- А заодно обсудите с ними новые меры безопасности, - добавила Мара.
Фел скорчил гримасу:
- Намек понял. Спокойной ночи.
Когда Люк и Мара проходили через дежурную комнату, штурмовиков там уже не было, а их броня аккуратно висела на вешалках, установленных вдоль стены.
- Знаешь, твоя последняя реплика была слегка несправедливой, - заметил Скайуокер, когда они уже шли по коридору к своей каюте. - Я уверен, что какую-то защиту Фел установил.
- Вот почему я сказала, что им нужны новые меры, - возразила Мара. - Ясно же, что старые оказались недостаточно надежны.
- Мм, - произнес Люк. - Может быть. А может, и нет.
Мара искоса посмотрела на него:
- У тебя возникла какая-то идея?
Пожав плечами, он бросил небрежный взгляд назад.
- Не знаю, приходило ли это тебе в голову, но, во-первых, у нас есть лишь слово Фела, что у него были некие инфочипы.
- И что он в самом деле говорил с Джинзлером о них, - согласилась Мара. - Он мог просто напустить туману, чтоб мы с подозрением смотрели на всех, кроме него. Думаешь, нам следует нанести визит Джинзлеру, прежде чем мы запремся на ночь?
Скайуокер покачал головой:
- Не стоит. Поговорить с ним нужно обязательно, причем до того, как мы доберемся до "Дальнего полета", но делать это сейчас, когда нас будут отвлекать ожоги… Кроме того, даже если Фел говорил с ним про "Дальний полет", это ничего не доказывает. По собственному признанию Фела, он пытался выяснить, что Джинзлеру известно об этой миссии. А если у Джинзлера ничего не оказалось, но он сказал, что хочет увидеть документы Фела?
- Документы, которых у Фела не было, - пробормотала Мара.
- Верно… документы, которых у него не было, - подтвердил Люк. - Тогда Фелу пришлось бы инсценировать ограбление. Проще сфальсифицировать его для нас, нежели ждать, пока заявится Джинзлер.
- Если не считать, что мы могли его на этом поймать, - заметила Мара.
- Ты забыла хронологию этого разговора, - возразил Скайуокер - Он даже не упоминал про инфочипы, пока мы не сказали, что не всегда можем ловить людей на вранье.
Мара прокрутила в памяти все последние фразы. Ситх подери, а ведь Люк прав!
- Ты и впрямь выставляешь меня сегодня не в лучшем свете, - проворчала она. - Я думала: это у меня следовательская подготовка…
- Это все благодаря моему общению с Корраном Хорном, - сухо пояснил Скайуокер. - Неудивительно, что набрался у него кое-чему. К тому же тебе и без того есть над чем думать.
Мара ощутила, как ее мышцы напряглись.
- Что ты имеешь в виду? - спросила она осторожно.
Люк пожал плечами - слишком небрежно.
- Я надеялся услышать это от тебя, - ответил он. - Все, что я знаю, - это что за твоими прекрасными зелеными глазами по-прежнему что-то происходит.
Мара негромко фыркнула:
- Теперь в ход пошла лесть, да? Явный признак того, что логические доводы и умение убеждать у тебя кончились.
- Или же это признак моей искренности и приверженности твоему непрекращающемуся счастью, как моей жены и партнера, - возразил Скайуокер.
- О-о… Это мне нравится, - с одобрением сказала Мара. - Приверженность моему непрекращающемуся счастью. Постарайся когда-нибудь использовать этот оборот снова.
- Сделаю себе такую заметку, - пообещал Люк. Его улыбка вдруг потухла, сменившись серьезностью. - Ты же знаешь, что я всегда готов выслушать.
Взяв его за руку, Мара сжала ее.
- Я знаю, - заверила она. - И тут нет ничего такого уж важного… правда. Просто мне нужно подумать самой, прежде чем говорить об этом, вот и все.
- Хорошо, - кивнул Скайуокер, и она почувствовала, что его беспокойство немного улеглось. Но лишь немного. - Да, и тут есть еще один фактор, о котором не следует забывать. Штурмовое отделение Фела не вполне гомогенное.
Мара нахмурилась:
- Ты об этом инопланетянине, Су-миле?
- Да, - подтвердил Люк. - В конце концов, мы не знаем ничего о нем и его народе. Возможно, у него есть собственные мотивы.
- Возможно, но маловероятно, - сказала Мара, качая головой. - Пятьсот первый был не просто штурмовым соединением. Он был элитой среди элиты, и я не могу представить себе, что Парк, возрождая его, нарушил эти стандарты.
- Я не сказал, что это вероятно, - мягко напомнил Скайуокер. - Надеюсь, что Фел, выбирая бойцов для этого задания, не полагался на случай. Просто я считаю, что и про этот вариант нам не следует забывать.
* * *
На обратном пути они, сделав небольшой крюк, наведались к "Мечу Джейд", дабы убедиться, что корабль заперт должным образом и незваным гостям проникнуть в него непросто. После ехидного замечания, брошенного Фелу, Мара знала, что не простит себе, если и в ее корабль кто-то наведается. Вернувшись в каюту, они уже собирались лечь, когда по корабельной акустической системе передали официальное сообщение Формби, в котором говорилось, что причиненные пожаром повреждения устранены и миссия будет продолжена без задержек. Про то, что бороться с огнем чиссам помогали, он не упомянул; не было также никаких комментариев по поводу причин взрыва, который, собственно, и вызвал пожар.
А позже, лежа в темноте рядом с Люком и уставившись в потолок, Мара пыталась понять, что с ней творится.
Оно нахлынуло столь стремительно - это вкрадчивое чувство вины, вдруг сдавившее ей горло, точно мягкие пальцы. Все, что Мара творила в те годы, когда была агентом Палпатина, вдруг надвинулось на нее, словно призрак. Жестокие расследования; небрежное игнорирование даже тех ограниченных прав, что существовали в Империи; скорые суды.
Скорые убийства.
Но все это она оставила в прошлом. Разве нет? Все же она никогда по-настоящему не была на темной стороне… Скайуокер сам указал ей на это три года назад. Она служила Палпатину и Империи настолько хорошо и честно, насколько могла, опираясь на искаженную информацию, которую он ей поставлял. Конечно, то, что теперь она джедай, вроде бы подтверждает тезис, что все эти деяния не завели ее слишком далеко.
Но что же тогда вернуло назад все это? Фел и его штурмовики, живое воплощение правления и произвола Империи? Сама эта миссия, постоянно напоминавшая ей, что уничтожение "Дальнего полета" было одним из первых злодеяний Палпатина? Или дело в чем-то ином, более тонком? В конце концов, Палпатин заплатил за свои преступления жизнью. То же сделали Дарт Вейдер, Таркин и прочие Гранд Моффы. Даже Траун, который, как она теперь понимала, был, возможно, благороднее, чем все они вместе взятые, - даже он погиб. И лишь она, Мара Джейд, Рука Императора, выжила.
Почему?
Она беспокойно повернулась набок, с темного потолка переведя взгляд на темную стену. "Вина оставшегося в живых", вспомнила Мара услышанное где-то определение. Неужели это и есть то, что пробудили в ней Фел и "Дальний полет"? Если так, то весьма глупо, особенно если учесть, сколько времени прошло с той поры. Или это было тем, что предположил Люк. В ней все еще осталось что-то, связанное с Империей, и что она не хотела отпускать. Сделав глубокий вдох, Мара медленно выдохнула. Она знала, что Скайуокер тоже не спит, следя за тем, как кружатся вихрем ее чувства, и готовый ее поддержать, как только она будет готова позвать.
Протянув руку, Мара нашла его ладонь.
- Предполагалось, что мы займемся джедайским исцеляющим трансом, верно? - прошептала она.
Люк понял ее намек.
- Верно, - прошептал он в ответ. - Я люблю тебя.
- Я тоже тебя люблю, - сказала Мара. - Спокойной ночи.
- Спокойной ночи.
Закрыв глаза, она удобнее оперлась о подушку и потянулась к Силе. В конце концов, Скайуокер ее принял - с темным прошлым и всем прочим. А если смог он, то, несомненно, должна справиться и она.
* * *
Дыхание Мары замедлялось, а ее сознание и эмоции успокаивались по мере того, как она соскальзывала в исцеляющий транс Люк с нежностью следил за тем, как она затихает, затем осторожно высвободил руку из ее ладони и отвернулся к стене. Этот день был долгим и насыщенным, и теперь следовало заняться собственными ожогами. Но спокойствие и сосредоточенность, необходимые для исцеляющего транса, все не приходили. На борту этого судна что-то творилось - что-то, окутанное темной и мрачной целью. Кто-то здесь… возможно, и не один… направлялся к "Дальнему полету" не из уважения или ради искупления, а по какой-то иной причине. Ощутив дискомфорт, Скайуокер передернул под одеялом плечами. Но тогда, если уж быть совсем честным, нет ли и у него тайной причины, чтобы находиться тут?
Конечно же, причина имелась. "Дальний полет" был реликтом последних и бурных дней Старой Республики, а документы, хранящиеся на нем, могли заполнить некоторые пробелы в истории Новой Республики. Но, что еще важней, они могли предоставить детальную картину методов и устройства того последнего поколения Ордена джедаев, когда он еще был в полной силе. И там могли оказаться сведения, которые заполнят пробелы в знаниях самого Люка, показав ему, что он делает правильно.
А также то, что он делает не так.
Он состроил в темноте гримасу. Люк Скайуокер, мастер-джедай. Основатель, учитель и лидер возрождающегося Ордена джедаев… Как, ситх подери, он вообще оказался в такой ситуации? Как вышло, что на него взвалили ответственность за возрождение того, что создавалось многими поколениями на протяжении веков, если не тысячелетий? Потому что, кроме него, больше не осталось никого, - вот как. "Когда уйду я, - сказал Йода перед кончиной, - последним из джедаев ты будешь. Передай то, чему научился". Скайуокер делал что мог, стараясь выполнить наказ Йоды. Но иногда… слишком часто… его возможностей не хватало. Подготовка Йоды помогла но недостаточно. Холокрон помог, но недостаточно. Советы и поправки, исходившие от Лейи и Мары, помогли, но недостаточно.
Сохранилось ли на борту "Дальнего полета" что-то, что тоже могло помочь? Он не знал. Если честно, он почти боялся это выяснять. Тем не менее он был намерен искать, поскольку считал это своим долгом. Оба они, Люк и Мара, принимая приглашение Формби, ощутили мягкий, но безошибочный толчок Силы, и Скайуокер слишком хорошо знал, что игнорирование этого намека спустя какое-то время привело бы к горькому сожалению. И что бы ни ждало впереди, хорошее или дурное, они отправятся к "Дальнему полету". И кто знает, может, там отыщется то, что, наконец, ответит на его вопросы насчет брака между джедаями? Особые мнения других мастеров-джедаев, к примеру, или даже какое-нибудь указание на то, что весь Орден был неправ, введя этот запрет. Но этого он не узнает, пока не долетит. И лучше прилететь туда здоровым. Сделав глубокий вдох, отпустив от себя сомнения и тревогу, Люк потянулся к Силе.
* * *
К тому моменту когда Дин Джинзлер, отложив в сторону деку, начал готовиться ко сну, шум и суматоха в ближних коридорах наконец стихли. Это был долгий и странный день, наполненный странными людьми и странными событиями, и Дин был утомлен той усталостью, которая столь часто посещала его во взрослой жизни. Но в то же время он ощущал бодрящее возбуждение. Возбуждение и темный, еле сдерживаемый страх.
"Дальний полет". Спустя полвека он наконец увидит этот колоссальный таинственный проект, унесший Лорану из Республики. Он будет стоять там, где стояла она, и смотреть на то, что она видела. Возможно, если ему очень повезет, он даже сможет уловить отзвук идеи или цели, захватившей ее воображение настолько, что она посвятила этому жизнь. И увидит место, где завершилась эта слишком короткая жизнь.
Умываясь и чистя зубы, Дин смотрел на свое отражение в зеркале и за этими морщинами и складками все еще различал гораздо более молодого человека, который столько лет насмехался над Лораной и обижался на нее; который прогнал ее, даже не попрощавшись надлежащим образом. Глаза, глядевшие на Дина из зеркала… были ли ее глаза того же серого оттенка? Он не мог вспомнить. Но каким бы ни был их цвет, Дин знал, что ее глаза были не холодными и жесткими, как его, но теплыми, живыми, сострадательными. Даже по отношению к нему, вовсе не заслуживавшему сочувствия. А его рот в те далекие дни, конечно, не был сжат так жестко.
Или, возможно, был. Слишком долго Дин нес в себе эту тихую горечь.
Что странным образом роднит его с молодой женщиной, которую он сегодня встретил, вдруг пришло ему в голову, - с этой Марой Джейд Скайуокер. В ней тоже ощущалось присутствие старых воспоминаний. И несмотря на все свидетельства недавней успокоенности, которые Дин в ней ощущал, было ясно, что пройдет много времени, прежде чем эти воспоминания потускнеют.
А некоторые воспоминания не исчезают никогда - неважно, насколько сильно этого хотят. И Дин был тому живым подтверждением.
Закончив умываться, он вернулся в спальню. И все же, несмотря на следы давней жесткости и цинизма, которые разглядел Дин в ее лице, он знал и то, что именно Мара приняла окончательное решение не раскрывать его перед Формби.
Что само по себе заставляло Дина нервничать. Сочувствие было чем-то, к чему он давно привык относиться с опаской, а сочувствие, исходившее от джедая, было даже более зловещим. Если верить старым байкам и пропаганде Новой Республики, джедай способны с одного взгляда постигать характеры и настроения людей. А могут ли они также читать мысли и намерения? И если да, то что именно Мара прочитала в нем?
Дин фыркнул. Чушь! Как, во имя жукоедов Внешнего Кольца, она могла прочитать его чувства, если даже он сам не может в них разобраться? Ответа у него не было. Может, ответит Мара, если он ее спросит. А может, она просто решит, что свою жалость и второй шанс лучше предоставить другому, и таки выдаст его Формби. Нет. Кости уже брошены, и все, что он сейчас может сделать, это расслабиться и досмотреть спектакль до конца. А что до джедаев, то лучшим решением будет просто держаться от них обоих на расстоянии.
Выключив свет, Дин лег в кровать. И постарался задвинуть свои воспоминания достаточно далеко, чтобы уснуть.
8
Следующие два дня прошли спокойно. Скайуокер много времени проводил с героонцами, изучая списки планет и стараясь с терпением воспринимать их неизменное и крайне утомительное поклонение, смешанное с желанием угодить. В перерывах между поисками планеты он пытался выудить из них какие-нибудь подробности их встречи с "Дальним полетом", но их рассказы были такими путанными и наполовину мистическими, что Люк вскоре оставил эти попытки. Было ясно, что никто из здешних героонцев не присутствовал при этом событии, а его очевидцы поведали о нем не лучшим образом.
С Марой он в эти дни почти не виделся, если не считать встреч за едой и по вечерам, когда они укладывались спать. Но обмен впечатлениями показывал, что со сбором информации она справлялась гораздо лучше его. Заполучив в качестве гида Фису, Мара приступила к методическому изучению "Посланника Чаф" и его экипажа.
Первой ее задачей было подтвердить кое-какие числа. Оказалось, Фел был прав насчет состава здешней команды: кроме генерала Драска на корабле имелось четыре офицера, тридцать прочих членов экипажа и двенадцать пехотинцев - то есть всего сорок семь чиссов, носивших черную форму Оборонительного флота. Зато штат Формби состоял лишь из Фисы и еще двух членов семейства Чаф. Мара так и не добилась удовлетворительного разъяснения, почему Формби путешествует со столь небольшой свитой, хотя Фиса как-то упомянула, что при нормальных обстоятельствах весь экипаж корабля составляли бы члены его семейства, а представителей Оборонительного флота тут не было бы вовсе. Очевидно, Скайуокер был прав насчет нежелания Девяти Семейств предоставить всю честь проведения экспедиции к "Дальнему полету" единственному семейству. Честь или что-либо иное, что могло стать ее результатом.
По большей части чиссы, похоже, были вполне индифферентны к присутствию Мары и к разнообразным вопросам, которые она им задавала во время своих прогулок. Когда Мара сталкивалась с Драском, тот вел себя с прежней неприветливой вежливостью, хотя трудно было сказать, сколько из этой вежливости связано со статусом самой Мары, а сколько - с тем, что рядом стоит референт Формби, готовый доложить аристокре о любом факте непочтительности по отношению к его гостям.
Формби был занят даже более нежели генерал и большую часть своего времени проводил совещаясь со своими подчиненными, а также с Драском, Талшибом и прочими офицерами корабля. Мара видела его несколько раз, но лишь издали, и обычно он был занят разговором с другими. После того первого официального ужина Формби стал питаться отдельно, перепоручив свои обязанности хозяина Фисе и офицерам Талшиба. Насколько Мара могла судить, Фел и его штурмовики тоже держались обособленно, стараясь не попадаться никому на глаза. В тех редких случаях, когда она натыкалась на Фела, он был вполне приветлив, но под поверхностью она ощущала явную озабоченность. Об украденных инфочипах ни один из них больше не упоминал.
И хотя Мара с готовностью признавала, что доказать это не может, у нее создалось отчетливое впечатление, что Дин Джинзлер ее избегает.