- Странные лингвистические выверты приходят в хорошенькие молоденькие головки, - он даже набежавшую от смеха слезинку смахнул пальцем из уголков глаз, - спасибо, порадовали. Я теперь проштрафившихся подчиненных именно так журить буду. А вообще испанское слово "казадорес" по-английски означает охотника, меткого стрелка, егеря, если хотите. В девятнадцатом веке в испанской армии было восемнадцать отдельных батальонов "казадорес", и они считались элитными частями. А в Гражданскую войну так назывались особые группы милиции "рэкете" в Стране басков и Наварре, которые воевали на стороне Франко, потому что все они были "карлистами" и надеялись, что каудильо вернет в страну короля. А тут… - он слегка задумался, видимо, прикидывая, как лучше перевести все это нам на английский язык, - поначалу это звучало как "охотники за головами". Группы, которые работали по поиску бандитов за вознаграждение от наших городов или Ордена.
Слегка озадаченная Ингеборге тут же выбила свое смущение новым вопросом; клин, как говорится, клином…
- А как вам удается стрелять с одной рукой?
- Элементарно, - ответил ей генерал. - Беру револьвер и стреляю.
- Нет, это понятно, - Ингеборге закусила от досады уголок губы, - а вот как вы при этом перезаряжаетесь?
Ни слова не говоря, генерал вышел на позицию. Слегка сдвинул кобуру к пряжке пояса. Быстро выхватил из нее здоровенный револьвер и без остановки произвел шесть выстрелов.
В ответ ему откликнулось мелодичным металлическим звоном шесть гонгов-мишеней.
Потом, придерживая большим пальцем защелку рамы револьвера, он просто стукнул стволом оружия себе по ляжке. Рамка преломилась, и автоматический экстрактор выкинул на землю пустые гильзы.
Переломленный револьвер генерал привычно засунул себе стволом за пояс и по одному патрону с патронташа на том же поясе зарядил опустевший барабан.
Затем вынул револьвер и резко вздернул кистью так, что рамка револьвера со вкусным щелчком встала на место.
И снова генерал сделал шесть выстрелов.
И снова генералу мелодично откликнулось шесть гонгов.
- Вот так где-то… - пояснил генерал свои действия девушке. - Но с другими системами так не получается.
Было заметно, что он горд собой.
Ингеборге стояла в восхищении, чуть челюсть не уронив.
Я тоже пребывал в некотором ступоре. Большинство инвалидов могут только скулить по поводу утраченных возможностей. А тут…
- Это у вас русский "смит-вессон"? - кивнул я на большой никелированный револьвер в его руке.
- Нет, - отрицательно мотнул головой генерал, - это испанское производство, фирмы "Орбера", модель тысяча восемьсот восемьдесят четвертого года. Калибр - одиннадцать миллиметров. Сделал паузу и сознался: - Новодел, конечно. Иначе бы я не смог использовать патроны с бездымным порохом. Но изначально эти револьверы делались по точно такой же американской лицензии, как и русский "смит-вессон" калибром в четыре линии дюйма.
Тут и молодой "казадор", которого за патронами посылали, резво подскочил с кучей картонных коробочек в руках. Патроны прибыли. Как там Льву Толстому слуга докладывал? "Ваше сиятельство, пахать подано!"
Да, еще штришок: пока мы с генералом развлекались стрельбой, нас в тире никто не потревожил, хотя свободных мест на рубеже было достаточно.
Новая Земля. Европейский Союз. Город Виго.
22 год, 4 число 6 месяца, вторник, 12:12.
- Нет, сеньорита, столица нашего анклава находится вообще в горах, выше Кадиса, в городке под названием Мадрид. Все по традиции. - Генерал отставил полупустой бокал со слабеньким белым вином типа рислинга, которым он нас угощал в баре стрельбища после двухчасовой разминки в пистолетном тире, и стал набивать свою трубку. - Хотя "город" - это очень громко сказано. Там и двух тысяч населения не наберется. Но это тоже имеет свою положительную окраску - меньше бюрократии. Больше забот о собственном огороде у жен чиновников. Да и климат там лучше, гораздо прохладней и комфортней, чем внизу у моря; ближе к средиземноморскому, как на Старой Земле.
Генерал прикурил от своей винтажной зажигалки. Погонял пару раз воздух в трубке, раскурил и продолжил рассказ, весь окутавшись клубами ароматного дыма:
- Вот потому там и президент испанского анклава обретается, и правительство, и департамент финансов. Остальные департаменты правительства раскиданы по Виго и Кадису. В принципе от правительства зависит только бюджет анклава и финансово-кредитная политика. Все остальное общины делают сами.
- Сколько у вас человек в подчинении? - задал давно мучивший меня вопрос.
Генерал тут же ответил:
- Две центурии и отдельный взвод разведки.
- А я-то думал, что у вас в подчинении как минимум корпус, раз уж вы генерал-капитан.
Я был несколько разочарован. Но мой собеседник не унывал. И вполне себе комфортно сидел на любимом коньке.
- "Милисианос", как я уже сказал, у нас всего две роты, поэтому давать мне чин команданте посчитали будет жирно. Целого батальона не набирается. Вот и придумали для этой должности звание генерал-капитан, то есть "объединяющий капитан", так как центуриями командуют просто капитаны и их командир должен быть все же хоть на полранга, но старше по званию. При этом не учли специфику "рэкете", которые специально были созданы для борьбы с дорожными бандитами и поддержания благочиния вне городов. Так что работать группами больше взвода нам приходится очень редко. Я вас разочаровал, что я ненастоящий генерал? Увы, свыше лейтенанта всех нас ждет только канцелярия центурии или командования. Я вот еще и тиром руковожу.
Приехала еще одна группа "милисианос", на входе демократично помахали руками начальнику и прошли на рубежи.
Генерал-капитан также помахал им своей единственной рукой, и вскоре из-за бара раздались частые выстрелы серьезных винтовок.
Затем он подвел черту под темой о генералах:
- Наш единственный настоящий бригадный генерал сидит в Мадриде - коз пасет особой породы, а в перерывах бумажки с места на место перекладывает. Но обзывается целым директором Департамента Испанской обороны. Ему все подчинено: и армия, и флот, и военно-воздушные силы - все два самолета.
И Паулино первый же засмеялся брошенной им шутке юмора.
Мы его поддержали. Нам сейчас палец покажи - засмеемся. Винишко уж больно вкусное.
- А чем вообще располагает испанский анклав? Из военной силы.
- Наша регулярная армия - это батальон "аутоблиндаинфантери", базируется в Кадисе. "Милисианос", подчиняющееся гражданской власти анклава, - в Виго. Гражданская гвардия подчинена коррехидорам городов, как и полиция. В Кадисе есть еще и батальон запаса для инфантерии, который по выходным регулярно проходит обязательные сборы, как национальная гвардия в США. И в случае войны их призывают, и они несут службу дома, когда постоянный батальон со всей бронетехникой отправляется на войну в составе общих военных сил ЕС. Вот этим-то батальоном и командует целый команданте.
Генерал-капитана несло. Не каждый день он, наверное, мог выступать перед такой красивой девушкой, как Ингеборге. С полным раскрытием роскошного павлиньего хвоста "латинского любовника". Да еще чтобы тебя ТАК слушали, как это умеет делать прекрасная литовка.
- Есть у нас и военно-морской флот из двух сторожевиков, гордо называемых корветами, пара речных мониторов и десантная баржа класса "река-море". И скоростные катера береговой охраны. С десяток. Баржа большая, может разом перевезти центурию с приданной техникой. Кораблями командуют "капитаны моря". А всем испанским флотом - капитан-командор "Большого залива", который есть заместитель бригадного генерала. Базируется флот в Кадисе. В Виго, точнее в акватории около Виго, только один сторожевик несет вахту посменно. А в Кадисе - и база флота мощная. А вот верфи - в Виго, где и строятся суда на сторону по заказам. В основном каботажники класса "река-море" до двух тысяч тонн. Или речные пароходы - те уже колесные. Как правило, металлический каркас, обшитый деревом. По нашему развитию пока технологии девятнадцатого века более востребованы. Правда, с современной аппаратурой навигации.
Нет, я еле сдержался, чтобы не хрюкнуть. Понимаю, что у "каждой Машки свои замашки", а у каждой страны свои традиции. Тот же Колумб назывался в Испании "адмиралом моря-океана". Но адмирал "Большого залива" - это очень по-русски слышится. Слишком сильные алкогольные аллюзии.
- А что на том берегу Рио-Бланко? - спросила Ингеборге, поощряя однорукого вояку (вот уж точно: "Я старый солдат и не знаю слов любви") на откровенность, граничащую с выдачей военной тайны.
- Здесь в Виго ходит паром через реку для колесной техники. На другом берегу - литовский анклав, а вот выше литовского анклава, севернее Южной дороги, в горах и долинах на большой территории живут басконы, васконы, гасконы, васкогадосы, эсгасконы, наваррцы и прочие эскалдунаки - Басконская федерация называется. Народ очень добродушный и гостеприимный, если только ими не командовать. Числятся они в Ордене за нашим анклавом, но с очень большой автономией. Вплоть до собственной роты горных стрелков с бронетехникой по штату, включая легкие танки "Шеридан". Держат при бригадном генерале в Мадриде в качестве офицера связи своего особого адъютанта в чине гранд-майора. Равно как и своего государственного секретаря в чине федерального гранда - при нашем президенте. Живут в основном животноводством, виноградарством и табак сажают. Скоро традиционная ярмарка в Кадисе будет, и они на нее привезут изумительные по вкусу сыры: и из козьего молока, и из овечьего, и из коровьего. Разве что из птичьего молока они сыр не делают, сеньорита.
И повернувшись ко мне, продолжил тему:
- Кстати, Хорхе, и табак для вашей любимой "Конкисты" именно они выращивают, как и мой трубочный. У всех других на Новой Земле так хорошо это пока не получается. А баски через пару лет обещают еще один сорт запустить в коммерческий оборот - "Хуан Элькано" называется.
- Кто такой Хуан Элькано? - нахмурила лобик Ингеборге.
- Сеньорита, мне стыдно за вас. - Паулино уже слегка лицедействовал в брачной игре бабуинов. - Как можно не знать того капитана, который довел до дому первую кругосветную экспедицию Магеллана после его смерти? Это все равно что Колумба не знать. Кстати, Элькано был баском. Впрочем, как и все капитаны каравелл Колумба.
- А где фасуют этот табак в сигареты? - вмешался я, спасая Ингеборге от запрессования в комплекс неполноценности интеллектом главного местного мента.
- Здесь, в Виго, - тут же откликнулся Паулино.
- А запастись ими можно? - выдал я свое затаенное еще в Порто-Франко желание. - Желательно по оптовым ценам. Не для продажи. Тильки для сэбэ. - И тут же поправился по-английски. - Исключительно для собственного потребления.
- А много надо?
- Да так… блоков сто.
- Ну вы и курите, Хорхе! Это же на два года хватит одному человеку, если считать по блоку в неделю. Здоровье надо беречь.
- Кто не курит и не пьет, тот здоровеньким помрет. Дай бог мне бы на год хватило. Ну так как?
- Надо подумать. - Генерал-капитан обхватил своей единственной ладонью свой единственный подбородок.
- Если подумаете, то я вам продам из трофеев несколько радиостанций "Харрис". Тоже по льготной цене, - начал я торг.
- "Харрис" - это интересно, - сказал Паулино. - Я дам вам записку к генеральному директору табачной фабрики. Обычно мы не продаем "Конкисту" на сторону, пока не насытим внутренний рынок, но он сделает для вас исключение. А вы подарите ему "Календарь Зорана". Он же не получал его бесплатно, как я, - смеется.
- Легко, - ответил я.
- Вот видите, как все хорошо устраивается, когда люди понимают друг друга, - многозначительно улыбнулся генерал в усы.
- А вы тут, как я посмотрю, очень влиятельный человек, - подпустил я немножко лести.
- Не совсем. Просто в табачной фабрике у меня четырнадцать процентов капитала. И я там председатель совета директоров как самый крупный акционер.
Новая Земля. Европейский Союз. Город Виго.
22 год, 4 число 6 месяца, вторник, 14:30.
Наконец-то я навестил Наташу в госпитале. Правда, прорваться туда смог, только запустив вперед Ингеборге, которая все и разрулила.
Мне дали на свиданку десять минут, и ни секундой больше. Под надзором. И то хлеб.
И вот я наконец-то весь в белом гостевом халатике рассекаю по коридору первого этажа сефардского госпиталя, выдерживая направление на Наташкин кубрик. В одной руке у меня корзинка со свежими фруктами, по дороге закупленными на рынке. В другой - большая чайная роза, которую я без зазрения совести срезал через кованую решетку одного симпатичного особнячка. Также по дороге со стрельбища.
А на лице - дурацкая улыбка ребенка, который наконец-то сделал, что хотел и чего ему давно не разрешали.
Наташку о моем приходе своевременно предупредили и, думаю, держали-то меня столько времени на улице непременно для того, чтобы дать девчатам ей на лицо марафет навести. "Боевая раскраска" получилась несколько вульгарной, на мой вкус, но Наташка хоть не истерила оттого, что плохо выглядит в моих глазах.
И стул заранее поставили мне возле ее кровати.
Позаботились.
Лучше бы удалились, а то встали парадом вдоль стеночки: медсестра, очередная карга-санитарка, Ингеборге, Буля и Альфия. Ну, и фиг с вами, золотые рыбки. Это вам всем развлечение, а мне - жизнь.
Сел, улыбаясь и глядя в огромные Наташкины глаза, подсунул чайную розу ей под нос, слегка поводя цветком под ноздрями, приговаривая:
- Понюхай, чем пахнет. Узнаешь запах?
Наташа втянула воздух ноздрями и ответила неопределенно:
- Цветком и свежестью.
- Дурочка, - засмеялся я, - тобой пахнет.
Дурацкая шутка, конечно, но настроение девушке я поднял. Вон как заулыбалась во все тридцать два зуба.
- Чего пришел?
Ты гляди, на комплименты девушка нарывается, видать, действительно на поправку пошла.
Вздохнул и сказал, что думал, несмотря на зрителей у стены:
- Пришел сказать, милая, что люблю тебя. Что жду не дождусь, пока тебя отсюда выпишут. Что скучаю по тебе до того, что ты мне постоянно снишься. И еще - сказать тебе спасибо от всех нас за твой подвиг, который всех спас. Мы все твои должники.
Наташка взяла мою руку с цветком в ладошку:
- Спасибо тебе, Жорик, что не бросили меня тут одну.
- Разве можно тебя тут бросить? Окстись. Тем более одну. Ты со мной, милая, пока смерть не разлучит нас. В болезни и здравии, в богатстве и бедности.
- Что вы тут будете делать, пока я в госпитале валяюсь? - проявила Наташа интерес к нашему бытию.
- Ждать, пока ты не выздоровеешь. Без тебя никто никуда не поедет.
И смотрим друг другу в глаза.
И млеем от близости.
И хорошо нам.
Наверное, про такие минуты и говорят, что это счастье.
- Все, время, - вторглась в наше приватное пространство медсестра.
Я поднялся со стула, наклонился над девушкой и поцеловал ее в заскорузлые губы. Такие родные губы. Правда, излишне напомаженные.
И пообещал:
- Жди, завтра я снова приду.
- Буду ждать, - ответила мне Наташа, улыбаясь и с надеждой глядя мне в глаза. - Знай, я люблю тебя.
Мы снова поцеловались, и я под мрачными взглядами медперсонала вышел в коридор.
Убил бы, на фиг, кайфоломовых.
Новая Земля. Европейский Союз. Город Виго.
22 год, 4 число 6 месяца, вторник, 15:15.
Обедали в симпатичном семейном ресторанчике в самом центре Виго, недалеко от госпиталя. "Gitano's radjah" назывался. Небольшом, столиков на пять, среднеевропейском семейном кабачке, без какого-либо национального колорита в интерьере. Но кормили в нем весьма прилично. И вина типа Риохи мы также усугубили по бокальчику, чтоб вкуснее было. Хорошее вино попалось, забыл только спросить официантку, местное оно уже или все же из-за "ленточки". Ну да ладно, по чеку узнаю, по выставленной цене.
Официантка была одета на контрасте со скучным интерьером оперной цыганкой. В пестрой широкой юбке до полу, белой рубахе с широкими рукавами до запястий и жилете-корсете на шнуровке спереди, кокетливо завязанной на уровне груди ослабленным узлом. С шелковой шалью на бедрах вместо передника. В черных волосах была закреплена небольшая красная роза над левым ухом. Живая. Кажется, такой сорт называется Мерседес. И толстый слой ярко-красной губной помады на губах в тон цветку. В ушах - массивные золотые серьги без камней. На обоих запястьях - куча тонких, мелодично звенящих золотых браслетов.
Однако в ее поведении никакой цыганщины не было замечено. Спокойно взяла у нас заказ и быстро обслужила, без "выходов".
Припомнилась тут сценка из студенческой жизни. Как возвратившись из геологической экспедиции, после получения окончательного расчета в Москве, ввалились мы всей студенческой братией в ресторан "Славянский базар". И когда халдей соизволил взять у нас заказ, кто-то из компашки взял и выпендрился:
- А поросенка!
Официант невозмутимо уточнил:
- С выходом?
- А с выходом! - только что шапку на землю не бросили.
Сидели.
Ели.
Пили.
А поросенка все нет.
Приблизительно через час, не раньше, видать, ждали хитрые, чтобы мы водочки поднабрались, вываливается с кухни в зал пестрая толпа цыган с гитарами. А с ними цыганки с подносами, на которых по четверти молочного порося с гречневой кашей. И на ходу слабали они нам что-то непонятное на языке ромэлов, юбками тряся, браслетами звеня, гитарами мурча, заливисто при этом всем табором визжа и подпрыгивая… Вот такой вот поросенок "с выходом" оказался.
Потом я счет из ресторана долго хранил и всем показывал. "Выход" стоил в семнадцать раз дороже самого блюда, тоже не дешевого. Но это еще честное московское разводилово.
Все успели проголодаться, и обед прошел в строгом соответствии с пионерским принципом: "когда я ем - я глух и нем". Только приборы постукивали по тарелкам.