В ответной атаке Скиф не планировал достигнуть какого-либо серьёзного результата, для него эта атака была продолжением проверки противника на вшивость. Но Чен воспринял её как неудачную попытку Афиногена Пака пробить его несокрушимую, как ему казалось, защиту. Он самодовольно усмехнулся и решил поймать противника на контратаке. Сделав вид, что собирается с силами для нового броска, китаец встал в оборонительную стойку. Скиф разгадал его план и стал играть по предложенным правилам. Он вроде бы бездумно ринулся в атаку и получил удар рукой в грудь. Со стороны, да и самому китайцу, удар казался сильным и точным, но хитроумный Скиф его ждал, а потому какого-либо потрясения не получил. Чен поднял руку, самолично объявив юко. Пират, следивший за временем, ударил в гонг, возвестив окончание первого раунда. Противники разошлись по углам. Аристократ подошёл к Чену и поздравил его с удачно проведенным раундом. Потом он подошёл к углу Скифа, произнёс дежурный комплимент и тихо добавил:
– Ты неплохо отыграл этот раунд. Может, лучше будет сдать бой?
Скиф скосил на Аристократа глаза и промолчал, но последнему стало совершенно понятно, что проигрывать Скиф не собирается.
Второй и третий раунды проходили очень зрелищно и без перевеса в чью-либо сторону. Каких-то серьёзных повреждений и увечий противники друг другу не нанесли, если не считать расквашенного носа Чена, который, впрочем, он сам себе и расквасил. Китаец излишне резко ринулся в одну из своих атак, и Скифу осталось только отойти в сторону, и когда Чен пролетал мимо него, сопроводить падение противника толчком руки в затылок. Чен грохнулся о татами лицом. Вслед за падением Чена произошел случай, который снова сильно развеселил скандинава. Неожиданно для всех присутствующих на ринг из-под канатов выкатился маленький жёлтый комочек. Это была Пиранья – единственное из зверьков существо женского пола. Пиранья подлетела к сидящему на татами Чену и визгливо непонятно запричитала, протягивая ему тряпку. Чен цыкнул на неё и сказал что-то по-китайски. Пиранья не уходила, продолжала верещать. Пирату пришлось приложить много сил, чтобы удалить зверька с места поединка. Пока он гонялся за ней по рингу, скандинав заливался радостным смехом – зрелище явно доставляло ему удовольствие.
Скиф остался верен своей манере. Он решил закончить поединок в четвёртом раунде. Не только друзья-спецагенты, но уже и Штольц догадался, что Скиф играет с Ченом, и что его верному телохранителю скоро придёт конец.
Ударил гонг и противники вышли из своих углов.
Четвёртый раунд закончился намного быстрее, чем ожидал любитель подобных зрелищ Штольц и планировал опытный боец Скиф. Сразу, как только противники сошлись, Чен нанёс удар из положения, из которого менее всего мог ожидать его любой поединщик. Любой, но не боец, прошедший обучение по системе Моисеева. Если бы на месте Скифа был кто-то другой, то поединок, скорей всего, закончился бы после такого удара. Скиф на автомате блокировал удар и нанёс ответный. Эффект неожиданности всё же сработал: ответный удар Скифа оказался не столь сильным, каким мог быть. Однако китаец отлетел от противника, как мячик от стенки. Мгновение он стоял, не понимая, что произошло. В жёлтых тигриных глазах сверкнула ярость, и он ринулся в атаку – резко, без разбега оттолкнувшись от татами и вынеся переднюю ногу для летучего йоко-гири. Скиф видел прыжок Чена как в замедленной съемке. Он припал на одно колено и выкинул руку со сжатым кулаком вверх. Скиф знал, каковы могут быть последствия удара в пах, поэтому не стал вкладывать в удар всю силу. Но и этого оказалось вполне достаточно. Чен рухнул на татами, свернулся калачом в углу ринга, зажав руками гениталии, и тихо зашипел от нестерпимой боли. Это был не юко и даже не вазари, это был полный иппон.
Большинство зрителей не поняли, что произошло, настолько быстро Скиф одержал победу. Штольц был слегка удивлён и разочарован. Скандинав, как всегда, ржал. Шериф прихлебывал из фляжки и осоловелыми глазами невозмутимо глядел на лежащего Чена. Пират приглядывал за Пираньей. Бажена сидела с закрытыми глазами и сжимала руку Дантиста. Внимательно следящие за ходом поединка Герцогиня, Аристократ и Дантист понимали, что Скиф нажил себе смертельного врага.
На ринг снова прорвалась Пиранья. Она сунула ручонки в штаны Чена, и, убедившись, что всё хозяйство её господина цело, грозно зарычала на Скифа. Выглядело это довольно комично. Для того, чтобы выдворить юркую бестию с ринга, Пирату потребовалась помощь Аристократа.
Когда Бажена открыла глаза, Чен уже поднялся с татами и поздравил Скифа с победой. Аристократ протянул Скифу мокрое полотенце, чтобы тот оттёр с груди и рук уже подсохшую кровь, которой его перепачкал Чен в предыдущем раунде.
– Господи, он весь в крови! – ужаснулась Бажена.
– Это не его кровь, – шёпотом успокоил девушку Дантист, – Скиф слишком осторожен, чтобы разрешить сопернику себя травмировать.
Все поочередно поздравляли господина Пака с победой. Дантист и Бажена Яржебинска тоже подошли к победителю.
– Спасибо за доставленное удовольствие, господин Пак, – сказал Дантист и протянул Скифу руку. – Подобного зрелища воочию мне наблюдать ещё ни разу не приходилось. Разве что в кино…
Зрители потихоньку расходились. Бажена предложила Дантисту прогуляться перед ужином по острову. Она молчала всю прогулку, пока они не оказались в одной из мёртвых зон.
– А кто ещё? – вдруг спросила она.
– Что? – не понял Дантист.
– Кто ещё столь осторожен, как господин Пак?..
Дантист внимательно посмотрел в серьёзные синие глаза Бажены. Он доверял ей полностью, к тому же понимал, что помощь такого специалиста, каким являлась Бажена, будет очень полезна, а может и неоценима для их миссии. И хотя раскрывать завербованному агенту остальных членов группы запрещали правила, тем не менее, их нередко приходилось нарушать, если того требовали обстоятельства. Дантист решил открыться; он должен был использовать девушку втёмную, но не хотел. Да и если с ним самим не дай бог что случится, потенциальная помощь может остаться нереализованной – ни с кем другим Бажена на контакт не пойдёт. Кроме того, Дантист чувствовал, что если сейчас промолчит, она обидится и замкнётся, и на дальнейшей работе с ней, возможно, придётся ставить крест. А ведь Бажена раскрыла ему свою душу и добровольно согласилась помогать.
Он уже раскрыл рот, чтобы ответить, но Бажена, не дождавшись, спросила:
– Это господин Вульф, я права?
– Как ты догадалась?! – Дантист удивился её прозорливости.
– Женщина, которая любит, замечает значительно больше, чем обычный человек. Я же говорила, что часто наблюдаю за тобой, за твоими движениями, взглядами. Я вижу, например, как вы с господином Вульфом и с господином Паком переглядываетесь. Не очень похоже, что вы познакомились недавно. Мне кажется, вас троих многое связывает. И еще… – Бажена взглянула Александру в глаза: – Иногда ты как-то странно смотришь на эту… фрейлейн Вибе. – В голосе Бажены прозвучали ревнивые нотки. – А уж она-то совсем не похожа на разведчицу. Она спит со Штольцем.
– В отношении Вульфа и Скифа ты права, – ответил Дантист. – А фрейлейн Вибе… она тоже одна из нас.
– Как?!.. Эта потаскушка?
– Я прошу тебя не быть столь категоричной в суждениях, – вступился Дантист за Герцогиню. – Да, фрейлейн Лоре пришлось стать любовницей Штольца, но, увы, иначе к нему невозможно было подобраться. Я не буду сейчас спорить с тобой о моральной стороне моей работы, в ней много моментов, которые и мне самому не очень нравятся, но… – Дантист замолчал, подыскивая слова. Подумав, он решил поменять акцент разговора и сказал с улыбкой: – Кроме того, хочу заметить, что благодаря самоотверженному подвигу фрейлейн Лоры, я бы здесь не оказался… И мы бы с тобой никогда не встретились.
Бажена долго не отвечала. Дантист вдруг испугался. А если сейчас девушка спросит его прямо: "А со мной ты спишь тоже ради дела?". Что ей ответить, как убедить, что он… А что он? Разве не планировал он покорить сердце несчастной девушки и цинично завербовать?..
Но Бажена не задала этого неприятного вопроса.
– Зачем вам Штольц? – нарушила, наконец, она свое молчание. – Вы хотите украсть его изобретение, чтобы самим производить этих роботов?
– Этих роботов, как ты верно назвала клонов, никто и никогда не должен производить, – покачал головой Дантист. – Природа повелела Человеку появиться на свет одним-единственным способом, естественным, и он не в праве нарушать её законов. Штольц маньяк и преступник. Преступник против человечества. Он должен быть остановлен. – Дантист обнял Бажену и честно посмотрел ей в глаза. – Да, я шпион, милая. Но если существует понятие "шпион, который борется со злом", то я именно такой шпион.
Глава 15. Неудачная попытка связи
Дантист поведал друзьям о проведённой вербовке Бажены, оставив сообщение в тайнике.
Все выходные и последующая за ними неделя прошли в работе по сбору информации и её переносу на электронный носитель. Функцию электронной обработки собранных спецагентами сведений взяла на себя Бажена, контроль над которой со стороны Штольца был минимальным. Материала оказалось вполне достаточно, чтобы раздуть грандиозный скандал, но передать информацию ожидающему на Минданао Зинке случая пока не предоставлялось. Запасов пищи и питьевой воды, привезённых Ченом из Илии, хватило бы ещё на пару недель, а это означало, что отправлять катер на Минданао смысла нет.
Пользуясь временным перерывом, рыжий скандинав объявил, что дизельный двигатель катера требует ревизии и ремонта. Получив согласие Штольца, он оперативно его разобрал, разложив по палубе узлы и агрегаты. Скандинав оказался вовсе не скандинавом, а филиппинцем английского происхождения, неплохим парнем и звали его Джозефом. Дантист легко с ним сдружился, покорив моряка познаниями в мореходном искусстве. Для этой цели он сочинил легенду о том, что в юности увлекался парусным спортом и изучал навигацию.
Скиф учил клонов драться, не забывая, однако, что им вполне достаточно освоить только классическое каратэ, дополнительные приёмы и нюансы боёв без правил им знать совсем не обязательно. Штольц был очень доволен новым инструктором. Они с Ченом часто заходили в спортзал и подолгу наблюдали за его тренировками.
Чен, как и следовало ожидать, не простил Скифу своего позорного поражения. Однажды, подойдя к Скифу вплотную и злобно посмотрев ему в глаза, китаец тихо прошипел:
– Наше кумитэ ещё не закончилось, русский…
Скиф в ответ даже пожимать плечами не стал, его лицо оставалось, как всегда, беспристрастным.
Особенно тяжело давалось вынужденное безделье Аристократу. Штольц практически не давал ему никаких заданий. Аристократ от нечего делать попытался сдружиться с Пиратом, но тому было некогда – он прилагал все усилия, чтобы затащить в свою постель фрейлейн Вибе. Где бы та ни появлялась одна, без Штольца, Пират выскакивал как чёртик из табакерки и начинал с ней заигрывать. Герцогиня неоднократно давала ему понять, что шансов у сеньора Луккини никаких, но тот всё равно не унимался. Эта настойчивость раздражала Аристократа и у него чесались руки свернуть итальяшке шею. Пришлось Аристократу переключиться на Шерифа и начать пить с ним виски. Но если Шериф надирался как свинья, то Аристократ, выпивая не меньше, а может и больше Генри Сулла, совершенно не пьянел. Ему помогали специальные таблетки и богатырское здоровье. Однако Аристократ подыгрывал Пирату, притворяясь пьяным.
Дантисту же скучать не приходилось. Первую половину дня они со Штольцем проводили в "инкубаторе", наблюдая за тем, как клоны проходят фазы своего развития, а с обеда до вечера обычно работали над усовершенствованием будущих партий клонов, либо вместе в коттедже Штольца, либо каждый за своим компьютером. Спецагент уже неплохо разбирался в процессе, генная инженерия ему даже понравилась, открылась с неизвестной стороны. Работая, Дантист увлекался, вникал в суть многих проблем, и думал о том, что если бы не стал шпионом, то генетика могла явиться той самой наукой, которая не казалась бы ему скучной.
На десятый день пребывания на острове Дантист принял участие в "родах" очередной партии клонов. Весь день без перерыва на обед они вдвоём со Штольцем извлекали созревших клонов из саркофагов, обрезали им пуповины и отсоединяли провода от вживлённых электродов. Группа зверьков отвозила новоиспеченных, пока ещё беспомощных, боевиков на каталках в соседний ангар и размещала их там. Потом целых два дня они с доктором наблюдали за заживлением мест соединения клонов с источником, адаптацией к новой для них воздушной среде и за процессом перевода на обычную пищу. На третий день после родов Бажена Яржебинска приступала к компьютерному тестированию и проверке психофункций новоявленных, а Штольц с ассистентом провели перевод второй группы клонов из детского сада в последний зал. Эмбрионы в первом зале уже вполне оформились и были похожи на человеческих семимесячных младенцев. Перевод их в детский сад Штольц планировал провести сразу после возвращения с Илийской свадьбы.
Дантист все ночи проводил с Баженой. В перерывах между любовными утехами они подолгу разговаривали, не опасаясь быть подслушанными Штольцем.
Сначала Штольц был слегка удивлён странным романом молодых людей (Лунатик постоянно докладывал ему о ночных отлучках Александра). Но очень скоро перестал обращать на эту связь внимание, решив, что герр Тихофф встречается с несчастной девушкой из чувства сострадания, проявляя какой-то патологический альтруизм. А может, у молодого человека имеется пунктик в отношении дамочек, которые пытаются успеть урвать от жизни всё, что не успели в своё время. В конце концов, какая разница, думал Штольц, кто с кем спит. Лишь бы качественно исполняли свои обязанности и не совали носы, куда их совать не положено.
Однажды Бажена спросила Дантиста:
– Когда вы с друзьями закончите здесь работу?
– Скоро, маленькая, – ласково ответил Дантист.
– И тогда ты покинешь меня?
– С чего ты взяла? Мы уедем вместе.
– Обещай мне, – попросила девушка, – обещай, что не бросишь меня. Мне осталось очень мало и это время я хочу быть с тобой.
– Обещаю, что никогда не брошу тебя. Мы уедем в Европу. Ты будешь лечиться в клинике. У меня есть кое-какие сбережения. Ты вылечишься…
– Нет. Я не вылечусь. Я больна уже год, даже больше. Мне осталось совсем чуть-чуть. Если бы я начала лечиться сразу, в самом начале, тогда, быть может, я бы прожила ещё полгода, максимум год… Но тогда я не хотела жить, а сейчас… слишком поздно…
Бажена разрыдалась.
– Если бы… если бы я только знала, что встречу тебя, – говорила она сквозь слёзы, – я бы делала всё, чтобы хоть на месяц, хоть на день, хоть на мгновение быть подольше с тобой. Если бы я только знала, что в моей жизни может случиться такое… счастье. Я очень хочу жить! Сильнее, чем тогда хотела умереть…
Дантист молчал, он проклинал себя и свою жизнь за то, что ничего не может изменить. Даже если сейчас он забудет о долге, о задании, если бросит всё, заберёт Бажену и уедет с ней, куда глаза глядят, то итог будет всё равно один.
– Я ещё хочу попросить тебя, – Бажена уже успокоилась и говорила спокойно. – Когда я умру, я хочу лежать там. С папой и мамой.
– Обещаю, – проглотив комок, сказал Дантист.
Отсутствие Штольца и Чена на острове решало проблему передачи собранной и обработанной информации Зинке. Аристократ по договоренности с Дантистом должен был остаться на острове, чтобы подстраховать его, а заодно проконтролировать Шерифа. Для этой цели он, небольшой любитель загара, накануне дня отлёта делегации Штольца в Илию, весь день провалялся у бассейна, естественно, обгорел, и, красный как варёный рак, доложил Штольцу, что лететь не может по причине, которая легко читалась на его лице и руках.
В субботу утром вертолёт, пилотируемый Ченом, со Штольцем, Герцогиней, Скифом и Пиратом на борту поднялся в воздух, и, заложив крутой вираж, взял курс на восток в направлении Илийского архипелага.
Весь день Дантист и Аристократ провели в ожидании момента, когда можно выйти на связь. Днём пробраться в коттедж Штольца было невозможно – по острову бродили зверьки-доносчики, а Шериф ещё находился в относительно трезвом состоянии. План был такой: без четверти полночь Дантист с Баженой пробираются в коттедж Штольца к главному компьютеру, выходят на связь с Зинкой и обмениваются сообщениями. К этому времени Аристократ доводит Шерифа до нужной кондиции и страхует Дантиста столько времени, сколько потребуется, чтобы получить от Зинки подтверждение о получении информации. Зверьков ночью можно не опасаться: с наступлением темноты их как ветром сдувало с территории лагеря. Почему-то они боялись темноты и в течение всей ночи не высовывали носов из своего ангара. Только один Лунатик частенько по ночам бродил по острову, за что и получил прозвище. Лунатика нужно было вырубить снотворным, что и провёл Дантист. Снотворное шестипалый клон получил с вечерней порцией апельсинов, которые, по своему обыкновению, съедал с кожурой, так ему нравилось.
Наступил долгожданный час. Из коттеджа Аристократа, где тот "пьянствовал" с Шерифом, доносились громкие хмельные голоса. Можно было подождать ещё немного, но стоящий на крыльце глиняный горшок был перевёрнут кверху дном, это означало, что сэр Генри пребывает в состоянии прострации, и его бубнёж носит не информативный, а скорее экзистенциальный характер.
Не встретив ни единой живой души, Дантист и Бажена проникли в обитель Штольца. Они оба прекрасно ориентировались внутри коттеджа. Бажена сразу, не зажигая света, включила компьютер, а Дантист на всякий случай закрыл жалюзи. Времени, необходимого для выхода в Интернет, требовалось мало. Бажена вставила диск, и Дантист стал диктовать ей адрес Зинкиной электронной почты. И тут они услышали совершенно трезвый голос Генри Сулла:
– Не двигаться. Руки за головы.
Дантист повернул лицо к двери и медленно выполнил приказ Шерифа. Инструктор по стрельбе стоял, широко расставив ноги для равновесия и направив на него ствол "беретты". Мужчина казался изрядно пьяным, но всё же не настолько, чтобы не в состоянии нажать на спусковой крючок.
"Где же Аристократ? – с досадой подумал Дантист. – Как он умудрился проколоться?.."
Подумал и тут же увидел за спиной Генри Сулла сердитое лицо друга.
Шериф что-то уловил во взгляде "злоумышленника" и чуть скосил глаза. Но увидеть своего убийцу не успел: страшной силы удар обрушился на его бычью шею. Шериф умер мгновенно, однако его палец конвульсивно нажал на спусковой крючок. Прогремевший выстрел отозвался эхом за спиной Дантиста. Пуля прошила лицевую панель компьютера и разворотила внутренности.
Грузное тело Шерифа мешком упало к ногам Аристократа. Дантист с тревогой взглянул на Бажену. Девушка была в порядке, только казалась бледнее, чем обычно. Она удивлённо смотрела на Зигфрида, склонившегося над трупом Генри Сулла.
Дантист вздохнул и подошёл к трупу, но вовсе не для того, чтобы удостовериться, что Шериф действительно мертв – выжить после такого удара мог разве что слон. Дантист поднял с пола "беретту", повертел её в руках и засунул в заплечную кобуру Шерифа. Потом толкнул безвольно качнувшуюся голову сэра Генри и сказал: