Очкарик, не отвечая, отложил рюкзак, прилег, пристроился… С оружием он обращался уверенно, это Слепого не удивило. Оставалось дождаться стрельбы. - Ну чего ты тянешь? - Черныш ждал выстрелов.
- Сейчас… - Очкарик аккуратно прицелился. Хлопнул выстрел.
- Шесть… - растерянно протянул Черныш. - Новичкам везет.
Очкарик шумно вздохнул… еще выстрел, еще.
- Шесть… восемь… - без энтузиазма комментировал "долговец". - Восемь, семь. Девять.
Очкарик буркнул: - Стрельбу закончил.
Поставил винтовку на предохранитель. Потом тяжело завозился, с трудом принимая вертикальное положение. Подошел к Чернышу и возвратил оружие. Руки его дрожали точно так же, как и до стрельбы.
- Ну, парень… - проговорил "долговец". - Тебя же качает, как накуренного бюрера! Как ты вообще ствол удерживал-то?
- Он в резонанс попадал, - буркнул Рожнов. Очкарик пожал плечами и еще раз икнул.
- Однажды сталкера Петрова заказали киллеру, - сообщил Слепой. - Петров об этом узнал и сказал: "Примем меры!" Всосал три бутылки водяры и пошел себе. Киллер стрелял, стрелял, три цинка патронов извел, ни разу не попал, так Петрова качало. Черныш, ты обещал Очкарику ствол подарить.
- Так я ж не думал, что он… - Долговскому снайперу стало неловко, он оглянулся посмотреть, какое выражение лица у начальства. Рожнов нахмурился.
- Мужики, ствол-то казенный. - Черныш покраснел. - Может, я водкой отдам, а? Я гляжу, вы принимаете…
- Проставишься, это само собой. Чтоб не смеялся над незнакомым стрелком, - кивнул капитан. - Только не сейчас, они со Слепым сегодня и так в норме. А ствол…
- Вспомнил! - Лицо Черныша просветлело. - Вспомнил! У нас на складе винтовочка имеется, старенькая, но вполне на ходу. Приклад треснул, я договорюсь, чтобы ее передали для учебки, а там… А, капитан?
- А там и спишешь? - Рожнов наконец улыбнулся. - Ладно, я ничего не слышал.
- Винтовка все равно под списание, - торопливо забормотал Черныш, - так лучше ее в хорошие руки, чем…
- Сказал же: ладно. - Улыбка Рожнова стала шире. - Идем на склад, я дам команду. А вы, мужики, больше не пейте. Ну хотя бы до вечера, что ли?
* * *
Тварь, пошатываясь, двинулась к болотцу, где возилась грузная туша. Паучьи лапы с трудом удерживали усталое тело, Тварь то и дело припадала на брюхо, опиралась на короткие собачьи ноги, чтобы восстановить разладившиеся функции равновесия и передвижения. Встреча с крупным и наверняка опасным существом требовала большей осторожности, но сейчас Тварь не вполне контролировала свои действия, ей было плохо и неспокойно.
Старая кабаниха, которую на болото привлек запах пищи, почуяла приближающуюся Тварь далеко не сразу - слишком увлеклась вылавливанием из мутной жижи кусков мяса растерзанных псевдоплотей. Но когда обнаружила пришельца - не раздумывая бросилась в атаку. Появление незваного гостя свинья восприняла как покушение на собственную добычу - в таких случаях она без колебаний нападала.
Здоровенная скотина заворочалась в воде, поднимая мутные тяжелые волны, развернулась рылом к Твари и побрела на твердую почву. В болотце она не могла взять разгон, но изо всех сил рвалась в бой. Тварь, путаясь в восьми длинных лапах, брела навстречу. Вот старуха выбралась на берег, злобно фыркнула и ринулась в атаку. Тварь сконцентрировалась в самый последний момент - и прыгнула. Массой она уступала кабанихе, так что встретить ее напор в лоб и не пыталась. Когда две туши столкнулись в воздухе, тонкие конечности Твари не касались земли, она взлетела на спину старой самке, короткие лапы чернобыльца распороли шкуру на спине, а собачья пасть впилась в мохнатый круп. Кабаниха заметалась, силясь стряхнуть обузу, которая причиняет такую боль. Сцепившиеся звери заметались по берегу, сшибая молоденькие деревца и топча в кашу кустарник… Тварь держалась крепко, она методично подтягивала голенастые конечности псевдоплоти и вонзала длинные когти в бока противницы. Особого вреда Тварь таким образом причинить не могла - раны, которые она наносила, были не слишком опасны для огромного мутанта, но обезумевшая от боли и ярости кабаниха ранила сама себя куда сильнее, когда ломилась через лес. Она разбила рыло, исцарапала морду так, что кровь заливала горящие ненавистью глазки… Ничего не видя перед собой, громадная свинья неслась между толстыми дубовыми стволами, ударялась мордой, разворачивалась от этих ударов на бегу - и снова налетала на деревья… Безумный бег завершился, когда молодой клен не выдержал натиска разогнавшейся туши и хрустнул. Кабаниха рухнула на колени, пролетела по инерции несколько метров, распоров брюхо об острый обломок древесного ствола, ткнулась рылом в грязь. Тут наконец Тварь не удержалась на спине, кувыркнулась, перелетела через изувеченную морду кабанихи… Собачья пасть впилась в растерзанное ударами рыло, кабаниха попыталась вскочить, но ноги не держали ее больше - она умирала, кровь хлестала из разорванного живота и многочисленных ран на боках. Тварь тоже получила немало повреждений, были сломаны три ноги, несколько ребер… Она подползла к кабаньей туше, стала жадно вырывать большие куски окровавленного мяса и торопливо поглощать. Ей требовалось много пищи, чтобы восстановить поврежденные кости и ткани. К тому же она собиралась набрать вес - яростная атака кабанихи произвела на нее впечатление, если так можно выразиться применительно к примитивным ощущениям ткани, которая заменяла Твари центральную нервную систему. Для того чтобы испытать настоящие эмоции, Твари требовался мозг Homo sapiens.
Глава 23
Между холмами петляли до вечера. Серж шагал за Животным хмурый и злой. Ему не нравилось все - и туповатые исполнители, и сердитые напоминания шефа, который требовал результатов и торопил, торопил… В последние день-два ситуация изменилась коренным образом, теперь шефу приходилось осторожничать и он уже не мог дать команду вскрыть почтовые сообщения в электронных почтовых ящиках сталкеров. Прежде Серж казался себе полубогом, он мог прочесть переписку этих ничтожных людишек, мог отправить их на смерть, натравить грязных бандитов на грязных сталкеров, которые, в сущности, такие же бандиты. Сержу не нравился плащ покойного Торца, не нравилась угрюмая настороженность Толика, угодливость Сани, мрачная отрешенность Мистера, а больше всего не нравился Будда. Хотя пацан разыгрывал из себя этакого клоуна, завернутого на эзотерике, Серж чувствовал, что Будда не глупее его самого, и вот это обстоятельство было самым паршивым. Серж привык быть лучшим. Ох, скорей бы закончить здесь, выполнить работу и возвратиться в нормальный мир… Он размечтался о том, чем станет заниматься по возвращении - первым делом ванна… То есть сперва к шефу! Очень правильно будет явиться пред светлые очи вот прямо в таком виде, как есть, - в грязном плаше с чужого плеча, небритым, пройти по красным коврам, оставляя жирные черные следы. Приятно будет смотреть на вытягивающиеся морды адъютантов, всех этих выбритых и выглаженных майоров да подполковников. Ни с чем не сравнимое удовольствие - видеть, как в душе они негодуют, однако не решаются сказать ни слова поперек, с каким душевным напряжением они сохраняют хладнокровие, распахивая перед ним, Сержем, двери… Ну и, конечно, генерал - Серж вручит ему груз, генерал мельком глянет, бросит что-то вроде: "Молодцом, Серж! Я всегда знал, что на тебя можно положиться… Ну ступай, отдыхай, завтра с тобой свяжутся!" И вот после этого - такси, ванна, звонок Леночке. Или Люсе. Или обеим? А что, в этот раз можно пригласить их обеих, он нынче такой радиоактивный!…
Серж до того размечтался, что едва не прозевал "воронку". Саня осторожно обогнул аномалию и ушел вперед, а он чуть было не нарвался. Успел отскочить в последний момент, когда аномалия уже начала просыпаться. Но Серж отпрянул, и проклятая ловушка не сработала, поворчала и снова успокоилась в шатком равновесии, обрывки жухлой листвы поплыли по кругу в прежнем темпе…
Да, придется еще несколько дней проторчать здесь, среди грязи и мрази. Ничего, результат того стоит, главное, что все получится. У него всегда получается, иначе и быть не может, он всегда победитель, он сверху, так будет и в этот раз…
Серж остановился и подождал, пока сталкер Моня поравняется с ним. За пленником следом брели Мистер и Скрипач, а пыхтящий Будда, как всегда, отстал.
- Слушай, мужик, - Серж старался говорить спокойным, деловым тоном, - скоро мы выйдем к схрону. Оттуда ты пошлешь мейл Слепому. Нормальный мейл, без гнили, без штучек.
- Я понял, - грустно кивнул Моня.
- Пригласишь его к нам, то есть к себе. Скажешь, есть хабар, приходи, вместе возьмем… Ну, как мы тебя дернули так и ты Слепого. Лады?
- Лады.
- Не нравится мне, мужик, как ты отвечаешь. Чего грустный-то такой? - Серж растянул губы в ухмылке. - Скоро все закончится, уйдешь к своей дочке. Я слова никогда не нарушаю. Обещал же, уйдешь.
- Я все сделаю.
Серж подумал, не хлопнуть ли мужика по плечу, чтобы ободрить. Решил: не надо, это уже лишнее, поэтому ограничился кивком.
Толик шагал сзади и слышал каждое слово. Он отчетливо понимал: Моня не верит Сержу. Не верит и правильно делает, конечно. Серж гниль, такому соврать - раз плюнуть.
Бригада выбралась из холмов, теперь шли по лесу. Небо стало наливаться синевой, близился вечер. Толик притормозил, подождал Будду. Они вдвоем слегка отстали от всех.
- Слушай, Будда, что думаешь о нашей ситуации?
Толик не смог даже вопрос сформулировать получше. Вся эта история со сталкером, с дочкой его больной - все было как-то неправильно, не так. Толику было необходимо хотя бы поговорить, потому что непокой поселился в душе, распирал и давил изнутри. Никогда раньше такого с ним не случалось.
- О какой ситуации? - Будда дышал с присвистом, он устал и, пройдя десяток шагов, всякий раз харкал и сплевывал.
- Ну вот с Моней этим, с корешем его. Я вот думаю, Моня дочке через Кордон артефакты носит, закон нарушает, значит, он наш, блатной? Ну хоть немного?
- Ищешь оправдания, - догадался толстяк. - Тебе его жалко, и ты ищешь для себя дополнительный повод, чтобы помочь мужику. Ну и зря. Зачем тебе еще причины выдумывать, если ты для себя уже решил?
- Ну, это… как-то не по понятиям вроде. А если так глянуть, то Моня как бы свой. Тогда понятия позволяют помочь. Ну, это, как бы сказать… раз он законы нарушает…
- А Серж с властями сотрудничает, значит, не наш, - вдруг сменил тему Будда. - Ты сейчас обнаружил, что Моня не слишком от нас отличается. А вчера мы говорили, что Серж от ментов недалеко ушел. Он с властями заодно, они ему помогают сталкеров давить, которые, выходит, слегка блатные. А?
- Зона меня возьми… - только и промямлил Толик. - Как-то умеешь ты все наизнанку вывернуть.
- Я ничего не выворачивал, я, наоборот, прямо излагаю, как оно в жизни устроено.
- Вот ведь…
Несколько минут оба молчали. Толик напряженно обдумывал ситуацию, аж мозги закипали.
- Не торопи события, - бросил Будда, - дай им увлечь себя, следуй судьбе и доверяй своим внутренним порывам. Не пытайся обмануть жизнь, потому что кривая никогда не вывозит. Держись прямого пути… Смотри, что там? Чего они встали?
Впереди Животное остановился, глядя под ноги, и все подтянулись к нему, даже Моня сунулся поглядеть. Толик тоже подошел узнать, что заинтересовало следопыта.
- Ну чего встал? - буркнул Серж.
Уже начало темнеть, поэтому он не сразу сообразил, что именно привлекло внимание следопыта. Куча красноватых и серых осклизлых ошметков в притоптанной траве - что с ними не так?
- Нет, здесь что-то необычное, - пробормотал Животное. - Это… даже не соображу, откуда взялось. - Он пошевелил груду мягких серых трубок, те под башмаком вздрогнули и, выгибаясь, раскатились в стороны.
- Кишки! - догадался Толик.
- Во, точно! - Саня, кажется, впервые с кем-то согласился без споров и брани. - А откуда они здесь? Ни костей, ни обрывков шкуры. Если бы какая-то скотина жрала, то осталось бы много всякого, да еще по кустам бы разнесли, скоты, по кусочкам раскидали. А тут только требуха одной-единственной кучкой… А это что? Мозги, что ли?
- Ну, сожрала какая-то скотина, а потом кучу наложила того, что не переварено, - предположил Серж. Его не беспокоили тайны животного мира Зоны, пижон в мыслях был уже не здесь, а шагал по мягким коврам Управления международного миротворческого контингента или нежился в бассейне с двумя девочками.
- И не куча, - покачал головой Животное. - Дерьма-то нет! Это как сблевало какое-то… это… существо. Никогда такого не видел.
- Все рано или поздно случается в первый раз, - философски заметил Будда. - А давайте к схрону пойдем? Не стоять же здесь до ночи. Вон, темнеет уже.
- Да, уйдем, - снова согласился Саня. - Мы уже недалеко, через часок доберемся… Только странно это.
- Да чего тебе странно?
- Никакая сволочь не пришла сюда огрызки жрать, объяснил Саня. - Эти места глухие, здесь зверь водится. Бывает, банку консервную выбросишь, так и часа не пройдет, а собаки уже лезут. Чуют съестное и лезут. А сюда не лезут.
- Может, хищник, который здесь сблевал от пережора, каким-то запахом обладает, которого собаки не переносят? - предположил Будда. - Может, он больной? Или этот зверь страшный, его запах собак пугает, что он, что его объедки вонючие.
- Может, и так… Может, он пометил блевотину, тогда и впрямь собаки не сунутся… Но странно это.
Саня не стал спорить, побрел дальше. Однако Толик заметил: его манера изменилась, он как-то очень уж настороженно стал озираться. Настроение следопыта передалось всей бригаде, теперь уже не растягивались длинной вереницей, держались рядом. Однако ничего не случилось, и меньше чем через час в синих сумерках стали видны знакомые сполохи - "жарка" у схрона.
Толику выпало входить в подземелье первым, это стремный момент - хотя ржавая скоба, которой заперли дверь, на месте, однако мало ли что или кто может внутри притаиться? Вот и пришлось молодому, как "отмычке", первым лезть. Но Зона была милостива, схрон за время отсутствия хозяев никто не тревожил, и дровишки, которые собирали Толик с Буддой, оказались в полной сохранности. Тут же развели костер, Будда остался наверху хлопотать с огнем, остальные спустились в подвал. Там все осталось в прежнем виде - сырость, грязь и гниль. Мистер вывернул карманы, стал возиться с обрывками кабеля, которые подобрал по дороге. Потом утопал к туалету, где работало электричество.
Серж вернул пленному ПДА и велел набить послание для Слепого. Моня послушно сочинил и прочел вслух:
- "Привет, Слепой! Мы тут с Бузяком хороший хабар разведали, приглашаем тебя. На троих в самый раз дельце, не хотим с чужим человеком делиться, а ты парень надежный. Ты с ответом не тяни, сразу дай знать, если согласен. Мои координаты…" - Он поднял голову и, подслеповато щурясь, взглянул на Сержа снизу вверх: - А какие координаты? Этой точки? Или встречать где-то в другом месте собираетесь?
Серж отобрал браслет с прибором, перечитал сообщение и кивнул: - Координаты я сам вобью. Отдыхай теперь.
Появился Мистер, он шел вдоль стены и осторожно разматывал кабель, а в руках его горел огонек - дезертир запитал лампочку от рубильника в туалете.
- Эй, так нельзя! - подал голос Животное. Он не хотел перечить временному бригадиру, но тут не выдержал. - Он же про Бузяка написал! А Бузяк…
- Придержи язык! - рявкнул Серж. - Бузяк Слепому ничего не скажет.
- Так это ж… - Саня почесал затылок и отступил к стене, в тень.
- Моня, послушай, - Серж обернулся к сталкеру, - мы с Бузяком по-хорошему решили, он Слепому на глаза не покажется, так договорено. Понимаешь?
- Понимаю, - покорно согласился пленный. - Я тоже не подведу.
Хмурый Мистер, ни на кого не обращавший внимания, приладил самодельный светильник на старом стеллаже и объявил:
- Факин горение быть. Светить нам жизнь.
Толик глядел и мучился сомнениями. Все здесь врали друг другу, все понимали, что их обманывают - и делали вид, что верят вранью. Серж врал Моне насчет сговора с Бузяком, чтобы сталкеру не так тошно было предавать кореша, чтобы не подвел, не надумал играть в геройство. А Моня видел Сержа насквозь, но притворялся, что поверил, потому что до последнего надеялся спастись или хотя бы предупредить Слепого - потому и вставил фразу насчет Бузяка. Только не знал бедняга, что Серж закрыл почту Слепого на то время, когда "долговцы" нашли труп Бузяка. Вот какая вышла картина. Сержу важно лишний раз обмануть, покуражиться, показать, что он на верху пищевой цепочки - мол, пусть Моня обман подстроит, а он, Серж, заранее все предусмотрел. Вот пижон! Какая сволочь - небось считает себя самым умным и втихомолку посмеивается над мучениями бедняги сталкера… В этот самый момент у Толика и дозрела окончательно мысль - помочь Моне и этому неизвестному Слепому. Почему им следует помогать? А вот хрен его знает, вот кровосос его знает… вот… да хотя бы назло Сержу! Тоже нашелся какой умник! Бури, настоящие бури бушевали в душе Скрипача. Он не мог больше сидеть в этом темном подвале, встал и буркнул:
- Пойду наверх, гляну, что там у Будды с костром.
У Будды все было в порядке, вода начала закипать, Толик сходил за плитками концентрата, и вскоре бригада вывалила наружу - ужинать. Моню, конечно, тоже накормили.
Хотя в подвале была вентиляция, дух там стоял тяжелый, поэтому все, не сговариваясь, решили есть наверху. Обычно за едой начинались разговоры, шутки и подначки, но сегодня настроение было паршивое. Слишком много беготни, перестрелок. И слишком много смертей. За ужином усидели пару бутылок водки - нуклиды вывести из организма. Пока бегали по зараженным холмам, просквозило изрядно. Однако и водка не смогла развеять овладевшее бригадой уныние.
После ужина Серж распорядился:
- Моню связать. Пойми, мужик, это для твоего же блага, чтоб тебе не пришло в голову глупости делать. Так что подставляй лапы, так и тебе, и нам спокойней будет.
Будде и Толику пижон велел стеречь снаружи - мол, делитесь между собой, отсыпайтесь по очереди, как сами знаете, как хотите, но чтоб стерегли и назавтра чтоб оба были в форме. Завтра все, может, и решится с заданием. Напоследок добавил: внутрь не суйтесь, не нужно. И погладил замотанный изолентой приклад "Винтореза".
Когда Будда с Толиком остались вдвоем у огня, толстяк заметил:
- Серж не дурак, просто слишком высокого мнения.
- Это ты к чему?
- Не доверяет ни мне, ни тебе. Сейчас последний рывок остался, он не хочет слажать. Видишь, делал вид, что не смотрит, но твою беседу с мужиком все же просек.
- Думаешь, он понял, что я…
Будда поднес толстый палец к губам - мол, говори потише, и сам очень тихо сказал:
- Ничего он не понял, иначе бы шлепнул тебя, ни на секунду не задумавшись. Однако подозрения у него имеются. Это я к тому, что, когда решение будет принято, больше никаких колебаний ты себе позволять не имеешь права. Как решишь, так и поступай.
- Я уже решил, - глядя в потрескивающий костерок, буркнул Толик. - Ты со мной?
- Нет, я впереди тебя. В смысле, ложись спать, я первым покараулю. Часика через три-четыре разбужу.
- Три маловато, - вздохнул Толик.
- Я толстый, я больше устал, - с укоризной заметил Будда, - мне больше отдыхать надо!