* * *
Не надо было быть семи пядей во лбу, чтобы понять, что алатырьцы отлично знают о задании агентов Федерации. Никсон всерьез задумался над ситуацией. Он даже ушел в сторону от интересующего района города, где размещались деловые центры, супермаркеты и целые офисные кварталы. Усевшись в небольшом кафе, он заказал чашку черного кофе и погрузился в размышления.
Помимо современных деловых кварталов, разрастающихся, как грибы после дождя, в этом районе располагались сооружения, совершенно диссонирующие с остальным обликом и стилем города. Много лет назад, когда Государство Алатырь еще только начало свой путь к могуществу, а, возможно и еще раньше, когда большая марсианская колония была лишь одним из крупнейших придатков военно-промышленного комплекса сверхдержавы, здесь размещался гигантский промышленный район. Заводы и подземные складские комплексы, артериальные сети коммуникаций обеспечения, пронизывающие почву Марса на километры вглубь, штольни для проведения экспериментов и добычи всяких нужных ученым веществ… Много чего еще входило в состав этого района. Сам же район занимал окраину тогдашней базы присутствия. Но когда начались нелегкие годы Всемирной войны и послевоенной разрухи, и экономических кризисов, сказавшихся на отдаленной от эпицентра марсианской колонии, многие предприятия, заводы и целые комплексы были вынуждено остановлены. Что-то законсервировали, что-то бросили поспешно, словно отступая перед натиском невидимого врага. И гигантомания, присущая многим объектам того времени, будь то строительство защитных спутников или научных комплексов, сыграла дурную шутку с этим районом Новой Москвы. На полноценную консервацию просто не хватило сил и средств. А потом уже стало слишком поздно – единый гигантский организм, коим научно-производственный комплекс являлся, умер. Долгое время на месте гигантского мертвого комплекса не строили ничего. Сначала по причинам наличия многих военных и научных тайн. Потом пытались эти тайны замуровать, строя крепкие запоры, а то и просто заливая в недра комплекса строительный раствор. Но размеры подземных коммуникаций не позволяли заполнить все цементом, а со временем большинство тайн перестали быть таковыми, разрушившись или просто потеряв свою актуальность. И тогда на обширные площади комплекса пришел бизнес. Верхние ярусы переделывались в складские и хозяйственные помещения. На месте старых корпусов возводились новые современные здания торгово-офисных центров. Что-то превращалось в цеха современных технологичных производств. Но немало еще среди ростков новой жизни зияло трухлявых дыр в прошлое. И зачастую это были действительно дыры перекрытий старого комплекса, вскрытых строителями новых верхних ярусов.
Вот в этом пестром районе Новой Москвы и скрывался тот тайный объект, устроенный службой разведки Федерации Объединенных Наций, который теперь никак нельзя было отдать врагу, но и не удавалось ликвидировать.
Все это направление сейчас настолько плотно перекрывали разношерстные алатырьские спецслужбы, что Майкл буквально со всех сторон ощущал ледяные прикосновения опасности. Не верить приобретенному на Зелдаре чувству приближающейся угрозы не было оснований. А попасться даже полицейскому патрулю с фальшивыми документами и небольшим арсеналом под свободной длинной курткой почти наверняка означало бы провал. Поэтому, порыскав по городу в попытках проникнуть в нужный район, он и вынужден был отступить, чтобы собраться с мыслями. Вот только мысли толковые на этот счет никак не приходили к нему в голову. Ускоренное обучение в Стоктонском учебном центре и присвоенное звание лейтенанта сейчас совершенно не помогали. В голове все смешалось в кашу и никаких стратегических схем, подобных выстраиваемым инструкторами на тактических занятиях, в ней не возникало. "Видимо, не в коня корм был", – спокойно обобщил результат своих мыслительных потуг Никсон, делая последний глоток из опустевшей чашки. Каша постепенно куда-то исчезла, оставив чистые линии поведенческих структур диверсанта. И сейчас у него остался совсем небольшой выбор. Вернее выбора-то как раз не было никакого – он должен был любой ценой выполнить поставленную перед ним задачу, добравшись до объекта и запустив систему самоуничтожения. У него было немного времени, так как алатырьцы могли элементарно наткнуться на сам объект, скрупулезно прочесывая оцепленный квадрат. Вернуться с провалом означало поставить на себе жирный крест. А, прорвавшись, всегда оставался шанс как-то выкрутится, вырваться, выползти. И стать героем, сделавшим то, что не смогли целые группы и отдельные опытные агенты до этого.
Малыш бросил на столик мелкую купюру и решительно поднявшись, покинул гостеприимное кафе. Курок был нажат и диверсант превратился в спущенную пружину, без колебаний и сомнений устремившую боек к его цели.
* * *
Стив Духовны с удовольствием вдохнул чистый вечерний воздух, через опущенное окно наполняющий салон полицейского автограва. Вечер выдался славный. Стив усмехнулся – можно подумать, что тут, под искусственным куполом, погода может преподнести какой-нибудь неприятный сюрприз. Только внутренний настрой мог переменить приятный вечер на раздражающее однообразие искусственного климата. Там, высоко над головой, за прозрачным шатром купола, где атмосфера уже совсем приблизилась к нормальной, шли дожди, светило солнце, дули ветра… Но здесь, в созданном климатическими установками климате всегда держалась ровная погода с оптимальной температурой и влажностью. Когда-то, теперь уже довольно скоро, ставшие ненужными купола демонтируют. И тогда вечер действительно сможет выдаться славным или ненастным. А сейчас всего лишь отличное настроение Стива создало в его воображении ощущение славного вечера.
– Ты чего лыбишся? – заинтересовался напарник Ник Барнаби.
– Ровным счетом ничего, – мотнул головой Духовны. – Настроение такое.
– Охренеть! – вскинул бровь Ник. – Мы уже давно должны были разбежаться по домам. Сегодня бой Дугласа с Варгиным. Я еще вчера пивом холодильник забил. А сейчас, вместо того, чтобы потягивать холодное пиво и наслаждаться хорошей дракой, я сижу тут с тобой, дожидаясь какого-то беглого уголовника. И у тебя настроение при всем этом радостное? Охренеть!
– Никакой он не беглый уголовник, – махнул рукой Стив, поудобнее умащиваясь на своем кресле. – На беглого уголовника столько народу не нагнали бы. Ты что, не видишь, сколько тут и наших, и ополченцев, и черт знает кого еще? Только армейских подразделений не достает до конца света. Бери выше. Наверняка он шпион какой-нибудь.
– Откуда взяться шпиону в центре Новой Москвы? – нахмурился Барнаби. – Ты слышал чего или просто домыслы свои высказываешь?
– Кое что слышал то там, то сям, – ответил Духовны неопределенно. – И, лично мое мнение, что он вовсе не наш.
– Что это значит? – удивился Ник. – Ты что это загадками разговаривать начал?
– Да эта тема вообще сплошная загадка, – понизил голос Стив. – Разве до тебя слухи не доходили, что мы не только погибший корабль инопланетян нашли, но и с ними самими в боевой контакт вступили.
– В боевой контакт? – переспросил Барнаби, вдруг вспоминая все обрывочные кусочки информации о пришельцах, которые воспринимал до этого как досужие вымыслы обывателей. – В каком смысле?
– Что-то ты сегодня тормозишь, – усмехнулся Духовны. – В каком еще смысле может быть боевой контакт? Только один смысл тут существует. Война. Война уже началась, только мы пока не знаем о ней. Нас проинформируют в последнюю очередь, когда войну уже невозможно будет не увидеть из окон наших кухонь. Хотя, какая нам сейчас разница, кем он в действительности является. Раз столько народу, значит непростой зверь идет. А уж кто он, шпион, алигарх проштрафившийся или разведчик из чужого мира, какая нам разница. Да и настроение у меня не от охоты этой хорошее…
– Какая уж тут охота? – сплюнул в окно жвачку Ник. – Два часа уже сидим тут в засаде. И настроение твое еще тоже. Смотреть на твою лыбящуюся харю противно.
– Да ладно ты…
– Внимание всем машинам в районе тридцать пятого, тридцать седьмого и тридцать девятого кварталов, – ожил вдруг громкой связью коммуникатор, установленный на передней панели автограва. – Потенциальная цель движется в вашу сторону. Быть готовыми к началу преследования и задержания.
– Во! Это же в пяти кварталах от нас, – прикинул Стив. – До нас вряд ли доберется. Как пить дать повяжут.
Он перевел взгляд поверх плеча Барнаби, где после долетевших из динамика коммуникатора фраз вдруг возникла крупная фигура пешехода.
– Вы что-то хотели спросить? – обратился Духовны к прохожему, но в этот миг что-то больно ударило его в висок. Стив удивленно заметил расплывающееся по рубашке на груди Ника темно-красное пятно, чувствуя, как что-то горячее стекает по его щеке и шее. Все тело стало каким-то чужим и рука, которой он попытался вытереть заплывший чем-то глаз, вдруг отказалась подчиняться. Совершенно безразлично Стив увидел, как прохожий открыл дверь, позволяя Барнаби выпасть из салона автограва. А в следующую секунду Духовны сам завалился на бок, уткнувшись щекой в стойку кузова…
* * *
Полицейский автограв стремительно вынес Никсона на довольно широкий проспект, упирающийся прямиком в огороженную высоким забором заброшенную территорию старого производственного комплекса, в недрах которого и располагалась цель. Майкл очень удачно проскочил два полицейских кордона, на которых просто не обратили внимания на автограв, состоящий в списках машин оцепления. Но, всякое везение имеет свой лимит. Выскочив на проспект, Малыш оказался в пятидесяти метрах от перекрывающего всю ширину улицы кордона из полицейского бронетранспортера, вокруг которого сновали люди в военной форме. Мгновенно запульсировала мысль, что он нарвался на армейское оцепление, выставленное внутри кольца полицейских. Ледяная волна недоброго предчувствия стеганула по нервным окончаниям, заставляя утопить педаль акселератора в пол и направить тяжелую мощную машину к ближайшим домам. Обижено взвыв двигателем, автограв вломился сквозь стеклянные витражи в первый этаж высокого офисного здания. На улице разлился злой треск коротких очередей, но реакция оказалась запоздалой. Снеся какие-то стойки и развалив декоративный фонтан, автограв пробил широкие створы лифта и застрял своим длинным корпусом в лифтовой шахте. Никсон выскользнул в разбившееся лобовое окно и перебрался на упершийся в противоположную от створов стену капот. Именно по этой стене в просторном желобе плотными жгутами устроились силовые и передающие кабеля, питающие и управляющие лифтом. Не раздумывая, Майкл начал быстро спускаться вниз, цепляясь за перемычки короба и сами кабели. Планы всех помещений и коммуникаций, подобно картам города, были заведомо загружены в память диверсантов. Эти данные говорили Малышу, что шахта лифта спускается и на три нижних этажа служебной подземной парковки. А парковка, в свою очередь, является общей для всего просторного комплекса, состоящего из пяти отдельных самостоятельных зданий.
Добравшись до створок нижнего яруса, Никсон разблокировал устройство ручного открывания и через пару мгновений оказался в сумраке парковки. Чувство опасности отпустило, замерев где-то на границе восприятия, и Майкл понесся по эластичному покрытию яруса, словно спринтер на олимпийских играх.
* * *
– Что происходит? – спросил изумленно Зенин, вслушиваясь в переговоры спецслужб, превратившиеся пять минут назад в сумбурные, порой истеричные крики. – Что, и этот как-то выкрутился?
Славомир сидел в фургоне передвижного пункта наблюдения и контроля, всматриваясь и вслушиваясь в происходящее там, где группа силовой поддержки Управления контрразведки Службы государственной безопасности, приданная в усиление его оперативно-розыскного отдела, готовилась взять преследуемую цель.
– Нет, командир, – замотал решительно головой возникший в дверном проеме Пележ. – Наши ребята ведут его четко, несмотря на всех остальных охотников. Он в тупике и оттуда ему не выбраться. Это какой-то посторонний объект.
– Бардак! – буркнул капитан, пытаясь разобраться в какофонии фраз, вылетающих из динамиков переговорного устройства.
– Вот, как раз только что командир группы захвата доложил, что объект взяли, – доложил Ильнур, что-то выслушав в наушнике своего переговорного.
– С ним все нормально? – поднялся с места Зенин.
– Более или менее, – смутился лейтенант.
– Это что значит? – набычился Славомир.
– Он начал отстреливаться, и ребята спустили на него собак, – попытался успокоить шефа Пележ. – Порвали его немного, но угрозы для жизни нет. Чуток подлечат, и будет как новенький.
– Ничего у нас без косяков не получается. Ничто не портит цель так, как попадание. И для нас это уже закономерностью становится, – покачал головой капитан. – Я пойду, погляжу, что от него осталось, а ты разберись, что там за посторонний объект, из-за которого так много шума.
* * *
Маскироваться под местного обывателя вряд ли оставалось возможным после того, какой переполох устроил Никсон. Особенно, если учесть, что вляпался он в самый разгар какой-то крупной операции. Скорее всего, алатырьские спецслужбы охотились за кем-то из их диверсионной партии. Однако и отступать было некуда – раз так плотно обложили квадрат, то нашли или скоро найдут объект. А это означает провал всей операции и попадание в руки Государства Алатырь беспретендентного по своим объемам хранилища информации. Значит, оставалось только одно – любой ценой прорываться к цели, ликвидировать ее, а потом уповать на собственные силы, улыбку Суки-Судьбы и мизерный шанс того, что свои не оставят его здесь, а вытащат невесть какими каналами.
Мешающую бегу сумку Майкл выкинул, предварительно вытащив из нее все наличествующее оружие и боеприпасы. Помня о численности заслонов и групп захвата, боеприпасов в наличии казалось совсем немного.
Полутемный лестничный проем вывел Малыша в короткий коридор, в свою очередь ведущий в огромный заброшенный цех с гигантскими древними станками. И здесь же ждал очередной сюрприз, который никак нельзя назвать приятным – не более чем в десятке метров от дверей по цеху двигалась группа, состоящая из троих вооруженных мужчин в форме армейского покроя. И реакция у них оказалась просто отменной, хоть и не такой стремительной, как у Никсона. Все как один развернулись на едва слышный звук открывающейся двери. Вот только открыть огонь до того момента, когда Майкл начал действовать не успели. Первого Малыш достал метким броском ножа, еще надеясь, что шума можно избежать. Но скорость, с которой двигались остальные, уходя с линии огня в разные стороны, ставила крест на его надеждах. Выстрелы загремели одновременно с обеих сторон. Майкл срезал менее расторопного короткой очередью компактного алатырьского пистолета-пулемета с длинным толстым глушителем, едва не угодив под его выстрел. Однако последний противник успел нырнуть за станину, и теперь уже Малышу пришлось совершать стремительные кульбиты, уходя от ответного огня. В мертвом цехе грохот штурмовой армейской винтовки зазвучал как горный обвал. Никсон дал длинную очередь по корпусам станков, заставляя рикошетирующие пули визжать в затхлом воздухе цеха, и опять побежал, напрягая все силы. Ему не нужен был тот солдат, и раз уж бесшумность соблюсти не удалось, то пускай живет. В идеале, он хотел бы пройти не встретившись ни с одной живой душой. Тут как нельзя верну оказывались древние слова – "Лучший бой тот, которого удалось избежать". В другом конце длинного цеха брал свое начало стометровый рукав пешеходного перехода в соседний комплекс. Согласно схемам существовал еще и подземный транспортный переход, но слишком велика была вероятность, что его створы намертво замуровали при проведении консервации объекта.
До ступеней перехода оставалось не более двадцати метров, когда за спиной вновь злобно загремели выстрелы. По всей видимости, уцелевший солдат осознал, что в него никто больше не стреляет, и выбрался из-за своего убежища. Малыш метнулся в одну сторону, потом в другую, наклоняясь всем телом, раскачиваясь, словно маятник, чтобы не дать стрелку прицелиться. Одна из пуль все же обожгла левый бок, вспоров лишь кожу. А в следующую секунду, Никсон уже нырнул рыбкой в дверной проем перехода. Но и тут его уже ждали. Скорее всего, грохот выстрелов не остался незамеченным, а то и вовсе уцелевший солдат сообщил о нападении по переговорному устройству. Как бы то ни было, но едва только Майкл показался в рукаве перехода, как его стекла брызнули бисером под градом пуль. Малыш на четвереньках побежал по рукаву, прижимаясь к бетонным стенкам. От бьющих с близкого расстояния снайперских винтовок эти стены служили не лучшим укрытием – тяжелые пули прошивали бетон насквозь. Однако видеть цель снайпера не могли. Поэтому стрелки били, ориентируясь на звук или движение в уже пробитых пулями отверстиях в стенах. Кто-то и вовсе лупил по стенам наугад, в надежде вогнать шальную пулю в беглеца. Кровь, разнося по телу взрывные дозы адреналина, молотом стучала в ушах, заглушая собственный безумный крик, с которым Малыш мчался вперед. Вокруг разверзся такой ад, что Никсон сам внутренне изумился, сумев все же добраться до противоположного выхода из перехода совершенно невредимым. Где-то в мозгу, словно звон кассового аппарата, тренькнула короткая мысль, что противник израсходовал непостижимое количество патронов с нулевым результатом.
Тем временем, до цели осталось совсем немного – пройти через громоздкий корпус по длинным коридорам, пересечь по навесным пандусам глубокую шахту гигантской системы охлаждения и отыскать скрытую дверь в следующем лабораторном корпусе.