- Идти сможет, - вынес вердикт Будда, - но медленно. Костыль ему, что ли?
Серж бродил у кабаньих туш, нагибался, раздвигал пучки травы - искал камеру. Толик несколько раз ловил на себе холодный взгляд пижона, ощущения возникали при этом до крайности неприятные. Рука и правый бок Чардаша то же были не в лучшем состоянии, но он заверил, что шагать сумеет.
- Ты быть середина нас, потому что факин стрелять не может, - объявил Мистер. - Толлек, давай-давай костыль делать.
Толик отыскал подходящее деревце у края поляныс удобной развилкой. Срубил, обтесал ветки, чтобы не торчали. Будда обмотал развилку тряпьем, получился упор.
Серж уже отыскал свою камеру и теперь занялся винтовкой - кровосос умудрился повредить приклад. Серж вертел оружие так и этак, разглядывал трещину и шевелил губами ругался, наверное. Животное, угодливый, как обычно предложил ему изоленту. Серж взял, но глянул так, что охота общаться у Сани мгновенно улетучилась, он пробормотал, что нужно бы еще мяса нажарить, пока все наготове, и убрался за хворостом. При помощи Будды и Толика Чардаш проковылял к костру, сел и вытянул ногу. Лицо у него стало бледным, бандит обильно вспотел - ясно было, что с таким спутником далеко не уйти.
Все помалкивали. Ситуация сложилась такая, что чего ни скажи - все будет не так. Серж кое-как скрепил треснувший приклад, Мистер с Толиком перекусили, потом распределили между собой содержимое рюкзака Чардаша - ему с больной ногой хватит и того, что себя тащить станет да автомат. Потом собрались и двинулись в путь. Хвала Зоне, мутанты больше не объявлялись, но издалека то и дело доносился голодный вой слепых псов. Животное принялся объяснять, что от поляны теперь лучше держаться подальше, что кровосос - это только начало. На такую гору добычи мутантов к ночи набежит немеряно… Ему дружно велели заткнуться, и дальше шагали молча. Чардаш ковылял, как мог, продержался больше часа, Мистер буркнул, что быстрее будет, если его нести. Наскоро соорудили носилки из палок и широченного плаща покойного Торца. Носильщики менялись часто, и когда очередь дошла до Будды, толстяк заметил:
- Хорошо, что ты такой легкий, это тебе повезло. Меня бы сразу бросили.
- Я завтра на ноги встану, гадом быть, - простонал Чардаш.
- Пацаны, я бы и сейчас лучше сам… но уж завтра точно!
- Не нужно загадывать на завтра, - глубокомысленно изрек студент. - Человек предполагает, а Зона располагает. И еще я думаю…
Где-то неподалеку завыли собаки - должно быть, учуяли кабаньи туши и вовсю спешили к добыче.
- …что надо поспешить, - закончил Будда. Больше он ничего не говорил - сопел, перхал и откашливался, для рыхлого студента и легкий Чардаш оказался слишком тяжел. Но толстяк ни разу не пожаловался, тащил раненого, как все. Несмотря на всеобщее желание, с носилками не больно побегаешь - и бригада до ночи не добралась к холмам. Когда устраивались на ночевку, Животное объяснил, что собирался убраться с равнины - среди радиоактивных холмов и живности меньше, и запахи не так быстро расходятся, мутантам сложнее учуять людей. Однако что толку жаловаться? Пришлось устраиваться посреди пустоши. Толик с Мистером натаскали побольше сушняка, развели два костра, дежурили по очереди. Но Зона в этот раз оказалась милостива к бригаде - зверье ни разу не потревожило. Может, местная фауна успела собраться на поляне с подстреленными кабанами. Там, должно быть, жизнь била ключом, когда хищники вступили в драку за добычу. С рассветом не выспавшиеся бандиты двинулись дальше - они держали путь к лысым холмам.
* * *
Обновленное сознание Твари фиксировало окружающий мир на нескольких абсолютно разных пластах восприятия. Меньше всего информации поступало от органов зрения; чернобыльский пес неплохо видел, но в лесу - а Тварь теперь кралась по лесу - обзор был ограничен. Стволы деревьев, кустарник, кроны над головой и трава под ногами - все это служило преградой и сужало поле зрения.
Обостренное обоняние слепой собаки покрывало куда большую площадь, особенно когда легкий ветерок просачивался сквозь заросли. Тогда Тварь поднимала круглую уродливую башку и верхним чутьем впитывала мир во всем богатстве запахов, оттенков запахов и легчайших намеков на запах. Наделенному зачатками ментальной силы мозгу чернобыльского пса мир представлялся черным фоном, на котором светящимися точками выделялись чужие сознания - от крошечных, едва заметных, принадлежащих примитивным существам, до ярких, отчетливо сияющих разумов млекопитающих. Окажись на месте Твари человек, он бы, наверное, сравнил ментальную картину Зоны с картой звездного неба…, но Тварь никогда не разглядывала небеса, ее интересы лежали куда ближе к поверхности планеты. Картина в сознании чернобыльца была трехмерной, Тварь замечала птиц на ветвях и подземных зверюшек в норах. Эти разноплановые мироощущения накладывались, дополняли друг друга, а иногда и противоречили друг другу. Не привыкший к подобной нагрузке мозг чернобыльского пса не справлялся, Твари снова пришлось положиться на сознание крысы. Маленький грызун, первая жертва суперхищника, обладал наиболее гибким и лучше иных приспособленным к обучению разумом. Теперь он взял на себя функцию координатора и мало-помалу приводил сигналы, воспринимаемые обонянием, зрением и пси-органами, в состояние устойчивого равновесия.
Тварь уже достаточно организовала свой перестроенный из частей организм и теперь упорно продвигалась по лесу, игнорируя слабые сигналы, поступающие от органов чувств. Она разыскивала больших животных - пришло время для новой трансформации. Прежде пока тело оставалось очень несовершенным, Твари приходилось соблюдать осторожность, теперь же она сделалась достаточно сильна - пора было вспомнить о длинных когтях. Ей не требовалось избегать встречных зверей - они сами спешили убраться подальше, уступали дорогу, разбегались, едва замечали приближение незнакомого, но несомненно опасного зверя. Тварь шла напрямик, прощупывая пси-органом пространство далеко впереди и вокруг, она исследовала достаточно большую площадь, куда большую, чем была бы доступна человеку с его примитивными органами чувств. И вот наконец она отыскала. На черном небе ментальной проекции вспыхнуло яркое созвездие - эти разумы были слабо развиты, но наверняка принадлежали крупным животным. Прежде Тварь выбирала возвышенности, чтобы складки местности не мешали обонянию и пси-органу прощупывать окружающее пространство. Теперь, изменив направление, она двигалась по очень пологому склону. Человек даже не заметил бы этого уклона - точно так же, как не заметил бы крошечной разницы в высоте, которая прежде служила Твари ориентиром. Однако для этого необычайно чувствительного существа разница была очевидна. Покатый склон привел Тварь к заболоченной низине. После каждого дождя часть влаги не успевала испариться и копилась здесь, на дне, так что в конце концов образовалось топкое место. Здесь растительность была гуще, сюда тянулись и травоядные, и охотники. Сейчас низина привлекла семейство псевдоплотей. Вожак, крупный самец, меланхолично пережевывал останки слепой собаки, издохшей здесь три недели назад. Остальные мутанты бродили поодаль и ждали своей очереди, чтобы получить кусок жалкой добычи. Некоторые без энтузиазма жевали сочную траву. Как-никак, псевдоплоти произошли от всеядного животного, так что иногда употребляли растительную пищу… хотя и предпочитали мясо. Они еще не почувствовали приближения Твари, и она сама позвала их. Тварь, пользуясь навыками вожака-чернобыльца, попробовала привлечь псевдоплотей, как прежде чернобылец призывал свою свору. Но псевдоплоти были куда менее восприимчивы, чем слепые собаки, они не откликнулись и даже толком не осознали, что ментальный призыв обращен к ним. Тогда Тварь сама направилась к стаду. Если хитрость не подействовала, оставался безотказный вариант - атака. Тварь была уверена в собственных силах. Стадо псевдоплотей почуяло приближение чужака, когда Тварь находилась на расстоянии в два десятка метров от болотца. Глупые мутанты не пытались анализировать ситуацию, они действовали, подчиняясь простейшим инстинктам, - тревожно захрипели и вихляющей рысцой бросились к вожаку. Тот оставил пишу, призывно хрюкнул и стукнул передней лапой; от этого движения грязь брызнула в стороны. Его сородичи, глубоко увязая паучьими конечностями в вязком грунте, сбились в кучу. Пять уродливых животных неуклюже ворочались, толкали друг друга, высматривая опасность. Тварь и не думала скрываться, напротив - она выбежала из зарослей, встала на берегу и издала низкое угрожающее рычание. Псевдоплоти ответили дружным ревом. Тварь двинулась вокруг сбившихся в кучу мутантов, она избегала топких мест, но и не удалялась от стада - для нее было важно удержать Псевдоплотей вместе. Для этого она демонстрировала внушительные клыки и свирепо рычала. Угрозы действовали - псевдоплоти боялись, хотя каждая из них весом превосходила Тварь. Они теснились друг к дружке, не решаясь ни напасть ни сбежать. Твари же было нужно собрать их вместе. с этой задачей она успешно справилась - псевдоплоти сбились в тесную кучу.
Тварь описала круг около перепуганного стада и снова издала протяжный рык. Глупые жертвы ответили нестройным хриплым курлыканьем и ревом. Самый маленький из мутантов неуклюже склонился под ноги вожаку и впился неровными зубами в останки слепой собаки, которые перед появлением Твари глодал предводитель стада. Голод и жадность псевдоплоти оказались сильнее, чем страх - и перед вожаком, и перед опасным пришельцем. Воистину, нет в Зоне зверя глупее, чем псевдоплоть, но этот малыш отличался просто неимоверной тупостью.
Тут наконец вожак не выдержал и бросился на противника. Отчаянно ревя, вздымая тучи брызг, самец поскакал на Тварь. Он, вожак и предводитель, должен был сразиться за своих самок. Самки заревели, к их вою присоединился отчаянный визг малыша, которого вожак опрокинул в грязь. Детеныш верещал, ворочаясь в грязи и не выпуская из судорожно стиснутых челюстей кусок собачатины. Тварь подобралась, напрягла задние конечности… и прыгнула навстречу самцу псевдоплоти. Он обрушился на то место, где только что щерила челюсти Тварь - и его натиск пришелся в пустоту. Мутант покатился по земле, разбрасывая комья рыхлого грунта.
Тварь приземлилась в грязь позади вожака, прыгнула снова - теперь она оказалась посреди перепуганного стада, завертелась, вонзая клыки в податливые бесформенные туши, раздавая мощные удары, круша, опрокидывая, терзая отчаянно хрипящих самок. Те пытались сражаться, наугад били голенастыми паучьими лапами… Тем временем малыш выкатился из свалки и, увязая в грязи, побрел к противоположному берегу грязевой лужи. Собачье бедро с кусками гнилого мяса болталось в перекошенной пасти; слюна, перемешанная с болотной жижей, стекала по костям, от движения несуразного тела расходились тяжелые маслянистые волны. Вожак поднялся на ноги, рыкнул и бросился в копошащуюся посреди болота груду тел. Самки одна за другой тяжело опускались в грязь, где-то среди них, уже совсем неразличимая под слоем грязи, металась Тварь. Вожак споткнулся о вытянутую под слоем мутной воды тошую конечность самки, зашатался… из грязи перед ним вынырнула собачья голова Твари зарычала, показывая окровавленные клыки. Вожак заревел - больше от страха, чем от ярости - и рухнул на Тварь, вдавливая ее в грязь массивным туловищем. Острая ослепительная боль разорвала его мягкое брюхо, самец рванулся, но Тварь снизу держала крепко, она уже вгрызалась, втягивалась в необъятную тушу псевдоплоти. Вокруг шевелились, умирая, самки; липкая жирная грязь постепенно принимала из черного красно-коричневый оттенок - кровь, вытекающая из десятков ран, смешивалась с водой и тиной…
Маленький мутант с огрызком собачьей туши в зубах выбрался на берег, печально проблеял и шатаясь побрел прочь от болота. Он не мог оглянуться из-за устройства тела, его шейные позвонки были погружены глубоко в массивный торс. Да детеныш и не хотел оглядываться - ему было очень страшно. Поэтому он не видел, как разодралась спина вожака, полетели багровые ошметки - и наружу высунулась страшная окровавленная голова Твари.
Глава 18
- Чего ты еще придумал? - спросил Рожнов, когда Слепой увел его в темный угол склада. В голосе капитана сквозило недоверие. - Знаешь, твои штучки, может, и хороши где-то там… - "Долговец" сделал неопределенный жест рукой. Сталкеры, которые издали пожирали глазами капитана и Слепого, тут же зашевелились, Расписной склонился к Грибнику, эти двое стали шептаться - должно быть, пытались угадать, что сказал Рожнов.
- Ну, там, у вольных бродяг, - продолжал капитан. - А мы - "Долг", у нас все должно быть по закону. И поединок устраивать я не позволю. Это не закон, а самая настоящая анархия.
- Ну и что? - Слепой ухмыльнулся. - Ты даже не выслушал меня, а уже споришь. Может, то, что я предложу, не так уж страшно?
- Знаю я твои штучки, наслышан.
- Вот ведь, - притворно удивился Слепой, - все знают обо мне! Наверное, и анекдоты рассказываете, когда я отвернусь, а? Пришел сталкер Слепой в бар "Сто рентген"… Ладно, ладно, давай серьезно - и с самого начала. Что произошло ночью?
- Ну что, бухие сталкеры уснули, кто-то из них обчистил рюкзак жирного…
- А с чего вы все решили, что это был один из восьмерки? На склад мог войти кто угодно.
- Они бухали допоздна, ночью движение по базе прекращается. Да и вообще… как-то странно, если бы чужой. Представь себе: другой сталкер сидит неподалеку, ждет, пока на складе угомонятся, потом лезет… причем знает, в чьем рюкзаке сегодня праздник. Нет, это маловероятно, да и слишком рискованно. Если бы один из них проснулся, увидел чужого… Нет, нет, вряд ли. Не входил чужой.
- Правильно, чужой ждал снаружи, ему вынесли хабар, а в рюкзак Пузыря лазил один из этих. Они взяли хабар, скинули кому-то снаружи… Это несложно устроить. Улучил момент посреди пьянки, послал мейл: подойди туда-то, затаись и жди. Это не случайный прохожий, а? У вора есть сообщник снаружи, но вор здесь. И потом, прикинь: толпа начала собираться раньше, чем эти долговского координатора вызвали. - Слепой кивнул в сторону подозреваемых. Те переминались с ноги на ногу, ожидая конца разговора.
- А это ты к чему? - недоуменно нахмурился Рожнов.
- К тому, что кто-то пустил слушок о краже. Кто-то снаружи. Нужен был шум, чтобы тебе захотелось скорей решить дело, хотя бы и поединком.
- И какой вывод?
- Очкарик наверняка не виноват. Ну разве что виноват в том, что бухает не в меру, а после не слышит, когда ему в рюкзак чужой контейнер суют.
- Это я и сам понимаю. Но ты его хочешь на поединок угнать? Против этого бандита? Да ты погляди на Расписного! Это даже не поединок, у Очкарика никаких шансов.
- Ну да. Я думаю, Грибник с Расписным заодно, они и есть воры, но хабар не при себе носят. Ты же велишь после поединка следить за ними, верно? И на выходе обыск велишь устроить?… Я так и думал… Грибник, конечно, тоже это понимает. Значит, хабар они передали сообщнику, который пойдет с базы сразу после них. Ты его возьмешь на КПП. Есть, конечно, вариант, что это не Грибник с Расписным… Но, по крайней мере, на Арене никого зазря не пристрелят, разве этого мало? Ну ладно, хватит разговоров. Я думаю, твой парень уже на Арене побывал и сговорился, чтобы нам приготовили сцену. Тебе останется только потолковать с Арни, чтобы бойцам выдали пистолеты с холостыми патронами.
- А-а…
- Рискованно, я знаю. Но в случае чего вали на меня. Если обман откроется, скажешь: Слепой во всем виноват. Пусть меня выгонят отсюда с позором и запретят впредь являться на территорию "Долга". Я, знаешь ли, буду только рад. Не нравится мне у вас, скучные вы все.
- Значит, ты хочешь…
- Да брось, Рожнов, ты все равно ничего лучше не придумал. Значит, давай попробуем по-моему.
Потом Слепой радостно сообщил сталкерам, что уже уломал капитана, и все дружно побрели со склада наружу. Там бойцы "Долга" заставили толпу освободить дорогу и запретили плестись следом. Но у Арены тоже было людно. Арни с шутками и прибаутками объявил, что в его театре антракт, так что недовольные зрители как раз расходились, когда Рожнов привел группу подозреваемых. Арни Слепому никогда не нравился. Этот парень, распоряжавшийся боями на Арене, хотя и выглядел добряком, на самом деле отличался изрядным цинизмом. Сохраняя непроницаемое выражение добродушной курносой физиономии, он провожал на смертельные бои отчаявшихся парней, мог и подлянку устроить, к примеру, подсунуть пистолет с наполовину снаряженной обоймой, а то и вовсе "калаш" с парой патронов - Слепому говорили о таких номерах. Сколько бы в историях об Арене ни было выдумок, но рассказчики сходились в одном: что Арни способен на грязные шутки.
К тому же Слепого раздражала манера Арни вечно потирать ладони, поэтому он предоставил переговоры Рожнову. Тот тоже большого энтузиазма не испытывал, и кстати, задача была не из простых: разбитной Арни мог растрепать любой секрет, следовало убедить его придержать язык. Пока капитан толковал с распорядителем в соседней комнате, все маялись, Очкарик поминутно вздыхал, видно было, что ожидание дается ему с трудом. Даже Расписной не выпендривался. Наконец на пороге появился Арни - ухмыляющийся и потирающий ладони, как всегда.
- Ну, - бодро осведомился здоровяк, - кто у нас больной? Кому процедурки прописаны? Ты?… Или ты?… А, Расписной! Здорово, здорово… Я же тебе говорил, что если подсел на Арену, то не соскочишь. Помнишь, говорил, что ты еще вернешься? С кем тебе сегодня встречаться? Вот с этим? Ну, мужики, у вас и шуточки… Расписному трех таких нужно, чтобы хоть какой-то интерес был. Может, ему автомат дать? Как тебя, мужик?… Очкарик? А, ну да, я бы и сам мог догадаться… Очкарик, дать тебе автомат? Два! Два "калаша"! Чтоб интерес был!
- Уйми сквозняк, - посоветовал развеселившемуся Арни Рожнов. Капитану происходящее было очень не по душе, и потому хотелось скорее покончить с этим делом. - У нас не развлечение, так что интереса не требуется. Дашь по "макарову", как договорились.
- Ну ладно, - посерьезнел Арни. - Значит, так. Кто в процедурке не участвует, пройдите, что ли, на трибуны. Сидеть там тихо, не орать, бойцам советов не давать, не то сами на Арену у меня выйдете, там и будете прыть показывать. Ясно? Вот и валите. А вы, куски мяса, скидывайте снарягу. Заберу ваши манатки на ответственное хранение. У меня, как в швейцарском банке, ничего не пропадет. Процентов, правда, не набежит, не надейтесь, проценты только тем, кто…
- Заткнись, а? - попросил Рожнов.
Сталкеры, не участвующие в поединке, ушли, остались лишь бойцы, Арни и Слепой с Рожновым. Пузырь тоже задержался. Когда участники сбросили снаряжение и остались в грязных свитерах, Арни без смущения охлопал обоим карманы - проверил, нет ли оружия, - потом предъявил два ПММ:
- Выбирайте.
Расписной с Очкариком переглянулись, протянули руки, снова настороженно покосились друг на друга… Наконец каждый взял по стволу.
- Повторяю, ближе трех метров не сходиться, стрелять издали. Иначе у Очкарика шансов нет. Если патроны выйдут, прекращаем бой, оба невиновны, - зачастил Слепой. Он хотел отвлечь парней, чтобы те не слишком разглядывали оружие Арни. Патроны у обоих были холостые, но знать бойцам этого не полагалось. - Очкарик, за мной. Рожнов, ты Расписного выводи. Когда Слепой с Очкариком выходили из помещения, позади тихо заговорил Пузырь: