* * *
- Ренегат, ренегат, проснитесь…
Крошин сразу же открыл глаза, словно и не спал вовсе. Он уставился на тёмное пятно человеческого очертания.
Послышался едва различимый щелчок, и сырое помещение камеры озарилось приятным светом нетушимой лучины, которая выдавалась глубинщикам в качестве спасительной соломинки и горела в любых условиях. Даже под водой тлеющая палочка умудрялась выдавать слабый искрящийся свет. Изобретение алхимиков вошло в обиход лет десять назад и в тот же день снискало славу среди опытных подводников.
- Что случилось, связной? - зевнув, раздражённо поинтересовался ренегат.
Большой Ух указал на топчан, где должен был спать Кимпл. Лежак был пуст.
Пытаясь быстрее согнать сон, Крошин сильно щурился и осматривал крохотное пространство. Все были на местах, кроме бригадира.
- Это что, какая-та шутка?
- Я сначала тоже так подумал, - с грустью в голосе согласился Ух. - Но потом проверил всё два раза. Бригадира нигде нет!
- Да что тут проверять-то! - возмутился Крошин, сев на топчане. - Грёбанный Кимпл, куда он мог подеваться?
Вжав голову в плечи, Большой Ух, напуганный собственной догадкой, указал на дверь.
- Хочешь сказать, сюда кто-то заходил? Ихтианы? Наш проводник? - уточнил Крошин.
- Кажется да, - поспешно кивнул Гилфрид. - Я вначале подумал, что сплю, и это обычный кошмар… Это был наш склизкий, зеленокожий приятель. Он тихо приблизился к бригадиру, что-то шепнул тому на ухо и увёл с собой. Если не ошибаюсь, даже снял с него оковы…
Про кандалы Большой Ух конечно же соврал. Просто решил приукрасить и без того достаточно неоднозначные обстоятельства исчезновения бригадира.
- Так-так, очень интересно, - потирая крохотные потные ладошки, протянул Крошин. - Гилфрид, ты не мог бы разбудить?..
- Медика? - услужливо предположил Ух.
- Нет, её мы оставим напоследок, - задумчиво произнес ренегат. - А начать, пожалуй, лучше с Хоакима. Ты понял меня, адъютант?!
- Так точно, сэрг! Будет исполнено, сэрг! - едва не взвизгнул от счастья Гилфрид.
Наконец-то, ему улыбнулась удача, и события приняли такой оборот, что, выявив предательство бригадира, он заслужил уважение офицера специального корпуса. Маленькая, но безоговорочная победа. Гилфрид отчётливо расслышал, как его назвали адъютантом. Первое звание в адмиралтействе! Стремительный шаг к успеху состоялся!
Пожелав самому себе удачи в таком важном деле, как служба под руководством ренегата, Большой Ух осторожно приблизился к огромному, храпящему, словно дикий кабан, стрелку и растолкал того за плечо. Члены бригада должны были знать, что в их коллективе появился новый лидер и капитан - сэрг Жуй Крошин.
* * *
Жизнь Михаса напоминала молниеносный полет кометы - зрелище весьма яркое и впечатляющее, но, увы, недолговечное, оставляющее в памяти весьма сомнительные воспоминания, а в конце - полное разочарование. Все, что он пережил, уместилось бы в пару крохотных фраз и несколько протяжных вздохов сожаления.
Глухая деревенька, где родился Михас, больше походила на пристанище бродячих артистов. С десяток дворов и небольшой базар, под завязку набитый приезжими негоциантами. Единственным развлечением здесь были заболоченные поля, где выращивался рьяный рис - пища весьма специфическая, способная вызывать не только урчание в животе, но и продолжительные галлюцинации.
Уже в двенадцать Михас расстался с детством и сел за баранку стального уборщика Рор-8. Посевная, уборочная. Уборочная, посевная. Зимний месяц забвения. И все заново. Посевная, уборочная… Жизнь стала делиться для юноши на четыре сезона, с одной лишь разницей - вначале месяца работы было чуть больше, в конце чуть меньше. В остальном же жизнь в зеркальном мешке состояла из одинаковых дней, недель, сезонов. Скучное, однообразное существование, которое, надо признать, все-таки нравилось Михасу.
Когда ему исполнилось пятнадцать, все изменилось. Юноша впервые узнал, что окружающий его мир гораздо шире и не ограничивается десятью милями болотистых полей и каменной грядой заброшенной стены, разделяющей огромную страну на бесконечные провинции. Поддавшись уговорам приятелей, он плюнул на все и отправился в районный центр.
Брадге встретил его каменными домами, мощёными мостовыми и высокими шпилями вокзала. Город очень понравился Михасу, но ещё больше ему пришлась по душе новая работа. На верфи он занимался ремонтом пыхтящих густым дымом катеров. Вначале было тяжело, а потом он втянулся. Уже после первой рабочей смены мог с лёгкостью определить причину поломки.
Через десять лет Михас доработался до должности старшего механика и однажды решился шагнуть выше - поступить в академию. Но оказалось, что тем, кто не обучен грамоте, в стенах академии делать нечего. Талантливого механика высмеяли и посоветовали больше не тратить зря ни своего, ни чужого времени.
Пытаясь утопить обиду на дне стакана, Михас вернулся на верфь к привычным одножильным двигателям и пронизывающему морскому ветру. И вновь, как это было на болотах, жизнь разделилась для него на равные, бесконечные сезоны. Но надежда совершить что-то значимое затаилась где-то в сердце, в ожидании звёздного часа: Михас знал точно - он наступит. И если не сегодня, то обязательно завтра.
И он не ошибся…
Объявление о наборе в артель он сорвал случайно, как это и бывает со счастливчиками, выигравшими крупную сумму. Просто увидел, просто сорвал, просто решился.
Воинская братия глубинщиков тогда находилась в самом начале своего становления, и испытания кандидатов носили скорее формальный характер.
Михас сразу пришёлся ко двору, а его неумение складывать буквы в слова даже отнесли к разряду достоинств, поскольку в подводной службе не хватало настоящих исполнителей, а образованных руководителей и так было предостаточно.
Новое дело настолько захватило механика, что он почти три года потратил на создание проекта первой базы-кокона. И только когда работа была окончена, и база Форт Готли заняла своё место на дне Нескучного моря, Михас впервые решил обернуться назад и оценить прожитые годы.
Оказалось, что ничего особенного талантливый механик не нажил - ни семьи, ни детей, даже верные друзья и те не попали в его сокровенную копилку. Одни лишь болезни, да ворчливый характер прилепились к нему как надоедливый репей.
Беспамятство, поддерживаемое горячевкой, продолжалось около месяца. За это время Михас успел лишиться всех накоплений и едва не отдать богу душу. Жизнь требовала немедленных перемен. И перемен серьёзных, которые невозможно отыскать ни на земле, ни на небе. Именно в тот момент он и принял решение последовать вслед за своей любимой работой, которая отняла у него последние силы и которую он лелеял как собственного отрока…
… Михас устало потёр виски и поглядел в иллюминатор. Самым противным на вахте было именно ожидание. Порой достаточно короткое, всего пару часов, но бывали такие рейды, когда ожидание длились целую вечность.
Глупая и никому не нужная инструкция оставлять механиков на батисфере вошла в подводный устав не так давно, но за год быстро укрепилась и превратилась в неукоснительное правило.
По авторитетному мнению адмиралтейства, во время рейда команда глубинщиков подвергалась наибольшей опасности и могла с лёгкостью лишиться собственной батисферы, как минимум, по десяти веским основаниям. И именно механики должны были снизить этот самый риск. Только как это сделать, инструкция предательски умалчивала. Чисто теоретически Михас конечно мог доплыть до кокона и в случае необходимости вызвать спасательную бригаду. Или, на худой конец, сократив расстояние до базы, послать сигнал бедствия. Но на практике такие случаи были сродни чему-то невероятному, поэтому рассуждать о сложностях подводной службы не имело никого смысла. У глубинщиков было принято выполнять, а не мусолить приказы. Все одно, достучаться до небес, а в их случае до адмиралтейства, было невозможно.
Попрощавшись с командой, механик привычно послал им вслед знак сохранности, которым пользовались все моряки, и включил таймер ожидания. Ровно тридцать пять часов. Так называемая точка невозврата! Временной рубеж, миновав который Михас обязан возвратить батисферу на кокон и незамедлительно доложить аншеф-генералу о случившемся.
Но механик не волновался. Обычный рейд, в сопровождении проводника-ихтиана - какая опасность может таиться в этом будничном деле? Он был уверен, что никакой. Именно по этой причине не сразу заподозрил внезапное волнение Глубины.
В мутной синеве, которая сейчас приобрела темно-синий оттенок, напоминающий грозовые тучи, Михас заметил, что яркое сияние Горизонта немного померкло, а через пару секунд вновь начало переливаться серыми бликами.
С кружкой в руке с тёплым отваром, содержащим приличную порцию горячовки, механик отошёл от иллюминатора. Вид каменного дна и мелких планктонов навевал лишь неприятное уныние, от которого однако спасал приятный напиток.
Возле приборной доски Михас бросил рассеянный взгляд на показание давления, холостых оборотов и запаса кислорода. Каждые полчаса, когда он включал двигатель, крохотные красные иглы вздрагивали и тянулись на свои привычные позиции. Сейчас же они, завалившись за ноль, терпеливо ждали очередного пробуждения двигателей.
В эти минуты по узким отсекам батисферы гуляла вкрадчивая тишина, изредка нарушаемая бульканьем воздушных баллонов и скрежетом воды. Да, именно скрежетом. У Михаса даже складывалось впечатление, будто кто-то время от времени скребётся снаружи, отчаянно пытаясь попасть внутрь батисферы.
Проверив снаряжение, механик протиснулся во второй отсек, посмотрел на время. Последний сеанс связи был пять часов назад. Короткая запись в бортовом журнале напоминала о том, что с бригадой все нормально, и они добрались до Подземного города Чета.
Со спокойной совестью Михас вернулся в основную часть корабля, устроился поудобней в глубоком сиденье и, прикрыв глаза, с наслаждением отхлебнул отвара. По телу, вытесняя неприятный озноб психологического характера, растеклось тепло.
Показатели температуры в батисфере застыли на отметке двадцать градусов по шкале Гофмана.
Расстегнув куртку, Михас поправил тёплый свитер, и уже собирался немного вздремнуть, когда снаружи что-то ударилось о правый борт Одиссея.
Глава 7. Долина Ау
Их вели под конвоем, длинной цепью, вдоль торговой площади, словно преступников, повинных в смертоубийстве. Двое воинов шли впереди, двое замыкают колонну. Жители Чета, как по команде, выстроились в ряд, образовав длинный коридор позора. Где-то вдалеке звучали звонкие трубы, а ихтианы уже не тупили взгляд. Теперь они внимательно взирали на людей, которых, по всей видимости, уже обвинили во всех бедах Подземья.
Когда пленники приблизились к воротам, в спины им полетел осудительный свист и гнилушки каких-то овощей. И не было смысла оправдываться. Голос богинь назначил виновных, и для ихтианов этого было вполне достаточно. Стальная плавучая банка нарушила границу священных мест, и в назидание Глубина уничтожила один из Горизонтов. Эдакое предупреждение, дабы подводные путешественники не преступали пороги дозволенного.
Но для людей это обвинение было, что мёртвому припарка. Ни один из глубинщиков не верил в существование неведомой силы, которая покровительствует подводному миру. И в этом было главное разногласие между теми, кто жил над поверхностью воды и теми, кто обитал под толщей Нескучного моря.
- Если бы ни эти кандалы, я бы с удовольствием размозжил пару этих мерзких рож! - сквозь зубы процедил мехиканец.
- Этим ничего не исправишь, - не согласилась Ольга.
- Вполне возможно, бригадир все-таки соизволит просветить всех присутствующих, куда нас ведут? - слегка замедлив шаг, поинтересовался Крошин.
- В долину Алюмак. А если быть точным, Долину тысячи эхо, - равнодушно ответил Кимпл. С момента возвращения в камеру, он так и не решился поговорить с командой, сохранив ночную беседу со Служителями, как говорили в таких случаях, для служебного пользования. По крайне мере, до рассвета.
- Что ещё за грёбанная долина? - удивился Хоаким. - Там, где нас подвесят вверх ногами и сожгут, будто козлов отпущения?!
- Все гораздо проще. Они хотят, чтобы мы попытались выйти на связь с Псионом…
- Ого, как благородно с их стороны, - оскалился Хоаким. - Не так ли, бригадир?
- Думаю, мы сейчас не в том положении… - попытался огрызнуться в ответ Кимпл.
- Тишеееее! - внезапно раздался голос Анука, и ихтиан указал вперёд, где своды туннеля резко поползли вверх, а боковые стены разбежались в стороны, открывая взору огромные пространства.
- Лоррнизз! - скомандовал воин со шрамом на скуле.
Лагерь разбили быстро. Старший ашут, которого как оказалось, звали достаточно короткими именем Ол, усадил людей в кружок, выставил охрану из двух своих помощников и разжёг костёр из отростков элюминов.
- Бригадир, вы можете хоть что-то нам объяснить? - задал вполне логичный вопрос Крошин. - Ведь если я не ошибаюсь, именно вы пытались убедить нас, что с проводником Ануком мы находимся в полной безопасности…
Кимпл не стал отмалчиваться. Он прекрасно понимал, что в их положении проще рассказать всё как есть, а не выдавать информацию по частям в удобное время. Всё равно не поймут или воспримут попытку слишком превратно.
- Вечера ночью у меня состоялся разговор со Служителями.
- Служителями? - переспросил Крошин.
- Неважно, - не стал вдаваться в подробности бригадир. - В общем, они отказали нам в помощи. И выдвинули свои условия…
- Вы же пытались убедить всех нас, что они миролюбивые существа…
- Помолчи, Гилфрид, - оборвал его ренегат. - Скажите, бригадир, а чем вызвана такая реакция? Разве мы что-то сделали не так?
- Нет, дело совсем в другом. После крушения батисферы в западной части моря был затоплен один из Горизонтов. Служитель Чета связывает это с гневом подводных покровительниц и считает, что наша спасательная операция может принести только несчастье…
- И поэтому, на всякий случай, они нацепили на нас эти оковы, - подытожил Хоаким, звякнув ржавыми цепями.
- Они боятся, что мы не станем их слушать и все одно переступим порог запретной территории, где находятся останки Псиона, - ответил Кимпл.
- И почему это интересно они так считают? - удивился Хоаким.
- Потому что я лично сообщил им об этих намереньях, - спокойно отозвался Кимпл.
Осуждающие взгляды впились в него со всех сторон. Только ренегат сощурился и задумчиво потёр лоб, а потом спросил:
- Скажите, бригадир, а вам не кажется, что эти серокожие существа водят вас и нас, в том числе, за нос? А вы со всей наивностью безоговорочно верите им. Затопить Горизонт невозможно, уж поверьте мне. Наши учёные умы долгие годы бьются над разгадкой тайны прозрачного дна. Насколько мне известно, они неоднократно пытались провоцировать сейсмическую активность, делали сотни опытов, но Горизонт никак не реагировал. А тут из-за крушения одной батисферы случилось то, что не удавалось сделать силой, превосходящей взрывную волну в сотни раз. Хотите знать моё мнение? Я не верю ни единому слову этих подводных хитрецов. Между нашими расами установлен паритет. Но никто не давал ихтианам права манипулировать жизнями наших соотечественников и пытаться мешать спасательному рейду.
- Вы совершенно правы, сэрг, - выпрямив спину, согласился Хоаким. - Мы пришли в Подземье, чтобы спасти глубинщиков, и лично я не собираюсь уходить ни с чем.
- Думаю, ихтианы только и ждут, как мы наплюём на запреты, - предположил бригадир. - Необходимо немного подождать.
На лице Крошина возникла хищная улыбка.
- Я так и думал, что вы начнёте склонять нас к саботажу, Кимпл. Знаете, и честно сказать, я доволен вашей прямолинейностью. В противном случае, я бы был вынужден считать вас предателем. Но нет, вы, пожалуй, относитесь к другой категории отступников. Ихтианы вас выбрали, как самое слабое звено нашей команды, и накормили досыта всякой идеологической чушью, которую вы теперь пытайтесь навязать нам. Но знаете, что? Не получится!
- Да как вы не понимаете! Это же чистой воды провокация! - всплеснул руками Кимпл. - И если поддадимся на их уловку, то станем тем катализатором, который разрушит мирный договор между нашими народами. Все же слишком очевидно. Ихтианы никогда не врут, но кто запретит им не договорить правду. Они наверняка располагают сведеньями, что глубинщики мертвы. Но если мы заступим за запретную черту, обозначенную Служителем, у ихтианов появится повод официально обвинить нас во всех бедах.
- И чем же нам это грозит? У нас сила, вооружение, техника! А что есть у них? - попытался возмутиться Гилфрид. - Простите, бригадир, но при всем моем уважении к вам, вы заняли неверную сторону. Я всегда знал - общение с этими тварями не доведёт до добра! Они хорошо умеют промывать мозги.
- Да успокойтесь вы! - вмешалась Ольга. - Мне кажется, бригадир прав. Нас просто-напросто сталкивают лбами! А ещё не забывайте о Глубине. Здесь, под землёй, я постоянно чувствую головокружение и дикую усталость. Разве это не её первые признаки?..
- Вы говорите не о тех вещах, - прервал медика Крошин. - Лично я не вижу ни единого препятствия для достижения благородной цели. А если ихтианы станут у нас на пути, то ради Неведомых мучеников, я не собираюсь идти у них на поводу. А что касается конфликта, очнитесь Кимпл - всё к этому и идет! - Крошин вытянул перед собой и продемонстрировал скованные руки. - И это лишнее тому подтверждение.
- Да мы передавим этих тварей, как горстку жуков! Выкурим их из нор и призовём к ответу! - высказал своё агрессивное мнение Хоаким. Последние дни ненависть все сильнее поглощала его сознание, заставляя мехиканца чаще задумываться о тех временах, когда он не выпускал из рук оружия, решая конфликт простым нажатием курка.
- Может быть, воды?!
Анук появился из-за спины Кимпла, как красная тряпка, которой дразнят разъярённого быка.
- Засунь себе эту флягу, знаешь куда?!. - огрызнулся Хоаким.
- Я не понимаю, - обиженным голосом ответил ихтиан. - Зачем совать? Воду пьют только ртом.
- Тогда возьми своего дружка, - мехиканец кивнул в сторону бригадира, - и пускай он тебе разъясняет прописные истины, урод.
Ничего не ответив, Анук низко поклонился и удалился к костру, где расположилось трое стражей нечеловеков.