– Обещал же, что отплачу, – отмахнулся я. – Не заржавеет. Муха, не старайся выглядеть большим дерьмом, чем ты есть. Жри давай.
Выброс закончился вместе с завтраком. Борода выглянул в щель, подозвал Вову, и они вдвоем отвалили от входа громоздкое железное корыто.
– Пора выбираться, – заявил москаль. – Время дорого.
– До Периметра пойдем отрядом, – распорядился Патогеныч. – Видали, какая кутерьма творится? Нужно подстраховать Дину с Хемулем. Пес его знает, кому еще взбредет в голову на них напасть. А вы, ребята, – он повернулся ко мне, – как пересечете Периметр, сразу валите из города. Я бы на вашем месте залег где-нибудь подальше на дно, пока мы разбирательство проводим.
– Черт, – с сожалением проговорил Борода. – Самая ведь грибная пора. Выброс закончился. Сейчас только артефакты и собирать…
– Тебя, в общем-то, не заставляет никто, – напомнил Муха. – Вы с малолетками и так уже сделали больше, чем должны были.
– Не. – Борода тряхнул головой. – Если уж взялся за дело, нужно доводить его до конца. Как говорится, назвался сталкером – полезай в Зону. А выброс на нашем веку, даст бог, не последний.
– Ну, славно, – сказал Патогеныч. – Значит, консенсус. Тогда двинули, бродяги.
Глава 13
Мертвый город
Оперативно экипировавшись, мы выбрались на улицу. Высоко над нами в небе гасли последние переливающиеся полосы северного сияния. Я глубоко втянул в себя холодный утренний воздух. Как всегда сразу после выброса, пахло странно, но не сказать чтобы совсем неприятно. Пахло озоном, разогретым парафином и топленой канифолью. Патогеныч с Мухой быстро обшарили местность датчиками и ожесточенно заспорили насчет возможного смещения аномальных полей и оптимального маршрута для возвращения обратно к Периметру.
Варвар подошел сзади, подергал меня за куртку:
– Хемуль, теперь мне лучше исчезнуть.
– Уверен? – спросил я. – Вместе нам будет проще добраться до Мертвого города.
– Уверен, – покачал головой Варвар. – Думаешь, я нашел Ковригина в Зоне, а меня никто не найдет? Точно так же и найдут, если захотят. Лучше, если вас со мной при этом не будет, иначе на кой черт я тогда головой рисковал?
– Варвар, – проговорил я. – Спасибо за все, брат. Я отплачу хабаром, имей в виду. Слово.
– Если жив останусь, разочтемся. – Темный сказал это таким тоном, что мне стало ясно: его подвиг встанет мне в копеечку. В хорошую такую копеечку. Впрочем, за спасение Динки я готов был отдать ему все, что у меня было, и еще недель шесть после этого бесплатно лазить в Зону, за еду и прозрачное. Оно того стоило. – Ребят только похороните по-человечески, когда будете возвращаться.
– О чем речь, организм. Надеюсь, когда Клещ выйдет в тираж и ты станешь главой клана, мы с тобой славно поладим, – сказал я.
– Посмотрим, – проворчал Варвар. – Будьте здоровы, радиоактивное мясо. – Он развернулся, потом адресовался лично ко мне: – И ты будь здоров, организм. Надеюсь, у вас все будет в порядке.
Он неторопливо зашагал на восток.
– Ты уверен, что нам это надо? – поинтересовался Борода, глядя вслед Варвару. – Что он никого на нас не выведет? После вчерашнего я не слишком доверяю темным. Впрочем, никогда особо не доверял, если честно.
– Брось, – сказал я. – Какого черта он тогда вообще помогал спасти Динку? Чтоб тут же сдать своим?
– Ну, как же, – возразил москаль. – Получается, чужими руками завалил Ковригина и Сотового – самых реальных соперников на пост главы клана. Клещ – слабый атаман, ковырнуть – и опрокинется вверх тормашками. Красиво все сделано, не подкопаешься. А под конец еще и Дину сдать заказчику…
– Брось, – повторил я. – Не ерунди.
– Почему он не пошел с нами? – жестко спросил Борода. – Почему он идет на Болото?
– В бар ему больше ходу нету, – пояснил я. – По крайней мере, пока ситуация не прояснилась. А Болотный Доктор, может, что и посоветует…
– Я ему не верю, – отрезал москаль.
Я пожал плечами. Ничем не могу помочь типа.
Через несколько минут мы двинулись в дорогу. Теперь ведущими шли Муха с Патогенычем, время от времени в сомнительных местах высылая вперед кого-нибудь из отмычек. Несмотря на то что сейчас мы двигались раза в три медленнее, чем вчера, я сразу обратил внимание, как то и дело оскальзывается и начинает прихрамывать Динка: туфли на каблуках – плохая обувь для пересеченной местности.
Выбравшись из ложбины, мы вернулись на то место, где вчера произошла битва монстров. Смердящие кучи дохлого радиоактивного мяса так и валялись между деревьев – ночью падальщики пережидали выброс, а не занимались зачисткой территории. Мы все же вспугнули осторожную псевдоплоть и пару слепых собак, пытавшихся позавтракать, но, если бы не выброс, здесь сейчас черным-черно было бы от пирующих мутантов. А еще скорее, все трупы сожрали бы еще ночью.
Мясорубка, убившая Барсука, после выброса рассосалась, и на ее месте остался "бенгальский огонь", артефакт средней ценности, который практичный Муха сразу определил в свой контейнер. Если такую штуку положить в карман или сунуть за пазуху, она здорово повышает выносливость и придает сил, однако в то же время понижает естественную сопротивляемость организма к воздействию электрического тока, так что небольшая мясорубка, с которой без проблем справилась бы защита ССП, превращается в серьезную головную боль. Поэтому пусть уж лучше "огонь" едет в герметичном контейнере из инертного материала, меньше проблем.
– Не надо завидовать, брат, – проникновенно сказал Муха Еноту. – Все равно ведь вместе пропьем.
– Да не завидую я…
– А чего тогда рожу кривишь?
– Мутит чего-то после завтрака…
Сняв с поясов саперные лопатки, ребята Бороды во главе с ведущим принялись рыть могилу для Барсука. Я тем временем отыскал возле кустов труп Мармелада, присел на корточки и начал неторопливо расшнуровывать заплесневелые шнурки на его берцах. Динка молча наблюдала за моими действиями.
– На, – я бросил ей один ботинок. – Надевай.
Она брезгливо подняла трофей двумя пальцами. С сомнением посмотрела на меня.
– Надевай-надевай, – подбодрил я. – Ничего лучше я тебе предложить все равно не могу.
Я не стал ей ничего втолковывать. Не маленькая, сама должна понимать, что к чему. Уже небось все ноги посворачивала. Без ботинок в Зоне долго не протянешь. Тяжело, конечно, вот так с непривычки обуться с мертвой ноги, девочке надо собраться с духом…
– Хемуль, – сказала Динка, качая головой, – я эту дрянь не надену.
Я вздохнул.
– Послушай, красавица, – веско произнес я, – честное слово, я не задумываясь отдал бы тебе свои ботинки, а себе взял эти. Но они на пару размеров меньше, чем мне надо. Это как минимум.
– Хемуль, мне не холодно, – заявила Динка. – Я смогу…
– Да тебя через километр на спине придется нести! – рявкнул я. – Быстро надевай, варить твою кашу! Все ноги изувечишь к чертовой бабушке!
Динкины глаза сузились, однако она молча подобрала второй ботинок. Покрутила его в руках. Я хотел насильно помочь ей обуться, но она отпихнула меня. Опустилась на бетонный блок, скинула туфлю, сунула ногу в ботинок. Начала затягивать высокую шнуровку.
– Болтается, – с трудом проговорила она, жалобно посмотрев на меня.
Я вытащил нож, вспорол куртку Мармелада и быстро откромсал от тельняшки покойника два больших квадрата полосатой ткани – спереди и сзади.
– Мотай портянки, – распорядился я. – Давай покажу…
Динка обулась снова, теперь с портянками. Ничего, так даже лучше: теплее будет.
– Нигде не жмет, не трет? – озабоченно поинтересовался я. – Смотри, сотрешь ногу – кранты. Идти не сможешь. А идти нам долго.
– Нормально, – чужим голосом проговорила подруга. – Очень удобно. – Мне показалось, что ее сейчас стошнит, но она удержалась. Молодец девочка.
– Попрыгай-ка на месте.
Она зыркнула на меня черными глазищами, но молча подчинилась.
– Не трет? В ногу не впивается? Ну, отлично.
В защитном комбинезоне, сталкерской куртке, высоких армейских ботинках и с расплескавшимися по плечам черными волосами Динка была исключительно хороша. Необыкновенно мужественная, как крутые мускулистые бабцы в голливудских боевиках, и одновременно женственная до одурения. Мне страшно захотелось стиснуть ее в объятиях, но в присутствии коллег следовало держать себя в руках. Еще расстроятся от прилива гормонов, чего доброго, идти не смогут.
Когда Барсук был погребен, я потребовал, чтобы темных тоже зарыли. Борода запротестовал, тогда я отобрал у него лопатку и сам начал кромсать дерн. Кто сможет меня переупрямить, когда я уперся рогом? Ветераны сменили выдохшихся отмычек и присоединились ко мне. Я, конечно, сам с удовольствием бы бросил трупы похитителей на съедение собакам, но я обещал Варвару. Вышло бы западло.
– Ёшкин кот! Ведь чуть не забыл, – проговорил я, ковыряя сырую глину. – Черный Сталкер приходил сегодня, велел кланяться.
– Ну? – оживился Патогеныч. – Чего сказал?
– Да ничего жизненно важного, – произнес я. – Только тайник себе новый сделай. Дима сказал, разорят его снорки на этой неделе.
– Надо же, – покачал головой Патогеныч, вгрызаясь лопаткой в землю. – С чего бы это он моим имуществом озаботился?
– Значит, в следующий раз оно тебе жизнь спасет, – рассудил я. – Или мало ли еще какие у него соображения. Короче, он тебя предупредил, а дальше как знаешь.
– Спасибо, брат.
– Муха, – сказал я, – когда будешь перебираться в следующий раз через железнодорожную насыпь, посмотри сначала направо, родной. Останешься в живых.
– Я в Зоне всегда башкой кручу, что твой вентилятор, – отозвался Муха. – Особенно когда пересекаю насыпь.
– Значит, в этот раз вправо надо будет посмотреть особенно внимательно. Все-таки поимей в виду. Вдруг да увидишь что-нибудь особенное. Знаешь же, что Черный Сталкер зря шухер не поднимает.
– Замазали.
Наконец мы покончили с похоронами и снова двинулись в путь. За спиной у нас остались два неуклюжих земляных холмика, увенчанные крестами из палок, скрученных колючей проволокой, – у темных получилась братская могила, делать каждому индивидуальную нам было некогда. Пусть поблагодарят Варвара хотя бы за такую.
Длинная полоса сросшихся после выброса гравиконцентратных плешей наглухо отрезала нас от Янтарного озера. Можно было даже не пользоваться датчиками: прерывистая линия раздавленных деревьев, вмятых в землю кустов и размазанной по грунту травы, петлявшая по местности, была издали видна невооруженным глазом. Чертовски не хотелось возвращаться через Мертвый город и территорию темных, но выбора у нас, похоже, не оставалось. То есть выбор имелся – вслед за Варваром идти в обратную сторону, к Болоту. Нет, спасибо. Этот маршрут вышел бы еще рискованнее.
– Ладно, – сказал Патогеныч. – От темных отобьемся в случае чего. Восемь стволов все-таки. А вот на Болоте я ничего не гарантирую…
– Девять стволов, – вежливо поправила его Динка. – Я у Бубны в тире каждый день по две обоймы высаживаю.
– Девять стволов, – легко согласился Патогеныч. – Тем более отобьемся, чего уж там.
Ну, я как-то приблизительно так и подумал. Не стоит без особой необходимости соваться туда, куда слепая собака хрен не сунет, а в Мертвом городе и спрятаться можно в случае неприятностей, в отличие от Болота.
В итоге мы выбрались из Рыжего леса в паре километров от озера Глубокое и медленно, останавливаясь через каждые двадцать метров и тщательно изучая местность, двинулись к окраине города. Миновав частный сектор, мы по железобетонному мосту полувековой давности двинулись через небольшую речушку, впадавшую в озеро. На берегу озера, окутанная ядовитым туманом, вздымалась серая бетонная громада Саркофага ЧАЭС с торчащей в небо полосатой трубой, украшенной многометровыми, покачивавшимися на ветру космами ржавых волос. Казалось бы, вот он, заветный Четвертый энергоблок, только руку протяни. Сорок минут пешком. Ага, щас вот…
– Смотрите, там люди! – вдруг указала пальцем вниз Динка. – Рыбаки! Это темные?..
– Нет тут людей, – буркнул Патогеныч. – Пошли, пошли давай, пока не долбануло…
Действительно, когда мы добрались до середины моста, уже можно было понять, что стоявшие с удочками на бетонном парапете под мостом рыбаки странно неподвижны, словно манекены. И у них были зеленые лица. Как говорит один страус, если чаще бывать на свежем воздухе, кожа лица неизменно приобретает здоровый цвет и улучшается пищеварение.
– А если нам обогнуть берег прямо по озеру, чем переть через аномалии? – предложила Динка. – Здесь наверняка можно найти пару лодок. Спустимся по реке. Это рискованно, конечно, но кто не рискует…
Я молча указал вниз, туда, где под бетонными опорами моста ржавел полузатопленный буксир.
– Рискованно – это идти пешком, – сказал я. – Плыть по воде не рискованно – это верная смерть. На воде прекрасно долбает. Как ты думаешь, почему никто не пытается добраться до АЭС по озеру?.. Потому что дураков нет, а тех, что когда-то и были, давно уже тоже нет – в живых. Кстати, на мосту мы тоже не в безопасности. Мне приходилось видеть, как с поверхности воды долбает вертикально вверх метров на двадцать пять, поэтому рекомендую особо тут не задерживаться…
Один из рыбаков рывками, механически повернул голову, слегка приподнял удилище, и стало отчетливо видно, что на его удочке нет лески.
Шедший передо мной Енот вдруг остановился, и я едва не врезался ему в спину. Тыльной стороной дрожащей руки он размашисто утер лоб.
– Брат, что случилось? – Я развернул его лицом к себе. Мой приятель выглядел совсем больным – лицо приобрело землистый оттенок, под глазами залегли едва заметные темные мешки, губы высохли и потрескались. – Да ты горячий весь!
– Вода! – проскрипел Енот и закашлялся. – Второй источник, мать его, – пояснил он, справившись с приступом кашля. – Ни к чему было пробовать на язык. Кретин. Возникли сомнения – значит, не надо трогать… – Он неуклюже открыл аптечку, подцепил инъектор, всадил его в запястье. Закрыл глаза. – Ничего, сейчас попустит…
– Народ, давайте не растягиваться! – крикнул нам Борода уже с того берега.
– Идти можешь? – озабоченно спросил я. – Или пособить?
– Нормально. – Енот открыл глаза. – Пара кубиков армейского антидота еще и не такие проблемы решала. – Он снова решительно двинулся вперед.
– Ну, смотри, – проговорил я. – Мы тебя с Динкой сзади подстрахуем. Только не вздумай упасть, паскуда.
– Не дождешься, – отозвался Енот, упрямо шагая к другому берегу.
Вскоре ему действительно полегчало, и он даже перестал крениться на левую сторону.
Развернувшись спиной к АЭС, мы углубились в городские кварталы. Строго говоря, сейчас мы находились на территории "Монолита", и в свете того, что сказали Варвар и умирающий Ковригин, ухо следовало держать востро. Однако монолитовских заслонов не было здесь с тех пор, как эти фанатики окончательно убедились, что озеро и Радар сами по себе прекрасно сдерживают и вольных бродяг, и военных сталкеров. Теперь основной рубеж обороны "Монолита" пролегал по противоположному берегу – там его членам приходилось защищать вдвое меньшую территорию. Однако тот ужас, который они посеяли среди бродяг за предыдущие годы, до сих пор не давал темным или другим сталкерским кланам присоединить эту часть Мертвого города к своим владениям. Собственно, статус-кво в соотношении сил на сегодняшний день всех устраивал, как и то, что эта территория продолжала оставаться ничейной.
Клан "Монолит" первоначально был образован из романтиков и маньяков, разыскивавших по всей Зоне заветный артефакт, исполняющий желания. Сначала его называли Золотым Шаром, но потом, когда выяснилось, что настоящие золотые шары никаких желаний не исполняют, мифический артефакт стали называть Монолитом. Понемногу среди членов клана утвердилось мнение, что раз Монолит способен воплотить какую угодно мечту, значит, он сам – всемогущее локальное божество, управляющее происходящими в Зоне процессами. Клан уходил все глубже в Зону и в дебри мистицизма, постепенно приближаясь к своему божку. В какой-то момент они отказались от его поиска и объявили своей целью охрану центральной части Зоны, где наверняка и располагался Монолит, от посягательств извне. Уже тогда многие подозревали, что клан зомбирован, если не полностью, то частично. Монолитовцы закупали за бешеные бабки самые совершенные защитные костюмы и оружие, и вскоре на окраинах Мертвого города ретивых сталкеров, пробившихся через толпы зомби и рвущихся на север, к ЧАЭС, начали встречать монолитовские заслоны и засады. Понемногу эти парни вообще перестали выходить из Зоны, так же как темные сталкеры, хотя в отличие от них и не были полумутантами. Для темных постоянное пребывание за Периметром было вопросом жизни и смерти – монолитовцы же сами обрекли себя на постоянное проживание на вредоносной и враждебной человеку территории. Они обменивали в баре "Сталкер" редкостные артефакты из труднодоступных или наглухо закрытых верхних уровней на продукты и спецснаряжение. По моим сведениям, Бубна имел с ними очень неплохой бизнес.
Итак, поговаривали, что монолитовцы в конце концов подверглись зомбирующему облучению Радара и стали рабами Хозяев Зоны. Может быть, и так; по мне, так они просто по жизни были кланом отмороженных фанатиков, отравлявших своими гнилыми идеями мозги отдельным желторотикам. Как бы то ни было, они оказывали довольно серьезное сопротивление военным сталкерам, пытавшимся пробиться к Четвертому энергоблоку, причем зачастую используя для этого тяжелое армейское вооружение, неведомо как и откуда полученное. С тех пор как "Монолит" перекрыл подступы к Радару и Четвертому энергоблоку, почти никто не сумел добраться до полуразрушенной Чернобыльской АЭС. Немногочисленные бродяги, которым удалось унести ноги от монолитовцев, утверждали, что узнали в рядах противников некоторых известных и даже легендарных сталкеров, когда-то бесследно исчезнувших в Зоне. Если это было правдой, а не фантазиями пустозвонов, приходилось признать, что ряды "Монолита" действительно пополняются при помощи зомбированных вольных бродяг. В любом случае абсолютно все признавали, что из сталкерских кланов "Монолит" представляет собой наиболее организованную, мощную и грозную силу. Хвала Черному Сталкеру, его члены постоянно были заняты собственными высосанными из пальца религиозными проблемами и почти не встревали в клановые войны.
Но с кем-то они все-таки подписались на то, чтобы похитить мою Динку. И использовали для этого дурачков темных, каким-то образом внушив им, что такова воля Хозяев Зоны. Использовали темных, извините за каламбур, втемную.
Вывернув на центральный проспект из-за угла, возле которого на тротуаре лежал изуродованный и закопченный остов рухнувшего с высоты боевого вертолета, шедший впереди Патогеныч тут же метнулся обратно. Прижался к стене, осторожно выглянул снова.
– Темные? – поинтересовался Борода, автоматически передергивая затвор "калаша".
Патогеныч мотнул головой.
– Кабаны, – проговорил он, не прекращая наблюдений. – Стадо. Шесть, семь… Девять особей. Секач, три подсвинка, пять маток. Ну и мелочь пузатая. Поросята.
– Много, – вздохнул Муха. – Патронов до фига уйдет. Надо бы обойти…
Патогеныч снова помотал головой. Развернул датчик аномалий в сторону Мухи, потыкал пальцем в монитор.