- Он один, - гадко улыбнулся я, выкладывая на столешницу заряженный пистолет и показательно взводя курок, - а нас больше десятка.
- Он очень быстр. - Майор, будто ничего не видел, продолжал поглощать пищу.
- Не быстрее пули.
При этих словах невозмутимый гауптман двинулся вперёд, коротким движением откидывая полу плаща-пальто, под которой скрывалась кобура. Однако майор остановил его жестом, похоже, ему было наплевать на то, что я ему откровенно угрожаю.
- JЭngling, - сказал мне Криг, - чего вы хотите от меня? Вы ворвались ко мне, пистолетом угрожаете, но я не могу понять зачем? Для чего вам это нужно?
Этим вопросом он поставил меня в тупик. Ведь на встрече с майором настаивал Ахромеев, а я просто перехватил инициативу у него и, судя по его гневным взглядам, которые он кидал на меня, натворил дел.
- Дело не у меня, герр майор, - ответил я. - С вами хотел побеседовать мой спутник герр Ахромеев.
- Пусть садится с нами за стол, - пожал плечами Криг. - В вашей компании, герр Суворов, - надо же запомнил-таки мою фамилию! - мне откровенно скучно.
Чёрт возьми! Мне даже обидно стало от его слов. Хотя мне на мнение этого толстяка было откровенно наплевать. И всё же…
Ахромеев сел рядом со мной, напротив майора, коротко кивнув ему.
- Герр Ахромеев, - кивнул в ответ тот, - какие у вас, русских, сложные для немецкого языка имена. Будь в нём кости, я бы переломал их о ваши имена.
- Вы ещё татарских имён не слыхали, - поддержал шутливый тон майора Ахромеев. - Даже мы, русские, о них языки ломаем.
- Ну-ка, ну-ка, - ловко орудуя вилкой и ножом, подбодрил его Криг, - я уже дрожу от нетерпения, жажду услышать эти страшные имена.
- Югджамин Цыдынбал, - предложил Ахромеев, - Жугдэрдемидийн Гурргча.
- Großer Gott! - Майор Криг, похоже, пребывал в искреннем восхищении, на какое способны одни только дети, только что в ладоши не хлопал. - Я и повторять не возьмусь, даже без костей язык сломаю. Так о чём вы поговорить хотели, герр Ахромеев?
- Нам нужна ваша карета, - ответил тот. - Вместе с вами, конечно, и без гауптмана Вольфа. Только до прусско-российской границы.
- Всего-то? - удивился Криг. - А я-то думал… - похоже, он разочаровался и в Ахромееве, вернувшись к оставленной на время еде.
- У нас мало времени, герр майор, - покачал головой Ахромеев. - Мы, знаете ли, вынуждены спешить.
- Терпеть не могу есть в спешке, - бросил Криг в ответ, - так что вынужден отказать вам.
- А я вынужден прервать ваш обед, - стоял на своём Ахромеев. - Нам надо ехать!
- Гауптман не даст вам этого сделать. - Кригу всё было нипочём. - И угрожать мне оружием не надо. Вольф прикончит вас быстрее, чем дотянетесь до пистолета.
- Нас двое, майор, - нехорошо улыбнулся Ахромеев, - а гауптман - один. Он убьёт одного из нас, верно, но второй точно успеет пустить вам пулю в лоб. В упор. Вы видели, что происходит с человеком, которому выстрелили в упор в лицо?
- Нет, - покачал головой Криг. - Просветите меня.
- Сначала пламя порохового взрыва, - начал жуткий рассказ Ахромеев, - обжигает кожи на лице. Потом из этого пламени вырывается пуля. Свинцовый шарик врезается в лицо, ломает кости, с хрустом, который слышно даже, когда звенит в ушах после выстрела, проходит через голову и, вынося заднюю стенку черепа, выходит в осколках кости, ошмётках мозга и сгустках крови. У вас ещё будет стекло окуляров.
- Großer Gott, - сглотнул слюну майор Криг. - Вы, герр Ахромеев, отличный рассказчик. Вам стоило бы готические романы писать. Отлично получилось бы.
- Не знаю, как насчёт романов, - голос Ахромеева заледенел, - но пулю в лоб вам точно кто-нибудь пустит. Вы этого хотите?
- Не успеете, - покачал головой Криг, делая глоток вина. - Гауптман очень быстр.
- Но шанс погибнуть у вас есть, - улыбнулся я. - И весьма неплохой. У фон Ляйхе спросите, если не верите.
- Нда, - похоже, мои слова произвели на майора впечатление. - Ляйхе до вас никому не удавалось уложить, даже на время. Gut, хотя и не очень, вы меня убедили, у вас есть шансы, правда, весьма призрачные, убить меня. Я поеду с вами. Гауптман, вы останетесь здесь. Дождётесь погоню за этими господами и присоединитесь к ней. Если представится такая возможность прикончите их, однако герра Ахромеева и герра Суворова оставьте в живых. Я хотел бы побеседовать с ними. Но особенно усердствовать не стоит. Они мне не особенно нужны.
- Zu Befehl, Herr Major! - это были первые слова, услышанные мною.
- Идёмте, meine Herren, - сказал нам Криг, снимая салфетку и откладывая в сторону прибор. - У меня много дел, а с вами я потеряю преизрядно времени.
Мы вышли из постоялого двора. Возница экипажа мгновенно проснулся, если он вообще спал, а не изображал дрёму.
- Поворачиваем на восток, - приказал ему майор, забираясь в карету. - И поторопись. Мы должны оказаться на русской границе к концу недели.
- Zu Befehl, Herr Major, - ответил возница, явно сильно удивлённый таким приказом.
В экипаж к Кригу вместо гауптмана Вольфа залез Ахромеев. Гауптман следовал за нами тенью, однако приближаться не спешил, ведь майор шёл всю дорогу до самой дверцы под конвоем моих и ахромеевских людей.
Окружив карету, наша кавалькада двинулась на восток, к границе. Возница щёлкнул длинным кнутом над лошадиными спинами - карета старалась не отстать от всадников.
(из рапорта командира казачьей сотни Донского войска, приписанного к Пограничной страже есаула Рогожкина)
Описанная карета остановилась в полуверсте от нашего поста. Мы занимали позицию на опушке леса и могли отлично наблюдать за нею. Сопровождала её престранная компания. Около десятка человек в штатском, однако, по выправке было отлично видно, что это переодетые солдаты. Выделялся среди них один молодой человек в странного покроя мундире серого цвета. Он явно был командиром среди них. Именно он жестом остановил кортеж и похлопал ладонью по крыше кареты. На его зов из экипажа выбрались двое. Первый в статском платье, второй в белоснежном плаще-пальто и того же цвета костюме, держащий руки в карманах. Они о чём-то переговорили, слова, конечно, расслышать было невозможно.
А вот далее началось необъяснимое, по крайней мере, в тот момент объяснения найти я, лично, не мог. Не смотря на то, что расстались всадники с пассажиром экипажа вполне дружески, к ним вскоре устремились выехавшие из недальнего леска конные, числом до эскадрона. Возглавлял их гренадерского росту человек в зелёном плаще-пальто и кепи, как ни странно, безоружный. Преследователи были одеты в мундиры, подобные тому, что носил один из беглецов. Я тогда посчитал его за дезертира.
Ко мне обратился командир первого взвода моей сотни подъесаул Мурлычёв, предложив вмешаться и помочь беглецам. Он привёл свои резоны. Серые мундиры, явно солдаты прусской армии, а потому наши враги. Соответственно, враги наших врагов, как говорили древние, наши друзья. Я внял этим резонам (приписка на полях неизвестного автора, предположительно, командира гарнизона, в котором служил есаул Рогожкин: скорее всего, стосковался по войне, захотелось, как другие, саблей помахать) и приказал сотне атаковать.
Мы сшиблись с серыми и опрокинули их. Они были неплохими вояками, но куда им до моих казачков. Само собой, предварительно мы обстреляли серых, выбив едва не половину людей. В рукопашной мы одолели их очень быстро, слабы серые оказались против нас. Только тот дылда в зелёном плаще-пальто, был славным бойцом. Он уложил двоих моих казаков из пистолетов, а после подхватил саблю у одного из убитых товарищей и рубился столь отчаянно и лихо, что я пожалел, что он не на нашей стороне. Я лично схлестнулся с ним, едва живым ушёл, он дважды ранил меня и убил бы, не поступи серым приказ отступить. Остатки эскадрона пруссаков окружили карету, в которой приехал человек в белом, и уехали куда-то вглубь Пруссии. Преследовать их я не стал.
- Благодарю вас, есаул, - хрипло произнёс Ахромеев, раны его частично открылись, и сюртук пятнала кровь. - Вы спасли нас.
- Чёрт возьми! - воскликнул командир сотни, которого перевязывал один из казаков, взявший на себя обязанности лекаря. - Да вы русские! Прав ты был, Мурлычёв! Эти люди - наши друзья!
- А кто этот человек во вражеском мундире? - поинтересовался подъесаул Мурлычёв, человек, видимо, по природе своей изрядно недоверчивый.
- Штабс-капитан Суворов, - отдал честь я, - Полоцкий пехотный. Вражеский мундир надел вынуждено.
Мурлычёв, по всей видимости, мне совершенно не поверил, однако Ахромеев вымучено усмехнулся, глядя на него исподлобья.
- Я чиновник тайной канцелярии, - сказал он, - и в гарнизоне доложусь своим коллегам. Меня уже ждут.
- Тогда поспешим, - подкрутил усы есаул Рогожкин, тот самый командир казаков. - Я должен, как можно скорей доложить об этом инциденте.
Дорога до гарнизона заняла меньше двух часов. Ахромеева там, действительно, ждали. Сначала всех нас усадили писать рапорты о произошедшем в Пруссии, причём к неграмотным солдатам моим приставили по специальному мелкому чиновнику, который записывал всё, что они рассказывали слово в слово. И если гренадер и Кмита отправили обратно в полк, то нас с Фрезэром забрал с собой Ахромеев.
- Не бойтесь, господа, - усмехнулся майор. - На войну ещё успеете. Она не скоро будет.
Он привёз нас в виленскую тайную канцелярию и, хотя до казарм нашего полка было рукой подать, дорога туда нам была заказана. Таков был приказ. Положение наше немало напоминало заключение или же домашний арест, что нравилось мне всё меньше. Каждый день, проведённый в комнате на третьем этаже особняка, с окном, забранным решёткой, казался мне веком. Общались мы, в основном, за обедом и ужином, остальное время проводили в библиотеке или фехтовальном зале. Последний был, к слову, весьма убог - в стойке красовались пять старых рапир, пол неровный и даже манекена для отработки приёмов нет. Зато библиотека оказалась выше всех похвал. Она занимала вдвое больше места, чем фехтовальный зал, стенные шкафы тянулись ввысь на добрых полдюжины саженей - перекрытий здесь не было, и чтобы добраться до самого верха приходилось взбираться на лестницы, вроде осадных. Меня весьма забавляла привычка Фрезэра забираться на самый верх в поисках нужной книги, да так и оставаться сидеть там, увлекшись ею, рискуя сыграть с изрядной высоты.
На третий день такого заключения нас вызвал к себе граф Черкасов.
Кабинет графа, казалось, перекочевал в Вильно из Парижа. Те же цвета, обивка стен, шкафы с книгами, стол, за которым сидит его хозяин, только что пистолета не хватает. И Черкасов не изменился ни на йоту. Как и прежде, он обходился без приветствий и сразу перешёл к делу.
- Первым дело, - сказал он, - позвольте поздравить вас, господа, офицеры с невиданной удачей. Замок Ортельсбург уничтожен. Бомбический дирижабль "Святитель Николай" завершил то, что начали поляки Ягелло с литвинами Витовта и гуситы Прокопа Великого, бравшие его в пятнадцатом столетье. Хотя я практически уверен, что майор Криг сотоварищи пережил этот налёт, а то и вовсе не отсутствовал в замке. Так что, Суворов, вам рано расслабляться, ваш мёртвый приятель не оставит вас в покое.
- Спасибо за предупреждение, ваше сиятельство, - кивнул я. - Я буду настороже, пока это существо не сгорит в пламени или не упокоится на дне морском.
- Правильное качество, юноша, - ответил Черкасов, - вы, видимо, не столь безнадёжны, как мне казалось. Не разочаруйте меня. Мира вам выпало весьма мало. Ещё не все в полку знают о том, что через три дня, если считать от этого, будет дан бал в полковом собрании. В честь вашего отбытия в Испанию. Бонапарту после Труа весьма полюбился ваш корпус и его командир. Он отправил Государю письменную просьбу после окончания переформирования направить ваш корпус в прежнем составе на помощь его брату Жозефу, а также маршалам Массене и Сульту, которых сейчас, буквально, громит - именно так, я ничуть не преувеличиваю, молодые люди, - генерал Уэлсли. Этот человек далеко пойдёт, попомните мои слова. Барклаю предстоит противостоять ему, практически, одному, армии Массены и Сульта разгромлены и отступают из Испании, к тому же изрядная часть испанского народа поднялись против Жозефа Бонапарта. В общем, с кем воевать придётся решать уже на месте. Для этого я командирую к вам Ахромеева, скверно, конечно, что он ещё не полностью закончил лечение. Эскапада с Ортельсбургом, надо сказать, изрядно подорвала его здоровье.
- Ну что же, - сказал я на эту длительную тираду, - воевать с британцами нам не впервой.
- Именно, - поддержал меня Фрезэр, - три поколения моих предков били красномундирников. Ещё с Престонпанса и Куллодена.
- При Куллодене, - заметил граф Черкасов, - разбили вас, горцев. Поэтому отец ваш, Март Фрезэр, родственник знаменитого проходимца лорда Ловата, был вынужден покинуть родную Каледонию. Таким образом, Россия обрела славного офицера, надеюсь, вы не посрамите батюшкину честь. Собственно, о вас-то я и хотел поговорить сейчас. В присутствии вашего непосредственного командира, чтобы после не было никаких слухов и недомолвок. Ахромеев отзывается от вас, Фрезэр, очень хорошо и рекомендует вас мне, как весьма перспективного молодого офицера. Люди такого рода нужны нашей службе. Что вы на это скажите?
- Подобные решения, - протянул Фрезэр, - очень трудно принимать вот так, сразу.
- Именно так их и надо принимать, - резко сказал Черкасов, - только так. Вам открылись перспективы, две дороги, если сказать поэтично, хоть я этого не люблю. И вот сейчас вы должны выбрать одну из дорог, отсечь её, раз и навсегда. Прямо сейчас. Иначе после изведёте себя сомнениями и размышлениями. Отвечайте, Фрезэр, да или нет? Согласны или нет?
Фрезэр посмотрел на меня, но я в ответ только головой покачал.
- Не спрашивай совета, Марк, - сказал я, впервые назвав его по имени, однако сейчас я считал, что должен сказать это не прапорщику Фрезэру, но просто человеку, сомневающемуся в себе. - Этот выбор делать только тебе, без оглядки на кого-либо. Я тут, как верно сказал граф, для порядка сижу, чтобы потом скверных слухов не пошло.
- Каких ещё слухов? - порадовался возможности отложить решение Фрезэр.
- Про нас, юноша, - невесело усмехнулся граф Черкасов, - ходит множество слухов и легенд. Не самых хороших, как вы понимаете. Но не надо уводить нас в сторону. Отвечайте. Согласны идти в тайную канцелярию или нет?
Глава 22, В которой герой понимает смысл выражение "учить медведя танцевать".
Всю дорогу от особняка графа Черкасова до наших полковых казарм Фрезэр был мрачен и хмур. Он шагал рядом со мной, отказавшись брать извозчика. Сослался на отсутствие денег, а за мой счёт ехать отказался решительно.
- Я беден, Сергей, - с окончания разговора у графа мы называли друг друга по имени. Из-за этого на нас оглядывались прохожие, нечасто увидишь двух офицеров с такой разницей в званиях, называющих друг друга на "ты" и по имени. На родственников мы были мало похожи. - Но горд, как чёрт, или, как горец, положено. - Он усмехнулся. - Да и пройтись мне нужно. С мыслями собраться.
- Нужное дело, - согласился я, отпуская недовольного лихача. - Пройдусь с тобой, если ты не против.
- Ты всё ещё мой командир, Сергей, - пожал плечами Фрезэр.
- Фактически, уже нет, - ответил я. - Думаю, скоро ты поднимешься куда выше меня, и уж точно гораздо быстрей.
- Почему ты так думаешь?
- Посмотри на Ахромеева, к примеру. Ему лет тридцать пять, не больше, а он уже одновременно майор и действительный статский советник, а это по Табели - генерал-майор.
- Впечатляющая перспектива, - невесело усмехнулся Фрезэр.
Мы прошли некоторое время молча. А потом Фрезэр задал-таки гложущий его всю дорогу вопрос:
- И всё же, как ты считаешь, я правильно поступил?
- Марк, - ответил я, - считать должен не я, а ты. Я не хочу никоим образом влиять на тебя, давая какие-либо советы или высказывая своё мнение о твоём решении.
- Но почему?! - вскричал Фрезэр. - Ты молчишь, хотя твоё мнение мне сейчас очень нужно!
- Кто я тебе, Марк? - поинтересовался я. - Отец, старший брат? Почему тебе так важно моё мнение?
- Командир, - неуверенно ответил Фрезэр.
- Не больше месяца, - покачал головой я.
- Я уважаю тебя. Ты отважный человек.
- Возможно, - усмехнулся я. - Однако в прозорливом уме граф Черкасов мне отказывает. А Ахромеев взял меня с собой исключительно из-за моей небывалой везучести. Иногда мне кажется, что я - герой бульварного романа, которого автор ведёт от одного приключенья к другому. Неизменно вытаскивая из самых невероятных и смертельных передряг.
- Скажешь тоже, - пожал плечами Фрезэр. - Мне б такое и в голову не пришло.
От продолжения столь неудобного разговора меня спас вид полковых казарм. В хорошей компании, как говориться, дорога короче.
- Знаешь что, Марк, - сказал я на прощанье. - Как бы то ни было, а до бала, думаю, ты ещё офицер моей роты, верно?
- Да, и что? - удивился Фрезэр.
- Да то, что нам ещё танцам подучиться надо, вот что, - ответил я. - Ты вот корпус закончил не так давно, верно? А мне вот практика не помешает. К тому же, думаю, тебе, Марк, надо с Кмитом попрощаться, я и его хочу к учителю танцев затащить.
- Но для чего? - продолжал не понимать меня Фрезэр.
- Офицеры моей роты не должны иметь бледный вид на предстоящем балу.
Учителей танцев в Вильно было несколько, и все они были нарасхват в дни перед балом. Их даже, можно сказать, поделили между собой офицеры полков корпуса. Нашему Полоцкому пехотному достался немолодой человек с летящей походкой, напускным французским акцентом и белоснежным париком. Всё бы ничего, но вместе с нами у него же учились и казаки из Третьего Донского полка. На это стоило посмотреть! Бог ты мой, каких только определений не выдумывали молодые офицеры нашего и Новгородского гренадерского - третьего полка, учившегося у мэтра Арфлёра. "Медведи на льду", "слоны в посудной лавке" и куда более обидные. Если казаки слышали хоть одно, дело заканчивалось не благородной дуэлью, а тривиальнейшей дракой. Победителями из таких драк, к нашему позору выходили обычно казаки. Так что, ко второму дню практически все получили нагоняй от начальства за разбитые носы и meurtrissures под глазами. Не без гордости замечу, что мои офицеры в этих драках не участвовали и казаков не задирали. Хотя их и подбивали к этому другие, Кмит, вечно мрачный Фрезэр и Ефимов не поддавались на провокации.
И всё же, возвращаясь к казакам. Никогда не забыть мне старого знакомца Петра Смолокурова. Он стоически пытался изображать фигуры вальса под окрики мэтра Арфлёра.
- Спинку, спинку держите, сударь! Вы не в седле, так чего же горбитесь? Пули-то над головой не свистят!