскликнул Кло.
– Мы же договаривались! – чуть не плача, запричитал Дори. – Я же сам помогал товар грузить…
– Извините, планы изменились, – бросил Консерва и вышел с мостика. Шумно схлопнулась мембрана.
Все это время Мах стоял с закрытыми глазами, стараясь не давать волю эмоциям. Главное оставить в голове хоть чуток холодного рассудка.
Драться с полным кораблем вооруженных до зубов негодяев – самоубийство. Это не кучку полуголых дикарей раскидать. Вряд ли Живодер сможет так удачно починить его еще разок.
И только когда корабль снова вздрогнул, а зеленая метка на панели управления стала удаляться, Мах медленно произнес.
– Ну, вот и славно…
Зато Одноглаз с неожиданной прытью набросился на Дори:
– Ах ты, продажная шкура! Предатель! И ты, ты тоже предатель!
Теперь он вцепился в Кло, тряся его за воротник изо всех своих невеликих сил. Мах подошел и легко, за шиворот, оттащил разъяренного приятеля.
– Прекратить истерику, – спокойно сказал он. – Давайте лучше подумаем, что нам теперь делать…
Первым разумный голос подал Живодер. Затянувшуюся драму он молча пронаблюдал, сидя на железном ящике – словно ждал, когда ему, наконец, предоставят слово.
– Поскольку у нас нет теперь опытного Вожака, кому-то надо взять управление на себя. Есть желающие?
Желающих не нашлось.
– Хорошо, – сказал Живодер. – Тогда, если никто не станет возражать, управлять кораблем буду я.
– Так ты умел управлять и молчал?! – теперь гнев Одноглаза переместился на Живодера.
– Простите! – Живодер важно поднял руку. – Речь шла об опытных Вожаках. Я имею некоторое представление об устройстве корабля, поскольку я техник высоких энергий. Но водить их мне никогда не доводилось.
– Вопросов нет, – сказал Мах. – Принимай командование.
– Договорились, – важно сказал Живодер и обратил взгляд к панели управления. – Ну, что я могу сказать, друзья. Мы, как говорится, приехали…
– Что это значит? – сухо спросил Мах.
– Это значит, что из прыжка мы вышли в районе, настолько отдаленном от Второй Гидры, что на имеющихся запасах обычного топлива нам ползти… Хм… Как минимум полгода.
– Что?! – заорал Мах. – Это невозможно.
– Тихо, тихо! – испуганно всплеснул руками Живодер. – Мах, я тебя умоляю, держи себя в руках. Ты же знаешь – тебе вредно волноваться! И нам тоже вредно, когда ты волнуешься…
– Что можно сделать? – прорычал Мах, с трудом удерживая над собой контроль. – Думай, Живодер! Ну!
Живодер занервничал, принялся выводить на панель управления какие-то данные. Мельтешение схем и символов подействовало на Маха успокаивающе. Он вытер пот со лба, посмотрел на перепуганных ассенизаторов, на впавшего в уныние Одноглаза…
Наконец, Живодер не очень уверенно произнес:
– Я даже не знаю… Можно попробовать…
– Не тяни! – гаркнул Мах, стукнув кулаком переборку.
– Ну… Ойла осталось совсем мало, – проговорил Живодер. – Использовать его в двигательных гранях нельзя – он уже в системе прыжкового двигателя. Короче… Можно попробовать полупрыжок…
– Что это значит?
– Прыжок на сверхмалое расстояние – в границах системы. Проблема в том, что он не поддается точному расчету. По крайней мере, эта посудина не знает, как его произвести.
– Делай, что хочешь, но доставь нас к этой Второй Гидры! – твердо сказал Мах. – Нам нужен ойл – и полетим дальше…
– Нас лучше оставьте на Гидре! – дрожащим голосом попросил Дори.
Мах не ответил.
По лицу Живодера было похоже, будто он собирается засунуть голову в улей с разъяренными пчелами. Есть такие насекомые на далекой Земле. В давние времена, когда Мах вместе с Гором служил в земном спецназе, и оба не подозревали о своей подлинной сущности, доводилось пробовать горный мед. Это довольно странно для понимания: такие злобные твари – и такой вкусный мед…
О чем это он? Конечно же – Гор! Нужно срочно сообщить ему…
– Живодер – вперед!
…Этот "полупрыжок" оказался куда более неприятен, чем можно было предположить. Похоже, корабль просто не был рассчитан на подобные маневры.
Маху казалось, что его прокрутили через мясорубку: болела каждая клеточка, все нестерпимо пекло и сводило судорогами. Все – кроме его атомного сердца.
Он поднялся на ноги среди вопящих от боли друзей и увидел, как на них неудержимо несется планета. Корабль падал.
Мах схватил Живодера, отчаянно затряс его – но тот был без сознания.
Тогда он сам бросился к панели управления, неловко протянул руки перед собой, пытаясь нащупать чувствительные нити. Что-то обожгло руки, и странное ощущение появилось в пальцах. Мах сделал какое-то движение – хотя, наверное, просто показалось, что сделал – корабль застонал от перегрузок.
– Как же это… – пробормотал Мах и попытался донести до корабля свою мысль…
Сверкнули алые отблески: словно, выйдя из болезненного забытья, включилась автоматика. И удивительное чувство единства с кораблем исчезло. Зато стала падать скорость, корабль с натугой выправился и лег на орбиту.
– Вторая… Гидры… – прохрипел Живодер. Он уже открыл глаза и смотрел на быстро меняющиеся столбцы символов. – Получилось…
– Ты молодец, – просто сказал Мах. – Но больше так никогда не делай…
Остатков топлива хватило лишь на то, чтобы посадить корабль. С этим автоматика, ведомая диспетчерским роботом гавани, справилась самостоятельно.
Объединенные странным сгустком обстоятельств люди ступили на поверхность незнакомого мира.
Огромная туша корабля нависала над ними, заслоняя от дождя. Небо было низкое, свинцовое, и по разбитому бетонолу посадочного поля неслись реки воды. Невдалеке виднелись серые силуэты гор, вершины которых срезали низкие облака. Нигде поблизости не было видно построек.
Да и здоровенный летающий мусорный бак, на котором они прибыли, оказался единственным кораблем в гавани.
Одноглаз удивленно озирался: он никогда не видел дождя. Медленно вышел из-под корпуса, осторожно подставил ладони под крупные капли…
Беглые ассенизаторы уныло сидели на опоре шасси, перебрасываясь взаимными упреками, и сетуя на судьбу.
– Чем живет эта планета? – спросил Мах.
Кло и Дори пожали плечами.
– Вряд ли здесь делают детское питание, – сказал Живодер. – Зато поговаривали что-то про торговлю людьми…
– С какой целью? – произнес Мах.
– Разные варианты есть, – сказал Живодер. – Здесь – Вольные миры. Может, просто работорговля – живая сила везде нужна. А может, и на запчпсти разбирают. Это самое прибыльное дело И рейдеры с охотой приобретают такое ассорти – вечно кому ноги, кому глаза не достает. Ну, а кто побогаче – любят обновить организм свежей печенью и новенькими почками…
– Нам до этого дела нет, – твердо сказал Мах. – Все, что мне надо – срочно выбраться в пространства Конгломерата…
– Что-то ты не договариваешь, Мах, – прищурился Живодер. – Конгломерат – это половина Галактики. Куда ты так рвешься, Мах?
Мах бросил на Живодера пронзительный взгляд и сказал:
– Ладно, тебе я обязан жизнью. Тебе скажу. Мне нужно на Землю.
– Куда?!
Живодер выпучился на Маха, как та земная рыба, которую поднимают с глубины… Камбала, кажется.
Неудивительно: Землей, зловещей Точкой невозвращения в Мирах пугают непослушных детей. Все, что известно об этой планете – то, что туда отправляют обреченных на смерть преступников. Даже координаты Земли не известны никому, кроме узкой кучки посвященных. Это – мрачная тайна Созерцателей, и никому не хочется совать в нее нос…
– Зачем тебе это? – спросил пораженный Живодер.
– Не спрашивай, друг, я не могу ответить, – покачал головой Мах. – Единственное, что я могу сказать: от того, успею ли я вовремя туда добраться, зависит судьба миллионов людей. А может, и целых миров…
– Умеешь ты рассуждать масштабно, – неуверенно хмыкнул Живодер. – Только я не хочу на Землю…
– Ты должен мне помочь.
– Но ведь даже координаты ее никому не известны!
– Мне известны. Все, хватит разговоров. Надо искать ойл…
Мах решительно двинулся вперед, по направлению к какому-то бетоноловому бугру, торчащему из почвы на краю посадочного поля. Только он нарушал пустынный пейзаж, и Мах решил, что где-то там и есть смысл искать людей. Следом потянулись растерянный Живодер, и обалдевший от впечатлений Одноглаз. Кло с Дори так и остались печально сидеть под корпусом корабля.
Бугор оказался крепко сбитым бункером, подозрительно оплавленным и подкопченным сверху. Бетонол вокруг был покрыт густой сетью трещин, почва, спеклась в стеклянистую массу. Мах невольно взглянул в серое небо. Оттуда-то оттуда, надо полагать, с низкой орбиты, лупили из среднего калибра. Слишком слабо, чтобы пробиться сквозь укрепление, но достаточно, чтобы никто не смел и носа высунуть наружу.
Видать, не самое спокойное место, эта Вторая Гидры…
Друзья успели изрядно промокнуть, но никаких признаков входа не обнаружили. И Мах просто крикнул:
– Эй, хозяева! Дома кто есть?
Ответом была вспышка молнии и далекий раскат грома.
– Мы бы топлива хотели прикупить. К кому можно обратиться?
Бетоноловое крошево под ногами затряслось, и огромная "шляпка", сдвинулась в бок, словно крышка гигантского чайника. Откуда-то снизу выдавило двухметровый черный цилиндр с овальным вырезом по центру. Усиленный дребезжащий голос сварливо произнес:
– Заходите. Только без глупостей! Оружие положить у входа – я сканирую…
Мах молча положил на бетонол древний уродливый тукер, отобранный у Кло. Затем приятели вошли внутрь цилиндра, который, видимо, выполнял роль то ли шлюза, то ли лифта. Тут же у всех троих перехватило дыхание: пейзаж за овальным вырезом исчез, и кабина провалилась вниз почти что с ускорением свободного падения. По кабине принялись носиться воздушные вихри, вдобавок она крутилась вокруг собственной оси, отчего всех просто разметало по стенкам. Это было небезопасно: за оставшейся открытой овальной дырой теперь мелькали темные стены шахты.
Наконец, она встала, как вкопанная, отчего Живодер не удержал равновесия, рухнув на четвереньки.
– Странное средство передвижения, – буркнул он, подымаясь и отряхиваясь.
Мах первым вышел из кабины. Приятели осторожно выбрались следом.
Теперь они были в обширном зале с низким давящим потолком. Освещалось помещение странно: все источники светы были направлены им в лицо.
– Чего надо? – пробубнил аппаратно усиленный голос. На фоне ослепительных светильников происходило какое-то движение.
Мах пожал плечами:
– Так вроде, сказал уже. Нам нужен ойл. Вы можете заправить наш корабль?
– Вы чьи люди? – подозрительно поинтересовался все тот же голос.
– Что значит – чьи? Мы – сами по себе люди, – сказал Мах.
Где-то там, у дальней стены рассмеялись. Живодер поежился, Одноглаз покосился назад, в сторону лифта.
– Сами по себе, – повторил голос. – Хорошо сказано. То есть, за вами никто не стоит, так я понимаю?
– Все верно, – кивнул Мах. Разговор отчего-то переставал ему нравиться.
– Значит, за вами – никого, и вы втроем лезете в нашу нору. Так я понял? – продолжал голос.
– Слушайте, к чему эти разговоры? – Мах говорил осторожно, чтобы, чего доброго, не сорваться. Чутьем Сильного, он ощущал по ту сторону света направленные на них стволы. В случае, если беседа пойдет не так – у них просто нет шансов…
– Ну, вы все правильно поняли, – сказал Мах. – Ведь это гавань? Значит, вы принимаете корабли? Значит, обслуживаете, заправляете.
– Это МОЯ гавань! – в голосе послышались дребезжащие нотки. – Здесь садятся лишь те, кого я считаю нужным принять…
– Нас же приняли, – миролюбиво сказал Мах.
– Грязный сервер! – ругнулись на том конце зала. – Гавань приняла корабль одного моего давнего знакомого. Но я не пойму, кто вы такие, и что делаете на его корабле, если утверждаете, что ни на кого не работаете?!
Вот те раз! Выходит, не зря Консерва выгружался в открытом космосе. Ему явно не хотелось попасть в ситуацию, в которой сейчас оказались Мах и Живодер с Одноглазом.
Однако, игру следует продолжать. Тем более, никаких других вариантов пока не видно.
– Был его корабль – теперь наш, спокойно сказал Мах. – Вы не допускаете такой ситуации?
У дальней стены послышались голоса. Похоже, там совещались.
– Я допускаю любую ситуацию, – холодно сказал голос. – Все будет зависеть от того, что вы можете предложить.
– Во сколько нам обойдется заправить корабль? – спросил Мах.
– Учтите, у нас здесь Темная окраина, и ойл дождем не льется, – усмехнулся голос. – Скажем, так: полная заправка вашего корыта будет стоить десять тысяч иридов…
– Сколько?! – выпучился единственным глазом Одноглаз, но Мах жестом остановил его.
– Хорошо, – сказал он. – На полную заправку нас не хватит. Нам бы добраться до ближайшей более-менее цивилизованной системы…
– До Зирги, – быстро сказал Живодер. – Она ближайшая, и она же более-менее… По-крайней мере, там так не дерут за топливо!
– Вот как? – задумчиво произнес Мах.