Чернота исчезла вместе с невральным интерфейсом. Зажужжал опорный штатив, приводя Переса в стоячее положение. Сержант по прозвищу Сэр вышел из контрольной комнаты, ухмыльнулся и театрально отдал честь.
- Поздравляю, Перес. Ты был глупым, но храбрым. А как раз таких боргов больше всего хочет император! Добро пожаловать в Легион.
Этим утром его внутренние советники особенно разошлись, и император никак не мог сосредоточиться. Одни говорили ему, как поступить с хадатанами, другие убеждали его заняться сексом с андроидом, которого прислал ему губернатор Амира, а двое спорили о достоинствах Баха и инопланетного композитора Уранту.
Император нахмурился, прижал пальцы к вискам и велел всем замолчать. Одни послушались, а другие нет.
Император кивнул герольду, дождался, когда прозвучит обычное объявление, и раздвинул портьеры.
Дворец имел два тронных зала: один - для торжественных церемоний, а второй - поменьше и поинтимнее - для повседневных дел по управлению империей. Этот маленький зал был окрашен в белый цвет и отделан золотом. На одной из стен висели тяжелые красные портьеры. Они создавали достойный фон для трона и скрывали проход, из которого появлялся император.
Трон был простой и довольно удобный. Он стоял на устланном коврами возвышении лицом к полукругу кресел - в данный момент пустых. Все самые доверенные советники императора были в сборе. Они поклонились, присели, а некоторые послали ему выразительные взгляды. Император понятия не имел, что означают эти взгляды, но все же кивнул и получил в ответ самодовольные улыбки.
Император сел на трон и огляделся. Это была третья подобная встреча с начала хадатанского вторжения, и советники уже разделились на два лагеря.
Адмирал Сколари по–прежнему настаивала на отводе войск. Собрав все силы в одном месте, она планировала создать щит, на котором хадатанское копье непременно сломается. Или так она утверждала. Тот факт, что она находится на дружеской ноге с корпорациями, называющими себя "Консорциум Внутренних Планет", не ускользнул от внимания императора.
Губернатор Зан - опытный политик, чья система была расположена далеко внутри границ, которые Сколари хотела защищать, встал на ее сторону.
Генерал Уортингтон держался нейтральной позиции, но он почти наверняка отступит к Сколари, когда нейтралитет станет долее невозможным.
Как и Чин-Чу, грозная мадам Дассер имела финансовые интересы в краевых мирах и была полна решимости склонить совет к энергичной контратаке.
Профессор Сингх руководствовался главным образом доводами рассудка, а не эмоциями. Он один указал на то, что этот конфликт, ввиду чудовищных расстояний, займет месяцы, а возможно, и годы. Он смотрел на это, как на игру, в чем–то похожую на шахматы, и считал важным до самого последнего момента сохранять все возможности выбора империи. Советом Сингха и воспользовался император, чтобы отсрочить окончательное решение. Не потому, что он непременно соглашался с академиком, а потому, что не мог ни на что решиться и не хотел обижать всегда такую аппетитную Марианну Мосби.
Она была великолепна в своей генеральской форме и не сомневалась, что он будет смотреть на вещи ее глазами. Они встречались уже три недели, и ее попытки влиять на него были такими же энергичными, как и ее любовные игры, но куда более предсказуемыми. И пожалуй, немного надоедливыми, а значит, с этим надо будет скоро что–то делать, но еще не совсем скоро. Нет, он насладится генералом еще недельку–другую, а уж тогда будет вынужден принять решение насчет Хадаты. Решение, которое, может, придется Мосби по вкусу, а может, и нет. Император улыбнулся.
- Прошу садиться.
Зашелестели дорогие ткани, советники расселись по местам.
- Бах был великим композитором, но композитором прошлого, а Уранту великий композитор настоящего, и нам еще предстоит ощутить полный масштаб его творчества.
Все присутствующие уже не раз слышали подобные высказывания и научились скрывать свою реакцию. Сколари нахмурилась, и мадам Дассер подвинулась в кресле, но остальные никак не отреагировали.
Губернатор Зан постарался перевести разговор на нужные рельсы. Это был невысокий жилистый мужчина с куполообразной головой и большими руками. Плечи его накидки украшала звездная пыль, на груди висел медальон в виде герба его планеты, а его брюки в соответствии с модой были мешковатые.
- Интересное наблюдение, ваше величество. Уверен, что все мы с нетерпением ждем новых творений гражданина Уранту. Однако есть и другие вопросы, которые требуют нашего внимания. И учитывая ваше напряженное расписание, предлагаю перейти к ним.
Императора немного задело, что от его замечания так легко отделались, но, с другой стороны, ему понравилось, как Зан спас его от возможного конфуза, и он подыграл.
- Вы совершенно правы, губернатор Зан. Мы должны работать, работать и работать. Ну, так что у нас нового? Что теперь замышляют хадатане? Адмирал Сколари? Генерал Уортингтон? Генерал Мосби? Доклад, пожалуйста.
Сколари ревниво оберегала такие возможности и совершенно ясно дала понять и Уортингтону, и Мосби, что она старшая и потому будет говорить за всех троих, когда это будет уместно. Она не спеша проверила свои записи.
- После нападения на Мир Уэбера хадатане продолжили наступление. Они овладели по крайней мере семью нашими системами, уничтожили сотни кораблей и либо захватили, либо нейтрализовали многие другие активы.
Чин-Чу передернуло от этих слов адмирала. Его сын и другие достаточно невезучие, чтобы оказаться на Веретене, сражались за свои жизни. Говорить о них как об "активах" - значит отнести их к разряду вещей, а не людей. Стараясь держать себя в руках, торговец невольно посмотрел на мадам Дассер. Она мрачно улыбнулась и чуть пожала плечами, как бы говоря, что ей жаль.
Император сложил пальцы домиком. Это напомнило ему пирамиду, которую он поставил над могилой матери. Огромную пирамиду и совершенно прозрачную, чтобы солнечный свет мог плясать по поверхности гробницы. Слова вырвались сами собой.
- Мама любила много света. Вот почему во дворце столько окон.
- Да, - хладнокровно согласилась адмирал Сколари, - ваша мать была удивительной женщиной. Нам всем ее не хватает. Интересно, как бы она справилась с нынешним кризисом?
- Кризисом? - Император сражался за контроль над своим рассудком. Последнее высказывание принадлежало ему, и нельзя было обвинить копии. Сколари невозмутимо пояснила:
- Семь систем проиграны в ходе военных действий. Мы должны принять какое–то решение. Я рекомендую отвести все наши войска из дальних секторов, с их помощью укрепить внутренние планеты и встретить инопланетян в полной боевой готовности.
- А я почтительно не согласна, - спокойно сказала Мосби. - Я рекомендую использовать внутренний флот метрополии для усиления краевых миров, сражаться за каждую квадратную милю вакуума и растоптать ублюдков. Если мы этого не сделаем, наши потери окажутся катастрофическими. Кроме того, отступление воодушевит и остальных наших врагов.
- Хорошо сказано, - многозначительно заметила мадам Дассер. - Вы не согласны, Серджи?
Чин-Чу улыбнулся и послушно кивнул.
- Да, я согласен. Я считаю, что доводы генерала вполне убедительные.
- Убедительные, но не обязательно убеждающие, - спокойно возразил губернатор Зан. - На мой взгляд, более убедительная точка зрения адмирала Сколари.
Император уронил руку с подлокотника. Трон покачнулся. Император коснулся пальцем обивочного гвоздика, который на самом деле был кнопкой. Как по волшебству появился герольд, торопливо подошел и прошептал бессмыслицу ему на ухо. Император глубокомысленно кивнул, взмахом руки отпустил слугу и встал. Его советники поспешили подняться.
- Примите мои извинения, господа. Хотя обсуждается самая насущная проблема, империя - сложный организм, и другие дела также ждут моего внимания. Я обдумаю все, что было сказано, и скоро вынесу решение. Благодарю вас.
После того как портьеры закрылись, советники с минуту молчали. Молчали и, за исключением профессора Сингха, досадовали, что решение так и не принято.
Но все знали, что тронный зал может прослушиваться, поэтому отложили свои комментарии до тех пор, пока не выйдут в коридор. Там они остановились, попрощались и разошлись.
Чин-Чу обнаружил, что идет рядом с мадам Дассер. Ей было не меньше семидесяти, но выглядела она гораздо моложе и шла с живостью девочки–подростка. У нее были короткие, ухоженные седые волосы, миловидное лицо и почти безупречная кожа. Ее одежда была дорогой, но скромной. Мадам Дассер заговорила первой:
- Есть прецедент, знаете ли.
- Неужели? И какой?
- Нерон. Говорят, он играл на скрипке, когда Рим горел.
- Говорят также, что он сам его поджег, чтобы освободить место для своего нового дворца.
- И вы думаете, что император способен на подобные манипуляции?
Чин-Чу улыбнулся и пожал плечами.
- Разве я это сказал?
Мадам Дассер окинула его критическим взглядом. В ее ярких голубых глазах светился ум.
- Вы интересный человек, Серджи. Ваши слова ведут в интересных направлениях, но никогда никуда не приводят.
- Что, по–вашему, я должен делать?
- Господи, да что угодно. Мы должны реагировать, пока хадатане не уничтожили все, что мы построили.
- Думаете, это настолько серьезно?
Мадам Дассер остановилась, вынуждая Чин-Чу сделать то же самое. Они находились в центре внутренней площади, в том месте, где шум центрального фонтана затруднял прослушивание. Они были одинакового роста, и ее глаза смотрели прямо в глаза торговца.
- Конечно, я думаю, что это настолько серьезно. И вы тоже. Разница в том, что я готова действовать, а вы ждете чуда. Ну так его не будет. Император в лучшем случае полуразумен. И даже в минуты просветления находится во власти своих капризов. Вы это знаете, я это знаю, и остальные тоже это знают.
Чин-Чу огляделся. Вода плескала на край фонтана, чирикали птицы, летающие внутри прозрачного купола, тут и там группками стояли люди. Глаза Дассер смотрели напряженно и требовательно. Торговец заставил свой голос звучать спокойно:
- Измена карается смертной казнью и конфискацией всех фамильных владений.
- Что? - спросила мадам Дассер. - Вы думаете, я и моя семья не учли этого? Но рассмотрите и альтернативу. Смерть от рук Хадаты - это разве лучше?
Чин-Чу снова подумал о сыне, изолированном на астероиде. Он сражается против огромных сил. Сражается? Или уже мертв? Ничего не известно. Ответ вышел сам собой.
- Нет, полагаю, нет.
- Значит, вы поможете? Вы выступите против императора?
- Не мне одному решать. Я должен поговорить с женой. Вместе мы подумаем.
Дассер кивнула:
- Хорошо. Но не совещайтесь слишком долго. Как проходит время, так проходит и возможность действовать.
- Кто–нибудь еще думает как вы?
- Да, и все хотят, чтобы вы присоединились. Нам нужен ваш ум, мудрость и сила.
Чин-Чу чувствовал себя каким угодно, только не мудрым и не сильным. Но он улыбнулся, поклонился и сказал:
- Благодарю вас, мадам Дассер. Мне надо подумать. До скорой встречи.
Адмирал Сколари попросила аудиенции у императора и получила ее, хотя обстановка оказалась немного необычной. Император был помешан на физической форме, имел свой личный гимнастический зал и, благо обязанности позволяли, тренировался ежедневно в 3.00 пополудни.
Этот день не стал исключением, так что Сколари обнаружила, что разговаривает с мужчиной, на котором надеты одни лишь плавки.
Хотя секс никогда не занимал много места в жизни Сколари, отсутствие одежды на императоре более чем смутило ее. Открытие, которое обеспокоило ее почти так же, как само смущение, и из–за которого ей стало намного труднее говорить связно.
Император предпочитал тренажеры с компьютерным управлением. В данную минуту он сидел внутри устройства для накачивания плечевых мышц. Каждое движение сопровождалось громким мычанием, которое вынуждало Сколари говорить громче, чем ей хотелось бы.
- Благодарю за аудиенцию, ваше величество.
- Не стоит… м–м–м… благодарности… м–м–м… адмирал. С чем пожаловали? М–м–м. Снова хадатане?
- Косвенно, да, - сказала Сколари. - Однако я помню, что ваше величество рассматривает этот вопрос и в надлежащее время объявит свое решение.
Император остановился, высвободился из тренажера и принял позу. Мускулы его напряглись, вены запульсировали, и пот заблестел на коже. Сколари испытала почти забытые ощущения.
- Ну, что думаете? - спросил император, явно напрашиваясь на комплимент.
- Очень впечатляюще, ваше величество. Неудивительно, что дамы сражаются друг с другом за ваше внимание.
- Деньги и власть тоже впечатляют, - прагматично заметил император. Он лег на обитую мягким скамью, загнал инструкции в пульт, висящий над головой, и взялся за Т-образную рукоятку.
- Так на чем мы остановились? Что–то насчет хадатан?
- Да, ваше величество. Возможность, что хадатане могут атаковать самый центр империи, беспокоит различные слои гражданского населения. Большинство реагирует правильно, зная, что вы и наши вооруженные силы защитят их, но некоторые позволяют страху замутить рассудок.
- Тринадцать… четырнадцать… пятнадцать… вот так.
Император отпустил рукоятку, и сто пятьдесят фунтов тяжестей с лязгом ударились о столбик. Император сел и вытер лоб полотенцем.
- Измена? Вы об этом говорите?
Сколари ступала на опасную почву и выбирала слова с крайней осторожностью.
- Возможно, ваше величество, хотя слово "измена" не следует употреблять без достаточных доказательств.
Император встал.
- А у вас нет этих доказательств?
- Нет, ваше величество, вот почему мои слова - лишь предостережение, а не обвинение.
Император подпрыгнул, ухватился за перекладину и начал подтягиваться.
- Насчет кого… м–м–м… вы бы хотели меня предостеречь?
Сколари сглотнула. Настал момент, которого она боялась. Сейчас она смешает правду с тщательно сфабрикованной ложью, надеясь, что император проглотит ее.
- Насчет генерала Мосби, ваше величество. Ноги императора с глухим стуком ударились о пол.
Сколари увидела гнев в его глазах, когда император повернулся к ней лицом.
- Если это политика, попытка дискредитировать генерала из–за того, что она не согласна с вашей стратегией, я вздерну вас на флагштоке перед вашей штаб–квартирой.
Сколари всеми силами сдерживала страх, который заклокотал у нее в груди.
- Нет, ваше величество, что вы! Я признала, что у меня нет доказательств! Но у меня есть подозрения, и мой долг - сообщить о них.
- Хорошо. Жидкости важны, знаете ли. Выпивайте не меньше трех–четырех стаканов воды ежедневно.
Сколари удивленно заморгала, но быстро пришла в себя и вернула императора к насущной теме.
- Благодарю, ваше величество. Хотя у нас нет улик против генерала Мосби, мы знаем, что она сочувствует точке зрения Клики и, вполне вероятно, поддерживает их.
Император выбрал палку футов шести длиной, положил ее на плечи и стал вращать туловищем.
- Клика?
Сколари подавила вздох.
- Тайная группа, которая оказывает предпочтение полномасштабным действиям против Хадаты, ваше величество.
- Да, конечно, - задумчиво сказал император, - и кто еще состоит в этой клике?
- Мадам Дассер, ваше величество.
- У вас есть доказательство?
- Да, ваше величество. Мы сумели внедрить в ее особняк микроботов, оснащенных передатчиками. Один из них сделан в виде ее любимой броши. Мадам Дассер надевала ее вчера. Ее разговоры не оставили никаких сомнений относительно существования Клики и ее членства в ней.
- Она ничего не говорила о генерале Мосби?
- Нет, ваше величество.
- А о Чин-Чу?
- Ничего, насколько нам известно. Мадам Дассер не надела сегодня брошь, но ушла с заседания совета с Чин-Чу и разговаривала с ним у фонтана.
- И?
Сколари пожала плечами.
- И ничего, ваше величество. Из–за плеска воды невозможно было расслышать, что они говорят.
Прошла целая минута, прежде чем император заговорил. Сколари боялась, что он снова сойдет с рельсов, но, слава Богу, обошлось. Император снял палку с плеч и оперся на нее.
- Моя мать дала мне один совет насчет подобных ситуаций. Она сказала, что лучше всего позволить людям говорить, так как именно на этом большинство из них и остановится, но быть готовым к действию. Итак, скажите… мы готовы к действию? Сколари мрачно кивнула. Император улыбнулся.
- Хорошо. Стало быть, беспокоиться не о чем, не так ли?
11
…Когда стремительным движением отведешь меч врага в сторону, или отразишь его, или заставишь его опуститься, ты должен слегка изменить ощущение в своем большом и указательном пальцах. Прежде всего ты должен стараться рубить врага так, как ты держишь меч.
Миямото Мусаши
"Книга Пяти Колеи"
1643 стандартный год
Форпост Легиона NA-45–16/R, или Веретено, Империя людей
А я говорю, получится, - упрямо сказал Леонид Чин-Чу. - А я говорю, что ты полное дерьмо, - спокойно ответил Омар Нарбаков.
Мужчины стояли на скалистой поверхности Веретена и смотрели вверх на электромагнитную пусковую установку, обычно называемую "рельсовой пушкой". Она была огромной, и ее дальний конец терялся в черноте космоса.
Идея возникла очень давно. Для ее осуществления требовалась пара проводящих рельсов, источник энергии и снаряд, который лежал на рельсах и завершал цепь. Подавая мощный импульс электрического тока, который поступал от огромных аккумуляторов Веретена, можно было толкнуть снаряд вперед. Придя в движение, он ускорялся на всей длине рельсов, набирал в результате большую скорость и улетал в любом заданном направлении.
Первоначальные исследования сосредоточились на возможности "суперпушки" запускать артиллерийские снаряды на цели, находящиеся на расстоянии сотен или даже тысяч миль. Однако сразу возникли трудности, и поскольку существовали другие, более дешевые и эффективные способы убивать людей, ученые переключили свое внимание на мирные цели и полезные грузы. "Зачем, - рассуждали они, - запускать спутники дорогостоящими химическими ракетами, когда рельсовая пушка может сделать то же самое за десятую долю стоимости?"
В теории это выглядело хорошо, но на практике опять возникли трудности. Самая главная состояла в том, что все достаточно маленькое и при этом достаточно крепкое, чтобы выдержать напряжение запуска рельсовой пушкой, будет стоить дороже химической ракеты, которую заменила пушка.
Но время шло, люди колонизировали космос и усовершенствовали электромагнитные пусковые установки. Космос идеально подходил для их использования. Без атмосферы, а значит, без сопротивления воздуха, рельсовые пушки потребляли меньше энергии и подвергали свой полезный груз меньшему стрессу. Да и кого волновало, сколько стресса перенес кусок скалы на пути от астероида до подбирающей баржи?