- Пошевеливайтесь, док! Нам надо обойти тысяча двести сорок семь заключенных!
Чин-Чу вздохнул, выключил сканер и положил его обратно в сумку. Мосби поцеловала торговца в щеку.
- Да благословит вас Бог, Серджи… и остальных тоже. Мы будем готовы, обещаю вам, и выполним любые приказы, которые вы дадите.
Чин-Чу кивнул.
- Наподдайте гадам за меня.
Тронный зал был пуст, только император сидел на своем троне. Он сидел тут уже час… или два? Смотрел, как солнечный свет движется по полу, и пытался думать. Трудная задача, когда в голове без умолку болтают копии, спорят обо всем, начиная с хадатанского кризиса и кончая последними направлениями в моде, но он все же попытался.
Однако мысли не приходили - во всяком случае, нужные, - потому что вмешалась память. Он лежал на залитом солнцем полу, толкая игрушечный грузовик, когда кто–то произнес его имя. Два ботинка прошли рядом, коричневые ботинки, блестящие от гуталина, и его охватила радость. Это отец, он знал, - единственное воспоминание, которое осталось у него о той неуловимой личности.
Какой стала бы жизнь, если бы отец был жив? Дал бы он совет, в котором император так отчаянно нуждался? Был бы противовесом этим воюющим друг с другом голосам?
- Ваше величество?
Голос был нерешительный и принадлежал герольду. - Да?
- Адмирал Сколари хочет видеть вас.
Копии зашумели. Они хотели поговорить со Сколари - опасное желание, так как все хотели сказать разное и разных результатов стремились добиться.
Император заставил себя внешне оставаться спокойным. Он потянулся внутрь себя, нашел источник силы и потребовал тишины.
Недовольно ворча, копии отступили в тень. Герольд по–прежнему ждал, невозмутимо глядя куда–то поверх головы императора.
- Спасибо. Пригласи адмирала войти. Сколари ворвалась в зал на волне самоуверенности.
Ее форма была безукоризненно чистой, и длинная накидка развевалась за спиной. Ее план удался на славу, и не было причины думать, что сейчас что–нибудь пойдет не так. Она поклонилась.
- Здравствуйте, ваше величество. Император шевельнулся на троне.
- Здравствуйте, адмирал. У вас счастливый вид. Мне бы пригодились хорошие известия.
Сколари поймала себя на том, что улыбается, и придала лицу более серьезное выражение.
- Мне бы очень хотелось, чтобы у меня были для вас хорошие новости, ваше величество… но увы.
Император позволил себе вздохнуть.
- Что на этот раз?
- Легион откажется сесть на транспортные корабли, которые я послала за ними.
- Откажется? Или отказался? Сколари пожала плечами.
- Мой источник, информированный офицер, сказал "откажутся". Но с тех пор, как была запущена посыльная торпеда, прошло много времени, так что мы должны предполагать, что они отказались.
Копии попытались заговорить, но император заставил их заткнуться. Он разозлился. Разозлился на Мосби за то, что она всегда ставила Легион на первое место, разозлился на Легион за их предательские манеры и разозлился на Сколари за то, что сообщила ему об этом. Только усилием воли он не дал злости выплеснуться наружу.
- И?
- Их необходимо наказать, - страстно заявила Сколари. - Я прошу разрешения атаковать Альгерон.
Император думал то же самое и собирался дать разрешение, когда одна из копий ухитрилась подать голос. Она была в свое время прославленным генералом, и ее слова звучали искренне.
"Легион старается защититься от адмиральских амбиций. Их девиз говорит сам за себя. "Легион - наша родина". Отложи это дело до тех пор, пока не справимся с Хадатой. Поступить иначе - значит проиграть".
Будь этот голос единственным, император, вполне возможно, отказал бы Сколари в ее просьбе. Но еще одна копия, на этот раз политический стратег, высказала другое мнение.
"Легион - высокоуважаемая организация. Стоит слуху об их мятеже распространиться, и империи конец. Их пример заразит колонии и спровоцирует революцию. Мы должны наказать их немедленно - еще до прибытия хадатан и до того, как начнется война".
Поскольку этот аргумент казался точно таким же убедительным, как и первый, а эмоционально более приятственным, император согласился. Он посмотрел Сколари в глаза, спрашивая себя, как долго длились его размышления, и сказал то, что адмирал хотела услышать:
- Я разрешаю вам атаковать Альгерон. Сколари засияла.
- Благодарю вас, ваше величество! Император на дюйм наклонил голову.
- Пожалуйста. Я разочарован в Легионе и со временем распущу его. Но действуйте осторожно. Хадатане приближаются, и мы должны быть готовы их встретить.
Сколари нетерпеливо кивнула.
- Флот как раз сейчас собирается.
- Отлично. Принесите мне победу, и вы получите достойную награду.
Сколари поклонилась в пояс, попятилась к двери и улыбнулась.
"Достойную, это точно, - подумала она про себя. - Еще какую достойную".
Подобно своему владельцу, космическая яхта оказалась сильной, а не прилизанной, и удобной, а не вычурной. Ее устланный дорогими коврами и хорошо оборудованный салон был круглый и имел шесть противоперегрузочных коек, только две из которых были заняты.
Наташа Чин-Чу почувствовала, как ее вдавило в койку. Оторвавшись от земли, яхта пробивалась по колодцу земной гравитации и уносилась все дальше и дальше. Наташа посмотрела налево, увидела, что глаза ее свекра закрыты, и поняла, что он спит. Первый его настоящий сон за последние дни. А почему нет? Торговец теперь в безопасности, знает, что экипаж справится с кораблем, и он может расслабиться.
Наташа протянула руку к реостату, убавила свет и подумала о своем муже. Его смерть казалась нереальной, как какая–нибудь история, в которую она не могла до конца поверить. Но смерть была настоящей, как и инопланетяне, которые его убили, и как этот корабль, который нес ее к Альгерону.
Кто–то должен был посетить Альгерон и заключить соглашение с Легионом. Наташа понимала это, но не имела никакого желания участвовать в политических играх. Она знала, что ей не должно быть все равно, знала, что Лео хотел бы, чтобы она боролась, но это было слишком трудно. Нет, ее связь с Серджи, с Нолой, с самой вселенной умерла и оставила ее нестись в пустоте, подобно планете без звезды.
Официально она летела на Альгерон в качестве помощника своего свекра. Но ее миссия была всего лишь идеей Нолы: "Вытащи ее отсюда, пусть шевелится, активность пойдет ей на пользу".
Наташа почти услышала голос свекрови. Она улыбнулась и почувствовала, как слезы потекли по щекам.
18
…И отцам даны определенные права, и также матерям, ибо они - источник жизни…
Неизвестный автор "Книга Песней наа" Примерно 1000 ст. г. до н. э.
Планета Альгерон, Империя людей
Эта пещера была вполовину меньше той, что в течение бесчисленных поколений служила деревне Твердого. Но нехватка места с лихвой возмещалась ощущением уютного тепла, еще более приятного от мысли, что снаружи идет снег. Центральный костер, поддерживаемый щедрым запасом сушеного помета дутов, горел ровным фиолетово–голубым пламенем. Тепло расходилось от него подобно ряби из центра пруда. Оно согрело кости Твердого и усилило чувство благополучия, которое пришло с шестью кружками эля. Это была крепкая штука, и Убивающий Наверняка по праву гордился ею. Твердый тихо рыгнул и огляделся.
Пещера была заполнена почти до отказа. Семьи сидели группами. Холостяки, надушенные по самую рукоятку, поглядывали на девиц, а старики, устроившись настолько близко к огню, что он того и гляди подпалит их мех, обменивались байками, которые все уже слышали много раз.
Напротив, освещенная радостным светом костра, сидела Сладость Ветра. Такая прекрасная, такая совершенная, так похожая на свою мать. Рядом с ней, обхватив руками колени, сидел человек, а с другой стороны сидел Убивающий Наверняка. Он согласно кивнул чему–то, что сказала Сладость Ветра, и помешал в костре длинной палкой.
Эти двое выглядели такими счастливыми, такой идеальной парой, что Твердый наполнился доброжелательством. Он еще глотнул эля, подумал о том, как им должно повезти в любви, и встал. Пещера поплыла перед глазами и снова встала на место.
- Братья! Сестры! Я прошу слова!
Разговоры прекратились, головы повернулись, и множество голосов ответили:
- Говори!
Твердый улыбнулся и помахал толпе.
- Спасибо. - Его глаза встретились с глазами Сладости Ветра, но не увидели промелькнувшего в них беспокойства.
- Прежде всего я хотел бы поблагодарить нашего хозяина, Долгую-Езду Убивающего Наверняка, за его сердечное гостеприимство.
Несколько коротких переливчатых свистов дали понять, что жители деревни согласны. Твердый улыбнулся.
- А затем, отвечая на любовь Убивающего Наверняка к моей дочери, и ее привязанность к нему, я хотел бы объявить об их предстоящем браке.
Миг потрясенного молчания сменился абсолютным гвалтом. Со всех сторон раздавался свист, выкрикивались поздравления и масса вопросов: когда свадьба? где будет проходить церемония? как чувствует себя счастливая чета?
Сладость Ветра выглядела потрясенной, Були сердито хмурился, а Долгая-Езда торжествующе ухмылялся. Но Твердый ничего этого не видел. Сжимая в руке кружку, он помахал ею, прося тишины. Шум стих. Твердый милостиво улыбнулся.
- Тише… нужно соблюдать формальности… Итак, словами, произносимыми моим отцом до меня и его отцом до него, я официально отдаю свою дочь Долгой-Езде Убивающему Наверняка. Я наказываю ему защищать ее и напоминаю об обязанностях, сопровождающих подобный дар. Ибо воин должен ставить нужды своей жены превыше всего другого, должен делить свою постель только с ней и ни с кем другим, и должен содержать своих детей. Итак, поскольку других претендентов на любовь моей дочери нет, и…
- Подождите!
Удивленный и одуревший от эля, Твердый остановился. Он посмотрел, потом посмотрел снова. Нет! Этого не может быть! Человек!
Були встал и повернулся к Твердому. Легионер сам был удивлен не меньше вождя. Он почувствовал, что Сладость Ветра дергает его за штанину, но решил не обращать внимания. Его голос был спокоен и прорезал тишину, как хорошо заточенный клинок.
- Я, Уильям Були, претендую на любовь этой девушки и бросаю вызов Долгой-Езде Убивающему Наверняка.
Форма была неправильной, но смысл был ясен, и по пещере пронесся громкий шипящий звук, когда жители деревни вдохнули все разом.
Медленно, уверенно, как раскручивающаяся змея, Убивающий Наверняка встал. Его глаза пылали гневом, а руки сжались в кулаки.
- Тогда готовься умереть!
Ошеломленный и возмущенный тем, что его затея обернулась бедой, Твердый попытался вмешаться:
- Нет, человек не может жениться на моей дочери. Это просто невозможно, и поэтому…
- Тихо! - крикнул Долгая-Езда, вынуждая сына Твердого и остальных его приближенных потянуться к оружию. - Я получил вызов. Никто - я повторяю, никто - не имеет права отвергнуть подобный вызов, кроме меня самого.
Твердый посмотрел на дочь. Там, где он надеялся увидеть радость, был гнев, печаль и жалость. Он невольно предал ее, и она никогда, ни за что его не простит. Алкогольное тепло внезапно испарилось. Слезы подступили к глазам вождя. Но не было слов, которые могли бы исправить содеянное или остановить неизбежное кровопролитие. Твердый сел на землю, обхватил голову руками. Его приближенные встали вокруг, но руки от оружия убрали.
Старец по имени Глубокий-Колодец Копающий Хорошо вышел вперед. У него был белый мех с черными пятнами. Старик держался торжественно и перевел взгляд с Убивающего Наверняка на Були.
- Схватка должна проходить по правилам, и мой долг как магистра форм следить, чтобы вы соблюдали их. Человек выберет время. Убивающий Наверняка выберет оружие. Я выберу место. Человек?
Легионер услышал свой голос, который сказал: "сейчас" и подумал, правильный ли это выбор? Какого черта он делает? Дерется из–за девушки наа, когда должен быть на пути в форт Камерон. Генерал Сент-Джеймс захочет узнать о хадатанах, и он, старший сержант Билл Були, обязан рассказать ему. Обязанность, которую будет чертовски трудно исполнить, если Були умрет.
Магистр форм отвернулся.
- Убивающий Наверняка?
Воин посмотрел человеку в глаза, ухмыльнулся и сказал:
- Ножи.
То, как Убивающий Наверняка сказал это, не оставляло сомнений относительно его умения владеть этим оружием и его желания применить свое искусство на Були.
Старик кивнул, немного подумал и объявил свой выбор:
- Бой будет проходить наверху в центре деревни. Каждому участнику поединка разрешается иметь одного помощника. Помощники будут давать советы и обеспечат соблюдение должных формальностей. Итак, кто поддержит Убивающего Наверняка?
Грянула дюжина голосов, но Убивающий Наверняка кивнул воину по имени Легкодвиг Тихая-Беседа, крупному наа с неприятной внешностью, который шагнул в свет костра с уверенностью природного атлета.
Магистр форм жестом выразил свое одобрение.
- Хорошо. Кто поддержит человека?
Долгую тишину наконец нарушил скрежет сапожных гвоздей по камню. Все головы повернулись. Брат Сладости Ветра, Быстрое-Движение Стреляющий Метко, вышел вперед и встал рядом с Були.
- Я поддержу Були.
Обрадованная вызовом Були, и в то же время жалеющая об этом, Сладость Ветра была тронута поддержкой брата. Никогда, даже в ночных кошмарах, она не видела ничего подобного. Ее отец создал ситуацию, в которой никто не мог выиграть, и все проиграют. Страх сдавил ей грудь, свинцом ложась на сердце.
Убивающий Наверняка схватил ее за руку:
- Не беспокойся, моя дорогая. Я выпущу ему кишки и брошу их к твоим ногам.
Сладость Ветра вырвала руку и процедила:
- Никогда, я повторяю, никогда больше ко мне не прикасайся.
Глаза Убивающего Наверняка вспыхнули злобой.
- Так вот оно что! Ты предпочитаешь мычать и стонать под не имеющим меха инопланетянином, чем выйти замуж за воина из твоего собственного народа!
Рука Сладости Ветра звонко хлопнула Убивающего Наверняка по щеке.
Убивающий Наверняка удивленно хмыкнул, и толпа задохнулась от ужаса. Они никогда в жизни не видели, чтобы кто–нибудь обращался с Убивающим Наверняка подобным образом и остался жив. Молодой вождь начал было что–то говорить, а потом плюнул в огонь и отвернулся. Окруженный своими воинами, он решительно зашагал наверх.
Смущенные и растерянные жители деревни потянулись к выходу. Девушки хихикали над позором Сладости Ветра, воины обсуждали предстоящий бой, а детеныши бегали повсюду с возбужденными криками, визжа, когда получали подзатыльники.
Чья–то рука схватила локоть Були. Легионер повернулся и увидел возле себя Стреляющего Метко. Воин прошептал: '
- Слушай, человек… ибо времени мало. У меня есть дымовая граната. Как только мы выйдем на поверхность, я брошу ее. Деревенские разбегутся и приготовятся к нападению. Беги в холмы и прячься там три дня. После этого будет безопасно. Тогда иди в место, которое вы называете "Камерон" и не возвращайся.
Предложение было заманчивым, очень заманчивым, так как оно позволило бы Були выполнить свой долг. Но потерять Сладость Ветра, уступить ее тому, кого она ненавидит… нет, ни за что.
Его глаза нашли Сладость Ветра. Она ждала возле тропы, ее глаза были яркие от решимости, а губа дрожала. Були сказал достаточно громко, чтобы девушка услышала:
- Спасибо, Быстрое-Движение. Твоей сестре повезло иметь такого друга и брата, как ты. Но вызов остается в силе.
Стреляющий Метко всплеснул руками:
- Не знаю, кто из вас более сумасшедший, моя сестра или ты. Но это делает тебе честь. Надеюсь, ты проткнешь Убивающего Наверняка, как тупого дута. Идем, мы должны выйти наверх.
Були посмотрел на Сладость Ветра, увидел, что она встала на колени возле отца, и пошел к выходу. Последний житель деревни шел по тропе перед ними. Стреляющий Метко снова заговорил.
- Скажи, человек, ты умеешь обращаться с ножом?
- Я обучал рукопашному бою во 2–м воздушно–десантном.
Стреляющий Метко жестом выразил одобрение.
- Это хорошо, очень хорошо, потому что Убивающий Наверняка владеет им мастерски. Наш опыт говорит, что люди предпочитают убивать на расстоянии, по возможности избегая рукопашного боя. Это и повлияло на решение Убивающего Наверняка. Он считает, что у тебя нет нужного умения и, больше того, что ты боишься холодной стали.
Були криво усмехнулся.
- Я действительно боюсь холодной стали. А ты нет? Стреляющий Метко засмеялся.
- Конечно, боюсь! Поэтому я и избегаю таких дел. Ладно, слушай внимательно. Руки Убивающего Наверняка длиннее твоих, так что держись подальше и жди подвохов. Он любит ставить подножку своим противникам и приканчивать их на земле. Легионер кивнул.
- А если я сумею разоружить его? Что тогда? Стреляющий Метко удивился.
- Тогда убей его. Он не из тех врагов, которых оставляют в живых.
Були еще думал об этом последнем совете, когда толкнул в сторону занавеску из шкуры дута и вышел в метель. Тотчас вокруг него заплясали снежинки, совершая замысловатые пируэты, и каждая, ложась на землю, увеличивала покров выпавшего снега.
Было холодно, а из–за сильного ветра казалось еще холоднее. Легионера пробрала дрожь. Стояла ночь, поэтому жители деревни развели костер. Пламя взметнулось выше, когда в яму вылили какую–то горючую жидкость. Магистр форм появился у локтя Були.
- Знаки установлены. Участники боя должны оставаться внутри площадки. Пожалуйста, следуй за мной.
Снег хрустел под ботинками Були, когда он шел за стариком к костру. Знаки оказались вбитыми в землю шестами. На каждом шесте был прикреплен флажок из красной ткани. Флажки указывали на восток и хлопали на ветру.
Убивающий Наверняка выступил из метели. Освещенный сзади костром, он казался еще крупнее.
- Итак, инопланетянин, у тебя хватило мужества встать передо мной.
Були пожал плечами.
- Разговоры ничего не стоят. Приступим к делу.
Воин оскалил зубы, хотел что–то ответить, но магистр форм встал между ними. В руках он держал поднос. На подносе лежали четыре ножа, все дюймов восемнадцати длиной.
- Каждый участник боя выберет оружие.
Були критически осмотрел ножи. Они были ручной работы и заметно отличались друг от друга. Один нож был обоюдоострый, два других имели зловещие зубчатые лезвия, а четвертый оказался с желобками для стока крови. Були посмотрел на Убивающего Наверняка.
Воин протянул руку, выбрал что–то вроде охотничьего ножа и провел острием по своему обнаженному предплечью. Появилась тонкая полоска крови.
Були одобрительно кивнул.
- Я бы не прочь, чтобы ты это повторил… но только глубже.
- Выбирай, - строго сказал магистр форм. Легионер выбрал не глядя. Нож был тяжелым и
холодным.
- Как насчет правил?
- Существует одно правило, - ответил Копающий Хорошо. - Оставайся внутри площадки, отмеченной флажками. Покинешь ее - лишишься жизни.