– Не думаю, что в этом есть необходимость.
– Мы ведь просто просим, – улыбнулся дознаватель, и вновь явственно прозвучало "пока просто просим".
Я пожал плечами, достал из кармана штанов выкидной нож и утопил кнопку.
– Микротек Хало, – пробормотал криминалист, взглянув на выскочивший из рукояти клинок, и посветил на него непривычного вида фонариком. – Нет, сомневаюсь, что это орудие убийства.
– Почему?
– Свежих следов крови нет, а такой нож полностью очистить просто нереально. Плюс, похоже, работали обоюдоострым клинком. Официальное заключение позже будет.
– Понятно, – промычал Могилевский.
– Нож изымать будете? – поинтересовался тогда криминалист.
– На фига? – флегматично спросил дознаватель.
– В коллекцию.
– Хрен вам, – выдал я, втянул клинок в рукоять и сунул нож в карман.
Криминалист фыркнул, спустился с крыльца и закурил.
– Кого убили? – спросил я тогда Могилевского.
– Не готов это обсуждать, – ответил тот.
– Убитых сколько?
Дознаватель просто отвернулся.
Я оглядел топтавшихся в отдалении цеховиков, их микроавтобус у парковки и предположил:
– Цеховики первыми на место прибыли?
Могилевский лишь неопределенно пожал плечами, но в ответе не было никакой нужды. Порядок на Южном бульваре, где большинство заведений принадлежало участникам Торгового Союза, обеспечивал именно Цех.
В этот момент боковая дверца "газели" следственной группы сдвинулась, и на тротуар спрыгнул Варламов.
– Камера зафиксировала автомобиль подозреваемого…
– Свидетеля! – вскинулся я.
– …в десять сорок одну. По фотографии из личного дела оператор опознал Хмелева Вячеслава Владимировича, одна тысяча девятьсот…
– Точно в десять сорок одну? – перебил подчиненного дознаватель.
Варламов кивнул.
– И вызов цеховикам поступил в десять сорок одну?
– По их часам в десять сорок три, но они на две минуты спешат. Так что в десять сорок одну.
– Вряд ли я мог оказаться в двух местах одновременно, так?
Могилевский хмуро глянул на меня и криво усмехнулся:
– Мы посекундную проверку сделать можем.
– А я сделал, – влез в разговор Варламов. – Машина пересекла перекресток через двадцать секунд после вызова.
– Вот как? – удивился дознаватель и оглядел бульвар. – Где разворачивался?
– Прямо тут.
Могилевский переглянулся с подчиненным и уставился на меня:
– Тогда, получается, грабители должны были зайти внутрь, как только машина отъехала от салона! Точно никого не было?
– Там рельсы, поэтому не отвлекался и по сторонам не смотрел.
Дознаватель выругался.
– А теперь, Вячеслав Владимирович, поскольку вы были в магазине непосредственно перед грабителями, придется пройти внутрь и рассказать нам обо всех изменениях. Варламов, протоколируй.
– Только не натопчите там! – крикнул криминалист. – И не трогайте ничего, еще отпечатки пальцев снимать!
Я вслед за Могилевским поднялся на крыльцо салона и не удержался от не относящегося к делу вопроса:
– А камеры на всех улицах стоят?
– Какой! – досадливо махнул рукой дознаватель. – Кроме Южного бульвара, почти нигде нет. Торговый Союз с финансированием тянет.
Варламов открыл дверь, запуская нас внутрь, и первое, что бросилось в глаза, – это опустевшие витрины. Грабители унесли абсолютно все. Пол был усыпан мелкими осколками рассаженных стекол. Касса стояла открытой, на прилавке в беспорядке валялись выписанные чеки.
Ага! Вот как на меня вышли!
По чеку.
– Зачем было разбивать стекла? – удивился я. – Могли взять у консультанта ключи от витрин.
– Запиши! – приказал подчиненному Могилевский. – Товар был на месте, когда вы уходили?
– Разумеется!
– Много было свободных мест?
– Не обратил внимания.
– Проходите! Осмотритесь.
Я вышел в центр торгового зала и вдруг заметил торчавшие из-за стойки консультанта ноги. Штанины задрались, открыв черные носки, каблуки мужских туфель были стоптаны с внешних сторон.
Не спрашивая разрешения, я заглянул туда и отступил, не в силах побороть гримасу отвращения. Охранник едва ли успел хоть что-то почувствовать – его убили чисто, распахнутый пиджак открывал окровавленную в районе сердца сорочку, – а вот макияж девушки-консультанта оказался смазан, словно кто-то зажал ей рот, прежде чем ткнуть ножом под левую грудь.
– Вячеслав Владимирович, – словно специально выгадал момент для очередного вопроса Могилевский, – чек выписан в десять тридцать четыре, а ушли вы отсюда только в десять сорок. Что вы делали эти шесть минут? Вы же не курите, так? Флиртовали с убитой?
Я решил, что шила в мешке не утаишь, и ответил вопросом на вопрос:
– Гравер, что с ним?
– А почему вас это интересует?
– Я был у него, обговаривал детали заказа. Хотел сделать дарственную надпись.
– Сделали? – прищурился Могилевский.
– У него было слишком много работы, – ответил я. – Договорились на следующую неделю.
Варламов оторвался от блокнота и многозначительно заметил:
– Отличное объяснение вашим отпечаткам пальцев в служебных помещениях!
– Спросите мастера!
– Он убит.
У меня заныло в груди.
– Убит? Но как?!
– Грабители решили взломать сейф в кабинете заведующего и наткнулись на него по пути. Подтвердить ваши слова он уже не сможет.
– Идите к черту! – выругался я. – Оба! Ясно вам? Нужно подтверждение моих слов – спросите Ольгу Александровну.
– Ольга Александровна – это…
– Заведующая салоном, – пояснил я. – Она подтвердит, что я всегда заказывал гравировку!
– Не горячитесь так, – попросил Могилевский. – Никто вас ни в чем не обвиняет. – Он сделал паузу и вздохнул. – И даже не подозревает.
В этот момент на улице послышался рык мощного двигателя, и к салону подъехал огромный внедорожник. Поначалу я решил даже, что это невероятным образом провалившийся в Приграничье "хаммер", но смутила непонятная эмблема на непривычной на вид решетке радиатора. Распахнулись дверцы, из машины выбрались бойцы в серьезной на вид броне, круглых шлемах с забралами из бронестекла и чарометами на изготовку.
Цеховики организованно и синхронно, словно стая рыбешек, отступили от ювелирного салона; дружинники разошлись в разные стороны, но шансов выстоять в схватке у них не было ни малейших. Впрочем, Братство могло выиграть сражение, но никак не войну.
Да – на место преступления пожаловали именно братья. И я даже догадывался, что их сюда привело…
– Какого хрена им здесь понадобилось?! – выдал Могилевский.
– Не знаю, – шумно сглотнул его подчиненный, – но чарометы у них точно не сертифицированы!
Да уж, от таких никакая служебная бляха не защитит…
Могилевский повернулся ко мне и указал на дверь:
– Уходи. Пришлю кого-нибудь подписать показания.
Я вышел на крыльцо и посторонился, пропуская незнакомого брата среднего возраста, столь же средних лет и внешности тоже – средней. Тот скользнул по мне безразличным взглядом, толчком распахнул дверь и с порога объявил:
– Один из убитых состоял в ордене, поэтому Братство проведет самостоятельное расследование. С вашим руководством это уже согласовано!
Дверь со стеклянным звоном захлопнулась; я спустился с крыльца и зашагал к перекрестку. Отвозить домой меня точно никто не собирался – как, впрочем, и задерживать, – а препирательства по поводу полномочий могли занять и час, и два. Более запутанной области права в Форте попросту не существовало.
Чарофон задергался в кармане, когда шел мимо рынка, примыкавшего к поселку Луково. Я сообщил встревоженному Ивану, что возвращаюсь домой, но заметил поджидавшего меня впереди человека, произнес в трубку:
– Немного задержусь, – и прервал звонок.
Между рынком и бульваром располагалось несколько одноэтажных зданий; в крайнем еще не так давно располагалась хинкальная, теперь же вывеска на фасаде гласила: "Пельменная". Именно у его угла и стоял Климов.
– Перекусим? – предложил он, когда я подошел и пожал протянутую руку.
– Ты платишь, – пробурчал я.
– С чего бы это?
– Один черт на представительские расходы спишешь. Это ведь деловая встреча, так?
– Деловая, – подтвердил Климов. – Сам понимаешь, служба…
У входа в пельменную курили пузатые дядьки в не по погоде теплых куртках – то ли торговцы с рынка, то ли приехавшие в Форт на выходные большой компанией покупатели, – внутри также оказалось достаточно многолюдно. Свободных столов было два или три; Клим выбрал самый дальний, в глухом углу.
– Как обычно, только вдвойне. Одну порцию с бульоном, – небрежно бросил он на ходу официанту в замызганном белом переднике, снял куртку и положил на соседний стул.
Я хоть поначалу раздеваться и не хотел, последовал его примеру. Уж больно жарко оказалось внутри. Отдельной кухни как таковой не было – немалых размеров печь и плиты стояли прямо в центре обеденного зала.
– Смотрю, ты здесь завсегдатай, – хмыкнул я, откидываясь на спинку стула.
– Да ты знаешь, – задумчиво поскреб небритую щеку Климов, – в прошлом месяце один дружочек сюда вытащил, и как-то втянулся. Теперь обедать хожу. Хорошие пельмени, сейчас сам попробуешь.
Официант выставил на стол два пузатых чайника, и Клим немедленно принялся наполнять свою кружку ароматным травяным настоем.
– Отличный чаек! – выдохнул он, сделав осторожный глоток. – То, что нужно!
Чай и в самом деле оказался неплох. Я попробовал и отставил чашку, давая остыть травяному настою.
– Штормит после вчерашнего? – спросил, с улыбкой наблюдая за расплывшимся в блаженной улыбке Климом.
– Есть немного, – признал брат, покопался в куртке и выложил на стол потрепанный блокнот на пружине и ручку. – Ладно, пока варят пельмени, начнем предварительный опрос.
– Предварительный? – удивился я.
– Предварительный, – подтвердил Клим. – Я лишь помогаю в следствии.
– Кто главный? Кто-то из Пентагона?
– Бери выше!
Я присвистнул.
– Из Туманного пришлют?
– Уже.
– В смысле? – не понял я. – Как – уже? Заранее, что ли?
– Почему заранее? Два телепорта – и человек здесь.
Я округлил глаза.
Телепорты были продуктом штучным, крайне дорогим и не слишком стабильным. Ко всему прочему их воздействие не лучшим образом сказывалось на организме, и на два прыжка в день можно пойти лишь по большой нужде.
– Считаете, это не случайное ограбление? – догадался я.
– Ситуация оценивается как нападение на орден.
– Дядя Миша давно отошел от дел.
– У нас есть веские причины рассматривать ситуацию именно под этим углом, – отрезал Климов. – Глава следственной комиссии наделен чрезвычайными полномочиями. Понимаешь, что это значит?
Я кивнул.
– Кто не с нами, тот против нас.
Принесли пельмени; Клим принялся хлебать бульон, я особо аппетита не испытывал, но от угощения отказываться не стал.
– Итак, – как бы между делом произнес брат, – зачем ты приезжал в ювелирный салон?
– Подарок Ирине выбирал.
– Есть повод?
Я недобро глянул на собеседника и резко бросил:
– Тоже дело шить будешь?
Клим рассмеялся.
– Кто меня опередил?
– Дознаватель.
– Ясно, – кивнул Климов. – Слава, сам посуди – чем больше непонятных моментов мы закроем сейчас, тем меньше вопросов зададут потом. Так был повод?
– Ирина из Северореченска вернулась, будто сам не знаешь!
– А я ничего и не должен знать. Купил подарок-то?
– Купил. Платил чеком, по нему на меня и вышли.
– Это важная информация, – кивнул Клим, сделал пометку в блокноте и уточнил: – Алиби?
Я шумно выдохнул, но возмущаться не стал, решив высказать все, что думаю о приятеле, после.
– Проехал перекресток Красного и Южного через двадцать секунд после поступления тревожного сигнала. Имеется видеозапись камеры уличного наблюдения.
– Это очень хорошо, просто очень хорошо, – улыбнулся Климов. – Только не было никакого вызова.
– Как так? – растерялся я. – Как не было, если туда цеховики примчались?
– Ну формально – не было. Здесь во всех торговых точках в охране цеховики низового звена. В случае ранения или смерти остальные это сразу чувствуют. Вроде как сигнализация, получается.
Я только хмыкнул. Цех – не просто охранное предприятие, а своеобразная оккультная пирамида: неофиты проходили ритуал посвящения, после чего между ним и остальными членами общества возникала ментальная связь. Рядовые цеховики постоянно отдавали часть своих жизненных сил Директорату, но связь не была односторонней, и в случае серьезной опасности любой мог стать сильнее, быстрее и выносливей.
Поэтому охранника и убили первым.
– К дяде Мише заходил? – спросил Клим.
– Всегда захожу парой слов перекинуться.
– И в этот раз?
– И в этот.
– Он не показался тебе встревоженным?
– Не показался.
– О чем говорили?
– Обо всем понемногу, – пожал я плечами и подумал: не разговор ли об алмазах запустил маховик страшных событий?
Мог дядя Миша позвонить кому-то, чтобы освежить память?
Мог, наверное. И все же как-то быстро налет случился. Я еще толком отъехать не успел.
– О чем задумался? – прищурился Климов, заметив мою задумчивость.
– Только между нами.
Клим закрыл блокнот и отложил ручку.
– Говори.
– Можешь проверить, не звонил ли дядя Миша кому-нибудь за пару минут до своей смерти. Мы обсуждали одну тему…
– Что именно?
– Сначала узнай, звонил он или нет.
– Дядя Миша не доверял чарофонам.
– Он пользовался телефоном в кабинете заведующей. У него был ключ.
Брат задумчиво кивнул.
– Ладно, уточню. Не хочешь ни о чем мне рассказать?
– Никто бы не успел оказаться на месте так быстро.
Клим с этим утверждением спорить не стал, посмотрел куда-то за спину и предупредил:
– Помалкивай пока об этом.
Я обернулся и увидел, как от входа к нашему столу идет брат, который и заявил в ювелирном салоне об интересе ордена в расследовании.
– Брат Иннокентий. Брат Вячеслав, – формально поприветствовал он нас, усаживаясь на свободный стол. – Уже обсудили сложившуюся ситуацию?
Клима от подобного обращения откровенно передернуло, но выказать раздражения он себе не позволил.
– Да, брат Петр. Обсудили.
Начальник следственной комиссии начал изучать записи, а я вылил себе в кружку остатки чая и принялся украдкой изучать его самого.
Немногим за сорок, невысокий и худощавый, но производит впечатление сжатой пружины. Да и движения немного более резкие, чем нужно. Темные волосы с проседью коротко подстрижены, на шее под левым ухом белая нить старого шрама. Такая же отметина протянулась с тыльной стороны левой ладони. И краешек татуировки из-под рукава проглядывает. Какая-то надпись, не разобрать.
Брат Петр быстро просмотрел протокол предварительного опроса, прогнал меня по основным пунктам и поднялся на ноги.
– Что ж, давайте осмотримся в салоне. Уж не знаю, насколько нетронутым оставили нам место преступления…
– Осмотримся? – не понял Климов. – И… э… брат Вячеслав?
– И брат Вячеслав, – подтвердил руководитель следственной комиссии.
Он направился на выход, мы зашагали следом, и Клим тихонько выдохнул:
– Аккуратней с ним…
На улице светило солнце, пожалел даже, что не захватил темных очков, но идти было недалеко, голова разболеться, как случалось это в последнее время при ясной погоде, не успела. На парковке по-прежнему стоял фургон цеховиков, а вот "газели" дружинников уже разъехались. Только на крыльце курил вооруженный автоматом сержант, да еще рядовой трепался с возницей муниципальной труповозки. Саму телегу, дабы не смущать почтенную публику, отогнали за ювелирный салон.
Китайский клон "хаммера" никуда не делся, он перегородил сразу полторы полосы, и редкий автотранспорт сбрасывал скорость и сигналил, протискиваясь между ним и трамвайными путями.
Брат Петр первым поднялся на крыльцо и спросил дружинника:
– Вы уже закончили здесь?
– Петр Наумов? – уточнил сержант и протянул планшет. – Распишитесь.
Представитель Братства поставил в указанном месте закорючку и предупредил:
– Тело мастера увезем сами, остальных можете забирать после того, как их осмотрит наш специалист.
– Как скажете, – пожал плечами дружинник и постучал костяшками пальцев по стеклянной вставке в дверь. – Открывайте!
Дверь отпер Варламов; при виде него брат Петр недовольно поморщился.
– Вы еще не закончили?
– Составляем опись похищенного, – спокойно ответил дружинник. – Мы работаем в торговом зале, так что мешать не будем.
– Очень на это рассчитываю! – холодно ответил Наумов и скомандовал: – Проходим!
Помимо дружинника в торговом зале оказалась миловидная крашеная блондинка в деловом костюме. Обычно идеальный макияж сейчас был размазан, заплаканные глаза покраснели и припухли.
– Вячеслав Владимирович! – встрепенулась при моем появлении заведующая. – Какой ужас! Я до сих пор поверить не могу!
Южный бульвар – особое место, здешние обитатели нечасто сталкиваются с неприглядной изнанкой жизни. Тут не убивают и не грабят, а если и грабят, то с полного одобрения жертвы, до неприличия взвинчивая цены.
– Вы знакомы? – заинтересовался брат Петр.
– Вячеслав Владимирович наш постоянный клиент, – сообщила Ольга Александровна.
– Ясно, – нейтрально улыбнулся Наумов и повернулся к высоченному костлявому брату с кожаным саквояжем. – Осмотрите тела.
Убитых к этому времени накрыли простынями, но и так заведующая старалась в ту сторону лишний раз не смотреть.
– Извините, я на минуту! – предупредила она, выбежала на крыльцо и закурила.
А вот Варламов уходить не стал – напротив, принялся с интересом следить за экспертом Братства, но тот ничего особенного с телами делать не стал. Замерил температуру тел и воздуха, занес показания в журнал в кожаном переплете и какое-то время осматривал ножевые ранения через лупу с пузатым стеклом.
– Ну, в принципе, все понятно, – пробормотал он, поднимаясь на ноги. – Официальное заключение нам предоставят?
– Предоставят, – подтвердил брат Петр.
– Тогда идем дальше.
Варламов молча указал на открытую дверь в служебные помещения и прошел вслед за нами.
В коридоре пахло… странно. По иному и не скажешь. На уме вертелось что-то знакомое, но мне никак не удавалось ухватить мысль. Но стоило только вывернуть к каморке гравера, и все стало на свои места.
Дверь висела на нижней петле, верхняя часть косяка и полотна просто снесло. Стреляли точно из комнаты – щепками был усыпан весь коридор, а на противоположной стене чернело пятно копоти.
– "Плазменный цветок", – определил эксперт и указал на распахнутую дверь. – Вы позволите?
– Разумеется! – разрешил брат Петр и обернулся к Варламову. – Вы ничего не трогали внутри?
– Ничего, – подтвердил дружинник. – Только осмотрели тело.
Эксперт достал из саквояжа какой-то сканер и с порога обвел им комнату.