Легионер оглянулся, и снежинки защекотали его лицо. Он увидел флажки, толпу и Сладость Ветра, стоящую рядом с отцом. Она подняла правую руку и положила ее ладонью на грудь - знак любви у наа. Ее отец стоял неподвижно и смотрел прямо перед собой.
Тепло залило тело Були, ибо он знал, чего стоил Сладости Ветра этот жест и чего будет стоить в будущем. Он улыбнулся, сделал тот же самый жест и повернулся к своему противнику:
- Когда начнем?
Магистр форм поднял руку, шагнул назад и резко опустил ее.
- Давайте.
Були метнул нож снизу вверх, целясь в грудь своему противнику, в надежде закончить бой прежде, чем он начнется. Но легионер давно не практиковался, и его оружие, вместо того чтобы войти в грудь Убивающего Наверняка, ударило наа рукояткой между глаз.
Противника послабее удар такой силы свалил бы с ног, но Убивающий Наверняка только встряхнул головой и двинулся к Були.
Человек молча выругался, заметил место, куда упал нож, и приготовился встретить воина. Ножевые атаки подразделяются на высокие, средние и низкие. Убивающий Наверняка держал оружие в правой руке на уровне пояса острием вверх. Он планировал подойти поближе, внезапным ударом проткнуть живот Були и вспороть его одним движением.
Свет отразился от лезвия, когда Убивающий Наверняка ринулся вперед. Человек увернулся и, левой рукой блокируя удар, двинул левой ногой сбоку по колену воина.
Что–то хрустнуло, вождь пошатнулся, и Були ударил пяткой в нос противника.
Это не сработало. Там, где у людей полумягкий хрящ, у наа оказалась сплошная кость, которая могла вытерпеть и не такой удар.
Убивающий Наверняка пришел в себя, резанул ножом и был вознагражден тонкой алой линией поперек живота человека. Никакой боли легионер не почувствовал, но это только пока. В скором времени заболит.
Були отбежал, а Убивающий Наверняка, хромая, пошел на него. Снег успел уже тонким слоем покрыть голову воина и запорошил его плечи.
- Следи за флажками!
Голос принадлежал Стреляющему Метко. Були оглянулся и увидел, что вот–вот выйдет за пределы площадки. Убивающий Наверняка ухмыльнулся, высоко поднял нож и обрушил его на противника.
Легионер шагнул ему навстречу, левой рукой перехватил нож Убивающего Наверняка, а правой вцепился ему в загривок. Бедро человека обеспечило точку опоры, и вождь полетел на землю. Не отпуская руки Убивающего Наверняка, Були попытался выкрутить нож из его пальцев. Толпа застонала.
Однако наа не растерялся. Он тут же двинул ногой, целясь в пах Були, но попал в бедро. Вынужденный отпустить его, человек сделал шаг назад и не удержал равновесия. Жесткое падение вышибло воздух из его легких.
Теперь настал черед Убивающего Наверняка переходить в наступление. И ситуация была удивительно подходящей. Человек лежал на земле, безоружный и уязвимый. Наа встал, подошел, хромая, и бросился на легионера.
Були перекатился вправо, нащупал под снегом что–то твердое и сжал пальцы вокруг рукоятки своего ножа. Убивающий Наверняка грохнулся на пустое место. Легионер встал, чуть не застонав от боли, пронзившей живот. Рана была неглубокая, но длинная, и рубашка уже намокла от крови.
Оттолкнувшись от земли, Убивающий Наверняка поднялся на ноги. Его глаза сузились в щелки, зубы оскалились, из горла донеслось рычание.
- Давай, пук… пора умереть!
Человек сделал сальто и, распрямляясь, взмахнул ножом. Лезвие прошло через горло вождя, перерезало главную артерию и оставило его давиться собственной кровью.
Медленно, словно собираясь молиться, Убивающий Наверняка опустился на колени. Кровь лилась по его меху. Прошла еще секунда, и он повалился лицом в снег.
Дружный вздох пронесся над толпой. Сладость Ветра отвернулась и спрятала лицо на груди отца. Вождь моргнул от попавшей в глаз снежинки, обнял дочь за плечи и похлопал ее по спине.
Мысли начали формироваться в его голове. "Возможно, все не так уж плохо", - думал Твердый. Убивающий Наверняка мертв, что фактически гарантирует его собственное пребывание у власти, и Сладость Ветра обратилась к нему за утешением.
Да, единственная проблема - человек. Отделаться от него, и все будет прекрасно. Но действовать придется осторожно, очень осторожно, так чтобы дочь ничего не заподозрила. Твердый посмотрел, как Були отдает окровавленный нож магистру форм, и улыбнулся.
Снег падал, кружась, мимо вмонтированных в стены прожекторов, но попал в воздушный поток, созданный двигателями космического корабля, и, подхваченный им, взмыл кверху, как бы возвращаясь к своему источнику.
Генерал Сент-Джеймс подождал, когда судно сядет на седьмую площадку, и поспешил наружу приветствовать пассажиров. Снег заскрипел под его ботинками, и дыхание вырывалось струйками пара. Корабль, хоть и не особенно большой, выглядел вместительным и удобным. Его корпус напоминал по форме земного краба, только, конечно, без ног, и круглых, глубоко посаженных глаз. Зазвенел остывающий металл, и автоматическая лестница опустилась перед шлюзом.
"Интересно, - подумал генерал, - каков собой этот Серджи Чин-Чу? Важный бизнесмен, полный высокой риторики и преданный собственному карману?" Сент-Джеймс надеялся, что нет, так как в послании его друга Александра Дассера говорилось, что этот человек возглавляет Клику и является самой последней надеждой Легиона на будущее.
Люк с жужжанием открылся, и луч света ударил в землю. На лестнице появилась фигура, слишком хрупкая для мужчины, и плотнее закуталась в накидку. Капюшон скрывал лицо гостьи, но грация, с которой она спускалась по ступенькам, приковала внимание офицера. А когда женщина сошла на землю, и свет упал на ее лицо, интерес Сент-Джеймса превратился в восхищение.
У женщины была стройная фигурка, длинное овальное лицо и огромные глаза. Они смотрели как–то затравленно, будто бедняжка недавно пережила ужасную трагедию. Ее голос звучал тихо и нежно.
- Я Наташа Чин-Чу. Мой свекор будет через минуту.
Сент-Джеймс даже удивился силе своего разочарования. Если Серджи Чин-Чу ее свекор, значит, она замужем и так же недоступна, как сам император.
- Добро пожаловать на Альгерон, мадам Чин-Чу. Меня зовут Айан Сент-Джеймс. Я командую независимыми силами Легиона.
Наташа нахмурилась. Вокруг ее лица кружился снег.
- Спасибо. Очень печально, что генерал Мосби и ее люди в тюрьме.
Сент-Джеймс поднял брови:
- Вы знакомы с генералом?
- Нет, но мой свекор ее знает.
Невысокий, плотный человечек появился из–за ее спины. У него были голубые глаза, живые и умные.
- Кого я знаю? Наташа улыбнулась:
- Позвольте представить, генерал Сент-Джеймс, мой свекор Серджи Чин-Чу. Мы говорили о генерале Мосби и о том, что она в тюрьме.
- Но ненадолго, - весело ответил Чин-Чу. - Мы надеемся вытащить ее.
Очарованный непритязательными манерами торговца и испуганный его прямотой, Сент-Джеймс почувствовал, что улыбается.
- Добро пожаловать на Альгерон, сэр. Чувствую, хадатан ждут серьезные неприятности.
Метель утихла, только редкие запоздавшие снежинки спускались по спирали со свинцово–серого неба. Солнце едва пробивалось сквозь плотный облачный покров, а Башни Альгерона, которые обычно притягивают глаза на юг, было совсем не видно.
Роллер встал на колени возле еще теплого помета дута и передвинул защитные очки на лоб. Его дыхание туманило воздух. Когда Роллер прибыл на Альгерон, он практически ничего не знал о выслеживании противника, но с тех пор научился многому.
Тут прошли шесть животных. Первый или второй дут испражнился, а идущие следом втоптали помет в нетронутый снег. Глубина следов показывала, что животные были тяжело нагруженные, а судя по тому, как отпечатки перекрывали друг друга, караван двигался гуськом.
Отсутствие следов наа означало, что на дутах ехали, а не вели их. Это не позволяло точно определить количество воинов, но сержант мог прикинуть приблизительно. Их должно быть не меньше шести - по одному на животное - и до двенадцати, если они ехали по двое.
Что касается личности этих наа, что ж, отпечатки копыт не оставили сомнений на этот счет. Племена любили клеймить свой скот двумя способами: тавром, выжженным на коже, и метками, выпиленными по окружности копыт. Первый подход позволял им выбирать своих животных из большого стада, а второй помогал проследить свою собственность, даже в компании чужого дута. Но на этих копытах не было никаких племенных меток, следовательно, их выжгли кислотой или спилили. Эта хитрость должна была спасти бандитов, если их схватят с краденым товаром, или хотя бы облегчить им наказание. Правда, племена редко проявляли милосердие, когда дело касалось бандитов. Большинство разбойников умирало головой вниз в костре. Роллер встал и огляделся.
Его отряд вышел далеко не в полном составе, как и все патрули из форта Камерон в эти дни. Из кводов у Роллера был Гуннер, сумасшедший, как всегда. Сейчас он прятался в овраге, сканируя пустыню своими сенсорами. Затем был боец II по фамилии Виллен, которая, несмотря на ее последнее свершение, по всем признакам стала весьма приличным солдатом; ее дублер, новобранец Салазар, настолько зеленый, что становилось больно; и два биотела, оба ехали в кводе. Отряд, конечно, был слишком маленький для любых боев с племенем, но на нескольких оборванцев–бандитов их хватит. Или так надеялся Роллер.
А дело в том, что Старик оголил Альгерон, чтобы усилить краевые миры. Роллер понимал идею, но спрашивал себя, сработает ли она? Может ли Легион в одиночку остановить хадатан? И как насчет военно–космического флота? Что, если император пошлет их против Альгерона? Сержант покачал головой. Хорошо, что его работа ясная и понятная, а раз так, он будет ее продолжать.
По скрипящему снегу он вернулся к Виллен, обошел ее и взобрался ей на плечи. Опустив на глаза очки, сержант пристегнулся ремнями и включил рацию.
- Роллер–один Роллер–патрулю. Впереди бандиты. Двинулись.
Эта спальная клетушка была одной из многих, вырезанных в толще планеты. Щедрый запас одеял из шерсти дутов давал достаточно тепла, а занавеска из фабричной ткани создавала иллюзию уединения.
Були услышал шорох. Его рука скользнула вниз и обхватила лежащий рядом отрезок трубы. Эта изготовленная на Земле труба когда–то была частью челнока, разбившегося в пятидесяти милях к северу отсюда.
Наверху наступила ночь, так что шорох мог означать, что один из наа пошел на часок соснуть, как они делают каждые шесть часов, или что кто–то покушается на его жизнь.
Нет, никто явно не угрожал Були и убить его не пытался. Но легионер чувствовал вокруг себя какую–то напряженность, вроде еле сдерживаемой обиды, и она заставляла человека нервничать. Скорей бы они ушли из деревни Убивающего Наверняка в деревню Твердого, а еще лучше, если бы он мог совсем сбежать. Вот только как же быть со Сладостью Ветра? Мысль о том, чтобы оставить ее, лишиться ее навсегда, отозвалась в его сердце болью.
Снова раздался шорох, на этот раз ближе, и Були сел. Труба не бог весть какое оружие, но лучше, чем ничего. Он вжался спиной в угол и приготовился защищаться. Занавеска отошла в сторону, и облако духов окутало его. Сладость Ветра!
Занавеска задернулась. Сладость Ветра скользнула к нему под одеяло. Никаких слов не было произнесено, да они и не требовались. Губы нашли губы, тела сплелись, и руки заскользили по бедрам. Влечение было настолько сильным, настолько мощным, что Були задохнулся. Ее гладкий чувственный мех, твердые мускулы под кожей и язык, который исследовал его рот, мгновенно привели человека в состояние возбуждения. Не помешала даже боль от раны.
Сладость Ветра обхватила пальцами его плоть и повела рукой вверх и вниз. Легионер содрогнулся, заставил ее остановиться и начал свое собственное нежное исследование.
С каждой минутой напряженность их ласк возрастала, пока Сладость Ветра не могла уже больше терпеть и толкнула его внутрь.
Були прикусил губу от наслаждения, заставил себя сдержаться и поймал ритм, в котором она двигалась. Он не знал, что ему больше нравится, физическое удовольствие или эта удивительная близость с любимой женщиной. Ибо он думал о ней именно как о женщине, а не как об инопланетянке.
Медленно, но с уверенностью любой природной силы темп убыстрялся. Кусая друг друга за плечи, чтобы не закричать, они неслись на волне наслаждения, пока вместе не достигли высшей точки. Волна повернула вспять, стала водоворотом и засосала Були в океан чувства.
Когда все закончилось, они долго молчали. Були думал, как чудесно лежать тут, рядом со Сладостью Ветра, целующей его шею и шепчущей нежные слова ему в ухо. Он поцеловал ее в ответ, сказал, что любит ее, и знал, что это всерьез. Это было то самое знание, из–за которого слова даются так трудно.
- Сладость Ветра… - Да?
- Я люблю тебя.
- Ты говорил это.
- И я говорил серьезно.
- Хорошо.
Були приподнялся на локте и посмотрел ей в глаза.
- Но есть проблема.
- Ты должен уходить.
- Да. Как ты узнала?
- Я знала с самого начала. Это знают все женщины.
- А ты еще придешь?
Слеза скатилась по щеке Сладости Ветра. Но Сладость Ветра словно не заметила этого.
- Я приду проститься.
- Я вернусь.
- Было бы лучше, если б ты не приходил.
- Это сильнее меня.
- Значит, так и должно быть. Були кивнул.
- Точно.
- Тогда уходи сейчас, пока мы не в моей деревне, где отец будет обязан преследовать тебя.
- Он даст мне уйти?
- Думаю, он показал бы тебе дорогу, если бы мог. Ничто не доставило бы ему большего удовольствия.
- Как насчет еды? Оружия?
- Отец приготовил и то и другое, чтобы я нашла, - ответила Сладость Ветра. - Я оставила их снаружи.
- Тогда я должен идти.
- Да, - тихо ответила Сладость Ветра, - но только после того, как мы повторим.
Она подтащила голову Були к своим грудям, сосок проник ему в рот, и легионер обнаружил, что угождать ей легко и приятно.
В огромном ситуационном зале сидели только трое. Лампы были притушены, и одна большая секция стены преобразована в экран. Чернокожий офицер с бритой головой и усталыми глазами рассказывал с экрана:
- …так что звездные ныряльщики сработали именно так, как рассчитывал Леонид, взорвали линкоры и спасли форпост. Мне жаль, что он погиб, когда гады нанесли прямой удар по линейному ускорителю. Леонид был штатским и бесил меня временами, но малый он был что надо.
Сент-Джеймс коснулся кнопки на подлокотнике своего кресла. Экран погас.
- Я страшно сожалею.
Хотя Сент-Джеймс сказал это, слова прозвучали фальшиво, ибо он знал, что вовсе не сожалеет, и что на самом деле он скорее счастлив. Не из–за того, что храбрый человек погиб, а из–за того, что его жена существует и юридически свободна. Но он должен быть осторожен, очень осторожен. Он должен уважать ее горе и ждать столько, сколько потребуется.
Странно, он видел рапорт Нарбакова задолго до прибытия Чин-Чу, но не связал одно с другим.
Чин-Чу проговорил дрожащим голосом:
- Спасибо, генерал. Это очень любезно с вашей стороны. Мне бы хотелось, чтобы Леонид был жив, но отрадно слышать, что смерть моего сына значила что–то для окружающих и дорого обошлась врагу.
Слезы потекли по Наташиным щекам, и она виновато улыбнулась.
- Да, генерал. Спасибо. Легче, когда знаешь, как именно умер муж.
Сент-Джеймс не поддался порыву обнять Наташу и поцелуями стереть эти слезы. Он понимающе кивнул, встал и подал ей плащ.
Дыхание Були выходило короткими сердитыми выдохами. Он оглянулся через плечо. Его след виден как на ладони. Ребенок мог бы идти по нему. Этот след спускался с вершины холма, пропадал из виду и снова появлялся в ста ярдах за его спиной. Пока Були оглядывался, появился дут, за ним второй и третий. Не воины Убивающего Наверняка - тех ему удалось стряхнуть во время темноты два цикла назад, - а бандиты, которые наткнулись на след легионера и решили его заполучить. Первый всадник махнул оружием над головой, крикнул что–то неразборчивое остальным и погнал своего дута вниз в овраг. Остальные помчались следом.
Були сощурился на солнце, уточнил направление и побежал. Карта, которую дала ему Сладость Ветра, плюс солидная фора позволили ему найти дорогу в горах. Но до Камерона оставалось еще миль пятьдесят–шестьдесят, а значит, бандиты схватят Були в течение часа.
У него был пистолет, тот самый пистолет, с которым его взяли в плен, и два запасных магазина. Всего сорок пять патронов. Сорок четыре для наа, и один для него самого. Легионер вспомнил, как умер хадатанин, и побежал чуть быстрее.
Ему нужна естественная крепость, место, где он сможет наилучшим образом использовать пули, которые у него есть, и надеяться, что бандиты уйдут.
Були заскользил на склоне, но восстановил равновесие и затормозил каблуками. Берег реки был крутой. Легионер одолел его несколькими длинными прыжками и поблагодарил Бога, когда лед не сломался. Перебравшись по льду на другую сторону, он влез по камням на противоположный крутой обрыв. Дальше подъем стал более пологим, и Були побежал. Его рана открылась некоторое время назад, и нижняя рубашка уже намокла от крови. Едва он успел подняться на вершину возвышенности, как услышал выкрик. Пуля прожужжала у его плеча, а четвертью секунды позже раздался звук выстрела.
Легионер зигзагами побежал к лежащим поблизости валунам, услышал еще два винтовочных выстрела и бросился за камень. Хорошо, когда за спиной есть что–то массивное.
Перед ним простиралась ровная площадка, усеянная камнями, а чуть дальше стоял небольшой холм с крутыми склонами и плоской вершиной. Були вспомнил, что на Земле такие холмы часто служили готовыми фортами. Стараясь не думать о горящем огнем животе, легионер побежал туда.
Снег хрустел под его ногами. Тяжело дыша, Були обежал холм, добрался до противоположной стороны и стал взбираться наверх. Где–то на полпути перемешанные со снегом камни начали осыпаться. Були чертыхнулся, ухватился за каменный выступ и подтянулся на руках. Еще чуть–чуть, еще совсем немного, и он доберется до вершины.
Нащупав опору, легионер сделал еще один рывок, перевалился через край и упал в небольшое углубление. Замечательно. Отличная позиция, где пули его не достанут и где можно наконец отдышаться.
Он нащупал через одежду аптечку, которую Сладость Ветра включила в его снаряжение, но пальцы так окоченели, что он с трудом расстегнул молнию на кармане.
Антисептик зверски щипал, бабочковые зажимы стянули края пореза, вызвав адскую боль, но Були был не в том положении, чтобы привередничать. Свежая бактерицидная повязка на живот, за ней бинт, намотанный поверх рубашки, и легионер был готов. Теперь пришла очередь заняться оружием.
Були снял оружейный пояс, проверил, что запасные магазины заряжены и в них нет грязи, и сделал интересное открытие. Два сигнальных пистолетных патрона, которые он всегда носил на поясе, по–прежнему были там. Були подумал, решил, что бандиты все равно знают, где он, и дернул защелку. Магазин упал ему на колени.