Штольц что-то сказал девушке по-польски. Дантист практически не знал польского языка, но он всё-таки услышал одно знакомое слово, которое перевёл как "деточка". Слово это, скорее всего, ничего не значило ни для Бажены ни для Штольца, но в душе молодого человека шевельнулось гаденькое чувство ревности. Откуда оно?.. Дантист считал, что он напрочь лишён этого довольно популярного атрибута любовных отношений.
"Значит, всё-таки ты втюрился, господин шпион, – мысленно признался он самому себе. – Ну, что ж, недаром говорят: и на старуху бывает проруха…"
Бажена снова повернулась к монитору. Дантист и Штольц подошли к ней, остановившись за спиной. Дантист заметил, что мочки ушей у девушки покраснели. Штольц, по-видимому, не обратил на это внимание, так как внимательно смотрел на монитор. Дантист, которому очень хотелось наклониться и куснуть маленькое ушко, улыбнулся, решив, что оно от него никуда не денется (надо всего лишь дождаться вечера) тоже воззрился на экран.
На экране монитора можно было наблюдать трёхмерное изображение закрученной спирали ДНК. С правой стороны экрана находилась таблица, заполненная изображениями коротких единичных участков "лестницы" ДНК. По мере манипуляций Бажены с клавиатурой и мышью основная спираль распрямлялась, некоторые её фрагменты она удаляла и тут же заполняла фрагментами, перетянутыми из таблицы. Для Штольца – специалиста в области генной инженерии и создателя своего собственного метода корректировок генома – все действия его сотрудницы были совершенно понятны, но и Дантист, пройдя в Москве неплохую подготовку по этой теме, догадывался о сути происходящего.
– Это всего лишь модель, точнее, точная математическая копия реальной ДНК наших подопечных. Все изменения, которые видны на модели, автоматически передаются клонам через источник, который установлен в последнем зале.
Бажена, закончив работу, извлекла диск, и, вставив в нужную ячейку на стеллаже, встала и, попрощавшись, удалилась. Дантист заметил, что на кушетке лежат принесённые кем-то и аккуратно сложенные вещи, которые они со Штольцем оставили у первого шлюза.
– Давайте переоденемся, – предложил Штольц. – Наши комбинезоны и шлемы унесут слуги, или зверьки, как их окрестил господин Вульф, унесут и продезинфицируют…
– Вы с большой теплотой говорили о пани Бажене, – заметил Дантист, стягивая комбинезон. – Она тоже генетик?
– Бажена Яржебинска – специалист в области компьютерных технологий. Без её знаний и умений мне бы туго пришлось… Бедная девочка, – вздохнул Штольц. – Ведь она обречена, у неё неизлечимое заболевание крови.
– Вот как?..
– Да. У Бажены лимфосаркома, – кивнул Штольц.
– И ничем нельзя ей помочь?
Штольц испытующе взглянул на ассистента.
– Вы врач, молодой человек, и должны знать, что такое лимфосаркома. Вот ответьте мне, чем это заболевание отличается… скажем, от лейкоза?
– Ну… – замялся Дантист, ощутив себя студентом, сдающим экзамен по заболеваниям крови и кровеносной системы, – этиологией, патогенезом, клинической картиной…
– Добавьте сюда ещё понятие прогноза и методов постановки диагноза и можете считать, что на этом экзамене вы получили неудовлетворительную оценку.
– Согласен, – смущённо опустил глаза Дантист. – Но я не онколог, я специалист в области медицинского оборудования и компьютерного обеспечения хирургического и диагностического процессов…
– Я знаю это, потому и пригласил вас работать к себе, – перебил его Штольц. – Но вы врач, прежде всего. А как врач, вы обязаны знать, что больные лимфосаркомой живут максимум год. Редко больше, но при условии, что они постоянно проходят сеансы рентгенотерапии и курсы переливания крови. Они лечатся. А Бажена лечиться не желает.
– Но почему?!
Штольц пожал плечами.
– Об этом вы спросите её сами, – и добавил: – Если пожелаете….
Штольц резко переменил тему и принялся рассказывать Дантисту о компьютерном обеспечении технологического процесса. По его словам выходило, что вмешательство Штольца или его ассистента в этот процесс представляется минимальным. Система вполне устойчива и может длительное время работать самостоятельно, без вмешательства обслуживающего персонала. При сбое программы включается дублирующая система, обеспечивающая сохранность материала до той поры, пока не появится кто-либо из персонала и не разберётся в причинах сбоя. Режим ожидания может длиться от ста двадцати до ста семидесяти часов, в зависимости от момента возникновения сбоя.
– Но тогда, – задумчиво произнёс Дантист, – мне становится непонятным один момент.
– Какой именно?
– Для какой цели, герр Штольц, вам потребовался помощник?
– Во-первых, – улыбнулся Штольц, – мне иногда приходится покидать остров на срок более одной недели, что нежелательно для отслеживания процессов мутаций ДНК. Весь процесс имеет строго направленный вектор, возврат к начальной стадии невозможен. Если мутации произойдут в неверном направлении, то вся партия окажется забракованной, а это немалые деньги. – Штольц говорил о клонах, как о технических изделиях, изготавливаемых по конвейерной технологии. – К тому же срок моих отлучек может превысить время, в течение которого система будет находиться в режиме ожидания… Во-вторых, некоторые операции приходится выполнять вручную. Например – перевод материала из одного бокса в другой. Зверьки для такой работы не подходят, здесь нужны руки квалифицированного специалиста. А одному со всем этим мне управляться тяжело.
"В моих квалифицированных руках ты, возможно, очень скоро разочаруешься, – подумал Дантист. – Собственно, надолго мы здесь задерживаться не планировали. Компромат соберём и… будьте готовы, господин Змий, ответить за свои незаконные эксперименты".
– И, наконец, в-третьих, – Штольц на минуту задумался. – Дело в том, что, достигнутый мною результат – это только начало открытия, точнее, промежуточный итог. Вчера я говорил вам, что создал нового человека, но этот человек далёк от совершенства. Есть две проблемы, которые нам ещё предстоит решить. Первая заключается в том, что семенники клонов не вырабатывают сперматозоидов. Они не способны размножаться естественным путем. Решив эту проблему, мы станем создателями нового эволюционного витка.
– А вторая? – с неподдельным интересом спросил Дантист и подумал: "А ведь доктор Штольц маньяк и параноик с гипертрофированными амбициями и манией мирового господства. Ни много, ни мало…"
– Вторую проблему я уже почти решил. Осталось только кое-что рассчитать… Дело в том, что срок жизни клонов пока невелик – два, два с половиной года. Этот срок рассчитан теоретически на основании математической модели. На практике, естественно, я убедиться не смог, так как с момента появления первого клона ещё не прошло года.
– А кто производит математические расчеты, вы сами?
– Нет, я недостаточно владею этой точной наукой. Я лишь ставлю задачу, содержащую количественные и качественные показатели процесса, и определяю граничные условия. Расчёты производятся моим приятелем, известным математиком из Лурпака.
"Вот как! Илия, Джамалтар, а теперь ещё и Лурпак, – подумал Дантист. – Интересная цепочка. Нужно выяснить всё, что касается математической базы. Чудаку будет небезынтересна эта информация…"
В операционном зале Дантист пробыл ещё часа два, получая от Штольца инструкции, касающиеся его будущих обязанностей. После обеда он должен прибыть в коттедж доктора, чтобы поработать вместе с ним над окончательной формулировкой математической задачи для неизвестного лурпакского гения.
Глава 12. Чен
Проходя мимо коттеджа доктора Штольца, Дантист увидел, что вертолётная площадка не пуста и на ней кипит работа. Большая группа зверьков (существ десять-двенадцать) выгружала с борта прилетевшего вертолёта ящики, огромные глинные кувшины и плетёные корзины, доверху заполненные фруктами и овощами. В сторонке стояли и наблюдали за разгрузкой двое – гигант Аристократ и довольно рослый китаец. Дантист направился к ним.
– О, господин Тихофф! – расплылся в добродушной улыбке Аристократ. – Рад вас видеть. Это господин Александр Тихофф, новый ассистент доктора. Господин Чен, начальник безопасности острова.
Китаец протянул Дантисту сухую жёсткую ладонь. Пожимая её, Дантист почувствовал его недюжинную силу и понял: с Ченом будет справиться непросто… даже Скифу.
– Как слетали, господин Чен? – спросил Аристократ.
– Машина хорошая, – сообщил Чен, любовно поглаживая фюзеляж геликоптера. – Слушается руки пилота, как примерная жена. Мы с ней налетали уже почти две тысячи часов – ни малейшего отказа.
Это был довольно большой вертолёт американского производства класса "Ниагара". "Он способен нести на своем борту до десяти пассажиров и до тонны груза. Дальность полёта без дозаправки пятьсот километров", – вспомнил Дантист тактико-технические характеристики.
– Да, вертолёт замечательный, – согласился Аристократ. – Но я в части летательных аппаратов абсолютный дилетант… А, вот, кстати, идёт человек, способный оценить достоинства этой машины!
К ним приближался Скиф в сопровождении доктора Штольца. Ещё издали было заметно, что Скиф внимательно разглядывает вертолёт. Марка "Ниагара", аналог российского МИ-38, была знакома ему ещё со службы в ВДВ, но именно этот геликоптёр относился к новому поколению "стрекоз".
– Здравствуй, Чен, – поздоровался с китайцем Штольц. – Господин Пак, великий знаток восточных единоборств, новый инструктор наших ребят. Господин Чен, начальник охраны и мой личный телохранитель… Я думаю, вы станете добрыми приятелями… А знаете, что?.. Мне сейчас вдруг пришла в голову интересная мысль: а не провести ли между вами дружеский поединок? Я, знаете ли, большой любитель гладиаторских боёв. Да и остальным членам нашего дружного коллектива такое развлечение, уверен, придётся по вкусу. А уж о курсантах и говорить нечего. Кстати, готов заплатить за удовольствие. Это возможно? – Штольц обращался к обоим, но, по сути, его интересовал лишь ответ Скифа.
Инструктор и телохранитель обменялись оценивающими взглядами: взгляд инструктора был спокойным, во взгляде телохранителя легко читалась неприязнь. Чен почтительно поклонился, Скиф неопределённо пожал плечами, но можно было понять, что он не будет отказываться от возможного дополнительного заработка.
– Замечательно! – обрадовано произнёс Штольц. – Тогда не будем откладывать это в долгий ящик. Как вы смотрите, господин Пак, если в нынешнюю пятницу мы немного изменим план занятий с курсантами и организуем для них наглядный урок настоящего боевого каратэ?
– Хорошо, – коротко ответил Скиф.
– Замечательно! – ещё раз повторил Штольц. – Тогда в пятницу в семнадцать ноль-ноль в спортивном зале… Чен, идёмте со мной, расскажете мне о поездке. А с вами, Александр, – Штольц повернулся к Дантисту, – мы встречаемся после обеда.
Дантист кивнул, и незаметно воткнув Штольцу в шов клапана бокового кармана миниатюрный микрофон, замаскированный под деревянную щепочку-занозу, обратился к Скифу:
– Господин Пак, не желаете перед обедом поплавать в бассейне? – (Скиф кивнул). – А вы, господин Вульф? – Дантист посмотрел на приятеля.
– Нет, нет, нет, – поспешно ответил Аристократ. – Мне нужно определяться с продуктами. Если не убрать их немедленно с солнца, всё пропадёт.
– Тогда я к себе, за полотенцем, – сказал Дантист Скифу, – и срочно в воду. Ужасная жара! Всего доброго, господа.
Идя к своему коттеджу, Дантист слушал разговор Штольца с Ченом, засунув в ухо горошину приёмного устройства.
Ш: Что скажешь?
Ч: По какому поводу?
Ш: По поводу новых сотрудников.
Ч: Мне не понравился Пак.
Ш: Я заметил. Чем именно?
Ч: Он не тот, за кого себя выдаёт… Во всяком случае, Пак не кореец, хоть имя у него корейское.
Ш: Пак – фамилия. Имя Афиноген.
Ч: Тем более… Он метис, причем более европеец, чем азиат. Азиатской крови у него немного.
Ш: Пак – русский.
Ч: Это меня не удивляет. Во всех русских кровей намешано много. Я не люблю русских, они не такие, как мы.
Ш: Можно подумать, что мы, немцы, такие.
Ч: Да, вы тоже другие. Но, тем не менее, у нас с вами гораздо больше общего, чем с русскими.
Ш: Я тоже не люблю русских, но мне кажется, что ты, Чен, излишне предубеждён против них. Те из русских, кому мы платим деньги, вполне неплохие и сговорчивые ребята. Они трудолюбивы и исполнительны, а, кроме того, с ними работать предпочтительнее в плане экономии средств. Буквально за центы они готовы продать родную маму. Нужно только следить за тем, чтобы их не перекупил кто-то третий.
Ч: Это так, но ваш новый инструктор не понравился мне не только потому, что он русский. Я просто интуитивно чувствую: Пак – чужой.
Ш: Ладно, хватит о Паке, поживём – увидим… Что нового в королевстве? Как там наш людоед поживает? Кого опять скушал?
Ч: Мы раздельно питались. Меня кормили свининой.
Ш: Счастливчик! А господин Вульф закормил меня бараниной. Я неплохо отношусь к баранине, но предпочитаю свинину. Ты себе не представляешь, Чен, каково мне было в мусульманском Джамалтаре!
Ч: Радуйтесь, господин Штольц, завтра на обед свинина. Я привёз целую тушу, подарок принца Гуарама.
Ш: А ты проверял, это действительно, ха-ха-ха, свинина? Не перепутал ли принц свинину с человечиной?.. Шучу. Каково состояние счёта?
Ч: Пусто. Гуарам, как всегда, не торопится.
Ш: Пора посетить нашего людоеда. Как он?
Ч: Жив, здоров и сыт. Передаёт вам большой привет и ждёт в гости.
Ш: Вот как?.. Повод?
Ч: Гуарам выдает свою младшую дочку замуж. Будет, естественно, вся местная знать, чиновники из Лурпака и мы. Приглашением от нас могут воспользоваться до десяти человек, и это количество обусловлено лишь предельной загрузкой вертолёта.
Ш: А Басмангалей? Неужели Гуарам не пригласил на торжества своего лучшего друга?
Ч: Пригласил, но получил от Басмангалея письменное извинение, в котором тот сообщает, что весьма сожалеет, но приехать не сможет ввиду сложной политической обстановкой в Джамалтаре.
Ш: Когда состоится свадьба?
Ч: В будущую субботу.
Ш: В субботу? В принципе, устраивает… Ох, не люблю я этого местного свинства! Опять, небось, экзамен невесте устроят: сколько воинов подряд она сможет через себя пропустить?
Ч: Что поделать – обычай.
Ш: Да… обычай. Значит, говоришь: полный борт. Десять человек мы, конечно, не возьмём, да у нас столько и не наберётся. Оставим ассистента, это обязательно. Сулл тоже останется – слишком много пьёт, негодяй. И польке там делать нечего. В обморок начнёт падать, возись с ней… Ты, я, Лора, Вульф, Луккини и Пак – шестеро, вполне представительная делегация… Как там наши ребятишки?
Ч: Мне показалось, их стало меньше. Я, правда, не пересчитывал.
Ш: Вот как?.. Ты считаешь, что Гуарам добрался до халявной человечинки?
Ч: А кого ему есть? Всех своих врагов он уже сожрал, новой войны пока не предвидится.
Ш: Вот сволочь! Следующую партию нужно будет как-то переправлять…
Последних слов Штольца было практически не слышно. Дантист вытащил горошину, и она тут же рассыпалась в пыль. В это время то же самое произошло и с микрофоном, пришпиленным к карману Штольца. Дантист взял полотенце и направился к бассейну. Голова Скифа уже торчала посреди бирюзового овала. Дантист нырнул в прохладную морскую воду и, сделав под водой несколько гребков, вынырнул рядом со Скифом.
– Как тебе первый день работы? – спросил он тихо. – Что бройлеры, способные ребята?
– Более чем, – так же тихо ответил Скиф, – мне даже жутко стало. Это что-то… я даже объяснить не могу.
– Такие крутые?
– Схватывают всё на лету. Раз показал, повторять не надо.
– Да… Но тебя-то им не осилить?
– Пока. Я думаю, через неделю занятий мне их будет учить нечему. Кроме способности моментально усваивать информацию, у них имеется ещё кое-что. Это действительно страшный противник. Сегодня я показал им пару ударов и защитных блоков от них…
– И?..
– И они тут же придумали несколько альтернативных способов защиты. Собственно, не придумали – эти способы существуют в других единоборствах, – но я им их не показывал… Эти парни обладают железной мускулатурой и великолепной растяжкой. И ещё мне показалось, что они совершенно не чувствительны к боли.
– Не переживай, – успокаивающе сказал Дантист. – Я думаю, что драться с ними нам не придётся. Эти сами передохнут через пару лет, если их раньше Гуарам не сожрёт. А новых бройлеров мы Штольцу произвести не позволим.
– Кто знает… – Скиф нырнул, Дантист последовал его примеру. Они поплыли под водой в разные стороны. Доплыв до противоположных концов бассейна, они одновременно вынырнули, развернулись и поплыли по поверхности друг навстречу другу.
– Будь осторожен с Ченом, – сказал Дантист, когда они снова сблизились. – Он тебя невзлюбил, чувствует, собака, что ты чужой. – Дантист пересказал Скифу подслушанный им разговор.
– Разберёмся, – хмыкнул Скиф. – А может быть, мне его убить в пятницу на поединке?
– Не стоит, успеешь ещё, – ответил Дантист и поплыл дальше.
Когда они снова встретились на середине, Скиф спросил:
– А что это за илийский обычай, о котором они говорили?
– Ты не знаешь? Ах, да, ведь ты был в Лурпаке на стажировке, а я – в Илии… Значит так: принц даёт в приданое дочери, помимо дворца, денег и прочего богатства, столько десятков голов свиней, сколько воинов её оттрахают за одну ночь.
– А если свиней не хватит?
– Со свинством у них там всё в порядке.
– И как на это смотрит жених?
– Двумя глазами, как положено, если у него, само собой, один глаз не выбит.
– Дикая страна… – задумчиво произнёс Скиф, погружаясь в воду.