Куст шиповника тонул в белой кипени собственных цветов. Рядом с яркими соседями - мальвой, имбирем и оранжево-красными цветами, названия которых Бронислава не смогла запомнить, - шиповник казался пустым пятном на кричаще-ярко картине мира, которое художник по недосмотру или в спешке не закрасил.
- Какая прелесть, - вздохнула Бронислава. - Откуда он здесь взялся?
Влад улыбнулся. Дочь самого Вана должна была вот-вот приехать и собственноручно вручить ему премию за открытие, которое он сделал. Бронислава боялась, что ее возлюбленный зазнается от свалившейся на него славы. Но Влад улыбался так же застенчиво и мягко, как и прежде.
- Не знаю, - сказал он.
Влад сорвал один из пышных цветов и протянул его девушке. Бронислава осторожно понюхала цветок.
- Ты представляешь, Славка, - сказал Влад, - благодаря этому шиповнику мы увидим иные солнца. Другие миры - и там, наверно, тоже найдем какие-нибудь удивительные цветы. А может быть, даже иных разумных существ, с которыми можно будет…
Он не договорил - голос сорвался от волнения. Бронислава обняла друга.
- Да, - сказала девушка. - Ты всю жизнь мечтал об этом. Твоя мечта сбылась. Звезды теперь наши. Как ты его нашел? - добавила она, указывая на кустарник.
- Случайно, - ответил он. - Гулял здесь как-то раз. Я сел посидеть, вот так, - Влад опустился на траву. - Посмотрел и увидел его. И мне показалось на минутку, что это не шиповник вовсе, а дырка в пространстве. Пустота. Ну не знаю, как объяснить…
- Я поняла, - сказала девушка и села рядом с ним.
- Я и подумал, - продолжал Влад тихо, - а почему не взять производную от классического преобразования для комплексных алгебраических поверхностей и сфер с несколькими ручками? Считают, что вещественная размерность таких многообразий равна четырем, но мне всегда казалось…
Бронислава поцеловала его в шею.
Влад обладал пытливым и острым умом; и этот ум давно уже пришел к выводу, что все вещественные многообразия в этом мире не стоят одной теплой и мягкой девушки.
И хозяин этого ума был с ним согласен.
Как, впрочем, и во всем остальном.
Тран Ле Чин раздернула шторки паланкина.
- Смотри, - сказала она Ли Тянгу. - Белый куст. Какое отвратительное блеклое пятно… Ну-ка, останови!
Наставник понимал, что принцессе необходимо немного отвлечься. Он выполнил ее просьбу. Тран Ле Чин выпрыгнула из паланкина и, путаясь в юбках, стала подниматься по склону. Ли Тянг, на ходу вытаскивая излучатель, последовал за ней. Догнав принцессу, он сказал сухо:
- Если вам захотелось этих странных цветов, вам надо было лишь приказать.
- Я не калека и могу взять сама, - процедила она сквозь зубы. - И уберите вашу пукалку. Кого вы здесь боитесь? Змей? Драконов?
Наставник промолчал, но оружие в кобуру не вернул.
Оставляя на колючих кустах яркие шелковые лоскутки, Тран Ле Чин добралась до заинтересовавшего ее куста и замерла в изумлении. Ли Тянг, остановившийся у нее за плечом, громко хмыкнул. "Классные сиськи", - подумал он, разглядывая лежавшую под кустом полуобнаженную белую девушку. Та торопливо одевалась, и вскоре объект восхищения Ли Тянга скрылся под блузкой.
- Кто ты такой? - раздался голос Тран Ле Чин. - Как тебя зовут?
Только тогда наставник заметил подростка, сидевшего рядом с девушкой. Тот так обалдел от неожиданного появления принцессы и мужика с излучателем, что даже забыл встать. Подросток отвел глаза от лица принцессы и уставился на коллекцию самоцветов на ее руках - каждый палец Тран Ле Чин украшал тяжелый перстень. Эти украшения передавались в семье Великого Вана из поколения в поколение. Но вряд ли белому с глухого острова было известно назначение перстней.
- Владимир Никитский, - пробормотал парнишка.
Ли Тянг понял по лицу Тран Ле Чин, что она уже все решила. Принцесса давно жаловалась наставнику, что Ибрагим, ее третий пробный муж, выдохся и стал скучен.
- Ты - тот гений, что смог перекинуть мост к тем самым далеким мирам, о которых люди так давно мечтали? А я - принцесса Великой Поднебесной, ты наверняка много слышал обо мне.
- Я узнал вас, принцесса, - ответил паренек.
- Ты, наверно, знаешь, что я приехала вручить тебе награду, которую ты заслужил. И помимо подарка от самого Великого Вана Мао Бэя, моего отца, ты получишь еще кое-что. О чем ты, Владимир Никитский, даже и мечтать не мог. Я так хочу, и так и будет.
- Скажи ему все остальное, - бросила она Ли Тянгу через плечо.
Принцесса развернулась и начала спускаться к дороге.
- Да ты с ума сошла, - сказал Ли Тянг на родном языке. - Великий Ван не одобрит твоего поступка. Найди себе другого жеребца. Он же ученый…
Транни обернулась. Наставник увидел, что принцесса сплела пальцы. Ли Тянг рухнул на колени. Тело скрутила боль. Принцесса наклонилась к нему.
- Великий Ван на Марсе, - сказала она жгучим шепотом. - Он поручил Поднебесную на время своего отсутствия мне. А ты, как мне кажется, забыл об этом…
У Ли Тянга потемнело в глазах. Он понял, что сейчас задохнется.
- Прости, госпожа, - выдохнул он. - Прости своего неразумного слугу.
- Вот так-то, - произнесла Тран Ле Чин, выпрямляясь. Принцесса чуть покрутила перстень на пальце, и боль отпустила, Ли Тянг хватал воздух ртом.
- Ты думаешь, что эта белая обезьяна может быть умнее нас? - продолжала Тран Ле Чин спокойным, чуть усталым голосом. - Только благодаря нелепой случайности он открыл своего Римана-Роха первым. Ты же слышал, что сказал почтенный Су Вонг - он давно вел разработки в этом направлении. И теперь ты, наш верный помощник, говоришь мне, что его мозги могут быть ценнее его тела? Тогда как наукой доказано, что все белые годятся лишь на одно - на удобрения для марсианских оранжерей. Все они живы до сих пор только милостью Великого Вана… Не заставляй нас сомневаться в твоей верности, Ли Тянг.
Она осуждающе покачала головой. Наставник похолодел. Достаточно было одного слова принцессы, чтобы он лишился всего. А уж то, что он сейчас испытал, показалось детской сказкой по сравнению с ночным кошмаром.
- Нет, - сказал Ли Тянг. - Я верен тебе, принцесса.
Тран Ле Чин усмехнулась и пошла вниз, к дороге.
Влад смотрел, как длинный подол яркого платья дочери Вана волочится по траве.
- Меня зовут Ли Тянг, я наставник принцессы Великой Поднебесной, - услышал он голос мужчины в черном и перевел взгляд. Ли Тянг уже поднялся с колен.
- Принцесса оказала тебе великую честь, - продолжал наставник принцессы. - Тран Ле Чин назначила тебя своим пробным мужем. Официально об этом будет объявлено завтра. Сразу после праздника принцесса, а вместе с ней и ты, вернетесь в Пекин. Вопросы есть?
Ошарашенный Влад молчал.
- А что это такое - пробный муж? - подала голос Бронислава.
- Женщина должна быть искусна в ласках, чтобы сделать счастливым своего мужа, - ответил Ли Тянг. - Чтобы научиться этому искусству, главному в жизни девушки, наша принцесса берет себе пробных мужей. По достижении брачного возраста, то есть восемнадцати лет, наша повелительница выйдет замуж за представителя клана, соответствующего ей по положению. Пробные мужья обычно не переживают такого горя… Но иногда их, в качестве ценного подарка, преподносят подругам из родовитых семейств. Однако для этого нужно высоко себя зарекомендовать в глазах принцессы. Все ясно?
На этот раз было ясно абсолютно все. Так чудовищно чисто и ясно Влад еще ничего не осознавал в своей жизни. Они с Брониславой кивнули одновременно, напомнив Ли Тянгу старинных фарфоровых кукол. Наставник принцессы направился вниз по склону, засовывая излучатель в кобуру. На полпути он остановился и сказал:
- Завтра будет произведена стерилизация. У тебя, Влад Никитский, есть аллергия на какие-нибудь лекарства?
Подросток отрицательно качнул головой.
- До встречи, - сказал Ли Тянг.
Влад и Бронислава смотрели, как сухопарая фигура в черном ловко забирается в паланкин.
- Ценный подарок, - пробормотала Бронислава.
- Мне нужен Дитрих, - произнес Влад. - Ты не знаешь, где его сейчас можно найти?
- Я давно его не видела, но помню, что его определили жить в семью Шмидтов, - сказала Бронислава. Рихард Шмидт занимался не наукой, а отношениями между людьми. Бронислава до сих пор с благодарностью вспоминала несколько советов, которые ей дал психолог. - Ну знаешь, Хельга Шмидт из параллельного класса? Беленькая такая?
- Не знаю, - ответил Влад.
- Вряд ли Дитрих еще жив, - задумчиво продолжала Бронислава. - Но зачем он тебе?
И тут она поняла, зачем ее другу, отличнику и изобретателю, понадобился Дитрих Таугер, не учившийся в школе ни дня.
Дитрих Таугер, в первый же день после своего прибытия на Кауаи напавший на Лу Синя. Бронислава вместе с другими учениками находилась в школьном дворике, когда это произошло. Лу Синь подошел к автомату с напитками, оттолкнув Хельгу. У его класса только что закончилась физическая подготовка, и подросток очень хотел пить. Таугер налетел на него сзади - Лу Синь доставал банку ти из автомата с напитками и даже его не видел. Дитрих повалил паренька на землю и хотел ударить головой о край железной коробки. Если бы он попал, то скорее всего разбил голову Лу Синя. Но тот извивался, и Таугер не сумел приложить его нужным местом, а только разбил стекло. Бронислава до сих пор помнила звон, с которым осколки посыпались на землю, - в школьном дворике царила потрясенная тишина. Каждый из учеников регулярно проходил тест на агрессивность, и в школе оставались только те, чьи показатели были в норме. То есть те, кто физически не мог вот так, ни с того ни с сего, напасть на незнакомого человека.
- Моих родителей накажут, если выяснится, что они воспитали неполноценного члена общества, - ничего не выражающим голосом ответил Влад. - Члена, который в состоянии поставить свои личные интересы и чувства выше интересов нашей страны. Члена негодного, который не в состоянии даже…
Никитский замолчал.
- Зачем же сразу сдаваться? - рассудительно сказала Бронислава. - Почему ты не хочешь поспорить? Ты можешь принести большую пользу обществу, откроешь или изобретешь еще что-нибудь.
- У тебя есть личный номер Великого Вана? - спросил Влад тихо.
Бронислава осеклась, вспомнив, как в новостях сегодня утром передавали - Великий Ван прибыл на Марс, провести вместе с колонистами Праздник Цветов.
- Ты знаешь, где живет Хельга? - спросил Влад. - Я у не ни разу не был.
На окнах чистенького, недавно побеленного домика висели занавески в таких уютных голубых цветочках, что сразу становилось ясно - здесь не могут жить плохие люди. Рихард Шмидт, хозяин дома, знал толк в таких вещах. Его последняя монография "Теория отношений в закрытых коллективах" наделала шуму в научных кругах. Но Рихард был не только дерзким теоретиком, но и великолепным практиком, и Берта гордилась своим отцом.
Последний раз Берта навещала родителей еще до того, как забеременела Ли Цином, младшеньким. Тогда семья Шмидтов работала над проектом в Гренландии. Жене И Вана, куратора Ваньчжуйской провинции, приходилось слышать, что в незапамятны времена Гренландия была погребена под щитом ледника, и Берта верила в это. Климат не меняется только в раю, как любил говорить Рихард Шмидт. Но ведь еще раньше, до того, как ледяное полотно накрыло остров, он был зеленым - об этом говорило его название, а Берта понимала не только кантонский диалект, на котором общалась с мужем, но и язык своих предков. Она и сама не знала, почему здесь, в окружении банановых плантаций, апельсиновых и манговых деревьев, вдруг вспомнила о горах, где росли дубы, березы и ясени.
И откуда пришла эта щемящая грусть - сюда, в этот воплощенный рай на земле.
Берта, сидевшая на веранде в кресле-качалке, тряхнула головой, отгоняя странные мысли, и прислушалась к голосам играющих во дворе детей.
- Я убил тебя, проклятый черномазый! - закричал Хун Го. - Земля очищена от выродков!
"Надо будет проследить, чтобы они поменьше торчали перед визором", - морщась, подумала Берта.
- Я больше не хочу играть за черных, - сердито ответил Рихард. Берте все-таки удалось уговорить мужа назвать второго сына в честь своего отца. Так же, как когда-то ее свекрови Людмиле удалось уговорить своего мужа назвать ребенка Иваном.
- Они всегда проигрывают! - продолжал возмущаться Рихард.
- Тогда давай играть во Вторую Гражданскую Войну Белых, - быстро согласился Хун Го. - Будешь немцем, как наш дедушка!
- Так нечестно, - возразил Рихард. - Ты опять выиграешь!
- Тише, мальчики, - сказала Берта. - Разбудите Ли Цина. Она заглянула в детскую корзинку, где спал сын, с нежностью посмотрела на лысинку на крохотном затылке. Третьи роды дались ей тяжело, несмотря на все чудеса медицины. Можно было, конечно, переложить процесс вынашивания плода на инкубатор. Это стоило не так уж дорого, да и И Ван опасался за здоровье жены. Но Берта не смогла оставить свое дитя с первых минут существования, даже не существования, а предсуществования, наедине с холодной, бездушной машиной. Что бы ни говорили об идентичности условий в утераторах и в живой матке, Берта не верила.
Ли Цин спал, лежа на животе и подтянув ножки под себя. В этой позе он удивительно походил на лягушонка. Малыш научился переворачиваться на животик только две недели назад, и проплешина, заработанная им за то время, когда ребенок еще не мог двигаться, не успела покрыться волосами.
- Хоть бы книжку какую почитали, - добавила Берта. - Отец же купил вам целый ворох манги для раскрашивания. Идите в дом, порисуйте.
Однако вместо топота маленьких ног она услышала голос Хун Го:
- Здравствуйте! А вы к кому пришли?
- Мама! - завопил Рихард.
Обеспокоенная Берта покинула качалку и выглянула в окно веранды. Хун Го стоял посреди двора, спиной к матери, независимо оставив одну ногу. Рихард застенчиво выглядывал из-за качелей, которые повесил к приезду любимых внуков дедушка. За всю свою жизнь в Эль-Хуфуфе Рихард не встречал столько белых людей, сколько за два месяца на этом крошечном острове, и все еще немного побаивался. Около ворот обнаружились два подростка, кудрявый мальчик и девочка лет четырнадцати. Коса девочки, светлая и почти такая же толстая, какую в свое время носил Берта, была перекинута на грудь.
- Добрый день, - сказал мальчик. - Дитрих дома?
Берта вздохнула.
Дитрих - приемыш. Крепкий орешек, на котором все испытанные практики Рихарда Шмидта дали сбой. Впрочем, отец сравнивал приемыша не с орешком, а с гнилым зубом мудрости, который ни выдернуть, ни вылечить. За те два месяца, что Берта гостила у родителей, она видела Дитриха раза три. До беседы ней подросток не снизошел, только посмотрел на ее сыновей так, что у женщины противно заныл живот.
- Нет, - ответила Берта.
- А Хельга? - спросила девочка.
Берта отрицательно покачала головой. Сестренка, за время ее отсутствия из проказливой шмакодявки превратившаяся в юную валькирию, появлялась дома, только чтобы поесть, делала уроки и убегала гулять. Домой Хельга приходила затемно, но, как заметила Берта в разговоре с матерью, пока еще каждый день. На успеваемости в школе это никак не отражалось, и Рихард, исповедовавший теорию "длинного поводка", не вмешивался ситуацию.
Подростки погрустнели - это Берта видела даже с веранды.
- Спасибо, извините, - сказала девочка и потянула мальчика к воротам.
- А вы не знаете, где Дитрих может быть? - спросил он. И в его голосе было что-то такое, что сердце Берты дрогнуло, хотя она сама только что мечтала сплавить юного хулигана - ну а кем еще мог быть друг Дитриха?
- Он работает на полигоне отходов, - припомнила женщина. - Оператором комбайна. Только я не знаю, сейчас его смена или нет.
Мальчик улыбнулся.
- Спасибо большое, - сказал он, и парочка пошла со двора.
Берта проводила их задумчивым взглядом.
Стальные зубья ковша напоминали Ильясу зубы огромного крокодила. Иногда - расческу для великана. А иногда, когда таблетки были особенно хорошими, - сабли, взошедшие из-под земли подобно колосьям.
Но сегодня зубья ковша были только зубьями ковша. Ильяс нажал на рычаг, и железная пасть вгрызлась в гору мусора. Перед подростком мелькнули смятые банки из-под ти, разбухшая, почерневшая гигиеническая прокладка, куриные кости с прилипшей к ним банановой кожурой. Ильяс закрыл ковш, перевел два рычага, и экскаватор двинулся к открытой для заправки мусором огромной печи. Разболтанные колосники громко дребезжали.
Парочка будто выскочила из-под земли, когда Ильяс был уже на полпути к печи. Он едва успел затормозить. Подросток высунулся в окно и очень изобретательно облегчил душу. Над головой парня и его телки промчался кривой Иблис, Локи и парочка демонов пониже рангом.
- А где Дитрих? - спросил Ильяса паренек, когда боги скрылись вдали.
- А ты кто такой?
- Влад.
Ильяс задумался, припоминая клиентов Дитриха.
- Таких не знаю, - буркнул он и снова взялся за рычаги.
- Ну, пожалуйста, - сказала девка. - Очень надо.
- Я понимаю, что надо, - огрызнулся Ильяс. - Но я вас не знаю, сказал же вам. Приходите завтра. Дитрих будет с утра.
- Я завтра не смогу, - ответил Влад очень тихо.
И хотя Ильяс уже твердо решил, что этим подозрительным кентам он не продаст ни грамма, было в голосе Влада что-то такое, что заставило его передумать. Он заглушил мотор, открыл дверцу и спрыгнул со ступеньки. Жилетка Ильяса распахнулась. Девка заметила вшитую под его левой ключицей зеленую звезду и попятилась.
- Не понимаю тебя, милашка, - сказал Ильяс лениво. - Я-то просто тест на агрессивность не прошел, мать его так. Вот за что мне эту зеленую звездочку дали. Как же ты с Дитрихом собиралась разговаривать? У него ведь оранжевая. Знаешь, за что такие дают?
- Знаю, - ответила девушка. - Видела.
Ильяс хмыкнул.
- Ну че, - сказал он. - Черный по триста, таблетки по пятьсот. Что брать будете? Таблетки в этот раз хорошие, Дитрих сам варил. Из того, что ему прописывают. А ему знаешь, что прописывают? Совсем не то, что мне. Короче, не пожалеете. Если на черном остановитесь, шприцы - вы же их вечно забываете - бесплатно. Сервис, мать его так.
- А сколько нужно таблеток, чтобы… чтобы совсем отъехать? - спросил Влад.
- У меня столько нет, - спокойно произнес Ильяс. - Да и тебя откачают, а мне потом успокаивающую терапию пропишут - пять сеансов по триста вольт? Не пойдет, брат.
- Мне нужен Дитрих, - сказал Влад. - Он сам. Сегодня. Сейчас.
Он посмотрел на Ильяса и добавил:
- Дам шестьсот, брат.
- Да тебя конкретно приперло, видать, - заметил Ильяс.
- Да, - сказал Влад. - Край, как приперло.
Ильяс покачал головой.
- Забирайтесь, - сказал он.
Когда дребезжание экскаватора затихло вдали, Влад и Бронислава стали взбираться на холм по тропинке, которую им перед отъездом показал Ильяс.
- Имейте в виду, я вас никогда не видел, - сказал он им на прощанье.
Тропинка была так - не тропинка, а стежка в густой траве, про которую если не знать, то и не заметишь. Влад и Бронислава молчали, цепляясь за воздушные корни лиан и топча папоротник.
- Ты видел? - сказала девушка, когда они остановились передохнуть. - У Берты трое детей.
- Ну и дура, - ответил Влад.
Бронислава нахмурилась:
- Ты правда так думаешь?