- Слышь, Георгиевна? - спросил дед Серёжа. - Ты помнишь пластинки… эти, как их… ну, чёрные такие?
- Виниловые?
- Ага! - обрадовался дед Серёжа. - Помнишь, да? - он отхлебнул из фляги, по привычке стараясь не хлюпать; насчёт выпивки Георгиевна была строга.
- У мамы проигрыватель пылился до самой её смерти, - говорила Главврач. - Иногда мама доставала и ставила какую-нибудь пластинку. А мы - малышня - танцевали.
- Во-во… я даже помню, как в раннем детстве отец мне на ночь ставил сказку "Слонёнок пошёл учиться".
- "Иду к Свинье на именины, а сама - терпеть не могу свинины… тьфу, какая гадость!" - вдруг ехидно пропела Главврач.
- Точно! - воскликнул дед Серёжа. - Точно, были там такие слова!
- Это книжка такая была, Сергей Романович. И сказку я слушала тоже, только уже не на пластинке. А к чему вы вспомнили?
- Не знаю, Георгиевна… просто вспомнилось, и всё тут. Окопное дело скучное - знай, следи за обстановкой, да думай обо всём, что в голову придёт. У вас-то как там? Малолетки обедают?
- Заканчивают. К сончасу готовимся. В шестнадцатой группе один мальчик ногу едва не сломал - со шкафчика прыгал, в папу-парашютиста играл… ну, и по мелочи - синяки, ссадины, животики и горлышки. Слава Богу, в тридцать второй, подростковой, подозрение на кишечную палочку сняли.
- Ты там сама-то не суетись, Георгиевна, если ничего сложного. Не девочка всё-таки…
- Ничего, нормально пока.
- "Пока"… Вот перевалишь когда-нибудь за семьдесят, как я, тогда и поймёшь, что беречься смолоду надо!
Главврач фыркнула:
- Значит, через семь месяцев, сразу после дня рождения, я об этом и подумаю!
- Серьёзно? - слукавил дед Серёжа. - Вот оно - бабское счастье! Я-то думал, тебе не больше пятидесяти. Мол, отвоюемся - начну клинья подбивать, под тёплый бочок к молодушке подкатываться.
- Нехорошо врать в вашем возрасте, Сергей Романович, - строго сказала старая язва.
- Ну… это не враньё, конечно… - невинно ответил дед Серёжа и сам того не замечая, расправил плечи.
На экране появился шильдик-предупреждение. Пискнул сигнал оповещения. Веточки рецепторов обоих FG-180 напряглись, обрастая нежным пушком антенн.
- Ладно, Георгиевна, позже поболтаем, - сказал дед Серёжа - к нам, похоже гамеши лезут…
- Удачи вам, Сергей Романович!
- Да уж какая там удача… Погоди, Георгиевна, не отключайся на минутку. Я тут пару высокоточников вчера оживил - FG-180 - на автоматический режим. Если что - не забудьте там их вовремя отключить. Володе я все коды ещё на той неделе оставил. Включить их недолго. Лет двадцать они на автомате спокойно простоят. Минуты на три непрерывного огня их хватит. На всякий пожарный, поняла? Ну, и… если нас уже не будет, а чёртовы гамеши всё ещё будут здесь ползать. И пусть Володя в Программу воткнёт эти коды в шлюзовые программы! Обязательно! Не то, не дай Бог, они сдуру срежут всех, кто наружу выйдет. Поняла? Поняла, говорю?
- Поняла…
- Ну, Георгиевна, как говорят у нас в спецназе - ещё увидимся!
- Ещё увидимся… - эхом отозвалась Главврач.
Дед Серёжа помолчал… совсем немного… и отключился.
Марат не спал.
- Что там, старый? - спросил он. - Ни хрена не вижу. У меня с экраном проблемы на дальних расстояниях.
- Пять… нет, шесть "сусликов-самоходов" и что-то вроде БТР. Подожди… разгляжу.
- Всего-то? Фигня война… отобьёмся.
- Надо бы, - пробормотал дед Серёжа, пытаясь максимально увеличить изображение. - Ага… вот он! Ё-моё, да это же полицейский БТР! Даже водомёт не убрали. Тьфу, чёрт… на бортах система залпового огня навешена. Может и действует… а может, и нет. Похоже, гамеши, как и ты, только вблизи и видят.
- Летунов нет?
- Нет. Последнего "стрижа" недели три назад Лёнька сковырнул. Я удивляюсь, как они на эту-то рухлядь горючки набрали. Ишь, как коптит.
- Остатки посливали отовсюду, это уж точно. Но ничего, я тут на "таракана" несколько мин нагрузил. Если повезёт - он до них доскачет, долбанёт так, что мало не покажется.
Дед Серёжа попытался передать изображение на экран Марата, но ни черта не вышло. Внезапно он понял, что эта атака Калифа - последняя. Всё. Аут. Снимите шлемы и переждите минуту молчания. Война закончена. Во всяком случае, на этом рубеже, в этой части Урала… России.
"Суслики" и БТР не торопились. Осторожно, боясь мин-ловушек, они пробирались между воронками, остатками укреплений, "сусликами-сторожами", деактивированными Калифом, и ржавеющей битой техникой. Ствол водомёта был задран круто вверх. На нём колыхалась тряпица. Это уж точно гамешевский флаг, хотя отсюда пока не разглядеть. Символично… и чисто по-калифовски. Мол, "последний парад наступает". Поди, ещё и в чистое переоделись… борцы за идею, блин. Молитвы прочитали, "Откровение Саида Гамеша" помянули: "Бог стирает отжившее с лица Земли вашими руками!"
Калиф, похоже, подозревал, что отбиваться Сэйвингу на поверхности уже почти и нечем… и, откровенно говоря, подозревал он совершенно обоснованно. Выдохлись обе стороны, выдохлись. Перемёрли от болячек и ранений те, кто не был убит… в считанные месяцы одряхлели и развалились от иммунных и онкологических поражений, успев окрестить это последнее достижение биологического оружия горьким именем "Чума-старость". Ушли в холодный песок, истекли заражённой кровью…
- Слушай, старый! - сказал Марат, терпеливо дожидаясь, пока цели появятся в пределах прямой видимости. - А они не могут на этом БТР боеголовку притащить? Вдруг Калиф умудрился до кодов активации докопаться? Говорят, в Челябинске такие поганцы на Комбинате были, могли хакнуть собственное изделие.
- Вряд ли. Тогда бы гамешам нас атаковать никакого смысла не было бы. Дёрнули заряд километрах в трёх от нас, прямо в своём лагере, и засрали бы на прощание пол-Урала. Да и Сэйвинг не уцелел бы от такого удара. Просто обрушился бы и всё. Так что боеголовки у них нет - это точно.
- Ну, хорошо, - сказал Марат. - Честно говоря, не люблю, когда до ядерных зарядов дело доходит. А сейчас-то Калиф чего добивается? Вход-то завален!
- Уберут нас и начнут ползать по округе - аварийные ходы искать, рецепторы ломать, вентиляционные шахты всякой дрянью загаживать… мало ли что. Им за столько лет пакостить не надоело.
Марат молчал, покашливая.
- Не люблю, когда холодно, - с досадой сказал он. - Вот тебе и глобальное потепление - пар изо рта идёт.
- Ничего, Марат, продержимся.
- Мы, татары, народ двужильный, - пробормотал боец. - У меня, кстати, шестеро в кузбасском Сэйвинге отсиживаются. Две девчонки, три пацана и жена-врачиха. Та снаружи, конечно. Хотел поближе к ним быть, да служба сюда занесла. Жене тридцать три, а выглядит уже на все шестьдесят, а детям от пяти до двенадцати…
Да уж. Такую кару Господь на Землю обрушил. Со времён Саида Гамеша косит людей Чума-старость. Кроме детей, слава Богу, которых успели в своё время укрыть в Сэйвингах. И тех, кому просто повезло здесь, наверху - считанным единицам, как ему и Калифу. Как, возможно, повезло бы Марату, если бы не умирал он от "Симмерина-шестнадцать".
- Слышь, солдат?
- Чего?
- Если в этот раз Калиф самолично пожаловал, то здешней войне конец. Крот нехилый был. Я, грешным делом, надеялся, что он там всех пришибёт и атак больше не будет. Мы бы с тобой тогда "сусликов" потихоньку давили…
- Хорошо было бы… а то, глядишь, спустились завтра-послезавтра в Сэйвинг и стали бы свой век доживать. Я на гитаре неплохо играю, повеселил бы малышню. Опять же, в электронике кое-чего понимаю… - Марат с сипением вздохнул, но откашлялся почти нормально.
- Нельзя нам теперь туда. Перезаражаем всех.
- Да знаю я, знаю! "Уж и помечтать нельзя!" Помнишь такой анекдот?
Дед Серёжа пожевал губами и неопределённо хмыкнул.
- Может, пока по "сусликам" пощёлкать? Пока молчат, а? - спросил Марат.
- Боезапас кончается… да их так просто и не засечь. Те, что в прошлый раз проявились, в землю зарылись, даже рецепторы попрятали.
- Последняя модель, да? Я просто с такими не сталкивался.
- Последняя, конечно. Здесь сейчас всё последнее.
"Суслики-самоходы" резко прибавили в скорости.
- Ну, держись, командир! - крикнул Марат.
"Калиф, старая ты скотина… что же тебе всё неймётся?! - подумал дед Серёжа, плавно нажимая на курок. - На кой ляд всё это?"
* * *
Несколько часов спустя Главврач, потирая поясницу, вышла из Володиной комнаты. На экранах всё ещё дымил БТР. Рецепторы Сэйвинга осторожно выглядывали из-за камня - тихо. "Суслики-сторожа" молчали. Прав был дед Серёжа - кончились гамеши. Некому было снова перевести их в режим лупи-по-всему-что-движется-Господь-разберётся-кто-свой-кто-чужой.
Хотелось поплакать, но - нельзя.
Впереди обход в больничке. В двадцать шестой группе подозрение на ОРВИ. Программисты обещали закончить-таки несколько позарез необходимых режимов для роботов-нянек на Нулевой Рубеж - час, когда… когда - помни, это только гипотеза! - останутся только дети и роботы. Проклятая Установка опять барахлит. Воду тянет, а с глюкозой - сплошные проблемы. Техники говорят, снова корни промывать мало. Да и грунт - говно. Скудный грунт, ничего из него не вытянуть. Во всяком случае - в ближайшее время, пока нужные режимы не подберём.
Урожай в главном отсеке, вроде, неплохой будет, но рук не хватает для уборки. Рук не хватает, роботов не хватает… ВРЕМЕНИ не хватает.
И, главное - рано, рано, рано наружу выходить! Так и нахватаешься заразы. Да и мало ли кого сюда принесёт из тех, кто живы ещё наверху. Одичали…
Да, но посевы, посевы-то, можно делать!
Нет… рано ещё… так себя и выдашь, посевами. Если только подальше от входов, по весне… яблоньки, сливы… В скафандрах, с жёсткой дезактивацией при возвращении.
Ну, должно же, Господи, должно же там, наверху, всё распасться лет через десять!
И Трегубовский Миша, и Миллер, и Сэмюэль Эпштейн, и Сонечка Фанизер - все крупные учёные, все, к чьему мнению прислушивалась она, и кто ценил её многолетний опыт и аналитический склад ума, - все об этом говорят! - должен, должен распасться этот проклятый штамм! Выродиться и сдохнуть! А иначе - долгое угасание под землёй.
На мгновение Главврач ясно увидела этот странный мир подземных жителей… с искусственным освещением, химически чистой водой, соляриями и бассейнами… мир, постепенно пустеющий оттого, что выросшие девочки не хотят рожать детей, которым будет уготована та же участь - жить в толще гор, подобно уродливым гномам. И через много лет последний старик будет бродить по гигантским залам… и так и не решится выйти наружу, где над развалинами города по-прежнему властвует отвратительная смерть - Чума-старость.
Тамара Георгиевна подняла голову. Володя, оказывается, давно уже ковылял рядом, тяжело опираясь на костыль.
- Сам себя подорвал, - сказал он, хлюпая носом. Толстые щёки тряслись. - Сам себя…
- Он знал, что по-другому нельзя, - сухо сказала Главврач, ненавидя себя за этот казённый, ледяной тон. - Если вы, Володя, всё-таки сможете наладить связь с кузбасским Сэйвингом - обязательно передайте им о смерти Марата Зигнатуллина. Геройской смерти.
Она уже подошла к шлюзу, ведущему в жилые помещения, как вдруг обернулась, подумав о том, что необходимо сделать ещё одно - очень важное! - дело. Тщательно следя за своим тоном, не давая пробиться жалобным ноткам, Главврач дала своему заместителю подробное указание.
Утром, когда дошколята топали на завтрак, на одной из стен перехода из младшего отсека в общие помещения, уже висел большой портрет улыбающегося белобородого Деда Серёжи в полевой спецназовской форме.
- Лена Ви-та-ми-нов-на! - пропищал смышлёный кареглазый малыш. - Это кто? Добрый волшебник?
- Как Санта Кла-а-аус? - недоверчиво протянула курносая кнопка в белых бантах.
- Да, он добрый волшебник, - ответила Елена Вениаминовна, стараясь не зареветь. - Как Санта Клаус.
- Это военный Санта, - авторитетно заявил дисциплинированный пятилетка Сяо Ли, старательно дёргая за руку Женечку, пытавшуюся прыгать на месте, как кенгуру. - Он гамешей убивает! Всех-всех гамешей убивает! Я, когда вырасту, тоже буду на самолёте летать, мам спасать и гамешей убивать.
- И я!
- И я тоже!.. - загалдела группа.
- А я даже кошку ихнюю убью!
- А я…
- Да-да… - рассеянно сказала Елена Вениаминовна, сморкаясь.
Господи, упокой души Сергея Романовича и Марата, со святыми упокой! Ох, до чего же я плаксивая стала, - просто сами текут слёзы.
Просто сами текут и текут!
С-Е-М-Ь!!! МОЙ ПЕРВЫЙ ОРДЕН
_ файл URAL- SAVING/memory_Ded_Sergey_003.txt_
- … тогда пошли, Серый, посмотрим? - сказал Горбатый.
И я согласился. А хрена ли - нет? Нас мурыжили уже две недели, бросая туда-сюда… видимо, пытаясь заткнуть нами какие-то дыры. К счастью, ко времени прибытия на указанную в директиве точку, позиции приморцев, как правило, уже переставали существовать… и фронт тяжело откатывался назад или не менее тяжело продвигался вперёд. Точь-в-точь огромные качели, каждое движение которых оставляло за собой огонь, дым и трупы. Отцы-командиры вытаскивали нас в тыл, твёрдо памятуя о том, что специалистов класса "ниндзя" на свете не так уж и много. Мы могли пригодиться в любой момент… но - увы… а точнее, слава Богу! - наша выучка и навыки спецназа не нужны были отступающей или наступающей приморской армии… а тем летом её положение менялось чуть ли не по два раза на дню.
Рвать мосты под носом у наступающего противника, - по паршивой панической привычке не заминированные бегущими частями, - или, наоборот, не дать разрушить мосты удирающему от нас противнику, - на это есть специально обученные люди. Наше дело - это… впрочем, знать было это не положено никому, кроме самого узкого круга. Сейчас-то это смешным кажется, а тогда - о-о! - тайна… блин!
Итак… Нас вытаскивали из-за линии фронта на вертушках или заставляли тащиться пешим ходом сквозь ночные дыры и проходы, проделанные доблестной армейской разведкой, - предоставляли баню, вежливо интересовались у Гадюки, мол, всё ли у нас есть… и видит Бог, наш зловещий паразит выжимал из начальства всё до последнего. Включая восемь комплектов пистолетов "Гюрза", - хотя, на кой чёрт нам нужны стволы элитного ОМОНа? - и флаконы чистого медицинского спирта… "чтобы ноги не потели!" - как выразился однажды Гадюка, глядя в глаза толстенькому и говорливому подполковнику.
Офицеришка дрогнул. Если Гадюка начинает свой любимый номер со впериванием взгляда в глаза собеседника, то - пиши пропало. Колется каждый. Да и расколоться нетрудно… сукин сын вытягивает шею, подбирается всем телом и, скалясь, тянется своей гадючьей мордой прямо к вашему лицу…
И судороги. Нервный тик. Подёргивание… едва заметное… левого века… и, - спонтанные внешне, - бешенные короткие "клевки" острым носом… и знаменитое:
- Не понял вас-с-с… под-пол-ков-ник!
Не-е-ет, мои хорошие, такого кошмара не выносит никто. Единственная мысль в таких случаях - ещё чуть-чуть и… я его пристрелю! От ужаса и омерзения.
Хе-хе-хе… ни у кого рука не поднялась.
Дрянь человечишко, - я так думаю… если, конечно, встретить Гадюку на воле, в быту. Но - незаменимый был командир подразделения!
Вот так-то.
Итак, я согласился пойти посмотреть на труп несчастного хунхуза, торчавший из горелого танка. Горбатому что-то там поблазнилось. Слюна у него закипела, видите ли… и пока весь состав добросовестно "десятиминутно передыхивал", мы с Горбатым (с молчаливого согласия Гадюки, конечно!) осторожно потащились к танку.
Времечко было спокойное. Вторые сутки мы были, так сказать, не у дел. Гадюка вёл нас кривыми ночными дорожками, огибая скопления хунхузов и отсиживаясь днём, когда всё живое радовалось солнышку и славило Господа. Если, конечно, это самое "живое" было ещё живо.
А тут мы расположились аккурат вблизи местечка, где накануне с воздуха накрыло колонну хунхузов. В суматохе, - как считал Гадюка, - торопиться сюда никто не станет. Похоронная команда вместе с техниками явно прибудет не раньше следующего полудня, так что днём можно было вполне спокойно отсидеться, а ночью начать наматывать километры, пробираясь на юго-восток.
Танк удачно сполз передом в балок, да так и догорел спокойно. Застрял на склоне, завяз в порослях кустарника. Снаружи от него была видна только закопчённая задница, неподалёку от которой застыли два разбитых боевых робота со снятыми второпях системными блоками.
Горбатый деловито проверил танк на наличие сапёрных ловушек, и по привычке мимоходом заглянул трупу в пасть. Золотые зубы в наши времена - редкость невиданная. Да и то сказать, если человек себе позволил золотишко в рот вставить, то уж от службы-то он наверняка отвертится! - а, вот, смотри-ка, обычай так и живёт! Тяжеловато наша братия от традиций отказывается.
Горбатый с хрустом вскрыл раздутую прожаренную брюшину и запустил руку куда-то под рёбра.
- Опаньки! - негромко сказал он и вытянул руку обратно, - ты глянь-ка, Сергуня, что тут у нас в пузике…
Я неохотно глянул… и меня чуть удар не хватил. Честное слово, просто никак не ожидал! Глушь, провинция, танчишко заурядный, хунхуз самый что ни на есть хунхузистый - обглодыш по призыву, - одно слово - трупак в ботинках. Однако же… мама родная!
Горбатый, - вот чутьё у мужика, всё-таки! - сполз назад, срочно докладывать командиру Гадюке о находке, а я занял наблюдательную позицию. Замаскировался мгновенно. Господь всеблагой на бриллиантовом облаке, да я с учебки так не старался!!! А буквально через тридцать секунд мы срочно снялись с места и ушли.
Такой, вот, рассказик вам, салаги… так сказать, воспоминания без героизма.