- Надо, капитан, надо, - подсказал ему Билич.
- Огонь по глазам этой твари! - Скомандовал Маркес.
Огонь из девяти стволов был ужасен по своей разрушительной силе. За считанные секунды богомол потерял все свое зрение и осязание, и мог ориентироваться, только воспринимая вибрацию воздуха и земли. Он двинулся вперед, но тут же замер на месте. Богомол ничего не видел, а невидимый противник никак не проявлял себя. Наконец он ощутил что-то, похожее на движение воздуха, и, наотмашь ударил в эту сторону своими чудовищными клешнями. Они пронзили ствол дерева, но виновника этого удара не задели. Дамфи, а это был он, коротко выругался, а потом вскинул свое ружье, передвинул рычажок мощности вперед, и, прицелившись, выстрелил в сторону богомола. Он попал именно туда, куда и хотел. Мощный плазменный заряд просто перерубил слишком узкую шею богомола, и его несуразная голова перевернулась в воздухе и упала на землю. Звук удара и содрогание земли были сравнимы с небольшим землетрясением.
- Ура! - Закричал кто-то из невидимок. Между тем радоваться было рано. Туловище громадного насекомого продолжало устойчиво стоять на всех своих четырех лапах, и было не похоже, что оно собирается падать. А на земле продолжала клацать своими чудовищными челюстями голова Богомола.
- Шеф, может запустить в него гранату? - Спросил Джон Толбойт. Этому воспротивился Сашко Билич.
- Не надо. Взрывом привлечем еще кучу таких же тварей. Все равно он скоро сдохнет.
Маркес согласился.
- Да, это точно. Дамфи, ты где?
- Да тут я, - отозвался из воздуха невидимка. Вскоре он проявился на ветке, а потом спрыгнул на землю. - Кстати, он и без глаз меня чуть не укокошил. Промахнулся на какие-то полметра.
- Так что, не расслабляться, продолжаем двигаться вперед. Все в сборе?
И тут откуда-то сбоку раздался дикий крик: - Братцы! Спасите!
Кричал солдат на русском языке, и все поняли, что в беду попал один из невидимок. Все, не раздумывая, рванулись на голос, только Билич успел взглянуть на все свои датчики, и закричал: - Стой! Там что-то большое!
- Оружие наготове!
А голос продолжал кричать: - Братцы, спасите! Спасите меня!
Уже осторожно все начали пробираться вперед. Отозвался и второй невидимка: - Толька! Ты где!?
- Я тут, сверху! Да поднимите вы глаза вверх!
Все подняли голову, и ахнули. В воздухе, на высоте метров двадцати от земли, вопреки всем законам природы, висела серебристая фигурка человека. Только глянув в оптический прицел, Маркес понял, что на самом деле тело невидимки покоилось в серебристой паутине. А потом он увидел и самого хозяина этой паутины. Это было солидное животное, никак по размерам не меньше самого Толика. Паук находился в каких-то двух метрах от тела десантника, и, похоже, готовился пустить в ход свою обволакивающую паутину, а может быть и парализирующие клыки.
- Стреляйте! - надрывался в крике Толик. - Мужики, стреляйте! Он меня сейчас жрать начнет!
Этого они позволить не могли, так что после короткой, но интенсивной стрельбы, паук свалился вниз, и уже мертвый завис над землей, на своей паутине, не долетев до поверхности метра два. Теперь нужно было как-то вызволить Толика. То, что это задача не из самых простых, Маркес понял, только взявшись рукой в перчатке за одну из паутинных нитей. Перчатка приклеилась намертво, и Маркесу пришлось ее просто оставить висеть в воздухе. Проблему решил Дамфи. Молча, как и почти всегда, он поднял свое лазерное ружье и начал методично отжигать паутину со всех сторон от "висунка". Это был действенный метод, вот только когда последняя нить сгорела, то падать Толику пришлось со все тех же двадцати метров. Спас десантника хозяин паутины, вернее, его мертвая туша. Жить Толику хотелось как никогда, поэтому он уже, пролетая мимо, на каком-то инстинкте вцепился в своего несостоявшегося палача. Нить спружинила, но выдержала и это девяностокилограммовое тело. Затормозив падение, Толик разжал руки, и уже с вполне комфортной высоты, каких-то двух метров, свалился на землю. Здесь он повел себя странно: зажмурился, перевернулся на живот, и на четвереньках быстро-быстро отбежал в сторону.
- Толик, ты чего это? - Спросил обеспокоенный собрат по десанту. - С ума сошел?
- Чего-чего! Ты посмотри на него, - сказал Толик, кивая в сторону паука. - Такая жуткая морда, не дай боже присниться!
Все начали, согнувшись, разглядывать паучью морду, с десятком самого разного размера глаз, с каким-то особенно жутким ртом в форме хобота.
- Как ты в паутине то оказался, бестолочь?! - Спросил Сашко пострадавшего.
- Да, я тоже на дерево полез, оттуда в богомола стрелять хотел, а потом оступился и полетел вниз. Думал, хана мне, с такой то высоты. А потом вдруг раз, и как в гамак упал. Сначала обрадовался, а потом чую - дернуться не могу. Единственное, что успел - невидимость выключить. А тут и эта тварь приползла, обнюхивать меня стала. Ну, я тут как заорал, он аж попятился!
- Да, орал ты знатно. Перепугал всех нас больше, чем тебя паук.
- Спиртику бы сейчас, грамм сто, - сказал мечтательно Толик, - и сигарету позабористей, без фильтра. "Приму", или "Тамбовского волка".
- Пошли, Тамбовский волк!
- Да, надо отсюда уходить. А то еще на твои крики снова придут хозяева и попробуют нас съесть.
Экспедиция спецназовцев вернулась с планеты через двое суток без единой потери. Только тот же невезучий десантник по имени Толик получил химический ожег лица, упав головой в куст обычного, по виду дерева. Выдирать его оттуда пришлось вчетвером. То, что на самом деле оно питалось небольшими насекомыми, поняли уже потом, присмотревшись к образу жизни этой родственницы земной росянки.
- Можно там выжить, - доложил Маркес командованию. - Скажу больше - я возьму батальон и продержусь там трое суток.
- Зачем? - не понял Чай Сен.
- Затем, что надо обучать солдат. У меня большинство вояк ни разу не стреляли из бластеров. Только в тире, да и то это была имитация.
- Это может стоить нам больших потерь, - напомнил осторожный Луи Фиш.
- Но тренироваться нам нужно, - настаивал Маркес. - В таких условиях я за три дня сделаю из новобранцев ветеранов.
- Хорошо, - разрешил Райт. - Готовьтесь.
Глава 18
День сто пятьдесят восьмой.
Антон Васильев поправлялся по земным понятиям просто стремительно. Уже через два дня он с трудом, но ходил с костылями. Его уговаривали полежать в лазарете, но этого не хотел. Слишком интересные события происходили в его лаборатории. Каждый полет на планету приносил новые и новые сенсации.
- Обалденные киты, просто невероятные! Триста метров в длину, восемьдесят в ширину. В одной стае десятки тысяч тонн чистейшего, деликатесного мяса! - Восторженно рассказывал один из вернувшихся с берега океана зоологов, чех. - А вкус у этого мяса - не передать словами! Это чудо!
Его напарник, француз Пьер Монтерье, наоборот, был, как никогда мрачен. Хоть он и остриг волосы на голове, но сбрить бородку его так и не заставили, так что внешним обликом он сейчас больше походил на монаха аскета.
- Мы сможем накормить миллионы людей, и еще запастись мясом на несколько месяцев вперед, - продолжал радоваться чех.
- Вообще, то, что мы собираемся делать с этими китами - это преступление, - сказал Пьер. Он вытащил из кармана трубку, сунул ее в рот. Табака давно уже не было ни у кого из землян, но зато от нее шел въевшийся за годы запах никотина.
- Почему преступление, Пьер? - спросил Рене Альберг. - В чем это наше преступление, я что-то не понимаю?
Монтерье начал говорить уже пылко, яростно.
- Мы нашли на этой прекрасной планете безмозглую, тупую цивилизацию насекомых! Все они занимаются только тем, что едят тех, кто меньше них размером. Между тем в океане живут наши с вами родственники, теплокровные, млекопитающие животные. Пройдут миллионы лет, и они непременно выйдут на сушу, и завоюют себе право на жизнь. Мы же, как какие-то варвары убиваем их на мясо, и этим, может быть, лишаем их шанса выжить в этой схватке эволюций.
- Ну, что делать… - мирно начал Альберг. Его прервал крик француза.
- Как что делать?! Оставить их в покое! Пусть себе живут дальше, размножаются!
Подошедший к спорящим Майдачный тихо спросил Васильева: - Что это он так разоряется?
- Он и на Земле изучал китов и дельфинов, - шепнул Антон. - А тут увидел таких монстров, и решил, что они еще умней наших китов.
А француз продолжал вещать, при этом активно, как все южане, жестикулируя.
- Вы знаете, какой величины мозг у этих китов?! А какой он развитый? Нам с вами завидовать надо такому мозгу! По сравнению с ними мы - имбецилы!
- Но, они не совсем киты, они еще почти рыбы, - возразил один из биологов.
- Да, у них кроме легких существует и остатки жабр. Но, это переходный период, в воде сейчас кислорода больше, чем в воздухе. Пройдет время, и жабры отомрут совсем. Они уже сейчас теплокровные, у них температура тела как у нас - тридцать шесть и шесть. Они же наши братья, нельзя их убивать!
Тут в разговор вступил Майдачный.
- Я все понимаю, Пьер. Тебе нравятся эти умные особи. Но семь миллионов особей твоего вида хотят есть. Первые порции пищи из этих китов уже раздают народу. Иди, посмотри, как они радуются. Скажи им, что это будет только один раз, а дальше им просто придется медленно умирать от голода. Иди, скажи им об этом! Посмотри им в глаза.
Француз выругался, и торопливо вышел из лаборатории. Между тем Рене Альберг подошел к Васильеву.
- Ну, а теперь займемся вами, дорогой друг. Так сколько вы находились на планете без кислородной маски?
- Больше часа, - признался Антон.
- А следов отравления окисью углерода у вас не нашли. Странно. Вы, говорили, что все это время лежали на земле?
- Это была не совсем земля. Скорее болото. У меня из воды торчала одна голова. Даже не голова, - он показал пальцами, - одно лицо. Это еще чудо, что я упал на спину. Если бы упал на живот, то сразу бы захлебнулся водой и все.
- Интересно. Может, вы тоже отрастили себе жабры, Антуан?
- С испугу, - поддел Антона Майдачный.
Васильев улыбнулся своей характерной, застенчивой улыбкой.
- Не знаю, я тогда про это не думал.
- А мы думали, все это время думали над этой загадкой, - весело сообщил Альберг. - Луис, как наши дела?
Испанец Луис Барраха в это время колдовал около огромного аквариума наполненного чем-то зеленым.
- Дела просто великолепны. Эта штука размножается с удивительной скоростью. Метаболизм просто поразительный.
Рене присел, с интересом рассматривая растения сквозь стекло аквариума.
- Они что, меняют цвет с зеленого на бурый? - спросил он.
- Нет, это просто отмершие корни. Я их как раз вылавливаю. Вон их сколько уже.
Луис кивнул головой на кучу бурого цвета, лежащую в стороне.
- Ого! Что у них там с обменом веществ?
Барраха восхищенно помотал головой.
- Это вообще что-то, совершенно не поддающееся объяснению. Эта штука поглощает из воздуха и воды все то, что нам не сильно и нужно: углерод, азот, микроэлементы. А выдает на поверхность чистый кислород. Здесь, в этой комнате, - он поднял вверх руки, - сорок пять процентов кислорода.
- То-то, я думаю, что-то здесь дышится слишком легко. Так что, милый наш Антуан, - Альберг снова обернулся к Васильеву, - молитесь богу, что он послал вам это растение для вашего же спасения. Именно из-за него вы остались живы. Вы лежали на спине, а над вами был тонкий слой с повышенным содержание кислорода. Везунчик вы, Антуан.
Вскоре на полярном берегу этого же континента высаживалась очередная экспедиция землян. Задача у них была простая и ясная: забить как можно больше китов, и, разделав их, отправить мясо на орбиту. Большая часть людей, выгрузив снаряжение, осталась на берегу. Один же снова поднялся на борт тарелки.
- А куда это наш док направился? - спросил один из заготовщиков, кивая в сторону уходящей куда-то вдоль по берегу фигуре человека.
- Да, что ему - ученый. Найдет какую-нибудь жабу, и будет ее изучать. Типичный яйцеголовый ученый.
В это время люди на тарелке догнали одну из стай. Двадцать могучих китов от ста до трехсот метров в длину спокойно плыли куда-то в сторону заката солнца. Это было величественное зрелище. Словно целая эскадра идущих в надводном состоянии подводных лодок неслась со скоростью тридцать узлов в час. Они шли ромбом, толкая впереди себя мощный бурун воды, и оставляя за собой двухметровой высоты вал.
- Классное зрелище! - Сказал пилот, Антонио Розетти, своему соседу. - Я видел раз из моего вертолета учение шестого флота США. По эмоциям это примерно то же самое.
Они еще несколько секунд любовались этим красивейшим зрелищем, потом приступили к делу.
- Какого из них вам подстрелить, Карл? - спросил пилот сидевшего рядом с ним человека лет пятидесяти, с красным, обветренным лицом и выцветшими, белесыми ресницами. Тот ткнул пальцем вниз.
- Давай вон того, самого большого. Только не зажарь его всего. Такой бифштекс мы сразу не съедим.
- Сейчас попробуем. Не знаю, что получится. Слишком он большой, трудно рассчитать заряд. Неизвестно, как проводит плазму шкура и кости.
Пилот снизил тарелку, и, зависнув над поверхностью моря метрах в тридцати, аккуратно кинул вниз плазменную молнию точно в голову кита. Это был минимальный заряд, и он не сильно рассчитывал, что сможет с одного такого выстрела поразить этого гиганта. Но, все получилось как надо. Огромное, гладкое, больше похожее по коричневому цвету кожи и по размеру на небольшой остров, тело кита остановилось, и закачалось на волнах.
- Есть! - Вскричал пилот. - А, как я его?! С одного выстрела!
- Молодец! Теперь загарпунь его, - приказал краснолицый. В прошлой, земной жизни Карл Свенсен был профессиональным охотником за китами, гарпунером. Но, там все было проще. Там была специальная гарпунная пушка, а тут для загарпунивания они использовали систему экстренного торможения в водной среде, проще говоря - якорь. Только якорь был поменьше, да сила выстрела, выплюнувшая его из тела истребителя, гораздо мощней обычного. Это был эксперимент, и он им удалось. Самодельный гарпун, а над ним тоже поработали умельцы из артели Валерия Майдачного, проник в глубину тела кита метров на пять. После этого тарелка развернулась, и осторожно двинулась в сторону берега. Тонкий, в палец толщиной, сверхпрочный трос натянулся, бурая глыба поплыла в нужном направлении, толкая впереди себя огромный бурун. Вслед за убитым китом развернулась и вся остальная стая. Они окружили своего вожака, словно он был по-прежнему живой, выстроились ромбом, и двинулись за ним к берегу.
- Как хорошо, а! - засмеялся на борту тарелки человек с обветренным лицом. - Это просто здорово! Не надо будет за ними далеко летать, бить по одному. Сами идут к нам на сковородку.
Через полчаса на берегу во всю шла разделка мяса. Кит наполовину лежал на земле, бригада заготовщиков быстро разрезала его лазерными резаками на большие куски, которые тут же относились другими людьми на борт грузовой тарелки. Между тем истребитель Розетти продолжал маневрировать над морем, равномерно отстреливая остальных китов.
- Передай на Ковчег, чтобы прислали еще людей, - велел пилоту Свенсен. - В таком составе мы будем разделывать их до конца своего века. Пусть берут всех, кто не боится вида крови и мяса.
- Хорошо, передам.
В сторонке от места разделки, на берегу, один из заготовщиков пытался развести костер. Как он ни чертыхался, у него это не получалось. Слишком мало было в воздухе кислорода, и слишком сырыми были выброшенные на берег стволы деревьев.
- Что ты тут делаешь, придурок? - спросил его опустившийся, наконец, на землю Свенсен. Тот виновато развел руками.
- Ребята попросили сделать из этого мяса шашлык, а дрова почему-то не горят.
- Бестолочь, - проворчал Свенсен. - Это можно сделать совсем по-другому.
Он стащил с плеча плазменное ружье, поставил его заряд на минумум и нажав на спуск, направил ровное, гудящее пламя на большой кусок темно-красного мяса, лежащий на камне. Минуты через две он отвел пламя в сторону и предложил добровольному повару: - Пробуй. Готово или нет?
Тот отрезал ножом солидный кусок, откусил его. Через несколько секунд на лице заготовщика появилось блаженное выражение.
- Обалдеть! Паровая говядина, да и только, - сказал он, отрезая еще. - Такое мясо я ел только один раз, в Аргентине, у местных гаучо.
- Учись, как надо жить у старого китобоя! Пока я в силе, и могу еще навалять по шее, а не только болтать языком.
В это время Пьер Монтерье продолжал идти вдоль берега. При этом он часто останавливался, и, осмотрев горизонт, пытался насвистывать. При наличии кислородной маски это было не очень эффективно. Но, наконец, он дождался, того, чего хотел. Из моря на берег выскочил стремительная, гладкая и мокрая туша морского жителя. В длину этот зверь был метра три, и походил сразу и на дельфина, и на тюленя. От тюленя у него были длинные, до метра, передние ласты, а от дельфина, стремительные формы тела и плавник на спине. Хвост у него был горизонтальный, метровой ширины. Впрочем, и он в своей середине немного раздваивался. Но, самой замечательной у этого зверя была голова. Большая, чуточку вытянутая вперед, с коротким носом, и круглыми, любопытными глазами. Поудобней устроившись на гальке, зверь поднял торс на своих могучих плавниках, так, что лицо его оказалось как раз на уровне лица человека. После этого на лице зверя появилась забавная улыбка, и, открыв рот, он, совсем по-детски произнес несколько несложных звуков.
- А-а-а, я-я-я! Хо-хо-хо!
Пьер засмеялся. Он просто не мог оторвать глаз от этой уморительно очаровательной мордочки. Своими темными, круглыми глазами она напоминала личико тюленя белька, только увеличенное раза в три. Монтерье всю свою сознательную жизнь боролся за то, чтобы прекратить убивать этих милых животных. Но этот не то тюлень, не то дельфин, кроме того, умел совершенно по-людски, как новорожденный ребенок, улыбаться.
- Ты приплыл на мой свист? - Спросил он морского зверя. - Молодец, Анри, умница.
Почему он назвал нового знакомого в честь погибшего друга, Монтерье и сам не знал. Протянув руку, француз погладил дельфино-тюленя по голове. И тот тут же начал сам ласкаться под рукой ихтиолога, как кошка, требующая ласки.
Они познакомились два дня назад, долго присматривались к друг другу. Потом человек и зверь долго забавлялись нехитрыми играми, стараясь получше понять друг друга. И то, что новый знакомый вспомнил его и приплыл к нему через два дня, еще раз убедило биолога, что разум этого детища природы был близок по своему развитию к человеческому.
Между тем новый знакомый игриво толкнул Пьера в плечо носом. Вот только масса его при этом была такова, что от этой ласки землянин едва устоял на ногах.
- Анри, прекрати бодаться! - Строго прикрикнул на приятеля биолог. Тот еще раз толкнул человека, потом забавно, совсем как дрессированная собака, наклонил голову на бок, и, все с той же очаровательной улыбкой, чуть высунул свой розовенький язычок.
- Ах, ты еще и дразниться! - Возмутился француз. - Ну, этого я тебе не прощу!