– Я в стрельбах смысла не вижу.
– Что значит "не вижу"? Ты же стреляешь плохо!
– Зато заклинаниями мажу хорошо. По нынешним временам это важнее.
– Бабушка надвое сказала, что там важнее. У нас вся команда ходит, включая Лети, у которой после трех выстрелов АПС из рук вылетает!
– Нашли что Лети давать. Вы бы ей еще "Беретту 951 R" дали…
– Бывают пистолеты и потяжелее, – пробормотал Илья.
– …Или станковый пулемет. В одну руку.
– Остроумно. М-да… И тем не менее.
– Офицер освободил меня от стрельб, если я не считаю занятия там необходимыми для себя. Буду ходить раз в неделю.
– Слушай, мы и так командой практически нигде не занимаемся. Что такое рукопашный бой? Одно только слово, что командой, на самом-то деле по отдельности, по двое. А нам надо вырабатывать командный дух. А то не команда будет, а одна только видимость… Нет, я понимаю, что ты хочешь сказать, – заторопился он. – Что, мол, это все ерунда, этот командный дух, и ничего от лишних пары месяцев врозь не случится. Но ведь мы еще не привыкли чувствовать друг друга не только локтем, но и… хм… другими частями тела… На это нужно время!
– Остановись, – улыбнулась она. – Ты так блистательно начал отвечать на мое возражение, которое сам же и придумал, что мне даже слова не вставить. На тему того, что, вообще-то, я подумала о другом.
– О чем?
– О том, что командный дух мы очень скоро будем вырабатывать. В учебно-боевом рейде.
– Сразу в учебно-боевом? – жадно уточнил Илья, и Кайндел, словно с листа, прочла его мысль: "Она крутится возле начальства и не хочет говорить, что нас ждет, но ведь может сейчас проговориться случайно, так надо поднажать будто бы случайно, и все узнать". – Нам говорили об учебных.
– По нынешним временам чисто учебные рейды курсантов для ОСН – слишком большая роскошь. Офицеры наверняка решат совместить приятное с полезным.
– А где будет ближайший рейд – ты не в курсе?
– Нет, конечно. Однако можно догадаться, что, поскольку в Иаверне интересы Организации сильно ограничены, рейд нам спланируют в Питере.
– Что там сейчас творится-то? Ты ж была…
Вокруг потихоньку стягивалась толпа. Конечно, "толпа" – сильно сказано, их всего-то было тридцать два человека, шесть команд. Но уже добрая половина позавтракавших притерлась к стенам и окнам поблизости, навострив ушки, а остальные, отставляя тарелки, метила подойти поближе и тоже послушать. У большинства уже была очень хорошо натренирована интуиция, они нюхом чуяли, что разговор интересен для каждого. Даже для того, кто родился и вырос отнюдь не в Петербурге.
– Ты всерьез считаешь, что командование со мной делится всей информацией? – осторожно подбирая слова, спросила девушка.
– Но хоть что-то ты должна была видеть… Услышать…
– Ну о том, что основной театр боевых действий между ОСН и Алым Кругом переполз в Москву – это вы знаете?
Она будто бы разговаривала только с Ильей, но, задав вопрос, глазом повела на тех, кто топтался поблизости, чтобы обозначить – диалог двоих перестал быть таковым, и распространился на окружающих.
Окружающие заворчали в том смысле, что не слышали, но им всем очень интересно.
– Так вот, то ли под Москвой, то ли в Москве сейчас идут бои, туда переброшены почти все силы Организации, туда же отправился Один, оставив Роннана распоряжаться питерскими делами. К чему это приведет, не могу предполагать даже я. Потому как ОСН до сих пор в недоумении – существует ли в действительности такое явление, как Дозоры (слизанные с Лукьяненко), или это отдельная, не представляющая опасности группка местной гопоты развлекается время от времени.
– Ты именно этим в городе занималась? – уточнил Роман.
– Не совсем. Я не могу говорить, чем я занималась в городе во время своих отлучек. То, что я говорю сейчас – не более чем результат моих умозаключений.
– Так ты считаешь, что нас отправят в рейд по отлову этих "дозорных"?
– Повторяю – это лишь мое предположение. Но если я не ошибаюсь, то подобная возможность очень даже вероятна.
– Когда я слышу от тебя "если не ошибаюсь", – вклинился Сергей (которого после рукоположения все чаще и за глаза, и в глаза именовали Сергием), – мне становится не по себе.
– Почему?
– Потому что я не помню, чтоб ты хоть раз ошибалась. Ты тут пророчишь, к примеру, что-нибудь неприятное, добавляешь "если не ошибаюсь", и какая-то надежда остается… А потом надежда идет лесом, и эта тенденция своей повторяемостью уже начинает пугать.
– Ну что ж делать, – под общий хохот согласилась она. – Жизнь вообще несправедливая штука.
И, покосившись на часы, поспешила выйти в коридор. Занятия по тактике уже начинались, а до лекционного зала еще предстояло добежать. На нее, влетевшую в зальцу, лишь кое-как оформленную под вкусы соотечественников, Офицер посмотрел холодно, но ничего не сказал. Впрочем, его молчание стало слабым утешением, потому что упрек девушка прочла в глазах так отчетливо, словно услышала наяву: "Уж вам-то, Кайндел, не следует опаздывать ни в коем случае. Вы и так слишком редко одаряете нас своим постоянным посещением".
Она снова чувствовала себя школьницей. Не самое приятное ощущение.
Зато ее право на "самостоятельную подготовку" никто не собирался подвергать сомнению. Эти два часа каждый из курсантов тратил по своему усмотрению – кто-то садился за книги, спеша дочитать то, что не успел в свободное время, кто-то медитировал, кто-то совершал лишнюю пробежку вокруг замка или занимался спаррингом с товарищем. Кайндел же взяла магнитофон и вышла в заснеженный парк. Ей хотелось танцевать.
Естественно, потанцевать не просто так. Она чувствовала, что обессилена последними неделями напряженной работы. И если обычного отдыха (валяться на диване, плевать в потолок) ей никто не мог обеспечить, то использовать для этой цели магию… Почему бы и нет? Конечно, здравый смысл требовал засесть за книги (потому что если на тренировки раньше время находилось, то на чтение – уже никак, и накопилась изрядная стопка книг, с которыми предстояло ознакомиться), и именно так использовать два часа "самостоятельной подготовки". Но желания победили.
За внутренним кольцом замковых укреплений, с подветренной стороны, она нашла удобную, широкую площадку, покрытую ровным, нетронутым слоем снега, и пристроила магнитофон на свернутом плаще. Здесь было тихо, только вороны время от времени перекликались со стен, да за деревьями парка, издалека, время от времени перекликались иавернцы, доносился стук и грохот. Мастера работали на гребне внешней стены, что-то приводили в порядок или ремонтировали, но по большому счету совершенно не мешали.
Музыка, которую она включила совсем негромко, чтобы в свою очередь никому не мешать, легко ввела ее в состояние, подходящее для восприятия энергий. Здесь, в мире развитой магии, природные энергии давно были поделены между собой. Однако в силу своих особых способностей девушка легко могла извлечь ее оттуда, откуда иавернцы вряд ли смогли бы. Собственно, силу она при необходимости выцеживала из чего угодно – из воздуха, из воды, из огня. К тому же рядом с замком, который помимо прочего заключал в себе пусть небольшой, но мощный источник энергии, это было даже проще сделать.
Уже в первые мгновения Кайндел почувствовала себя намного лучше. Усталость и сонливость отступили, руки, а потом и все тело стали легки, словно были сотканы из гагачьего пуха, и хотелось танцевать, не останавливаясь. Приблизительно так же чувствовали себя мастера восточных единоборств, проделывавшие комплекс дыхательных упражнений. Неискушенному глазу могло показаться глупым и нерациональным тратить несколько часов на какие-то странные поднимания рук, ног, шевеление головой и принятие по очереди затейливых поз, однако смысл, конечно, был. В немагическом мире другого способа пропустись сквозь себя большие объемы энергии, таким образом обновить и укрепить физическое тело не существовало.
Мелодия еще не завершилась, когда девушка ощутила рядом присутствие и чужой взгляд. В нем не чувствовалось угрозы, поэтому она завершила задуманные движения и лишь после этого повернула голову.
Мужчину курсантка узнала сразу. Это был тот самый парень, которого едва не приговорили к смерти, и приговорили бы наверняка, если б суждение о его искренности и неискренности некоторых свидетелей она оставила при себе, не стала бы высказывать вслух. Илванхад, так его звали. Кайндел уже знала, что он – один из близких друзей правителя, его доверенный человек, невиновность которого Иедавана очень порадовала. Правда, окончательное решение еще не было принято, однако, судя по тому, что молодой человек стоял перед ней, а не сидел в каземате, его, по крайней мере, выпустили из-под замка.
Иавернец заметил ее взгляд и поклонился. В оттенках поклонов и кивков девушка еще не научилась разбираться, но тут понять, что мужчина пытается быть как можно более вежливым, было легко догадаться.
– Приветствую, – проговорил он на родном языке, но, видимо, от волнения или смущения, с легким акцентом, курсантке незнакомым. В чем, собственно, не было ничего удивительного, поскольку она знала всего один язык из неисчислимого множества иавернских диалектов и наречий. – Прости, если помешал тебе.
– Нет. Не помешал. – Нагнулась и выключила магнитофон, взявшийся наигрывать следующую мелодию. – Рада, что ты уже на свободе.
Он кивнул.
– Не могу покидать замок и выходить за пределы внешнего кольца стен. Но это, в свете прежних событий, уже не страшно. – Он помолчал и с усилием продолжил: – Я должен поблагодарить тебя. Ты спасла мне жизнь. Ты помогла мне сохранить честь. Тяжелее всего было бы умереть обвиненным в подобном преступлении. Я обязан тебе больше чем жизнью и рад буду хоть как-то вернуть долг. Если я или моя жена сможем тебе помочь, это станет самой большой радостью для нас.
"Он женат", – с недовольством отметила Кайндел, сама не понимая, почему ее это задело. Мысленно фыркнула и успокоилась. И как-то даже свободнее почувствовала себя с этим мужчиной. Наверное, потому, что общаться с ним можно было только по-дружески…
– Я просто сделала то, что должна была.
– Нет, не должна, – живо возразил он. – Ты ведь чужая… Я имею в виду, из другого мира. Ты не должна была вмешиваться, и за твою добрую волю я благодарен тебе так, как только может быть благодарен человек.
– Ты меня смутил, – улыбнулась девушка. – Я ведь сделала сущую малость. Хоть и с большими последствиями. – Она бросила на него веселый взгляд. В голову пришла шальная мысль, и курсантка не стала ее отвергать, тем более что раз уж не удалось толком потанцевать, следует заняться чем-нибудь еще, столь же полезным. – Скажи, а ты не откажешься провести со мной спарринг?
Илванхад не сразу понял, что от него требуется.
– А, ты хочешь поединка? – догадался он. – Тренировочного поединка? – Сбросил с плеч плащ, вынул из ножен меч.
Металл клинка сумрачно отразил бледный свет снежно-белых облаков, плотно затягивающих небо. На оружие Илванхада, извлеченное из ножен, Кайндел посмотрела зачарованно, словно на чудо из чудес. Меч был, правда, на первый взгляд самый обычный, длинный, шириной в пол-ладони у гарды, с короткими и узкими треугольниками клинколома, немного напоминающими клыки, с навершием в виде полусферы. Блеск металла показался ей необычным, но она мало что понимала в сортах стали, и осознать, в чем необычность, вряд ли могла. Ее удивил и заворожил сам факт того, что ради учебной схватки иавернец вынул боевое оружие.
– Тренировочный поединок на стальных мечах? У вас так принято? – уточнила она, поднимая с расстеленного плаща собственный меч.
Мужчина пожал плечами.
– Учебные бои, а также схватки "на потеху" проводятся на разном оружии. Когда на неопасном, деревянном или затупленном металлическом, когда на боевом. Какая разница?
"Действительно, какая разница…" – мысленно повторила она и задумчиво оглядела себя. Требования Офицера курсантка выполняла, поэтому была в платье – длинном суконном одеянии с широкой юбкой, не слишком удобном для боя.
С другой стороны, речь ведь шла не о жизни и смерти. Так, развлечение.
Девушка отложила ножны и приготовилась защищаться. Молодой человек бросил взгляд на кисть ее руки и, поколебавшись, все-таки заметил:
– Ты слишком сильно напрягаешь запястье. И всю руку. Так, будто держишься за оружие, а не держишь его. Тебе нужно постараться воспринимать меч не как обузу, а как нечто такое, что живет само по себе. Не как шест, за который ты цепляешься, чтобы выбраться из воды, а как заклинание, которое ты отправляешь в полет.
– Угу…
Она попыталась сделать пробный выпад. Металл скользнул по металлу, кисть дернуло влево, и девушка сама не заметила, как ее повело следом за клинком. Кайндел без труда выправилась, мягко отскочила, парировала ответный, очень аккуратный удар, и именно тут почувствовала, насколько ее "противник" осторожничает. Сразу снизошло спокойствие, угрозы в их схватке таилось не больше, чем в детской игре или прогулке по окрестностям, и курсантка приободрилась. Теперь, когда к поединку можно было подойти как к шахматной партии, чувство самосохранения, которое призвано помогать, но частенько вместо того тыкает палками в колеса, успокоилось и решило не вмешиваться.
– Ты слишком сильно поворачиваешься боком. Фактически оставляешь незащищенной спину, – хладнокровно заметил молодой человек. – Я могу атаковать тебя сбоку и в результате ударю в спину. Обрати внимание.
– Угу. – Девушка немного повернулась. Она все старалась помнить о том, что он сказал, но время от времени, переступая, забывалась и снова вставала так, как удобнее.
Ей вдруг показалось, что она вообще ничего не умеет и никогда не умела, что впервые в жизни взяла в руки меч, который оказался слишком тяжелым и неудобным, и что тело, в танце такое покладистое и отзывчивое, буквально одеревенело. Иногда ей удавалось мягко и плавно уйти от атаки, иногда нет, и тогда меч Илванхада разворачивался плашмя и слегка хлопал ее по незащищенному месту. Последнее случалось чаще.
– Тебе не надо постоянно смотреть на мои плечи. Я знаю, тебе объясняли, что лучше смотреть на плечи противника, чем на его руки, и объясняли правильно. Но ты слишком напрягаешься, выискивая в моих плечах подсказки. Лучше всего расслабиться и сделать так, чтобы твой взгляд падал сразу на всю фигуру противника. Прямой взор – на плечи и шею, боковой должен воспринимать все сразу, от кистей рук до глаз…
Кайндел честно постаралась сделать так, как он говорит, и получила шлепок пониже спины. Обошедший ее справа иавернец, смущенно опустил глаза, вернулся на прежнее место. Она было атаковала его, надеясь, что бдительность потеряна, однако просчиталась. Ответ оказался сильным и незамедлительным. Словно упругая, плотная стена воды встала перед ней, спружинила и отшвырнула обратно ее клинок и ее саму в снег.
Илванхад тут же появился рядом, протянул руку.
– Прости, – проговорил он. – Ты не ушиблась? Неплохое было нападение, мне понравилось. Ты очень хорошо ударила под ложечку.
– Да? Я и не поняла, куда бью. Да и ты неплохо мне приложил, – выдохнула девушка. Дыхание прерывалось. – Мастерски.
– Я воин. Ты ученик. Для ученика ты хорошо двигаешься, быстро реагируешь и хорошие идеи выдаешь. Но тебе надо многому научиться, причем можно сказать, что с нуля.
– Я уже поняла. И форму одежды сменить. Мне в юбке неудобно.
Молодой человек с недоумением, словно впервые в жизни увидел женскую одежду, посмотрел на ее подол, заснеженный и затоптанный.
– Юбку можно подоткнуть повыше, – неуверенно предложил он.
И только тогда они оба заметили, что за ними давно наблюдает в паре десятков шагов от них Иедаван верхом на буланом коне, рослом и крупном. Ухоженная длинная черная грива спускалась аж до стремян, хвост мел тонкий снежный покров, конь шумно выдыхал влажный парок и мотал головой. Заметив, что на него смотрят, правитель спешился и приветственно поднял руку. Илванхад поспешил склонить голову.
– Здравствуй, – сказал ему, подходя, Иедаван. – Вижу, ты уже привел себя в порядок. Сегодня жду тебя на ужине.
– Я приду, мой господин.
– Здравствуй, Каэндил, – владетель области посмотрел сперва на гостью, потом на своего человека, потом снова на гостью. – Развлекаетесь?
– Да, немного.
– А со мной не хочешь? – И демонстративно взялся за рукоять меча.
– С тобой? – рассмеялась девушка. – Я с Илванхадом ничего сделать не могу, схватка получается не на равных, а какая-то попытка мыши покусать корову за колено. А уж с тобой…
– Тогда двое на одного, а? – и вновь покосился на приближенного. – Ты и Илванхад против меня. Попробуем?
– Почту за честь, – ответила она, сообразив, что поединок с правителем, пусть и шутливый, в здешнем мире – большая честь. Причем понятно было, что таким образом лорд не только демонстрировал ей свою приязнь и уважение, но показывал своему человеку, что тот снова в фаворе.
Молодой человек немедленно изготовился к бою. У него было невозмутимое лицо человека, которого попросили что-то подержать или открыть дверь. Причина же была в том, что иавернец воспринимал как абсолютную норму обязанность выполнить любую прихоть сеньора – захочет ли тот поразвлечься схваткой на мечах или просто сунет в руку конский повод и прикажет отвести лошадь на конюшню.
– Давай с двух сторон, – с улыбкой предложил Илванхад Кайндел, и она поняла, что он предлагает ей атаковать правителя не в лоб, а с боков, то есть выбрал самый выгодный для них двоих вариант.
Девушка не стала отказываться.
Уже через несколько мгновений она поняла, что если по сравнению с молодым бойцом выглядела до крайности незадачливо, то перед Иедаваном она просто младенец. Искусство, с которым он орудовал мечом, возможно, заставило бы онеметь и какого-нибудь старого мудрого, все познавшего монаха из Шаолиня. Уж во владетеле области он бы несомненно признал собрата, самое малое – по степени мастерства.
Собственные попытки добраться до него показались ей мышиными. От ее меча и от нее самой он отмахивался даже не глядя. Курсантка сделала около десятка попыток если не коснуться Иедавана, то хотя бы продемонстрировать ему свое умение – тщетно. И тогда, просто отступив, она наблюдала, как эти двое уже без помех сцепились, словно их подталкивала не взаимная симпатия, а настоящая злоба.
В какие-то моменты ей казалось, будто они всплескивают крыльями. Мечи двигались сквозь воздух так быстро, что словно бы размазывались по нему; полосы металла превращались в подобие стальных вееров, а дерущиеся мужчины – в седых ястребов. Даже не свист, а почти аэродинамическое гудение наполняло пространство, его то и дело разбавлял звон и скрежет, почему-то напомнивший девушке хруст гальки под сапогом.