Не в первый раз он ловил себя на мысли о том, какие приказы получили Змеи. Поддерживал ли Альфарий связь с Магнусом? Стал ли Хан вслед за ним предателем? Немало примархов настолько ненавидели Волков, что поддержали бы их истребление. Наверняка, Ангрон. Возможно, Лоргар. Лев? Существовал ничтожный шанс, что он участвовал в этом, но его честь наверняка бы потребовала открытого объявления войны.
Что раздражало, так это неведение. Им было нужно добраться до Терры, услышать слова истины из уст Всеотца. До того момента, все что у них было - это слухи и тени.
Когда Бьорн в сотый раз прокручивал в голове различные сценарии, на сенсорной установке ближнего действия неожиданно вспыхнула руна. Он обновил входящие данные. Что-то приближалось к "Йота Малефелос" на большой скорости, по-видимому, отправленное с одного из Волчьих кораблей. Воин переключился на монитор реального изображения и увидел приближающееся судно. Его двигатели, выбрасывая бело-синее пламя, работали на максимальных оборотах, только чтобы не отстать от летящих вокруг гигантов. Противокорабельные орудия "Йота Малефелос" немедленно нацелились на непрошеного гостя, отслеживая его рваный курс на сближение.
- Отбой, - передал Бьорн орудийным расчетам, надеясь, что цепь командования работает и сигнал дошел до тех, кому предназначался. Он поднялся с трона и сошел с платформы, дав знак смертному капитану - кэрлу с экипажа "Рагнарока" - принять командование. Однорукий знал, где пристыкуется корабль, узнав его силуэт - межфлотский лихтер, рассчитанный максимум на четырех пассажиров. Воин понятия не имел, почему во имя Хель используют его на таких скоростях, когда доступна вокс-сеть или даже телепортеры, если им так сильно нужно связаться. Очевидно, кто-то решил, что важно прибыть лично.
Бьорн поспешил в расположенный под мостиком ангар - относительно небольшой отсек в сравнении с огромными основными стыковочными уровнями. По пути он повсюду ощущал едва различимые запахи Альфа-Легиона - смесь неопределенных ароматов, от которых было сложно избавиться, даже если бы дал приказ химическим командам вымыть водой из шлангов стены и палубу.
К тому времени, как он добрался до ангарной площадки, пустотные щиты над выходной апертурой были опущены, а грузовик шел на посадку. Корабль тяжело сел, принеся с собой смрад перегревшихся двигателей. От клиновидных стабилизаторов поднялись клубы пара, когда шасси коснулось палубы. С шипением открылся посадочный люк.
Первыми по рампе спустились воины в доспехах Тип II цвета белой кости, чьи пластины были покрыты выведенными черной краской рунами, а нагрудники несли образы Моркаи. Легионеры были вооружены силовыми алебардами с одним лезвием и длинной рукоятью.
За ними с лязгом по металлу вышел третий пассажир - крупный воин в древнем доспехе. Он не носил шлема, и Бьорн увидел морщинистое татуированное лицо, обрамленное заплетенными в косы седыми волосами. Кожа была проколота дюжиной металлических шипов. Волк опирался на длинный посох, увенчанный узким звериным черепом и бряцающий руническими тотемами.
Воздух в ангаре, казалось, наэлектризовался, и Бьорн почувствовал, как по спине пробежалось зудящее ощущение. Двое спутников в белой броне отступили, позволив прихрамывающему господину выйти вперед. Несмотря на высокий рост годи казался странным образом изнуренным, словно его тело иссохло внутри керамитовой оболочки.
Бьорн знал имя этого воина, как и все в Легионе: Ква Тот-Кто-Разделен, советник Волчьего Короля.
- Значит, ты - Разящая Рука, - сказал рунический жрец. Звук голоса напоминал скрежет когтей по углям.
- Однорукий, ярл, - поправил Бьорн. - Прозванный так после Просперо.
Ква уставился на воина, радужная оболочка его глаз была насыщенного цвета полированной бронзы. Рунический жрец выглядел рассеянным, словно не зная, в каком месте и времени он находился. От горжета поднимался легкий аромат ритуального ладана.
- Пока что, - наконец, произнес он, потрескавшиеся губы дернулись. - Ты пойдешь со мной.
Бьорн застыл в нерешительности. Ему предстояло много сделать, чтобы просто сохранить управление "Йота Малефелос", а с "Храфнкеля" не было никаких оповещений.
- По чьему приказу? - спросил он, не двигаясь с места.
Ква взглянул на него искоса.
- А как ты думаешь? - на постоянно движущемся лице растянулась змеиная улыбка. - Ты нравишься ему. Сам решай, что это - благословение или бремя.
Он повернулся, не дожидаясь ответа, а его почетная стража заняла место рядом с ним. Бьорн бросил быстрый взгляд на ангар. Корабль был его призом, добытым перед лицом поражения, и было бы неплохо оставить на нем свое клеймо.
Но приказ есть приказ, и рунический жрец не ожидал, что он будет ставиться под сомнение.
Бьорн последовал за годи.
Через стандартный час после проникновения лазутчик отправился в путь.
Преодолеть внешний корпус "Храфнкеля" было непросто. Линкор типа "Глориана" был огромным кораблем, гигантским городом в космосе, населенный десятками тысяч душ и позволяющий проводить на его борту бои, с которыми едва ли могли сравниться поля сражений Древней Терры. Но даже Волки бдительно следили за своим периметром. Его одноместному кораблю-тени пришлось плясать и кружить, преодолевать россыпи беспощадных зенитных батарей, в то время как в пустоте ревела и сверкала энергия смертоносных для кораблей лэнсов.
Он, наконец, добрался до выступа под главными двигателями, громадной металлической конструкции, которая цеплялась как опухоль к огромному, обращенному к надиру борту "Храфнкеля". Здесь находилась мельчайшая брешь в противокорабельном лазерном огне, всего лишь крохотное уязвимое место в покрытии пустотных щитов. Этого едва хватило, чтобы проскользнуть в тень и преодолеть ее.
Его корабль никогда не смог бы попасть внутрь "Храфнкеля". Он предназначался для доставки лазутчика на дистанцию абордажного цикла, а затем должен был уйти обратно в водоворот лазерных лучей. Через девятнадцать секунд после того, как воин оказался в сотне метров от борта флагмана, самописцы "Храфнкеля" зарегистрировали гибель судна, сняв подозрения, которые мог вызвать его подлет у необычно усердного матроса.
Преодолеть сотню метров пустоты было банальной задачей, и его закованное в силовую броню тело проскочило брешь, как болтерный снаряд. Темно-серый корпус устремился к нему, освещенный вспышками зажигательных снарядов на металлическом горизонте. Он врезался в бронеобшивку, зацепившись за нее магнитными захватами, затем запустил сканирование и пополз, как паук, к ближайшему входному люку. Закрепление двух подрывных зарядов, отход на безопасную дистанцию, и безмолвный взрыв.
Через несколько секунд он оказался внутри, медленно продвигаясь через металлические решетки, цепляясь за опорные брусья и направляясь к герметичным зонам. Он нашел угол между двумя кницами, идеально темный и окруженный толстой металлической обшивкой. Место находилось в тридцати метрах от точки проникновения и, по крайней мере, на сто метров ниже ближайшей жилой палубой, и смердело маслами и зловонными трюмными жидкостями.
Там он и выжидал. Он благополучно перенес сотрясения, когда "Храфнкель" получал попадания с большой дистанции. Ему не раз приходила мысль, что флагман может погибнуть под обстрелом, в результате чего его миссия окажется, как бессмысленной, так и короткой. Но вскоре стало очевидно, что атака Волков провалилась, как и было суждено. Гул субварповых двигателей, заработавших на полных оборотах, сказал ему, что флагман снова лег на курс в сердце скопления.
Поэтому он ждал целый час, прислушиваясь к бесконечному скрипу внутренностей корабля из-за напряжения в его конструкции. За это время он сделал три вещи.
Первое, он проверил специальное оснащение доспеха: невосприимчивые к сканерам резонансные излучатели, усовершенствованные авгуры, бесшумные силовые механизмы. Естественно он носил серую броню Космических Волков с отметками стаи, указывающими на принадлежность к Великой роте Хварла Красного Клинка. Такая маскировка не выдержала бы тщательной проверки, но вполне подходила для непродолжительных передвижений по открытому пространству.
Второе, он ввел данные по местонахождению в когитатор шлема, который затем проложил маршрут к его цели. Несомненно, внутренняя планировка "Храфнкеля" сильно отличалась от той, к которой он привык, но все флагманы Легионов были заложены по одному проекту, что давало ему определенную уверенность.
Третье, перед тем, как отправиться в путь, он активировал кодированный передатчик, размещенный под ранцем энергоблока. Он проверил, чтобы зашифрованные данные преодолели пустотные щиты "Храфнкеля" и добрались куда следует. Их почти нельзя было обнаружить, кроме как партнерской сетью приемников, но даже если бы перехват каким-то образом состоялся, кодирование было предназначено имитировать неправильный выходной сигнал неисправного авгурного узла в реальном пространстве, которых у "Храфнкеля" на данный момент были сотни.
Щелчок хронометра сообщил о прошедшем часе, и он остановился, чтобы собраться с мыслями. Он скрывался в железных недрах колоссального звездолета в окружении воинов, которые убьют его сразу же, как почувствуют, лишенный всяческой помощи, легковооруженный, одинокий. По всем стандартам, даже его собственного скрытного Легиона, это было сомнительное предприятие.
Но такой была эта война, и к тому же он был психологически неспособен испытывать страх. Поэтому он выдвинулся согласно графику, перемещаясь бесшумно по теням, для чего и был рожден.
Перелет на "Храфнкель" выдался непростым. Лихтер, который пролетал вблизи идущих на полной скорости кораблей, трясло от чудовищных спутных струй. Бьорн, чье тело в фиксаторах швыряло из стороны в сторону, посмотрел в иллюминатор и увидел повсюду левиафанов, двигатели которых сияли, как сверхновые. За силуэтами огромных корпусов пылали капризной яростью внутренние районы Алаксеса, такие же кровоточащие, как и любая рана в материуме.
Рунический жрец сидел напротив, барабаня пальцами по посоху. Глаза мерцали, а тело находилось в постоянном движении. Время от времени он что-то неразборчиво бормотал, пока его взгляд снова не фокусировался. Когда это происходило, в нем проявлялась ужасающая мощь, хотя это состояние длилось всего несколько мгновений, прежде чем снова исчезнуть. Жрец словно метался между двумя местами - реальным и гиперреальным, никогда не сходящимися вместе.
Бьорн не презирал его за это, ведь таковыми были все годи. Рунические жрецы являлись одними из немногих констант, которые существовали как в мирах Старого Льда, так и в преобразованном Асахейме. Предсказывающие по рунам остались, всматриваясь в хаос, который лежал в основе чувств, расплачиваясь собственными душами, чтобы племена, которым они служили, могли плавать по океанам и процветать.
Говорили, что сущность Ква была разделена между верхним и нижним мирами. В другом Легионе подобное отклонение от догм не стали бы терпеть, но в этом вопросе, как и во многих других, Волки были исключением.
- Я не понимаю, - сказал, в конце концов, Бьорн.
Ква дважды моргнул и его взгляд сфокусировался.
- Почему Волчий Король хочет видеть тебя? Он сейчас ступает по неведомым путям. Он что-то видит, а теперь и я тоже. Он вцепится в то, что откроется.
Такое объяснение мало помогло. Лихтер резко изменил курс. Двое стражей в белых доспехах и скрытыми под шлемами лицами оставались безмолвными, словно могильщики.
- Почему он прячется? - не отступал Бьорн, понимая, что короткий полет был единственной возможностью для ответов.
Ква насмешливо фыркнул.
- Прячется? Так они говорят? - Он покачал седой головой. - Этот Легион умеет делать только одно. Запомни - он не один из нас. Он лучше.
Рунический жрец вдруг задумался, словно эта мысль только что пришла в его голову.
- Он не прячется. Не сейчас. Он впервые слушает.
"Что слушает?" - почти спросил Бьорн, но передумал. Лихтер нырнул в огромную тень стыковочных шлюзов "Храфнкеля". Бьорн мельком увидел эмблему головы волка на опаленном борту, почти уничтоженную лазерным огнем.
- Я не знаю, что сказать ему, - сказал Бьорн.
Когда лихтер вошел в гравитационный пузырь "Храфнкеля", Ква одарил его почти осмысленным взглядом - самое странным из изменчивых выражений рунического жреца.
- Наше старое оружие затупилось, - сказал он. - Он понимает это, даже если другим не под силу.
Вернулась кривая ухмылка, стеклянный взгляд, выражение, говорившее о том, что старик видит вещи, которые не существовали в этом мире.
- Мы не можем покинуть Алаксес. Недостаточно сильны для этого. О чем это тебе говорит?
Бьорн не знал, но не согласился с приговором. Для VI Легиона не существовало ничего невозможного, дай только достаточно времени и усердия. Но воин не стал спорить с руническим жрецом. К тому времени лихтер влетел в ангар и уже выпустил шасси.
Ква убрал фиксаторы, с радостью освободившись от этих оков, и, поморщившись, поднялся.
- Что ж, пошли, Однорукий, - сказал он. - Время увидеть, обоснована ли его вера в тебя.
Шесть часов спустя после неудавшейся попытки вырваться из туманности Алаксес, "Рагнарок" занял позицию во главе флоте. Остальные капитальные корабль собрались поблизости, временами сближаясь на менее чем тысячу метров, двигаясь через извилистые полости адского лабиринта, подобно рогатому скоту, толпившемуся у ворот. За этот период был потерян еще один эскортный корабль, затянутый в багровые щупальца, когда попытался выполнить резкий поворот через рваный разрыв. Края пустотного туннеля суживались, все так же выбрасывая огромные султаны, которые скребли по едва державшимся пустотным щитам крупных кораблей. И все это время Альфа-Легион терпеливо и осторожно продолжал преследование, оставаясь в пределах видимости кормовых оптических приборов Волков и с неослабевающей слаженностью выполняя задание.
Лорд Гунн стоял на мостике своего корабля, просматривая один за другим поступающие доклады по флоту. Список повреждений и потерь начинал сводить с ума, и он ничем не мог помочь себе. По крайней мере, пока соблюдал приказ о запрете повторной атаки.
- "Храфнкель" теряет ход, - пробормотал он, наблюдая за тем, как флагман постепенно выходит из ордера. Похоже, громадный линкор терял атмосферу в нескольких секторах, а его субварповые двигатели опасно раскалились.
Эсир поднял голову со своего поста в двух метрах от Гунна.
- Он поврежден, ярл. Мы отправили сообщения, но ответа не было.
Гунн смотрел, как рыскает среди ржаво-красных облаков колоссальный "Храфнкель". Это был лучший корабль флота, равный любому гордецу из другого Легиона. А теперь его истерзанный остов шел навстречу гибели, тащась в кильватере меньших боевых кораблей.
- От примарха есть сообщения? - спросил он, уже зная ответ.
Эсир покачал головой.
Гунн опустился на трон, прижав подбородок к сплетенным пальцам. Если "Храфнкель" будет и дальше терять скорость, то это станет проблемой. "Рагнароку" придется замедлить ход, чтобы просто обеспечить флагману огневую поддержку, подвергнув тем самым опасности остальные корабли флота.
- Кто сейчас командует кораблем? - спросил он.
- Точно неизвестно.
Гунн встал.
- Так не пойдет.
Эсир неуверенно взглянул на него.
- Ярл?
- Это флагман. Если примарх не будет командовать им, значит должны другие.
Он направился с командного трона к тяжелым противовзрывным дверям в конце наблюдательного яруса мостика.
- Принимай командование. Проследи, чтобы мы были наготове и не сбавляли ход.
- Флот движется на полной скорости, - предупредил Эсир.
Гунн повернулся и одарил его испепеляющим взглядом.
- Передай на "Храфнкель", что я отправляюсь к ним. Пусть держат телепортеры наготове и опустят щиты мостика или я сам их разорву.
Русс прибыл на Фенрис, как ему говорили впоследствии, во время сезона штормов. Скьялды по-прежнему рассказывали об этом - северные небеса раскололись, освещенные серебристыми полосами, и земля несокрушимого Асахейма содрогнулась в первый и последний раз на памяти смертных.
Сам примарх ничего из этого не помнил, как и того, что было раньше, за исключением обрывочных снов, которые приходили к нему в короткие затишья между битвами - запахи химикатов и гул таинственных машин; наполовину осознаваемое ощущение плавания в жидкостях, прислушиваясь к осторожным движениям обслуживающего персонала снаружи амниотических емкостей; тиканье контрольной аппаратуры; шепот голосов, которые могли быть, а может и нет, человеческими.
Обладать такими воспоминаниями было невозможно, так что они, видимо, являлись послесобытийными проекциями, только облеченными в определенную форму, как только Всеотец объяснил обстоятельства создания Русса. После этого он был вынужден признать, что родился вовсе не на Фенрисе, а волки, лед, шторм и летний огонь стали случайным наложением на детство, которое задумывалось совершенно иным.
Конечно, у него было чувство, что он всегда об этом знал. Еще до прибытия Всеотца он чувствовал неправильность происходящего, словно он вследствие какого-то грандиозного обмана оказался запертым в кошмаре, одновременно чарующим и ужасающим. Волки склоняли пред ним головы, как и смертные воины, которых он подчинял или убивал с такой ошеломляющей легкостью. Ему хотелось закричать: Кто вы? Почему я сильнее вас?
Понимание не пришло и на Терре. Император, Всеотец, чей меняющийся образ было невозможно прочесть, долгое время держал его в изоляции, выдавая информацию по крупицам, обучая пользоваться силовым доспехом, управлять звездолетами, контролировать варп-сознание, которое текло по его венам так же обильно, как и сверхнасыщенная кислородом кровь.
- Я мог бы прямо сейчас покинуть Фенрис, - однажды сказал Русс отцу. - Планета слишком дикая для жизни и никогда не обеспечит армии, которые ты заслуживаешь.
Покинуть Фенрис. Невозможно представить, что он когда-то это сказал. За десятилетия, прошедшие с того разговора, фенрисийцев VI Легиона жестко превратили в подобие мира смерти. Они начали строить Клык, выдалбливая Великую Гору землеройными машинами размером с титан "Разжигатель войны". Император, несомненно, рассчитывал, что Волков будут рекрутировать из мира льда и пламени, а уникально жестокий родной мир, случайно или умышленно, останется проверенным горнилом Легиона.
Поэтому притворство продолжалось. Русс стал большим фенрисийцем, чем они сами. Он пил мёд с берсерками и боролся с черногривыми на кровавом снегу, презрительно и весело хохотал в море звезд. Он позволил годи украшать доспех и гравировать мечи. Он избегал советов Жиллимана и Льва, и игнорировал каждого эмиссара Лоргара. Он делал именно то, что ему говорил Всеотец - стал оружием последнего выбора, самым верным из братьев, исполнителем грязных войн.